Никогда не возвращайтесь в прошлое. Оно убивает настоящее. Истории не повторяются.
Иногда, даже слишком часто, случалось так, что человек размышлял, принимал взвешенное решение, формируя твёрдое и безоговорочное намерение сделать что-то, и в нужный момент не осуществлял задуманное из-за слабости воли. Эва неуклонно следовала за Ливием, словно в трансе. У них не было общих тем для разговора. Если честно, то и желания их искать — тоже. Все её чувства и ощущения отключились, оставив девушку один на один с непостижимой реальностью. Каждый шаг был тяжелым и неестественным, как будто тело было не её собственным. Но главное было внутри — в голове бушевали мысли, которые казались безумными и нелепыми. Только острая боль, пронзившая виски, и загадочный шепот, обжигающий женское ушко, остались в памяти Эвы. Она не могла вспомнить слова, которые были произнесены. А были ли они вообще сказаны? В её душе царила уверенность, что все происходящее — это всего лишь иллюзия, порожденная её бурным воображением. Она закрыла глаза, надеясь, что когда она их откроет, всё вернется на свои места. Но реальность была неумолима: древние постройки и люди в странной, почти неестественной одежде, всё еще окружали её. Эва перебрала уйму вариантов, но никак не могла объяснить самой себе то, что же с ней всё-таки случилось. Вот что больше всего изумляло в человеческом существовании — странная потребность воображать то, что на самом деле реально происходит. Видимо, пришло время платить за все свои прошлые грехи. Она тихо усмехнулась, корчась от ноющей боли в области щиколотки. Пять лет назад, девушка была наивной и молодой школьницей, которая выбрала правильный путь. Однако, жизнь была беспощадна и не прощала ошибок. Суровая реальность ударила по юной девочке, заставив её осознать, что этим жестоким миром правит алчность, а справедливость определяется выгодой. И Эва понимала, что никакое милосердие и честность не помогут ей добиться успеха, навечно оставляя гнить в убогом родительском доме. Она отбросила от себя мораль, и на смену всему доброму, что было в её сердце, в чистой душе зародилось нечто новое — хитрость и самолюбие. Эва окружила себя непроницаемой каменной стеной, не позволяя никому влиять на её решения. Ночами она мучилась, сражаясь с приступами совести, но вскоре и это больше не имело какого-либо значения. В конечном итоге, она перестала быть той Эвой, что была раньше, а её хрупкий лед превратился в массивный айсберг, который пустил свои чёрные корни в глубины её души. Во всём Эдинбурге не было трейдера лучше, чем Эва. Её хитрость и умение манипулировать людьми позволили ей заключить около сотни крупных сделок, которые принесли девушке достаточно хорошую прибыль. Однако, за этим блестящим успехом скрывалась тёмная сторона — каждый день, на протяжении двух лет, Эва ломала жизни и судьбы других людей. Её обманчивые действия были косвенными, но разрушительными. Каждый, кто заключал сделки с этой девушкой, вскоре оказывался втянутым в мир чёрного рынка, даже не подозревая о том, что пару дней назад оставил свою подпись на поддельных бумагах. Совсем скоро пустыня, мучившая девушку своей непреклонной засухой, уступила место живописным оазисам. Эва, не сдержавшись, подняла голову, чтобы взглянуть на спину Ливия, который шел впереди, вовсе не замечая девушки. Его кожа казалась ей такой гладкой, переливаясь на солнце. Она прошлась по каждому изгибу и впадинке его тела, останавливая свой взгляд на родинке около левой лопатки. И если бы этот взгляд был касанием, то Эве, определенно, стало бы за него стыдно. В нескольких метрах стоял неизвестный юноша, со смуглой кожей, отдающей бронзовым отливом. Он махал руками и слишком сильно улыбался Эве, отчего ей стало не по себе. — Исман, — разминая шею, приглушенно проговорил Ливий, а после уверенно посмотрел за спину юноши, — дай Эве ту настойку, она упала в гробнице, там было… — мужчина взглянул на девушку, а после вернулся к прошлому занятию, — довольно темно. Эвой завладело любопытство. Подойдя к Ливию чуть ближе, она вытянула шею, чтобы рассмотреть происходящее в деталях. На пальмовых листьях лежало изувеченное тело мужчины, и как показалось девушке, уже мёртвое. Она стиснула зубы, замечая, как местами поверх костей торчали клочья кожи. Было понятно, что он умирал так долго, что уже давно был мёртв. — Эме! — юноша возник прямо перед девушкой, удивленно поднимая брови. — Давай я помогу. Исман знал, что подруга не справится сама. С ранних лет девушка испытывала глубокую неприязнь к крови, и даже капля алой жидкости могла вызвать у Эвы сильное головокружение. Но она быстро отошла назад, скрестив руки у груди. Юноша странно посмотрел, продолжая стоять на месте. — Я сама. — быстро произнесла Эва, забирая из рук Исмана небольшой пузырёк с непонятной жидкостью. Девушка отошла на несколько шагов назад, усаживаясь на слегка влажный чернозём. Она даже думать не хотела о том, что входило в состав данной настойки. Легким движением, Эва без проблем открыла флакончик, принюхиваясь. И какого было её удивление, когда она почувствовала запах спирта. — Они не такие отсталые, как я думала. — пробубнила про себя Эва, а после обработала руки ароматной жидкостью. После тщательной подготовки, девушка наконец-то приступила к очищению раны, бережно удаляя из неё все следы грязи и песка. Ливий, всё это время, смотрел на неё с глубоким вниманием, слегка наклонив голову в сторону. В его янтарных глазах зажегся огонек азарта, а на лице появилась лукавая улыбка. Когда Эва закончила свою работу, она аккуратно обмотала щиколотку льняным материалом, напоминающим ей плотные бинты. Ливий всё ещё смотрел на девушку, которая стояла перед ним. Он взглянул на неё ещё несколько раз, словно пытаясь запечатлеть её образ в своей памяти. Затем мужчина медленно опустился на корточки, осторожно приподнимая массивные зелёные листья, оглядывая тело, скрытое за ними. — Недавно умер, да? — вдруг спросила Эва, а во взгляде её гуляло безразличие. Ливий медленно повернул свою голову в сторону девушки, встречаясь с ней взглядом. В тот момент, когда их глаза соединились, что-то треснуло внутри Эвы, а по всему телу пробежали маленькие и неприятные мурашки. Она ощутила тот же холод, который окутывал её внутри гробницы, прежде чем женское сознание дало слабину, унося её в неизведанный и далекий мир. Она зажмурилась, а в голове раздавались обрывки мужского голоса, словно шепот невидимого призрака. Черная…чужестранца… Тогда… Египет поработит тьма. Эва внезапно ощутила, как её сердце забилось сильнее, словно невидимая рука сжимала его в кулаке. Волосы на затылке взмылись в непокорной тревоге, а глаза застлала мучительная неуверенность. Казалось, что мужчина, чей взгляд был устремлен на неё, был способен проникнуть в самые глубины её души. Она не могла продолжать смотреть на него, так как это было просто невыносимо. Но если в этом взгляде имелось лишь что-то обжигающее, то красные пряди, промелькнувшие перед глазами девушки совсем недавно, бросали в дрожь. Они напоминали Эве привкус крови, который был настолько неестественным и отталкивающим, что заставлял её практически дрожать от ужаса. — Да, — коротко ответил Ливий, отворачиваясь, — как поняла? Боль в висках сходила на нет, и Эва смогла выдохнуть, однако чужое присутствие до сих пор не покидало её. — Губы ещё не посинели. — сухо, словно это было самое обычное умозаключение, ответила Эва. — Как правило, это происходит через два или три часа после наступления смерти, а он всё ещё румяный. Ливий и Исман остались безмолвными. Глаза их распахнулись до предела, отражая явную растерянность и недоумение. Эва же, понимая свою ошибку, ощутила на себе тяжелый взгляд обоих мужчин. Она не знала, в каком времени они находились, но их одежда говорила о далеких эпохах, когда двадцатый первый век был еще неизведанным и загадочным. Изречения, которые прежде казались ей очевидными и банальными, теперь могли в одно мгновение выдать девушку, как чужака в этом мире. — Исман, — произнёс Ливий, поворачиваясь к молодому юноше, — ты утверждал, что Эвтида всего лишь скромный писарь. — мужчина изящно повернул голову, и его волосы прекрасно развивались на ветру. Теперь он обращался к девушке с неким восхищением в голосе. — Однако, каким образом ты обладаешь такими глубокими знаниями в области врачевания? Исман с тревогой в сердце сжимал кулаки, чувствуя, как его костяшки побледнели от напряжения. Он был растерян и не знал, как поступить в данной ситуации. Эва смотрела на него широко распахнутыми глазами. В её взгляде отсутствовала привычная теплота, которая всегда сияла при виде друга. Вместо этого, на лице девушки отразилось недоумение, которое было непривычным и чуждым её обычной манере общения. — Ну, я рассказывал, — юноша почесал затылок, пытаясь на ходу придумать оправдание, — чем занимаются лекари и всё такое. Но Ливий, казалось, совсем не поверил в сказанные слова своего ученика. Он пыталась прочитать её мысли, разгадать тайны, чтобы хоть немного понять, но Эва была слишком загадочной девушкой. Девушкой с большим количеством секретов, с глубоким, тёмным тайником, куда никому, кроме неё, не разрешалось входить.***
Девушка смотрела, как солнечные блики отражались в водах Нила. Река казалась живой, будто на её поверхности тысячи бриллиантов смешались воедино. Эва всегда верила в то, что её жизнь заранее предопределена, что каждый шаг, каждое решение уже заложено где-то выше. Она не верила в судьбу, которая, как многим казалось, направляла их по жизненному пути. Однако, она и не была сторонницей кармы и не считала, что всё, что происходило с ней, является следствием её прошлых поступков. Для девушки важнее было настоящее и будущее, а не прошлое. Но именно сейчас, это прошлое утягивало её на глубокое дно. Всё вокруг вызывало у Эвы невыносимое раздражение. Жара превращала её кожу в живую пламенную мантию, а тесные и неудобные тряпки, которые она вынуждена была носить, не предоставляли никакой защиты от беспощадного солнца. Волосы липли ко лбу, создавая ощущение тяжелой головной дурноты, а бессмысленная болтовня незнакомцев, которых она видела впервые в жизни, раздражала до предела. Она чувствовала, что не может больше этого выносить. Хотелось закричать, извергнуть все свои эмоции наружу. И любой другой человек поступил бы именно так, но не Эва. Она не умела проявлять слабость и боялась показывать её, усердно скрывая свои истинные чувства в самой глубине души. Эва взглянула на своих спутников, которые находились с ней в лодке, и её взгляд остановился на Ливии. Непонятное совпадение или нет, но именно этот человек был первым, кого она встретила в этом мире. Он сидел вдали ото всех, увлеченно созерцая окружающие пейзажи. Его профиль был таким острым и идеально ровным, что он привлекал к себе внимание, а его шелковистые волосы красиво колыхались на ветру, придавая мужчине загадочный и неуловимый образ. Ливий отличался от здешних людей, было что-то другое в его ауре, будто окружающая действительность, так же как и для Эвы, была для него чужой. Эва вообще крайне редко смотрела на мужчин, а уж о какой-либо близости с ними не могло быть и речи. И всему виной был один человек — её отчим. Девушка ненавидела его до глубины души, и всем своим сердцем желала тому смерти. Он сломал её морально, заставил бояться прикосновений, лишил возможности ощутить чьи-либо объятья. Но сейчас, смотря на Ливия, Эва почему-то испытывала странное ощущение. Щеки раскалились приятным жаром, а по всему телу пробежала волна наслаждения, словно мягкое перо ласкало женскую кожу. Но в то же время, какая-то часть её существа сжималась до атомов, пытаясь спрятаться. Это было странно — две противоположности сталкивались и разрывались вновь и вновь. Каждый раз, когда Эва задерживала взгляд на янтарных радужках Ливия, шепот в её голове не давал покоя. — Чему ты обучаешься? — девушка опешила, когда прямо перед ней появился смуглый юноша. Исман приподнял брови, явно ожидая ответа. И Эва понятия не имела о чём он её спрашивает. Женские губы исказились в недовольной гримасе, и девушка устало выдохнула. В такие моменты она действовала на автомате, включая хитрость. — Письму, — однако в этот раз ответить уверенно не получилось, и Эва закусила губу, — ты ведь всё знаешь, зачем спрашиваешь, так ещё и при всех? То, что Исман говорил шёпотом, девушку очень сильно насторожило. Интуиция не подвела её, и она решила играть с ним по тем же правилам, направляя суть разговора в нужное для неё русло. Взгляд юноши был пристальным, но вскоре его плечи опустились, будто он ощутил облегчение. Однако Исман знал Эву слишком хорошо, чтобы поверить в её подлинные ответы на вопросы Ливия. Он знал, что настоящая Эвтида не владела теми знаниями, которые были доступны девушке перед ним. Более того, он помнил, как она закатывала глаза, когда речь заходила о тёмной стороне её жизни. — Назови моё второе имя? — и вот тут Эва опешила, понимая, что проиграла. — Кто ты? Эва сомкнула губы, словно пытаясь удержать внутреннюю бурю, но вскоре её веки опустились, напоминая занавес, закрывающий сцену поражения. Эти маленькие и незаметные движения говорили о том, что девушка смирилась с неизбежностью своего положения. — Значит, мы были близки, раз ты догадался так быстро. — Эва огляделась, чтобы убедиться, что их разговор до сих пор никто не слышал. — Только не ори, ладно? Девушка совсем немного приблизилась, наблюдая за реакцией мужчины. Она заметила, как на его лице застыл ужас, который неуклонно смешивался с растерянностью. — Меня зовут Эва, и последнее, что я помню из своего мира, — она обхватила себя руками, понимая, как нелепо звучали её слова, — это гробницу и голубой силуэт в странной одежде. А после я потеряла сознание, а когда очнулась, то увидела его. — девушка незаметно ткнула пальцем в сторону Ливия, который всё также одиноко сидел у самого края огромной лодки. — Я не из этого времени. Исман быстро захлопал глазами, а после тяжело проглотил слюну, произнося: — А из какого? — Не знаю в каком вы живете веке, — Эва прокашлялась, быстро себя исправляя, правильнее будет сказать — эре, но судя по всему я попала в Древний Египет. Моё время наступит примерно через три тысячи лет. Исман был полностью ошарашен и удивлен происходящим. Его глаза расширились, а челюсть опустилась. Он не мог поверить своим глазам и ушам, так как всё услышанное казалось ему невероятным и неправдоподобным. Он осторожно повернулся и начал медленно отходить, не отрывая взгляда от Эвы. Его шаги были неуверенными и тяжелыми. Когда юноша удалился на достаточное расстояние, он остановился. И девушка заметила, как мужское лицо в один миг окуталось глубокой печалью и разочарованием, будто он потерял что-то очень важное и дорогое. Папирусная лодка, медленно плывущая по волнам, наконец достигла берега, где старое дерево тянуло свои ветви к песку. Но когда Эва вышла на сушу, её нога не выдержала и она упала на землю. Сильный удар усилил боль в щиколотке, и на льняных бинтах тут же просочилась алая кровь. Девушка медленно пыталась подняться, держась за бортики лодки, но её тело было слабым от невыносимой жары и жажды. — Это становится традицией, — прозвучал мужской голос сверху. Девушка, сдувая прядь волос, которая спадала на её лоб, смотрела на Ливия исполинскими глазами. Он протянул ей руку, улыбаясь едва заметно. Но Эва лишь отмахнулась, вставая самостоятельно. — О, я бы удивился, если бы ты приняла мою помощь. — произнес он с легкой иронией в голосе. — Я в состоянии встать сама. — Эва перекинула волосы, выпрямляя спину и всеми силами пытаясь скрыть боль в щиколотке. — Да, — мужчина опустил взгляд, задерживаясь на ране всего несколько секунд, — я вижу. Ливий безразлично пожал плечами. А после двинулся в неизвестную для девушки сторону, его шаги были спешными. Эва не желала оставаться в неведении, пошла следом, держась на расстоянии.***
Эва с трудом заставила себя выйти из скромной хижины, которую можно было назвать скорее брошенной лачугой. Она ощущала на себе холодный ветер, что проникал сквозь одежду. За последние несколько часов её жизнь превратилась в настоящий кошмар, испытавший её на прочность. Однако, если с одеждой этого времени девушка смогла смириться, то отсутствие нормальной обуви сильно усложняло её передвижение. Приходилось ступать по диким тропинкам, где под ногами ощущалась жесткая земля и острые камни. Девушка с тревогой оглядела несколько столов, за которыми сидели люди. Взгляд её скользил по их лицам, словно она пыталась проникнуть в их души и узнать, что скрывается за масками повседневности. Среди множества фигур Эва искала Исмана — единственного человека, которому она хоть что-то рассказала про себя. Но юноши не было, и она осталась одна со своими мыслями и опасениями. Отчего каждый шорох и звук заставлял её вздрагивать. Неизвестный мужчина с длинной косой помахал рукой в сторону Эвы, приглашая её сесть рядом. Однако она лишь отвела взгляд, словно пытаясь ускользнуть от назойливого зова. В её голове переплетались мысли, образуя запутанный клубок, который она не могла разгадать. Ей нужно было вернуться обратно, в свое время, или хотя бы понять, как всё произошло и что же на самом деле случилось. Эва точно помнила, как она чувствовала чье-то присутствие за спиной, когда была на экскурсии в гробнице. Неизвестный дышал ей в макушку, и она была уверена, что это был человек. Его присутствие было настолько ощутимо, что она почти могла уловить его запах и отчётливо слышать дыхание. Среди множества лиц, которые могли бы возникнуть в её воспоминаниях, первым на ум пришёл Ливий. Но в голове Эвы ясно проступали красные пряди волос и алые глаза, не оставляя никаких сомнений. Девушка шла вдоль берега Нила, её шаги затихали в мягкой песчаной почве. Солнце уже собиралось скрыться за горизонтом, но его лучи ещё разбивались о поверхность реки, создавая огромное зеркало, которое отражало все вокруг. Эва присела, позволяя коленям соприкоснуться с влажным песком. Она опустила пальцы рук в холодную воду, наблюдая, как прозрачная жидкость просачивается сквозь них. Нил был исключительно красив — его величественные воды блестели на солнце, словно бриллианты на зелёной подушке. Он был неукротимо жив и свеж, не затронутый рукой времени. Вдали, за горизонтом, раздался шум, пронзительный и странный, и Эва, словно пробужденная из глубокого сна, вздрогнула. Под тёмным покровом, когда солнце уступило своё место луне, Эва почувствовала настойчивое присутствие рядом с собой. Она решительно шагнула вперед, несмотря на темноту, которая окружала её со всех сторон. Среди густых кустов, словно призрак, стоял загадочный мужчина, который исчезал во мраке, не давая возможности разглядеть его очертания. Только маленькие красные точки света пробивались сквозь непроглядную тьму, создавая атмосферу загадочности и таинственности. Он шевельнулся, однако девушка продолжила стоять на месте. В голове крутились мысли, и она понимала, что перед ней стоит тот самый человек, которого она ощутила в гробнице. Она не знала, что делать, как себя вести. Ее ноги были как будто привязаны к земле, а дыхание перехватывало от сильных эмоций. Страх медленно начинал впитываться в неё, заставляя внутренности сжаться в тугой узел. Эва попыталась отодвинуть это в самый угол своего сознания. Увести разум как можно дальше от тела и оставить там. Но ничего не получалось, чем дольше она смотрела в красные огни, тем отчетливее видела живые глаза и ощущала, как душил и выжигал обычный воздух. В какой-то момент это стало невыносимо, и она отступила. Девушка быстро шла по извилистой тропе, чувствуя, как с каждым шагом ускоряется её сердцебиение. Наконец, знакомые крыши поселения показались вдали, но вместо радости на лице Эвы появилась гримаса отвращения. Она не хотела возвращаться в хижину, где всё было таким чужим для неё. У порога дома её стоял Исман, беспокойно оглядываясь вокруг. Увидев девушку, он жестом пригласил её следовать за собой и резво направился вглубь поселения. Ветер играл с его тёмными волосами, а глаза сверкали напряжением. — Где ты был? — довольно грубо спросила Эва, но быстро смягчила тон. — Я искала тебя, хотела попросить, чтобы ты никому не говорил про… — Я не собирался рассказывать, — перебил её Исман, — в конце концов прошлая Эвтида была мне как сестра. Эву охватило неопределенное чувство дискомфорта, словно она нарушила некую грань и забирала то, что не принадлежало ей. Она ощущала себя гостем в незнакомой жизни, занимая чье-то место и прожигая не свое, а чужое время. Но эти мимолетные мысли исчезли, словно испарились под лучами солнца. Эва не была виновата в своей судьбе, не могла контролировать то, что происходило с ней. Впервые в жизни она ощутила на своей душе благодарность за отсутствие греха. — Во-первых, — Исман взглянул на свою спутницу, убедившись, что они находятся в полной безопасности, — поговори с Реммао. Он был твоим наставником, или по крайней мере, таким казался. — юноша задумчиво посмотрел вдаль, продолжая свои мысли. — Во-вторых, будь осторожна в своих словах. Я не знаю, чем ты занималась в своём мире, но моя Эва мало что понимала в лекарстве. Девушка хотела что-то сказать, но Исман остановил её, маневрируя рукой в воздухе. — Ливия не интересует тема магии, его главная цель — выяснить, откуда взялась хворь. — юноша разглядывал оливковые глаза, понимая, что они были совершенно такими же, что и у его подруги. — Но верховный эпистат точит зубы на всех черномагов. Эва не смогла удержать своего нервного смеха, который зазвучал в одиноких углах, словно музыкальная нота, привлекая к себе внимание. Она медленно приподняла указательный палец, желая подчеркнуть всю абсурдность ситуации. Каждое слово, произнесенное Исманом, вызывало у неё новый волнующий звук смеха, который скрывал нарастающую тревогу. — Подожди, черномаги? — теперь, чушь, про которую рассказывал гид в гробнице, не казалась чем-то нереальным. — Разве я не писарь? Юноша тяжело вздохнул, приложив ладонь ко лбу. — Ты — шезму, Эвтида. — произнес он строго, словно пророча нечто зловещее. — И сейчас, из-за вспышки хвори, на тебя идет охота. Эпистат и его охотники, по приказу фараона, истребляют всех, кто считается таким же, как ты. Эва не могла сдержать удивление, когда она оказалась в центре событий, которые превзошли все её ожидания. Внутри разгорался огонь неизведанного, и она не могла понять, каким образом она была связана с теми, кто занимается черной магией. Название этого древнего и опасного искусства уже вызывало у неё отторжение. А случай с неизвестным силуэтом в гробнице лишь укрепил уверенность в том, что Исман был прав. Это было нечто большее, чем просто случайность. — Разберись с этим, Эва, — Исман положил руку на плечо девушки, и та вздрогнула от неожиданности, — разберись и верни мне мою подругу, пожалуйста. Его голос прозвучал с трепетом, словно он умолял о просьбе. Глаза же выражали не только сожаление, но и глубокую боль, которая крепко сжимала его сердце. Юноша не мог оторвать взгляда от девушки, которая стояла перед ним. Несколько мгновений Исман продолжал молчать, пристально рассматривая её лицо. Наконец, он развернулся и медленно пошёл в сторону своей скромной хижины, оставляя девушку одиноко стоять посреди поселения. Какая-то часть человека уходит с тем, кого он потерял, ведь дружба — это как любовь. Эва стояла на месте, превратившись в каменный столб. Её кожа покрылась тонким слоем испарин. Но это было не из-за жары, а из-за непреодолимого напряжения, которое охватывало её с каждой секундой все сильнее и сильнее. Девушка начинала верить в то, что судьба решила наказать её за грехи прошлого. В своей реальности она была ловкой и хитрой, умело уклоняясь от наказания и балансируя на грани опасности. Но здесь, в этом странном мире, где правила были совершенно иными, она чувствовала себя, как рыба на суше. Среди темноты и тишины, холодный голос пронзительно окликнул девушку. Она повернулась, увидев перед собой эпистата, чьи белоснежные волосы блестели на фоне лунного света. Его взгляд был жестоким, а мускулистое тело напряжено. — Эвтида, — прозвучал его голос, — ужин давно закончился. Для чего ты шарахаешься здесь? И почему папирусы с записями до сих пор не на моём столе? Эва внезапно ощутила желание послать охотника на все четыре стороны, но вспомнила слова Исмана и с тревогой взглянула на свои дрожащие пальцы. Её взгляд остановился на белых руках мужчины, и она задумалась, сколько жизней они отняли. Холодные бледные глаза эпистата скользили по ней, как будто он замечал каждую скрытую деталь. Из-за изгиба улицы выглянула знакомая макушка, и Эва почувствовала облегчение. Ведь мёртвое ощущение ужаса, поселившееся в её животе, начало ослабевать. Ливий приблизился к мужчине, оценивающе разглядывая его. Его рука легла на подбородок, словно он хотел что-то сказать, но не находил нужных слов. Наконец, Ливий произнес: — Папирусы с записями мне ещё нужны, Амен. Я хотел попросить тебя кое о чём. Эва внимательно следила за разговором, ожидая продолжения. Воздух наполнился напряжением, словно в нём можно было резать ножом. Но больше всего её удивило то, что папирусы, которые девушка должна была заполнить, были у Ливия. Хотя сама она не вывела ни единого иероглифа. — О чём же? — скучающее ответил мужчина, однако вены на его шее напряглись, и тонкими синими нитями расползлись вдоль светлой кожи. — Мы меняем ход работы, — теперь Ливий был серьезён, отводя взгляд в сторону, — мне нужен писарь, чтобы записывать все этапы подробно. Феоноя и Исман для этого дела не подойдут. Амен вздохнул глубоко, наполняя свои легкие свежим воздухом, в то время как его кулаки сжимались в беспокойстве. Взгляд его был направлен на Ливия, и с каждой секундой вражда между ними увеличивалась. Эва, наблюдая за ними, не могла не задаться вопросом о причинах такой неприязни. Её глаза то и дело бегали с одного на другого, пытаясь уловить хоть какие-то намеки на то, что могло стать причиной столь сильной злобы. Людям всегда было легче заметить отличия, чем сходства. Поэтому проще враждовать, чем налаживать хоть какие-то ровные отношения, за редкими исключениями. — Можешь взять того парня, — отмахнулся эпистат, готовясь уйти, — завтра начнёте. — Нет. — спокойно произнёс Ливий. — Я не знаю, как Рэймсс реагирует на мёртвых людей, — мужчина бросил короткий взгляд на девушку, и от этого её брови нахмурились, — Эва справится лучше, сегодня я убедился в этом. Девушка едва заметно цокнула, мысленно проклиная Ливия за столь громкие слова. — Вот как, — протянул Амен, — и откуда такая выдержка? — Детство было тяжелым. — ответила Эва, и в её голосе прозвучала тоска и боль. Эпистат не реагируя, продолжал пристально вглядываться в Ливия. Напряжение между ними нарастало с каждой секундой, словно невидимая стена разделяла их на две противоположности. Взаимное недоверие и разочарование отражались в их глазах каждого. — Решим потом. — произнес Амен, совершенно не желая давать разрешение на просьбу лекаря. Его голос звучал холодно и решительно, будто бы он был главным в этой игре и не собирался проигрывать. — Идите в хижины. Внутри Эвы вспыхнул самый настоящий гнев. Она ощущала себя каким-то ненужным товаром, которым распоряжались без её согласия. Эпистат оглядел двоих людей, а после удалился, скрипя зубами. Ливий смотрел на него с неприкрытым презрением, сверкая глазами, словно огоньками в ночи. В воздухе все ещё трещало предвкушение, смешиваясь с агрессией, что метало молнии прямиком в девушку. Эва, сдерживая дыхание, повернулась на неудобных босоножках, которые больше напоминали клочки крокодильей кожи, обшитые непонятной тканью. Взгляд её неуклюже скользнул по Ливию, и она старалась не смотреть в его глаза, концентрируя внимания на металлических вставках. Его молчание стало невыносимо напрягать её нервы. — Решил, что тебе необходима моя компания? — съязвила она, на что Ливий лишь тяжело вздохнул. — Я искренне не понимаю для чего ты устроил всё это. Мужчина подошёл чуть ближе, желая коснуться оголенного плеча, но вовремя убрал руку, задумчиво разглядывая девушку. Ливий поднял бровь, наклонился так близко, что её лицо было практически на уровне его груди, и теперь она могла почувствовать тёплое дыхание на своей щеке. Мужчина ухмыльнулся ей на мгновение, словно дразня, прежде чем его лицо вновь стало безразличным, как будто он сознательно скрывал свои эмоции. Вот что Эва подметила — Ливия постоянно тянуло прикоснуться к ней. И будучи человеком, который всячески избегал физического контакта, осознавать это было довольно сложно. Но под его касаниями не ощущалось ужаса или страха, кожа не испытывала сотни острых лезвий. Нет. И самое главное, её дыхание до сих пор оставалось ровным. — Ты хорошо описала сегодняшние подробности, — проговорил он, — Исман, конечно, исправил некоторые детали, а так в целом неплохо. Эва рассмеялась внутри себя, понимая, что Исман сделал всё за неё, пытаясь отсрочить правду, которая легко могла выползти наружу. Вот только юноша не учёл того, что самолично выкопал могилу для девушки. — Не хочу, — отрезала она, высоко задирая подбородок. — Возьми Рэймсса, — Эва удивилась тому, что смогла произнести имя неизвестно мужчины с первого раза, — уверена, он отлично справится. Девушка заметила, как мгновенно Ливий поменялся в лице. Взгляд его потух, а черты стали напряженными, словно он скован внутренними раздумьями. Она понимала, что ее ответ задел самолюбие мужчины, но не ожидала, что это произойдет настолько глубоко. Челюсти Ливия сжались, а глаза закрылись, словно он пытался отгородиться от навязчивых мыслей. Он не хотел делать того, что задумал, но где-то в глубине души понимал, что так будет правильнее. Её кожа словно загорелась, когда две руки легли ей на плечи. — Не трогай, — процедила Эва, — хватит прикасаться ко мне без разрешения. Ливий будто не слышал, он одним движением приподнял подбородок Эвы, заставляя посмотреть ему прямо в глаза. — Не прикоснусь, — произнес мужчина хрипло, словно голос застрял где-то в горле. — Это в последний раз, — добавил он, и его руки опустились, отказываясь от дальнейшего соприкосновения. — Я не хочу заставлять тебя, Эва. Но работать со мной, значит свести встречи с Аменом на минимум. Он молчал. Так же, как и она. Эва знала, что нуждается в этом. Ей не были нужны проблемы с беловолосым мужчиной, она не собиралась заниматься какой-то там магией. Все чего она хотела, это вернуться домой. Поэтому с резким вздохом, застрявшим между её зубами, она кивнула.