Быстрые зарисовки

      Смотреть на Москву теперь всегда страшно. Чувства Александра к возлюбленному имеют совершенно разные оттенки, но страх остаётся неизменным. Иногда страшно, что скажешь что-то не так, и Московский разозлится. Или что момент спокойствия и умиротворения закончится, и Миша уйдёт. Саша пытается в себе это чувство страха притупить, но выходит тяжко. Саша считает, что он просто стал слишком подозрительным после блокады, когда доверять было опасно. Но сейчас, спустя десять лет, он всё ещё боится. Даже самого родного человека. Но иногда Саше кажется, что от его Мишеньки осталось только имя.       Вот и сейчас Саша боится. Боится за Михаила, который работает, не вставая, уже не первый день. Из-за смерти Сталина, Московский работает на износ. Мешки стали ещё больше, чем раньше, а Саша боится даже предложить ему отдохнуть. Саша злился: как можно портить ему жизнь даже после смерти?       Саша понимает, почему Миша так переживает: помнит смутное время. Но Невский тоже помнит, до чего доводила Мишу такая работа.       — Миш, — Саша осторожно трогает его за плечо. — Может, отдохнёшь немного? Поспи, а потом мы могли бы прогуляться. Лето же…       — Видишь же, что работаю, — отвечает Миша, закуривая сигарету. — Посплю, как кризис в стране закончится.       Саша злится. Ещё бы. Он терпеть не может, когда Москва грубит. Хотя, возможно, именно этого он и заслуживает. Он же позволял себе в империю обращаться с Московским так. Вот и Миша сейчас зеркалит его поведение. Но не время сожалеть о прошлом. Нужно заставить Мишу отдохнуть любой ценой.       Саша подходит. Московский сидит, согнувшись над очередным отчётом в майке «алкоголичке» и лёгкой рубашке. Дымит сигаретой. Какой же он всё-таки красивый, хоть и засранец порядочный. Саше страшно, но он требовательно нажимает на чужие затёкшие плечи. Московский удовлетворённо вздыхает, но всё-таки пытается сбросить чужие руки.       Упрямство — их общая черта характера. Возможно, Саша бы не был таким, если б не пытался быть похожим на любимого учителя в детстве. Но что есть то есть. Они теперь постоянно негласно играют в игру кто кого «переупрямит». Поэтому Саша меняет тактику. Он подходит к Московскому сбоку, резко и крепко хватает за лицо, стараясь подольше смотреть в глаза.       Выходит тяжело: Миша смотрит с очевидным возмущением и непониманием. Сигарета тлеет в его сильных пальцах. Шура выхватывает её и затягивается. Едкий дым проникает в лёгкие, и Невский едва сдерживается, чтобы не закашляться. Он курил раньше, но не особо это любил: запах не приятный, но такова была мода — курили все.       — Зачем этот цирк? — Миша вскакивает, выдёргивает сигарету и бросает в пепельницу. Шура безмолвно жмётся к его плечу. Ластится как может, несмотря на трясущийся подбородок. Убеждает себя внутренне, что это его Миша. С его Мишей не должно быть страшно.       — Я очень тебя люблю, но… — начинает Миша, но Саша кладёт руку ему на губы.       — Молчи, Московский, — шепчет Невский и целует его в мешки под глазами.