Сказки Холландского леса

— Вам повестка из военкомата! — эта фраза могла бы быть очень страшной в военное время, но вот в эпоху мира в империи чей государь гордо носил имя «Миротворец»… — Ей Богу как маленькие! — ворчал полковник Никлос фон Мудрис, военный комиссар Холландского княжества, наблюдая как очередного косящего под сумасшедшего молодого человека выводят из зала на полу-согнутых ногах. Казимир собственно был согласен, сам, между прочим с удовольствием отдал долг императору Верлины, будучи уроженцем Пановии, но этот осенний призыв семьсот шестидесятого он запомнил на всю жизнь. Сразу после позорного привода в военкомат дочки хранителя горы Холланд — Эйб Хексе, положение амбициозного младшего лейтенанта в гарнизоне стало шатким. Бржиржинскому рассказывали что по высоким коридорам даже гуляла мысль выслать его в Ламбертию на самый северо-восток империи. Это значило одно — конец карьере и всему. К счастью обошлось, Казимира с скрипом, но повысили до лейтенанта за выслугу лет и даже поставили помощником военного комиссара. Как-никак это он спас Мудриса из лап чёртовой ведьмы, которая до сих пор досаждала продовольственным колоннам идущим через лес. И всё равно у него осталось какое-то нехорошее послевкусие этой истории, знал бы он что будет дальше… Осенний призыв начался волшебно. Казимир, теперь имевший честь иметь собственный кабинет, (Да не смешной каламбур, но других не стоило ждать от начальства) даже не успел обжить маленькую комнатку, как в неё уже внеслась суровая реальность, больше похожая на бред сумасшедшего с сезонным обострением шизофрении. — Я жажду служить! — пыхтя и вытирая сопли, почти задыхаясь, уверенно шептал юноша, больше похожий на мумию в склепе, которую перед приходом в военкомат сводили к безрукому цирюльнику-извращенцу. — Ганс Циммер, — растягивая гласные, произнёс Казимир, изображая будто листает настольную книгу всех помощников военкомов — устав. Простая, вроде, задачка — простой портной пригодного возраста, но с непригодным здоровьем. «Недобор-недобором, но надо быть гуманистами…» — вспомнил слова полковника Бржиржинский и, сложив руки в замок, припечатал: — У вас астма и пережитая оспа, туберкулёз и тиф, вам нечего делать в Райхсвере! Не годен! — Но я жажду служить! — упрямо загнул юноша, устремив фанатичный взгляд на висевший за спиной лейтенанта портрет Каспера Эспера. Государь-император сделал всё чтобы вооружённые силы стали компактней, сократив их втрое, но это не спасло Райхсвер от энтузиастов и идиотов. «Как ты после стольких болячек ещё ходишь?» — задумался Казимир, а потом взглянув на возраст проклял негуманного коллегу, не пожелавшего списать сопливого со счетов два года назад. «Курва!» — Бржиржинкский тянул это слово с мучительной усладой. Можно было послать придурошного, не боявшегося сдохнуть в войсках, напрямую к военкому, но Казимир только успел привыкнуть к звёздочкам полноценного лейтенанта. Каждый призыв сослуживцы присылали военкому ящик дорогого коньяка и он смаковал его, сидя в кабинете. Это значило что предстоит разбираться самому. — Почитайте моё личное дело! Офицеры и комиссия полностью проигнорировали мои способности! — настойчиво попросил Циммер, его страшные серые глаза, смотревшие из синюшных кратеров на белом, изъеденном рытвинами, лице напоминали очи слепого скальда у гробницы короля. Бржиржинсий, не переносивший покойников и нордской мифологии, смилостивился и всё-таки открыл папку. Через две страницы его глаза казалось уже сделали марш-бросок по лбу до аккуратной форменно зализанной чёлки и обратно. Причём правый глаз делал кросс быстрее, отчего левый наполнился слезами и задёргался. — Так это вы загнали Семёрку Бучей в Холландский лес? — тихо спросил Казимир, выпрямляясь и пытаясь предать голосу вежливости. Перед ним сидел не простой больной идиот, это был идиот опасный. Принятие подобного в войска могли повлечь за собой чего пострашнее, «Ведьминой катастрофы». — Я! А вы герр лейтенант, ведьму! Мы — коллеги! — улыбнулся тощий героически-идиотский юноша, но руку не протянул. Прокашлявшись и высморкавшись, он вкрадчиво добавил: — А коллега мог бы и помочь… Казимир мысленно тянул родное ругательство от забора и до обеда. Ему показалось что он сходит с ума. Откуда такая самоуверенность понятно. Про это дело писали в газетах месяц назад назад. Один единственный путник спас целую торговую компанию от разбушевавшихся на Холландских дорогах бандитов семьи Буч. «Семерых — одним ударом!» гласили заголовки, а ниже пересказывалась история, как простой портной с бутылкой самогона, втёрся в доверие к ограбившим караван с ценным грузом разбойникам, споил их, довёл до белой горячки, а потом вынес из их логовища всё добро. «Нужны ли такие люди в невоюющей армии?» — Казимир представил себе как сноровистый болезненный юноша, уже в звании минимум прапорщика, выносит с территории какого-нибудь гарнизона целые склады, при этом оставаясь вне подозрения. «Кто на больного подумает…» за этой невесёлой мыслью следовала другая — «И так к славе «Ведьмавода» в анналах прибавится ещё слава «Воровода», ну на хрен!» — Я жажду служить! Как эти слова могли не вызвать подозрений? Нет понятно повестка, но Бржиржинсий решил быть гуманным-карьеристом до конца. Звёздочки лейтенанта были такие красивые и блестящие, а как было приятно прогуливаться, сверкая ими, в парке, поглядывая на одиноких молодых дам с собаками… — Я бы с радостью помог, но для пересмотрения военной комиссии требуется нечто более весомое чем ваше желание! — Казимир с трудом составил это чёткое форменное «Нет». Ему не нравилось как началась его работа помощника военкома. За окном было золото осени, а в кабинете напротив сидело это. Живой труп, явно неудовлетворённый жизнью и ответом. — Я на всё готов! Что надо? Я могу до Князя дойти если требуется! — глаза Циммера заблестели нехорошими огоньками, а с носа закапало на ретиво подставленный носовой платок. Ну да. В газетах писали как князь Холландский Виктор лично вручал ему награду и уточнял рецепт самогона «Семерых — одним ударом», чтобы доставить ко двору Бергенского принца Генриха. «У тебя связи, а у меня вышивка вязью!» — про себя поддразнил Бржиржинский и, деланно выпрямившись при упоминании дворянства, покачал головой: — Увы, князь не обладает такими широкими полномочиями! Понимаете — военная комиссия в наш век мира неприкосаема, в ней много врачей, она неподкупна, она создана для того чтобы допускать в армию только достойнейших! «Сорвался на патетику… зря…» — подумал Казимир и тут же получил подтверждение, Циммер, явно уже знавший про неподкупность на опыте, ухватился за слово: — А я значит недостоин? — Нет-нет! Я этого не говорил… — разулыбался лейтенант, пытаясь остановить дёргающийся глаз, получалось плохо, — Вы достойны, но… — Но? — Циммер наклонился вперёд, вглядываясь Бржиржинскому прямо в душу, его дыхание по звуку напоминало простуженный бойлер, очень злой к тому же. Лейтенант, не сдаваясь, решил идти до конца. — Но военная комиссия отметила что вы не проходите по здоровью! «Сказочный идиот!» — Казимир старался выглядеть убедительным. Ему хотелось наконец разглядеть истинный характер намерений пришельца-портного. Не получалось. То ли болезненная маска была слишком хороша, то ли Циммер и вправду не врал. Его упёртость показывала на обратное. — Я могу поговорить с герром военкомом? — нахмурившись, поинтересовался, задыхающийся от возмущения и собственного здоровья, Ганс Циммер. Казимир Бржиржинский росчерком пера закончил эту дурацкую сказку. …Портного уводили военные-ветеринары. Лейтенант с брезгливостью следил как рядовой Гурвик моет со спиртом то место на котором сидел посетитель. «То же мне, храбрец-молодец! Ну хоть взяток не предлагал — умный!» — вздохнув думал Казимир и тут же отдавал себе отсчёт — что это то и страшно. Даже ради шутки такого сказочного героя нельзя было пускать в и без того обкорнанную армию. — Ну, Ведьмавод, первый день, а такие успехи! — усмехнулся полковник Мудрис, выйдя из своего кабинета вечером. Его глаза блестели весёлостью и властью над целым ящиком Аухлицкого коньяка, благоухал соответствующе. Казимир, вскочив, салютовал. — Рад стараться! — Звонил Вишка, жаловался что его человека в армию не взяли! — промурлыкал военком, называвший князя ласково-фамильярно, памятуя об общих попойках и конюшнях. Лейтенант почувствовал как позвоночник медленно ссыпается в кальсоны. Звёздочки, ах, он ведь даже не успел к ним привыкнуть. — Говорит — какого-то идиота посадили помощником военкома, он и не берёт! Ты подумай? — полковник поставил на стол наполовину опустошённую бутылку коньяка и два стакана. — Это недоразумение! Никого от Его Сиятельства не было! — отчеканил Казимир уже представляя как будет обживаться под тенью колокольни собора Святого Ламберта в северо-восточном гетманстве Верлинской империи. Но полковник разбил его страх приветливым добрым смехом. — Были, но не суть! Вольно — боец! Ты совершил настоящий подвиг спас Райхсвер от ещё одного идиота! — произнёс Мудрис и, налив коньяка в стаканы, добавил: — Пей, спаситель от ведьм! Это лучшая тебе характеристика и рекомендательное письмо, ибо негоже помощнику умнее военкома быть! Кстати хороший тост… Ну, будем! Золотые капли коньяка скользнули по горлу. За окном трепетало золото весны. Бржиржинсий понял что такими темпами сойдёт с ума. «Зато сделаю карьеру!» — мечтательно подумал лейтенант, представляя себя таким же вальяжным полковником с ящиком коньяка. — Но как он орал, когда Эйб его за горло схватила и в подсобку поволокла… — прошептал Казимир и засмеялся так неприятно.