Du gehörst mir.

      Получив обещанный шнапс, Штуббе пропал на два дня в баре, пропивая его вместе со своими дружками. Герцог не трогал его, мысленно напоминая себе о том, что пообещал ему одноглазый, хоть и не терпелось начать обучение пленницы. К слову ту он поселили у себя, посчитав, что так будет намного лучше, так как, во-первых, девчонка могла сбежать, и для предотвращения этого ему нужно было сломить ее, лишив воли и желания к побегу, а второе, она не должна контактировать ни с кем, кроме его самого и Отто, так как у нее была возможность попросить о помощи у местного населения, не смотря на незнание языка был риск этого. Дитрих выделил девчонке еще одну кровать, стоявшую у стены, все это время пустовавшую; сам же хозяин командирского пункта спал на двуспальной постели, некогда принадлежавшей семейной паре в возрасте с сыном-подростком, которого отправили на копание окопов, а где сейчас его родители Герцог не знал, да и не задумывался об этом. Все два дня пленница вела себя тихо, по большей части занимаясь уборкой и мытьем посуды, когда солдаты приносили еду по приказу оберфюрера, так как ей было запрещено посещать столовую, а Герцог больше любил одиночество во время принятия пищи, так как это было чуть ли не единственное свободное время, когда можно было отдохнуть от суеты и обсуждении дальнейших планов. И все же мужчина проявил себя благосклонно, позволив пленнице питаться лучше, чем все остальные странные пленники дивизии, пойманные с этой девкой. И даже спустя два дня он заметил, что девчонка стала выглядеть еще лучше, а обратил он на это благодаря одноглазому, который, проспавшись после двухдневной пьянки, явился на третий день.       Дитрих, как обычно обедал в штабе, когда в дверь постучались, а потом вошел Штуббе, окутанный неприятным перегаром. Поморшившись, словно наступил в кучу дерьма, Герцог отодвинул от себя тарелку, понимая, что, пока этот пьяница тут, не сможет спокойно поесть. Поставив локти на стол, он сложил пальцы будто в молитве, уставившись на вошедшего с наигранным удивлением:       - И кто же это у нас? – произнес Дитрих спустя несколько минут игры в «гляделки», - Штурмбаннфюрер Отто Штуббе собственной персоной. Прости меня, что не в парадной форме, да и еще вот так с ложкой в руке – не знал, что ты решишь заявиться ко мне именно сегодня. Если бы узнал, что ты придешь, то приказал караулу встречать с праздничным залпом, - и тут оберфюрер отклонился к спинке стула и улыбнулся, замолчав ненадолго, а после его голос стал таким ласковым, но наполненным приторным ядом, что вызывало неприятную дрожь в душе, - Отто пришел. Сам!.. Это же прямо повод сегодня напиться. Наверное, объявлю праздник в городе, отпущу солдат – пусть отдохнут, выпьют, тем более такой повод: Штуббе пришел, как обещал, - Дитрих махнул рукой, улыбаясь, - Два дня назад. Это и мне же придется напиться – радость-то какая, - сложив руки на столе, сцепив пальцы в замок, вздохнул, - Отто, скажи, а зачем ты сюда пришел? Шнапс закончился, да? Еще хочется? Опохмелиться охота?       Сев на стул, тот насупился, ощущая сарказм Герцога, подняв обиженный взгляд, стараясь показать, что слова командира сильно задели его:       - Учить ту пленницу…       - Учить пленницу?! – наигранно всплеснул руками Дьявол, а потом рывком поднялся, хватая одноглазого за голову и прижимая ее к столу, заорав, - Ты два дня жрал шнапс, вымоленный у меня же, а теперь явился сюда, при этом воняя хуже свиней, наполнившими этот проклятый город.       - Гер…       - Что? – еще громче крикнул Дитрих, стукнув голову Штуббе о столешницу, после чего отпустил, сев обратно на стул, - Что "Герцог"? Ты должен был начать обучение этой суки еще два дня назад!       Потирая ушибленное место, одноглазый хотел сесть, но чуть не промахнулся, вовремя успев схватиться за край стола, чем вызвал новую волну раздражения у оберфюрера. Позвав Сашу, он махнул на тарелку, приказывая знаком ее убрать. Девушка молча подошла к столу и взяла тарелку двумя руками, бросив на одноглазого короткий взгляд, а потом удалилась. Проводив ее, тот уже успел разглядеть девушку с ног до головы, проведя кончиком языка по пересохшим губам.       - Что ты скалишься, плешивая псина? – от Дьявола не ушло то, как его подчиненный преобразился, стоило появится пленнице.       - А ты разве не заметил, что девка-то очень привлекательна? – улыбка одноглазого говорила сама за себя.       - Захлопни пасть, - пригрозил Дитрих, понимая, к чему клонит подчиненный, - И не смей распускать руки, если не захочешь лишиться их. Мне эта сука нужна только для того, чтобы узнать тайну их появления и их связи с той пещерой, которую указал штаб. И для того, чтобы докопаться до сути, она должна почувствовать себя в безопасности, а уже потом… Мне все-равно, что с ними всеми будет. И поэтому займись немедленно ее обучением.       Все оставшиеся дни Отто учил Александру. Несмотря на то, что учитель из одноглазого был не самым важным, но все же некоторые слова и фразы девушка смогла заучить и вскоре говорила на немецком языке, пусть хоть и крайне ломаном. Такие, пускай и незначительные по мнению Герцога, события радовали саму Сашу, начавшую теперь понимать, о чем говорят немцы: сам хозяин компункта и одноглазый. Теперь же она могла подслушивать их, лежа в кровати, пока те пили и обсуждали какие-то свои вопросы, говоря иногда слишком громко. И несмотря на то, что большую часть она все еще не понимала, некоторые слова и фразы, мелькавшие в их разговорах, давали ей понять, что Герцог что-то ищет, но что именно, так и не было понятно. Но не все так просто было, как могла подумать девушка, - продумав темы разговора с Отто, Дитрих напивался с ним, обсуждая ту пещеру, чтобы пленница слышала все, не став скрывать от нее интересующий вопрос, побуждая к тому, чтобы та сама начала говорить, пока у него еще хватало терпения.       Уже из-за горы показалась полная луна, окруженная легкими порванными облаками, не сумевшими скрыть лунный свет, когда Герцог вернулся в командирский пункт. Все же он решился отыскать ту самую пещеру, что не давала ему покоя: собрав отряд сопровождения, он отправился к указанному месту, но на подходе попал в засаду, устроенной Ставариным – командиром русских, которые облюбовали эти места, вынудив оберфюрера отступить и вернуться обратно на базу. И Ставарин был второй проблемой, заботившей голову Дьявола: тот устраивал нападения и засады практически на каждом шагу; и как русские партизаны оказались тут, Дитрих никак не мог понять. Захлопнув дверь, он прошелся до вешалки, где оставил плащ и фуражку, а потом вошел в жилую часть дома, где на кровати сидела пленная. Книга, что та читала, покоилась на подушке, а сама девушка лежала на животе, вчитываясь в текст. Заметив вошедшего, она немедленно поднялась, мигом забыв про чтиво, название которого Дитрих не разглядел, но почему-то подумал про небольшую библиотеку, привезенную им сюда, чтобы не заскучать от работы и утомительных разговоров Отто. Чуть напуганный, но прятавший в себе ненависть к нему взгляд пленницы был направлен только на него, сузив свой мирок только на его фигуре, что теперь медленно прошлась по комнате в ее сторону. Все тело пленной напряглось, стоило ему нарушить ее покой. Не торопливо взяв книгу, Дьявол глянул на название и усмехнулся, откинув ту обратно, повернув голову к пленнице.       - Зачем ты берешь без разрешения мои вещи? – вкрадчиво поинтересовался Дитрих, осматривая ее лицо, сохраняя безразличие в голосе, но та выдерживала молчание, - Разве тебе не говорили, что это не хорошо и тем более не вежливо? – чуть подвигав челюстью, что было странной привычкой, от которой Герцог не мог избавиться, он вдруг поднял руку и отвесил пленной пощечину, не меняя спокойного тембра голоса, - Чужие вещи брать без разрешения нельзя. Ты должна запомнить это.       Получив незаслуженное наказание, девушка молниеносно приложила обе ладони в щеке, зажмурившись на миг, а потом полными слез глазами уставилась на него, но к удивлению, оберфюрера ненависть не исчезла, не появился страх, как он ожидал.       - Я знаю, что ты понимаешь меня, - продолжил Герцог, приподняв одну бровь, криво ухмыльнувшись, - И я стараюсь говорить так, чтобы ты понимала каждое мое слово, словно псина, которую нужно обучать новым командам, - по тому, как изменилось выражение лица пленницы, он понял, что сделал правильное сравнение, которое не понравилось ей, но на то как раз и был расчет, ведь ему нужно было, чтобы девушка потеряла волю.       Отходя от нее, Дитрих расстегнул китель, задумавшись над наказанием, которое мог бы применить к пленнице за то, что она без разрешения взяла книгу, отметив про себя, что девка все-таки решила проявить инициативу в изучении немецкого. Взяв стул за спинку, он развернул его, поставив рядом со столом. Пленница все стояла на том же самом месте, что и ранее, и, казалось, что превратилась в статую, следя за ним ясными волчьими глазками.       - Почисти мне сапоги, - приказал оберфюрер, взглядом показав на небольшой ящичек со щетками и кремом для обуви на комоде, садясь, вытянув одну ногу, а вторую – наоборот, согнув, - Живее!       Девушка сначала поглядела в ту сторону, будто бы убеждаясь в том, что это не очередная ловушка Герцога, а потом приблизилась к комоду, заглянув в ящик мельком, потом - вновь на мужчину, начавшего терять терпение, к слову, которое таяло, словно снег под палящим солнцем. Нахмурив светлые брови, он скрестил руки на груди.       - Я жду! – хрипло и гулко рявкнул Дьявол, подгоняя пленницу, которая, видимо, и не собиралась пошевеливаться; но к легкому удивлению девка все же взяла ящик и подошла к нему, поставив ношу на пол у ножки стула; наблюдая за тем, как она берет тюбик крема и щетку, Герцог усмехнулся, - Почисти их, как можно лучше, чтобы они блестели на солнце, - в этот момент девушка посмотрела на него исподлобья, а потом швырнула все на пол; Дитрих медленно поднялся, переводя взгляд с разбросанных вещей на лицо пленницы, - Что такое? Тебе не нравится выполнять работу, которую тебе поручили? Или же то, как с тобой обращаются? – протянув руку, хотел поймать ее, но та отскочила, как кошка, в сторону, а пальцы лишь уловили легкий ветерок на том месте, где пленница стояла секунду назад, - Дрянь, тебе лучше не выводить меня из себя! – несмотря на то, что девушка была более проворной, Дитрих сумел поймать ее и, сжав тонкое горло, притянул к себе, прорычав в лицо, - Что же, раз тебе не по душе такие поручения, придется использовать тебя по прямому назначению, для которого ты сгодишься, - развернув пленную к себе спиной, толкнул в спину в сторону стола, тут же прижав к нему ее голову, свободной рукой начав снимать с нее штаны, успевая отбиваться и от малозначительных попыток остановить его.       - Не трогай меня! – закричала Саша.       - Надо же! – наигранно удивился Герцог, навалившись всем телом на нее, сильнее прижимая к столешнице, проговорив у самого уха, - Кто это у нас заговорил.       - Не надо! – подала еще одну попытку Александра к сопротивлению, чувствуя, как штаны упали, оголяя бедра.       - Отчего же? – не смотря на все это, голос оберфюрера был крайне спокойным, что пугало ее еще сильнее, - Кажется, ты сама отказалась от работы, которую я тебе поручил. Но при всем моем желании я не потерплю в своей дивизии наглецов, отлынивающих от труда. Я не привык кормить лентяев, - он коротко рассмеялся, стараясь унизить девушку еще сильнее, - И поэтому тебе придется расплатиться за мою доброту по-другому… А я напомню, что благодаря мне, ты все еще не болтаешься с веревкой на шее или же не валяешься в яме с трупами, - рванув вниз белье, что было на пленнице, Дитрих избавился и от своих штанов, и именно в этот момент девушка снова начала вырываться, - Не дергайся!.. Иначе отдам солдатам на веселье: будешь лично обслуживать всех в дивизии – от шутце до штандартенфюрера, - эти слова ударили по раскаленным от стыда и гнева нервам Саши, заставив ее остановиться, вжавшись в стол, давая уже волю эмоциям, которые потекли слезами из глаз, - Вот и хорошо. Мне нравятся покорные.       Все удерживая пленницу, Герцог помог себе возбудиться, а потом рывком ввел член во влагалище, не обратив внимания на то, как девушка дернулась от боли, тихо заскулив. Делая сильные и мощные толчки, причинявшие очень неприятные ощущения пленной, оберфюрер чувствовал, как она сжимается от каждого его движения. Кончив довольно быстро и без особого удовольствия, мужчина отошел от стола, потеряв интерес к пленнице. Застегнув штаны, сняв китель, повесив его на спинку стула:       - Конвой! – громогласный голос прошелся по комнате, не дававший девушке ни минуты прийти в себя.       Дверь скрипнула. Двое высоких подтянутых солдат вошли в компункт в ожидании приказа. Пройдя мимо пленницы, еле справившуюся со своей одеждой, Герцог отчеканил вошедшим:       - Увести этот мусор и запереть в подвале до утра.       Толкнув дверь носком сапога, Отто забрал кружку и кусок хлеба у шедшего рядом рядового, чуть кивнув ему, показывая, что дальше он сам. Переступая через порог, поморщился от едкого запаха мочи и экскрементов предыдущих заключенных, которым не повезло попасть сюда. Прошарив единственным глазом по маленькому помещению, улыбнулся, увидев пленницу, сидящую у более-менее чистой стены, которая тут же сильнее прижалась к ней при виде вошедшего.       - Эй, конвой! – гаркнул одноглазый, не сводя взгляда с девушки, словно впиваясь в ее фигурку острыми иглами, а когда позади стукнули подкованные сапоги, продолжил, - Принеси-ка, два стула. Я что должен в говне сидеть?! – и вскоре рядовой принес требуемое; усевшись на один из принесенных стульев, Штуббе протянул кусок хлеба девушке, приподняв один уголок губ, - Я буду говорить с тобой на своем родном языке, потому что после вчерашнего мне не очень хочется думать и вспоминать русскую речь, - кривая улыбка преобразила лицо, - Это тебе! Разве не хочешь?.. Многие, кто был до тебя, не имели возможности даже понюхать свежеиспеченный хлеб. А я принес тебе не только его, но и сладкий горячий чай, - одноглазый вздохнул, - Конечно, ты можешь и дальше сопротивляться, показывая свое неповиновение, но не к чему хорошему это точно не приведет, - и все же его слова повлияли на пленницу, та заняла свободный стул, - Молодец, девочка! Я не сомневался в том, что ты можешь иногда думать головой, - когда девушка забрала предложенную еду и принялась за нее, Отто закурил, закинув одну ногу на вторую, глядя с прищуром, - А теперь поговорим. Я уже в курсе, что ты вчера натворила и к чему все это привело, и не стоит меня убеждать в чем-то ином. Конечно, господин оберфюрер бывает иногда не сдержан, и это нужно понимать. К счастью после случившегося он не застрелил тебя, - уточнил, усмехнувшись, выдыхая дым через ноздри, - Естественно, к счастью для тебя самой. Но чтобы ты понимала, почему я здесь, позволь начать немного с самого начала. Господин оберфюрер вызвал меня утром и рассказал о том, что вчера произошло, введя меня в курс дела, но при этом предложил мне объяснить тебе, как правильно вести себя. И прежде чем ты откажешься, для начала выслушай, - одноглазый успел прежде, чем пленница открыла рот, чтобы что-то ответить, продолжив шепотом, чтобы только она его слышала, - По твоим словам, ты со своими друзьями попала сюда из будущего, где мы проиграем войну, а Великий Рейх падет; при вас были найдены странные устройства, да и вы сами были похожи больше на шпионов, в крайнем случае, если кто-то из вышестоящих чинов узнает о вас, то скорее всего тебя и твоих друзей отправят на допрос и не на один, и если вы продолжите нести все то, что рассказывали ранее, то в лучшем случае вас ждет расстрел, в худшем – клиника для душевнобольных, где ты, моя девочка, пробудешь долгие годы взаперти, и если повезет, то сойдешь с ума по-настоящему. А я уверен, что ты знаешь, что делают в таких заведениях с людьми, - его единственный глаз загорелся огоньком, стоило пленнице перестать жевать и начать метать испуганный взгляд, - Ты же не хочешь такого исхода?.. Будет очень печально, если такое милое создание попадет в психбольницу в руки озабоченных до разных желаний докторов, которые могут проводить с тобой разнообразные эксперименты, как, к примеру, наш доктор Вигман, - он наклонился вперед, вытерев слезы со щеки девушки, а потом чуть приподнял ее подбородок, придержав двумя пальцами, - Подумай сама: ты не выживешь тут – тебе обещана погибель или заключение в лечебнице до скончания дней, которые могут быть крайне короткими, или же ты соглашаешься на некоторые условия Дьявола, то есть господина Герцога, и будешь вполне себе жить припеваючи, ну или хотя бы останешься жива и цела, на что он дает тебе гарантию.       Пленница кивнула, спросив на своем языке про условия, но Отто покачал головой, прицокнув:       - Нет-нет, моя маленькая, никакого русского. Только на немецком. И это первое условие, - короткая пауза, чтобы пленница успела уловить ход мыслей, после которой Штуббе продолжил, говоря уже более ласково, - Ты же хочешь узнать другие правила?       - Да, - Саша шмыгнула носом, чувствуя, что еще секунда и ее захлестнет истерика, подбиравшаяся к горлу, сдавливая его.       - Хорошо, - теперь же улыбка одноглазого была наигранно-ласковой; прижавшись спиной к спинке стула, сделал затяжку, - Итак, правил будет всего два. Они не такие сложные и их будет легко запомнить и в последствии выполнять. Правило первое: ты забываешь про русской и говоришь только на немецком языке. Правило второе: ты выполняешь все, чего только не пожелает господин оберфюрер. Ты обязана быть с ним ласковой и нежной…       - Я должна переспать с ним? – от самого вопроса у Александры пробежали мурашки, а в голове тут же всплыли воспоминания о том, как ее изнасиловал командир одноглазого.       - Переспать? – театрально удивился Отто, а потом громко расхохотался, - Девочка моя, ты будешь трахаться с ним все ночи и дни, когда он того пожелает; будешь ублажать его так, как он того потребует; выполнять все его прихоти, - рванув вперед, грубо схватил девушку за затылок, притягивая к себе ее голову, - В противном случае Дьявол снова воспользуется тобой, а потом отдаст на потеху солдатне. А вот они не будут с тобой такими нежными, как господин Герцог. Но может быть сначала ты попадешь ко мне, и мы с тобой немного повеселимся, - его хриплый короткий смешок уколол не хуже острой иглы, наполненной ядом, - А после что тебя ждет, я уже рассказывал и повторяться не хочу. И он в полном праве поступать с тобой так, как ему вздумается, потому что все твое существование теперь зависит от него. Ты умная девочка, я же вижу, и сделаешь единственно-правильный выбор.       Александра хотела дернуться, ощутив боль в шее, но слова одноглазого магическим образом остановили ее. Чувствуя, что ее сначала бросает в лютый холод, а потом - в жар, девушка хотела замотать головой, смотря огромными глазами на Штуббе, но тот сильнее дернул ее к себе, от чего недоеденный хлеб и кружка выпали из рук.       - Подумай, девочка, хорошенько, - прохрипел он у самых ее губ ядовито-сладким голосом, окатив смесью ароматов вчерашнего перегара и сигаретного дыма, - Ты сейчас можешь подписать себе смертный приговор или же выбрать вполне счастливую жизнь. И могу по секрету сказать, что господин Герцог не женат, давно не знал женской ласки, и, если его все устроит, он будет крайне щедрым и сможет не только обеспечить тебе защиту от дальнейших допросов.       Умолкнув, Отто выжидающе смотрел в глаза пленницы, переполненными ужасов и отчаянием, ожидая от нее решения, и, когда она сделала кивок, он улыбнулся, прошептав, чуть касаясь губами ее губ, упиваясь тем состоянием, в котором была девушка:       - Умная девочка. Я так и знал, что ты сделаешь правильный выбор, - отпустив ее, поднялся и крикнул, зовя солдат, - Конвой! Девку отвести в баню, дать ей мыло, полотенце и чистую одежду…       - Мне… мне… - заикаясь от начинающейся истерики перебила его Саша, - Нуж…       - Что? – Штуббе чуть повернул голову в ее сторону, нахмурившись.       - Еще бритва, - полушепотом попросила она, стараясь не смотреть на мужчин.       Прикинув в уме, зачем пленнице бритва, одноглазый сначала хотел отказать ей, но, поняв, все же с неохотой согласился. Если с девкой что-то случиться, Дьявол не простит подобного, так как она все еще была интересна ему, и что он сделает, не знает никто, кроме его самого, да и это будет настолько ужасно, что смерть будет спасением. Погрозив пальцем девушке, Отто приказал конвою:       - Дать ей, что требует, только проследите, чтобы не нанесла себе увечий. А теперь выполнять. Господин Герцог не любит ждать – к обеду она должна быть в штабе.       Пока Саша мылась, ни один из солдат не прикоснулся к ней и не потревожил, стоя у дверей снаружи бани. Налив горячую воду в тазик, чуть смешав ее с холодной, набрала в ладоши и умылась, наслаждаясь этим незамысловатым процессом, на который часто даже не обращаешь внимания, но стоит лишиться чего-то подобного, как понимаешь, насколько это великолепно. Глаза тут же защипало, и девушка приложила ладони к лицу, заплакав. Ледяной ужас, терзавший ее всю ночь в маленьком подвале, где и крысы брезговали пробегать, теперь сменился бездной отчаяния, разрывавшей все нутро на части, причиняя настоящую физическую боль. Но несмотря на это, Александра старалась не издавать ни звука, опасаясь, что охранявшие ее солдаты ворвутся сюда, услышав всхлипы, подумав, что она на самом деле что-то с собой сделала.       Не понимая, как вообще они с друзьями попали сюда, оказавшись во время Второй Мировой войны, она в миг оказалась в замкнутом круге боли и ужаса, сводящих ее с ума, не имея даже возможности поговорить с подругой или же Михаэлем. Прикусив губу, девушка зажмурилась, снова умывшись, смывая слезы. Нет, не время впадать в истерику; надо успокоиться и… И что?.. Открыв глаза, осмотрелась, как будто бы где-то тут был ответ на все вопросы или же дверка в будущее. Посмотрев в малюсенькое окошечко, скрытое росшими позади бани кустами, на мгновение позволила себе подумать о побеге, но тут же замотала головой, разгоняя эту мысль. Если она сбежит, даже если сможет вылезти, то ее поймают – в этом сомневаться не приходится, - вокруг столько солдат, да и одноглазый говорил, что Герцог вспыльчивый и может легко лишить ее жизни. И в подтверждение таким рассуждениям, Саша вспомнила про то, с какой легкостью он ломал пальцы Лене.       К горлу снова подкатил ком, вырвавшийся еле слышимым стоном, больше напоминающим писк щенка. Чувство безысходности вновь окатило волной холода, как вдруг в дверь постучали. Испугавшись, Александра попятилась, прижимая руки к груди, прикрываясь.       - Быстрее там, - прогремел голос из-за двери, - Приказ господина Штуббе.       Зажав рот ладонью, понимая, что это всего лишь солдат, Саша быстро закивала, а потом крикнула:       - Да. Я сейчас.       Не сразу сообразив, кто такой «господин Штуббе», девушка взяла мыло и намылила ладони. Это уже было не то, что давали ранее, сейчас же шел более приятный аромат чего-то сладкого, напоминающего цветочный запах, смешавшийся с паром и наполнивший небольшое помещение. Наклонив голову, намочила волосы и намылила и их, так как речи о шампуне и не было, но внутренне девушка даже радовалась и такому, так как вся ее одежда и волосы пропахли тем ужасным запахом из подвала. После она уже привела себя в порядок и помылась, отбросив на то короткое время, что ей выделили, все мысли о прошлом, в которое попала, о подруге, о Герцоге и том одноглазом.       Отто сидел на стуле, наблюдая за тем, как Герцог отсчитывает ему обговоренную сумму, уже предвкушая, как именно потратит ее. Не взирая на то, что Дьявол оправдывал свое имя, он был щедр, - об этом Штуббе не врал, когда говорил с пленницей. Ему хорошо платили за поручения личного характера, а также за молчание, но самое главное – за верность, в чем сомневаться точно не приходилось, - он не раз доказывал Герцогу, что верен ему.       - Только не потрать все и сразу, - строго проговорил Дитрих, положив деньги на стол перед подчиненным, хоть и заранее знал, что все будет иначе.       На это тот решил промолчать, хитро улыбаясь, сгребая заработанное со столешницы и укладывая купюры в нагрудный карман, но все же нарушил молчание:       - Ты вот ответь, на кой черт тебе сдалась эта сука? Девок на улице много ходит, а ты на этой зациклился.       - Не твоего ума дело, - фыркнул оберфюрер, поставив локти на стол, сложив пальцы «домиком», смотря куда-то поверх головы сидящего напротив немигающим взглядом.       - Я слышал, что тот парень, что был с ней и той, что у Вигмана, заговорил, - решив сменить тему, Отто поделился последними новостями, которые дошли до него, - И ее слова подтвердились.       - Я знаю, - глухой голос Герцога будто бы зазвучал со всех сторон, - Я лично допрашивал его.       От такого ответа Штуббе чуть прицокнул, коротко усмехнувшись, уже мысленно посочувствовав пареньку, а потом положив локоть на край стола, улыбнулся:       - И ты поверил? Они же могли сговориться все трое. Как поняли, что мы их схватим, так и решили прикинуться дурочками, придумав сказки про будущее и прочее.       - Я тоже мало в это верю, - согласился с ним Дитрих, продолжая все также не мигая смотреть в сторону, погрузившись в свои размышления, - И поэтому мне нужна та девка: она обязана все мне рассказать.       - И ты надеешься, что…       - Я ни на что не надеюсь, - оборвал его Герцог, все-таки переведя взгляд на одноглазого, - Я верю лишь сухим фактам. Но чтобы получить их, обязан докопаться до сути произошедшего в той пещере, где вы обнаружили их. А так как там сейчас Ставарин со своей шайкой, это сделать весьма проблематично, из-за расставленных везде и всюду засад. А я не имею права рисковать солдатами в пустую. И пока единственной зацепкой является та девка.       - Я уже понял, что с пареньком уже все, - хмыкнул Отто, - А что со второй?       - Она все еще у Вигмана.       - Это я понял. Она все еще жива?       Вместо ответа Дитрих лишь посмотрел в глаз Штуббе, еле заметно приподняв уголок губ, а потом повернул голову к двери, за которой послышалась какая-то возня. Через секунду раздался стук в дверь, а после разрешения первым вошел конвоир, а за ним и пленница, второй же солдат сопровождения следовал последним. Отрапортировав с поднятой правой рукой, что они выполнили приказ о доставке пленной к оберфюреру, конвоиры встали в ожидании дальнейших указаний. Махнув им рукой, Герцог отпустил подчиненных, впившись взглядом в девушку, смотрящую себе под ноги.       - Тебе передали мои слова? – поинтересовался он, медленно переводя взгляд с нее на одноглазого и обратно, краем глаза заметив, что Отто быстро кивнул, хитро ухмыляясь.       Александра чувствовала, как ее вновь окутывает волной ледяного ужаса, как по рукам и спине пробегают мурашки, заставляя сердце забиться сильнее. Она ощутила себя оказавшейся в клетке с диким безумным зверем, и одно неверное движение может стоить ей жизни.       - Я жду ответа, - оберфюрер отклонился к спинке стула, осматривая девушку и то, как ей на этот раз подобрали форму.       Слова застыли в глотке, а безумный поток мыслей роился в голове, сдавливая виски, отчего Саша мечтала лишь о том, чтобы провалиться сквозь землю. Закрыв на короткий миг глаза, она сделала короткий спасительный вдох, и тут же подняла голову, посмотрев Дитриху в глаза, стараясь не обращать внимание на бешено-колотящееся сердце:       - Да, господин Герцог, мне передали Ваши слова.       Сильный акцент резанул по ушам, отчего Дьявол недовольно прищурился, но потом вновь подался вперед, поставив локти на стол, сцепив пальцы в замок:       - И что же ты решила? – он чуть приподнял бровь, уже заранее зная ответ, но решив немного поиграть, давая ложную возможность на выбор.       Сидящий рядом одноглазый расплылся в хищной улыбке, наблюдая за этой картиной, переводя взгляд то на командира, то на пленницу. Та, чуть помедлив, вновь устремив глаза к полу, тут же подняла голову на вдохе, ответила, как ей самой казалось, не своим голосом:       - Я согласна.       - Вот видишь, Александра, - улыбнулся Дитрих, - Это не так трудно: быть послушной. Будешь такой, останешься жива. Все просто.       - А как же моя подруга? – в глазах девушки проскользнула тревога.       - Нет, мы так не договаривались, - улыбка все не сходила с лица оберфюрера, уже чувствовавшего очередную победу.       - Но…       - Я могу напомнить тебе, что и так был с тобой добр, предложив сделку, но, боюсь, тебе будет нечего предложить мне за жизнь твоей подруги, - начал рассуждать Дьявол, махнув рукой, изображая в воздухе пустоту, - И в данной ситуации тебе стоит в первую очередь задуматься о своей собственной жизни. Одно мое слово, и ты отправишься вместе со своей подругой и другом на многочисленные допросы в центральный штаб, а там с вами не будут церемониться, как я, - он медленно поднялся, заложив руки за спину, - Тебе рассказать, что тебя ждет?.. Твоя камера будет размером с тот подвал, в котором ты уже успела побывать. Тебе не будут давать ни еды, ни воды, и даже спать. И так несколько дней, пока твое состояние не будет между жизнью и смертью. А потом к тебе придет офицер с переводчиком, начнутся многочисленные вопросы, и, если что-то не понравится тому, кто будет вести допрос, тебя будут избивать, насиловать, потом снова избивать, и так по кругу, - Герцог приблизился к пленнице, приподняв ее подбородок, придерживая его пальцами, осматривая побледневшее личико с большими глазами, - Но может быть случиться и так, что тебя отправят в лечебницу для душевнобольных, так как сочтут, что все, что ты расскажешь им, является вымыслом и дезориентацией народа Германии. И тут будут два варианта: либо расстрел, либо пожизненное заключение в лечебнице, как политического заключенного, - проведя подушечкой большого пальца по пухлым губам девушки, мужчина поднял взгляд к ее глазам, чуть улыбнувшись, - Но мы же этого не допустим, правда?.. Будешь послушной девочкой, будешь выполнять все, что я скажу, останешься жива. А я держу свое слово, - получив положительный ответ в виде короткого кивка перепуганной на смерть пленницы, оберфюрер не поворачивая головы, глянул на одноглазого, - Проваливай.