Nayamashii Kare [Utsukushii Kare 3] | Сводящий с ума

      Их внезапная встреча поразила, как вышедшее посреди ночи солнце. А на следующий день после этого шока стремительно закончилась и жизнь порознь.       Каждый день он готовил мисо или рамен из пакетика для пьяного наставника, заявлявшегося домой за полночь. Каждое утро с трудом расталкивал его с третьей попытки и параллельно занимался уборкой, стиркой и другими домашними делами. Днем был универ, после него ассистентство, а дальше приходилось выдерживать пытку пьянками вместе с наставником, где Хира сидел на самом непочетном месте и выслушивал от ослепительных профессионалов высшего класса про выставку-выставку-выставку, и их подбадривания каждый раз просто били наотмашь. А потом все повторялось сначала.       Но с сегодняшнего дня все изменится.       Теперь каждое утро, проснувшись, он будет выжигать у себя на сетчатке красоту настоящего чуда природы по имени Киёй Со. Затем осторожно сползать с постели, чтобы не потревожить сон короля, и готовить полезный для здоровья и поддержания красоты завтрак. Пока Киёй моется, он займется уборкой, стиркой и другими домашними делами. Днем будет универ, после него ассистентство, где теперь захочется прикладывать все силы, чтобы вернуться домой хотя бы на секунду раньше. Дома он приступит к ужину, в который вложит те же чувства, что и в завтрак. Потом придет с работы Киёй, и его яростная красота ударит наотмашь прямо в сердце, а ночью Хира провалится в похожий на сладкую смерть сон, и утром все повторится сначала.       — Да что тут, что там — все равно пашешь как раб на галерах, — не стал церемониться Ногучи. К нему они пришли объявить о переезде Хиры обратно.       — Что вы, это совершенно разные вещи.       — Ну, каждый со своей колокольни смотрит. Так, а Киёй-кун куда делся?       Хира удивленно оглянулся, но только что стоявшего рядом Киёй и правда уже не было. Тут из гостевой комнаты как раз донеслось: «Хи-ира!», а когда он заглянул внутрь, оказалось, что Киёй там уже занялся сбором вещей.       — На столе тут все твое? — спросил он.       Хира кивнул, и Киёй, не церемонясь, принялся запихивать вещи в чемодан.       — Мог бы так спешно его не и забирать...       Киёй взглянул на огорошенное лицо Ногучи и, не прекращая сборов, ответил:       — Я здесь просто вас поблагодарить, Ногучи-сан. Мой парень вам очень многим обязан.       — И так жирно подчеркивать, чей он тут, тоже, пожалуйста, не надо.       — А вот, кстати, это вам.       Киёй протянул ему набор дорогих мисо-супов, который они купили по дороге в торговом центре. Ногучи взял его, хмыкнув: «Какая забота», — и с улыбкой хлопнул Хиру по плечу.       — Смотри, как вы друг другу подходите. Просто два голубка пара.       — Подходим? Яркая звезда в небе и камешек на обочине?       — Вот этим и подходите. — Ногучи расплылся в еще более сияющей улыбке. — Кстати, фотографии для выставки принес? О которых вчера говорили.       — А, да. В сумке лежат.       Они с Ногучи вернулись в гостиную, а Киёй не стал отрываться от сбора вещей.       Хира протянул усевшемуся на диване Ногучи прозрачный файлик с образцами снимков. С тех пор, как Ногучи забраковал те старые, он ему больше ничего не показывал. А что если и эти забракует? В них Хира и так уже вложился весь и что-то на голову выше выдать не сможет.       Ногучи быстро просмотрел около двадцати снимков, опять вернулся к первым, опять просмотрел и снова вернулся, пока, наконец, не разложил их все на столе. И не произносил ни слова.       — Я, эм… у… у меня не было времени составить портфолио... — не выдержал Хира, а Ногучи все молчал.       Неужели все настолько плохо, что у него и слов не находится? Хира чувствовал себя букашкой, которую могут раздавить буквально кончиком пальца, и резко вцепился в штанину брюк. А следом его руку накрыла ладонь Киёй.       Подняв голову, Хира встретился с ним глазами.       У Киёй было пугающе серьезное лицо. Он развернулся к Хире и медленно кивнул. Словно говоря, что все хорошо.       — Хира.       Ногучи всего лишь произнес его имя, но сердце так бешено застучало, что казалось, будто его сейчас просто разорвет.       — Д-да?       — С завтрашнего дня можешь больше не приходить.       Заходящееся сердце разом остановилось.       А через несколько секунд медленно забилось снова.       Значит, все-таки плохо. Все-таки Хира здесь больше не нужен, и его выгоняют. Тело разом покинули силы, а мозг уже соображал, как это пережить. Все будет хорошо. Он с самого начала знал, что таким, как он, в этом мире не место. Так что просто вернется к тому, что было. Он ничего не потерял, наоборот: надо быть благодарным, что на какое-то время выпала возможность поучиться у Ногучи.       — А… тогда… вот, заберите сразу ключи.       Хира завозился со связкой, пытаясь снять с нее ключи от квартиры и фотостудии.       — Зачем? Оставь. Можешь для подготовки пользоваться любым моим оборудованием.       — А?       — У тебя ведь уже весенние каникулы, так? Тогда все время в сутках посвяти подготовке выставки. А проводить ее… Так, в апреле, может? Да нет, точно не успеешь. Значит, июнь или июль. Чтоб до этого все было готово.       Ногучи поднялся с дивана и набросил на плечи перекинутую через спинку куртку.       — А? Но… Ногучи-сан.       Он обернулся, и Хира невольно отпрянул. Он еще никогда не видел у наставника такого сурового взгляда.       — А мои снимки?..       — Такие, как сейчас, хорошо. Делай и не сомневайся. Квартиру за собой запрете.       И, больше не говоря ни слова, он широким шагом вышел из комнаты.       Хира непонимающе застыл на месте. Из коридора донесся хлопок закрывающейся входной двери. Ногучи ведь сказал, что с завтрашнего дня можно не приходить? То есть его выгоняют? Но потом еще добавил про пользоваться оборудованием. И про делать выставку.       Каменеющие плечи Хиры вдруг энергично потрясли.       — Молодец.       Это Киёй произнес.       Мо-ло-дец...       В каком смысле?       — Тебе и наставник вон уже сказал, а ты все как язык проглотил.       — А? Ч-что сказал?       — Что так, как сейчас, хорошо. Что у тебя сейчас получается хорошо. — И Киёй еще сильнее потряс его за плечи.       — Как сейчас?..       — Да. И что можно, не сомневаясь, браться за выставку и двигаться к ней на всех парах.       Правда? Но ведь как только начнешь двигаться на всех парах, «сейчас» превратится в «раньше». И что будет ждать в конце пути? Выставке тоже не гарантирован успех.       Все это правда, все это он понимал.       Но...       Хиру захлестнуло столькими разными эмоциями, что он чуть не упал на ровном месте. Впервые его так признали. Впервые сказали, что у такого него, как сейчас, — жалкого и убогого — все равно получается. Никто ведь не поймет, насколько он от этого был счастлив. И даже хорошо, что не поймут.       «Потому что это только мои мучения. Только мое счастье. А все вместе, получается, только мой мир».       Даже если, обнажив всего себя, замахнуться на что-то сложное, есть места, которых не достичь. И стыдно, что он все равно тайком тянется к такому вот месту и ничего не может с собой поделать — только продолжает, как убогий, подглядывать за тем сверкающим миром. Он ни там, ни тут, а затерялся в узком перешейке между двумя мирами.       И такого, теперешнего, себя Хира запечатлел на снимках.       «Как раз эта мембрана между тобой и остальным миром и делает тебя тем, кто ты есть. Не теряй этого. Попробуй вот так, с ней, показать свое "я"».       В это место, его направил Ногучи. А нужный толчок в спину, когда он там врос в землю от страха, дал Киёй. Как подталкивал и всегда, с самого знакомства в школе.       — Киёй...       Каждая клетка Хиры гудела, потому что все это время тот держал его за руку. А когда он понял, было уже поздно: Киёй уже перестроил в нем всё.       — Киёй, прости...       Хира поднял взгляд и увидел, как он непонимающе склонил голову набок.       — Что «прости»?       — Я тебя больше не смогу отпустить.       И Хира со всей силы сжал его в объятиях, снова и снова повторяя: «Прости». Яркая звезда в небе и придорожный камешек — они совершенно не подходят друг другу, и он это прекрасно понимал. Даже желать чего-то было уже страшновато, и все же...       Хира больше не мог потерять Киёй. Потому что тогда бы не стало и его самого.       Поэтому он извинился перед богом. Пусть они с Киёй оказались вместе лишь по божественному недосмотру, но даже если бог вдруг однажды это заметит, Хира уже не сможет отпустить Киёй. Не сможет и не отпустит.       — Киёй, будь со мной всегда.       С этой просьбой он ступал на пугающую запретную территорию. Короткая пауза после нее показалась молчанием длиною в вечность. «Киёй, пожалуйста, ну хоть...»       — А до этого я с тобой как, по-твоему, был? — Тот улыбнулся раздираемому сомнениями Хире и прижался губами к его губам. — Дурак ты.       — Прости...       — Ну правда, такой дурак.       — Да, прости. Прости...       Так и держась за руки, они все повторяли «дурак», и «прости», и поцелуи.       Он вообще ни в чем не мог быть уверенным. Да что там: даже толком не видел того, что прямо под носом.       Поэтому надо хотя бы крепко держаться за руки.       И снова и снова, еще и еще повторять «прости» и целоваться.       «Я все отдаю тебе и больше тебя не отпущу».

КОНЕЦ