Сreature/Чудовище

      Стук пронзает тишину, отвлекает от работы. Тэхён разрешает войти. Он отрывается от бумажек со сведениями о поставках за квартал, в изучении которых провёл последний час точно. Это вынужденная мера, у них, кажется, затесалась крыса, поэтому Киму приходится перепроверять всё самостоятельно. Вошедший секретарь кланяется, и с поджатыми губами начинает говорить — вести явно не хорошие.       — Там Чонгук опять нашёл... — мнётся под тяжёлым взглядом Тэхёна, — мужчину.       Ким кивает, не меняясь в лице. Это абсолютно не новость. Пока он завален работой и проблемами, Чонгук пытается вывести его и привлечь внимание. В данном воплощении — потрахавшись с кем-то, кто не Тэхён. Ким бросает взгляд на часы. Прошёл час и тридцать семь минут с момента, как он выпроводил детку из кабинета, отказавшись от третьего секса, потому что у него есть дела. Чон даже дал ему поработать. Очень мило с его стороны.       Ким откладывает бумаги и откидывается на спинку дивана, закрывая глаза. Чонгук не то чтобы вводит его в растерянность — это в принципе не свойственно Тэхёну, но в действиях в его сторону он определённо сомневается. Ким колебаться в поступках не привык. Не будь Чонгук таким странным, был бы сразу выкинут.       Тэхён держит детку при себе только из-за чувства, что с ним что-то не так. Чонгук другой. Чон ближе к нему, чем кто-либо. Была же причина, по которой в первую ночь тот остался в постели до рассвета. Интуиция отчего-то подсказывала, что эта детка нужна рядом. Непонятно, зачем и почему, но шестому чувству Тэхён доверяет, за отсутствием адекватной реакции от остальных.       — Так что с ним делать? — отвлекает всё ещё находившийся в комнате секретарь.       Тэхён вздыхает. Точно. Чонгук собирается с кем-то потрахаться, а он сидит и размышляет. Кажется, обычно человек должен чувствовать ревность, когда его партнёр пытается изменить. Ревность — странное чувство, схожее со злостью. Тэхён, чтобы проникнуться им, прежде чем отправиться на разборки, пытается создать аналогию. Например, если представить, что детка — игрушка, которую собирается отобрать незнакомец, то Тэхён... Купит себе новую, отдав это старьё, не уважающее его. Или убьёт. Плохой пример.       — Отведи, — встаёт.       Секретарь резво открывает дверь и устремляется в коридор. По дороге Тэхён проводит рукой по волосам — люди так отображают волнение или нервозность. И пытается придумать другую, сопоставимую с ревностью ситуацию. Потому что в последнее время Чонгук стал настолько не выносим с сексом, ревностью и выпрашиванием внимания, что хочется послать интуицию. Например, Чонгук как одна из его компаний, которую хочет обманом выкрасть конкурент. Тэхён обычно находит этого полоумного и избавляется от него — компания построена собственным трудом и никто не имеет права посягать на неё. Эта аналогия лучше. Знакомое чувство удовлетворения от возможного варианта развития события отзывается в теле. Хорошо.       Осталось сделать так, чтобы компания сама не шла в руки конкурентов.       По коридору они доходят до гостевых комнат на пятом этаже. Тишина не удивительна — его здание с потрясающей звукоизоляцией. Секретарь тормозит и кивает на дверь, табличку с номером пятьсот восемьдесят шесть под уже приглушённым светом разобрать не сложно, дизайнер постарался. Ким кивком отпускает секретаря. Трогает ручку двери, надавливая — не закрыто. Его явно ждали.       Внутри полумрак, освещённый лампами у кровати, и шорохи со звуками, кажется, поцелуев. Тэхён щёлкает выключателем.       Чонгук, восседающий на чужих коленях даже не реагирует, провоцируя его. Ким облокачивается на косяк. Мужик из мелкой охраны отстраняется от вылизывания рта, наконец, обращая внимание. Хочет возразить, открыв рот, но, видимо, узнав начальство, затухает в испуге. Детка, наконец, оборачивается и, делая умильные глазки, тянет:       — О, Тэхён. Ты же пришёл присоединиться? А то мы тебя заждались.       Как же он, блять, его заебал. Раздражение затапливает.       — Развлекаешься? — смотря прямо в глаза. Тэхён не любит ошибаться. Эта детка должна оправдать его внутреннюю чуйку, и, похоже, перед этим его придётся немного приструнить.       — Мы ничего такого... — начинает блеять остолоп, тут же прерванный Чонгуком.       — Заткнись, — с шипением, не обернувшись. Тэхён уверен, в плечи ноготки вцепились знатно.       — Не буду мешать, — бросает Ким и собирается выйти, как его ожидаемо окликают.       — Нет! — взволнованно. — Он уже уходит.       Вот это в детке не понятно. Зачем выпрашивать внимание таким способом. Стоит отучить. Предыдущие предупреждения, как видно, он проигнорировал. Только как? Тэхён оставляет вопрос на потом. Раздражение лучше перенаправить.       — Он сейчас же уйдёт, — ласковый голос вместе с осторожными касаниями пальцев по плечам Кима. Завлекает, — а мы продолжим...       — Что продолжим? — обрывает. — Прежде чем предлагать что-то, тебе не помешало бы вымыть рот. С мылом.       Пальцы на груди замирают.       — Тэхён, пожалуйста... — мягкий голос отдаёт мелкой просящей дрожью.       Тэхён оборачивается, дёрнув плечами и сбросив руки детки с себя. Продолжает холодно, без капли жалости.       — Ну что, блять? Час без члена посидеть не можешь? Твоего хвалёного «скучаю» хватает на пять минут и не мешает тащить в постель первого встречного, — Ким качает головой, замечая, как с каждым словом Чонгук сильнее впивается зубами в губу. — Ведёшь себя отвратительно, детка.       — А ты работу на минуту оставить не можешь! — в слабой защите полувскрикивает обижено.       — Ты вместе с работой? — задумчиво выдаёт он. Нитка озарения связывает подвешенный вопрос и неосторожные слова Чонгука. Ким выдыхает сталью, с которой обычно к детке не обращается. — Хочешь, чтобы перестал разделять детку и работу?       — Нет... — в глазах напротив рождается испуг, но он не отшатывается. Тэхён удовлетворённо хмыкает — его детка достаточно бесстрашна и, как итог — безрассудна.       — Поздно, Чонгук, — план осмысляется молниеносно и приводится в исполнение. Тэхён резко подхватывает парня и, оперев на плечо, несёт к кровати. Под его судорожный вздох, бросает на матрас. Недоумок, сидящий с краю, пытается незаметно встать и ускользнуть.       — Стоять, — уделяет внимание амбалу. Тот отчего-то игнорирует и подрывается. Хоть кто-нибудь в этом помещении будет слушаться просто так?       Щелчок, выстрел, вскрик. Реакция в такой профессии должна быть молниеносна. Девятнадцать шрамов помогли выучить эту простую истину. Тэхён неспешно подходит к зажимающему бедро идиоту.       — Вставай, — приказывает, оставляя ствол ненавязчиво направленным. Морщась, кивает на кровать, указывая, куда топать. Метал — лучший мотиватор и воспитательное средство. Стоны и рыдания мешают сосредоточиться.       — Ну заткнись, блять, — и толкает в спину, сваливая того на кровать. Детка неподвижно сидит в центре постели, едва не касаясь свалившейся туши. Ой, блять. Будто испугался.       — Двигайся, — бросает Чонгуку. Пинком заставляет недоумка заползти до конца. Чон, резво переместившись, замирает у спинки в изголовье кровати.       — Будешь орать — вырву язык, — холодно предупреждает. В левой руке оказывается нож. Тэхён фокусирует взгляд на Чонгуке. — Ну смотри. Я вполне могу совместить работу, постель и детку.       Второй выстрел пробивает плечо. В ногу рано, истечёт кровью слишком быстро.       Брызги окрашивают россыпью щёки детки, и он зажмуривается.       — Смотри, сука.

***

      Тэхён скидывает непутёвую тушку на пол. Трупы остывают не быстро, но этого Ким убил неправильно, вытекающая кровь быстро стынет и свёртывается. Неподходяще для будущей задумки. Всё-таки детка мутит разум.       Залезает на кровать, игнорируя намокающие ещё больше брюки, и подползает к Чонгуку, поджавшему колени к груди. Тэхён растягивает оскал. В чужих глазах замерший страх тешит самолюбие. Протягивает руку и мягко касается подбородка зажавшегося Чонгука у спинки. Тот морщится, отстраняется от руки, уводя взгляд. Зря. Ким зло выдыхает, хватая и сжимая в тиски чужой подбородок. Заставляет вновь смотреть в глаза, из-за крови на пальцах чужая кожа ощущается липкой.       — Ну что такое? — тянет, наслаждаясь его растерянностью и дрожью в теле.       — Противно... Кровь... — отрывисто шепчет. Глаза мокрые, а личико с красивыми красными разводами. Тэхён цокает. Картинка такой детки даже кажется заманчивой, если бы не слова.       — Но ты же сам этого хотел, да? — Тэхён наклоняется ближе, упиваясь властью и контролем. — Чтобы и работа, и детка, и всё в одно время у меня?       — Нет, нет, нет... — повторяет Чонгук, но с каждым разом всё тише по мере приближения Тэхёна к лицу. Ким касается носом виска и втягивает солёно-металлический запах. Кажется заманчивым. У детки интересные идеи. И внезапно облизывает окрашенную щёку.       Чонгук под руками дёргается, заставляя Тэхёна усмехнуться. Вкус подсохшей чужой крови на языке придаёт остринку. Метания младшего распаляют, и тут же оскверняется другая щека. Лицо блестит сильнее после, но детка вновь омрачает игривое настроение Кима.       — Отв-отвратительно! — заикаясь, выдавливает.       — Даже не пробовал, — Тэхён чуть отодвигается. В чужих глазах вместе со страхом разгорается злость, и это интересно. Ким, не теряя внимания детки, свободной рукой нащупывает пропитанные кровью простыми и сильнее вымазывает пальцы, выжимая ткань.       Он направляет зарёванное лицо удобнее, сосредотачивает взгляд на губах. Немного припухших от постоянного насилия собственных зубов, но притягательных. Резкими движениями покрывает их, обводя по контуру свежей, ещё не высохшей кровью. Вырваться другой рукой не даёт, слушая мычание и шипение. Тэхён наклоняется.       Красные вкусные губы оказываются в плену. Тэ слизывает металлический привкус и борется, сталкиваясь зубами. Чонгук мычит что-то, машет руками, не пуская в рот, сжав челюсть. Тэхён надавливает пальцами, ломая оборону, врезаясь языком в чужую полость. Животное удовлетворение стекает вниз, разгоняя кровь. Вкусно и приятно.       Отстраняется с влажным звуком, сыто облизнувшись. Чонгук осоловело моргает. По подбородку, смешиваясь с красивыми стекает слюна. Слишком красиво.       — Вкусно же, — тянет Тэхён. Сердце разгорячено, но продолжить можно и в душе, без ссохшейся корочки. Собирается встать, отпуская, наконец, из захвата Чонгука, но детка, видимо, почуяв свободу, рушит его безмятежное удовлетворение, отвечая на вопрос плевком. У Тэхёна не дёргается ни один мускул, когда он замирает, ощущая, как жидкость скатывается по щеке.       Но, видимо, в его лице всё же что-то меняется, ведь недавно храбро настроенный Чонгук вдруг вжимается обратно в изголовье и шепчет: — Прости, — пока на дне зрачков пробуждается настоящий животный страх. Детка, наконец вспомнил, кто здесь жертва, а кто...       Тэхён медленно вытирает щёку, не отрывая взгляда, и резко слезает с кровати. Дёргает за ногу детку. Тот с визгом растягивается на кровавой постели. Урок ещё не усвоен. Ким нависает над деткой сверху, фиксируя руки, обездвиживая, лижет дрожащий кадык и вгрызается ниже, под шеей. Тэхён оставляет россыпь укусов на ключицах и после неудачной попытки стянуть кофту Чонгука просто разрывает одежду под его тихие болезненные стоны.       Чонгук сопротивляется слабо, больше пассивно рыдая, чем полностью удовлетворяет Тэхёна. Грудь и живот тоже быстро покрываются новыми, более ранящими и саднящими пятнами. Детка хотела себя на работе. Так получит. Моральные устои позволят Тэхёну взять Чонгука на чужой крови неудачного любовника.       Видимо, мгновение просветления находит Чонгука лишь тогда, когда мокрые пальцы Тэхёна касаются его между половинок и надавливают.Тело под ним замирает. Тэхён поднимает тяжёлый взгляд и видит шок Чонгука.       — Что-то не так? Я ведь всего лишь выполняю твоё желание, — с усмешкой спрашивает. Немного приподнимается, чтобы быть ближе, и обхватывает каменные запястья над головой Чона. Особенное удовольствие доставляет наблюдение за смешением эмоций. В зрачках детки отображается сначала осознание, следом, затапливая мольбой. А внутри, на самом дне, плещется дикий, первобытный страх.       Детка продолжает молчать, и сначала видна лишь его подрагивающая губа. Только после Ким следит за скапливающимися слезами под ресницами и, не смотря на это, молчит. Чонгук должен усвоить урок.       — Больно… — срывается дрожащий вздох, и он жмурит веки, позволяя каплям сорваться на покрасневшие щёки.       Тэхён припадает к ним, слизывая слёзы. И они внезапно горчат, растеряв былую сладость. Ким отрывается и садится рядом, выпуская его из рук. Костяшки немеют, кажется, он слишком сильно стискивал чужие. Небольшой непорядок, но об этом позже. Мимолётный взгляд на запястья детки над головой, и Тэхён хмыкает. Парочка синяков точно останется на его нежной коже после этой ночи.       Но Ким будет объективен— Чонгуку идёт всё.       Тэхён встаёт и, осмотрев разбитое состояние детки, улыбается. На секунду может показаться, что в ней есть капля грусти, но видение тут же исчезает миражом. Детка дрожит молча, наконец, даря спокойную тишину. Ким сделал то, что должен. Другого способа разговаривать с Чонгуком просто нет.       — Ну, иди сюда, — он наклоняется к кровати и расставляет руки.       Чонгук недоверчиво оглядываться, но, видимо уловив перемену в настроении Тэхёна, тут же подползает. Ближе. Ким подхватывает его, просунув руку под колени, другой приподнимая спину, давая зацепиться за шею. Выпрямляется, ощущая, как Чонгук жмётся к его груди, начиная тихо всхлипывать. Эта картинка от чего то нравится Тэхёну, и он, вероятно, не будет против наблюдать это чаще.       — Следующего раза не будет, — Тэхён не собирается давать слишком много неоправданных попыток. Это последнее, что говорит он, прежде чем развернуться с горячей ношей и сделать шаг.       Следует вымыться от этой грязи.

***

      Этот эпизод не становится слишком тяжёлым для прочности их отношений, а возможно, в какой-то болезненной форме скрепляет их.       Единственное, что замечает Тэхён, так это то, что Чонгука буквально подменяют. Будто в тот вечер из него высосали все соки. Теперь он менее активный и намного больше смахивает на описание его знакомых до встречи с Тэхёном в клубе. Кима это абсолютно устраивает. Дожидающуюся детку дома, в его постели намного проще контролировать, в особенности следить за передвижениями.       Поцелуй становится жарче, и Тэхён ощущает сладкое мычание детки. Он только с работы, и такая встреча его радует. Из коридора, не прерываясь, они скоро перемещаются в спальню. И Тэхён не против немного расслабиться, стягивая чужую футболку. Чонгук простительно хмурится из-за вынужденной потери тепла его рук и, скинув одежду, тут же тянется к его рубашке. Хочется быть ближе.       Чонгук отчего-то замирает. Пялится куда-то в область его груди, стягивая не расстёгнутую ткань. Тэхён прослеживает взгляд, не понимая резкого изменения атмосферы в комнате. Россыпь красного на голубом хлопке не приводит Кима к ответам — слишком часто он заявляется к Чонгуку в таком виде.       — Ну чего ты? — Тэхён пытается обратить на себя внимание, но детка не реагирует. Поднимает его лицо за подбородок и видит покрасневшие глаза, распахнутые в ужасе, и замершее дыхание. Он резко тормозит его, пытаясь привести в чувства.       — Чонгук, Чонгук! — не получает ответа. — Дыши, блять.       Звонкая пощёчина, похоже, наконец, возвращает крупицы его сознания. Чонгук начинает глотать кислород ртом, из глаз льются обжигающие слёзы. Тэхён хочет притянуть его в объятия, но детка вскрикивает, жмурясь, и отталкивает неумело руками. Это ещё что такое?       Вопрос озвучивается, но Чонгук продолжает рыдать, махая головой. А после беззвучно шепчет: — убери.       Тэхён всегда быстро соображал, иначе в его мире не выжить. Без слов сбрасывает рубашку и теперь тянет к оголённой груди.       — Ну и что разнылся? — поглаживает спутанные волосы дрожащего тела. — Давай на раз, два, три и успокоился.       В тишине, разрушаемой лишь неровными вдохами детки, они укладываются на кровати в ожидании спокойствия Чонгука. Тэхён оглаживает его спину, смотря в потолок в молчаливом размышлении. Дождавшись, когда детка более менее утихнет, тихо спрашивает:       — Ну и с каких пор мы боимся кро... — закончить не успевает. Чонгук накрывает его рот ладонью.       — Не говори это.       — Ответь.       Тэхён ловит взгляд Чонгука и ждёт. Тот собирается силами и медленно произносит:       — С того раза.       Тэхён не уточняет, только хмыкает.       — Теперь каждый раз так? — тихо уточняет. Чисто для справки и для интереса, что теперь с этой глупостью делать.       — Наверное, — вздыхает. — Больше без этого, пожалуйста, Тэхён.       — Скажи себе, — бросает, погружаясь в размышления, ещё не зная, насколько прав.       Перемирие заключается неспешным поцелуем, не требующим продолжения. Тэхён на сегодня достаточно насытился эмоциями своей детки. Кажется, с выбором он не ошибся — чудовища бывают разные. Поэтому, размышляя над ситуацией того вечера, и осознавая, что у Чонгука случился триггер именно на кровь, он смеётся, кажется, самым искренним смехом за всю жизнь.       Ведь ну, на Тэхёна или на убийства триггер так и не появляется.