***
— Это эгоистично, не находишь? — пальцы Минхо, исцарапанные и исколотые хрупкими цветочными шипами, постепенно начинают превращаться во что-то неизведанное и цельное. На его коленях лежит травяная плеть из сочных зелёных растений, а ладони в характерном соке и немного желтоваты. — Эксплуатировать труд своего хёна. — Помогай ребёнку и молчи, — отрезает Хёнджин. Его, длинные и тонкие, по-аристократически мраморные, фаланги ловко перебирают стебельки полевых ромашек, васильков, колокольчиков и каких-то ещё цветов, названия которых Ли не знает. Знал бы, если бы на ботанике слушал учителя и вглядывался в иллюстрации учебника, а не рассматривал точёные черты лица Хвана. Несмотря на то, что в отличие от Банов, их семьи очень хорошо и давно дружат, прозванный принцем омега нахального альфу откровенно недолюбливает, или, по крайней мере, притворяется, скрывая застенчивую, но донельзя довольную улыбку каждый раз, когда старший осыпает его комплиментами. Такой вот он, неприступный, а на деле очень трепетный и немного мечтательный подросток. Ёнбок, пытающийся что-то сделать своими бесполезными (мама говорит, что это не так и хранит каждый его рисунок или поделку) ручонками, старается следить взглядом за Хёнджином и повторять его действия. — Красивый хён, — обращается он, вызывая умилительное улюлюканье, — Бокки делает всё правильно? — Да, малыш, — пищит Хван. — Бокки очень хорош в плетении венков. На деле, Феликс хотел позвать только Хёнджина: подставил стул к тумбе, взобрался и дотянулся до домашнего телефона, из которого и дозвонился до нужного человека, а Минхо просто Минхо, подслушал и увязался следом, а теперь доставал одноклассника своим: « Хёнджин-а, мои пальцы очень устали, не хочешь помочь своему старшему? ». Они сидят на поляне уже два часа, на один из них потратив поиск нужного места и сбор сырья. Отец говорит, что к тем, кто тебе нравится, надо подходить с нежностью и трепетом, поэтому трехлетний Ёнбок, не без помощи, вяжет пятилетнему Крису венок из самых лучших цветов, что он только смог найти. А он более чем уверен, что Чан ему очень и очень нравится. Так. По-детски. Несерьёзно. Но тепло и трепетно. Феликс немного сжимает в руках получившийся подарок и чувствует, как начинает волноваться. Достоин ли Чан такого несуразного дара? Неопрятного, почти развалившегося из-за некрепких узлов, но сделанного с искренним и малость робким желанием понравиться. Феликс переживает, что Крис его отвергнет. Покрутит в руках венок, повырывает пару синих лепестков, сплюнет на землю и растопчет вместе с травой невинную симпатию Ёнбока. Вручая, Ли чувствует как рвётся его крохотное сердце на несколько частей. Чан улыбается, так же солнечно и ярко, так по-родному, принимая подарок. Действительно крутит его в руках, подтягивает парочку элементов и взгромождает на голову, пропуская кудряшки сквозь зелень. — Чанбин-хён! Чанбин-хён! — зовёт он брата, намереваясь похвастаться. — Теперь я — король орков! Ёнбок-а подарил мне цветочную корону! А потом поворачивается к Феликсу, целует в пухлую щёку и пускается в бег, на ветру роняя громкое « Спасибо! «. Крис очень нравится Ёнбоку.kids.
25 сентября 2023 г. в 11:52
Когда Феликс видит Криса впервые, единственное, о чём он думает, это о спрятанных под кепкой кудряшках.
Они пышные, вьющиеся и немного мокрые от пота, от чего сияют на солнце каждый раз когда мальчишка снимает головной убор, и то, после причитаний от матери. Чан на слова Джессики лишь дует и без того пухлые губы, кажущиеся Ёнбоку чем-то сладким и мягким, посыпанным сахарной пудрой.
Чан улыбается так легко и беззаботно, что у Феликса каждый раз расцветает в груди что-то новое. Оно фейерверками разливается меж рёбер, застревая в костях как нечто естественное, обыкновенное и правильное. Он улыбается мальчику так же тепло и ясно каждый раз, когда сверкающие глаза устремляют на него свой взгляд, и тянет руки.
Минхо, которому мать взгромоздила на руки младшего брата, чуть наклоняется в сторону Криса, позволяя малышу коснуться его лица.
— Ха-ха! — смеётся он, демонстрируя выпавший, а на деле выбитый Хёнджином передний зуб. — Кажется, ты ему нравишься.
А Чан не может ни нравиться. Ведь у него большие пухлые щёчки, на которых тускло сверкают бледные веснушки, в которые Ёнбок тут же тычет пальцем, две очаровательные ямочки, которые няня-китаянка, тетушка Мо, от чего-то называет медовыми омутами. От него разит чем-то молочным, тёплым и сладким, и среди этой какофонии ароматов проглядывается его собственный, расплавленный шоколад.
— Мой брат — само очарование, — довольно подмечает Чанбин.
Он здесь самый старший, уже учится в десятом классе и готовится поступать на что-то, связанное со здоровьем – никто из детей правильного названия так и не запомнил, а вот родители их почему-то записываются к ещё даже не студенту на годы вперёд. Минхо намного младше, ему только двенадцать и недавно он потерял последний молочный зуб: нервы Хвана, сидящего партой дальше, оказались не такими уж и железными – вместо того чтобы промолчать на очередную попытку флирта, он со всей силы зарядил пеналом по лицу, не рассчитав силу. Разве мог он ожидать, что его до крови изобьет щуплый омега? Пережив потрясение, Ли стал относиться к Феликсу ещё большим вниманием и опасением, подмечая в нём на удивление тихий и спокойный нрав. Но это пока. Да и что ему в три года надо? Есть, спать, улыбаться каждому родственнику и поддаваться поцелуям мамы. Что за напасть. Вот как омеги, что мальчишки, что девчонки, скрывают под милыми улыбками такую силу?
Когда Ёнбок полностью оказывается на руках Чана, он хватает его так бережно, как только может. Тяжесть чужого и столь маленького тела чувствуется в громоздких объятиях так ярко и ощутимо, так удивительно правильно, что Чан даже не вздыхает, когда его шею обхватывают миниатюрные ладони. Феликс прижимается к его груди и не может надышаться.