***
Аня просыпается одна в пустой кровати, в пустой комнате. Из приоткрытого окна дует холодом, отчего она неприятно морщится, кутаясь в одеяло сильнее прежнего. На теле, как и ночью, не было ни единой вещички, но было ощущение спокойствия и удовлетворённости, которое она тоже раньше не испытывала. В голову сразу же приходят воспоминания их с Сашей совместной ночи, а к лицу красный румянец от нахлынувшего смущения. Мыслей слишком много, и большая часть состояла из вопросов. Что будет дальше? Как изменятся их отношения теперь? Можно ли считать, что теперь они в отношениях? А как на это отреагирует Вероника и Полина? Аня понимала лишь одно: она добилась нужного результата. Добилась того, что теперь полностью уверенна в том, что чувствует к Саше что-то больше, чем обычную симпатию. Она хочет быть с ней, жить дальше вместе. Но пугала также и неизвестность, и страх перед СМИ, с которыми они, к сожалению, плотно связаны. Она только сейчас замечает, что рядом с ней лежат какие-то вещи. Взяв их в руки и расправив, она краснеет сильнее прежнего. Кроме футболки, что по длине явно принадлежала альфе, и лосин, в куче вещей были ещë трусы. Еë трусы. Не те, что были надеты ещë ночью, а новые. Точнее взятые с еë личных полок с вещами. Могло ли это значит, что Саша лазила по еë вещам, а в особенности по нижнему белью. Телефон бережно лежал рядом на прикроватной тумбочке на зарядке. Но вчера она точно забыла его поставить сама. Да ещë и свет в светильниках выключен. На улице уже светло, а на часах десять утра. Светлело обычно лишь в пол девятого, и Саша всегда оставляла свет перед уходом, чтобы Аня не испугалась. Одевшись в приготовленную для неë одежду, она спускается на первый этаж, не забывая взять с собой телефон. К удивлению Ани, прямо напротив лестницы за обеденным столом сидел незнакомый для неë человек, с которым им по случайности удалось встретиться взглядом. Мужчина молча кивнул головой в сторону кухни, по-доброму улыбнувшись. — Ты чего? — из кухни в этот момент выходит сама Саша, держа в руках две кружки с чаем. А за ней следом идет Полина, которая сразу же замечает Аню. — Иди к нам за стол, не бойся. Аня со смешанными чувствами спускается по лестнице до конца, медленно подходя к столу, не зная, куда лучше сесть и что же это всë-таки за мужчина. Выбрав место рядом с Сашей, она отодвигает стул, вопросительно смотря на альфу и, получив слабый кивок, садится за стол. Как оказывается позже этот мужчина являлся отцом Саши, но они были вообще не похожи друг на друга. Ни внешне, ни телосложением, ни характером, как выяснилось позже. А ещë они обсуждали предстоящий суд. Он, к слову, будет сегодня вечером, и о нём Аня благополучно забыла. Она просидела с ними не долго, ещë минут двадцать и ушла обратно в комнату, почувствовав, как отец альфы не может многое сказать в еë присутствие. Но не успела она даже телевизор включить, чтобы было не так пусто, как к ней приходит Саша, садясь на свою половину кровати. — Всë хорошо? — Да, — Аня ложиться животом на середину кровати, удерживая свой вес на локтях, листая каналы через пульт. — просто решила не мешать вам обсуждать законы. К тому же я ни черта не понимаю. — Я не про это. — Саша делает долгую паузу, смотря на спину омеги. — Мы же не будем делать вид, что вчера между нами ничего не произошло, да? — Не будем… — И нам надо с тобой вместе сейчас поговорить и решить, что делать дальше, да? — Сейчас? Она чувствовала, как страх за неизвестность сковал еë тело. Чувствовала, что сердце стало биться чаще, а лицо горело от смущения. Им нужно было поговорить о случившимся, но она не знала, что это произойдёт настолько быстро. — Ты чего боишься то? — Аня не замечает, как Саша садиться рядом с ней, успокаивающе поглаживая линию позвоночника. Еë голос становится мягче и тише. — Я не боюсь… — Да что ты, а руки у тебя трясутся от того, что ты алкоголик, или с утра пораньше успела несколько чашек кофе выпить? — Саша пытается шутить, чтобы избавится от напряжения, что теперь висело в воздухе, но у неë это плохо получается и Аня укладывается полностью на кровать, закрывая руками лицо. — Ты чего плачешь, солнце? — альфа вздрагивает, слыша первый всхлип. Саша теряется, не зная, что делать дальше, и действует так, как просит сердце. Она легонько удерживает омегу за плечо, лёгким движением переворачивая ту на спину. Аня закрывает глаза руками, вновь всхлипывая, и альфа без сопротивления убирает своеобразную защиту. Карие глазки были стеклянными, с почти нечитаемой немой надеждой. Вот только надеждой на что? Саша этого понять не может. Она нависает над Аней, ставя локти по сторонам от плеч, а сама зарывается руками в шоколадные волосы, массируя макушку. — Ну чего ты плачешь? Что случилось? Что произошло? — альфа наклоняется к омеге, целуя ту сначала в лоб, а после в щеку. — Я что-то не то сделала или сказала? — Аня отрицательно машет головой, сдерживая очередной всхлип. — А что тогда? Руки омеги оказываются на плечах Саши, немного сжимая, а после она несильно ударяет в них своими кулачками. Она сама не понимала откуда слëзы и что произошло. Не знает, что на неë так сильно подействовало. Не знает, что говорить дальше и как лучше себя дальше вести. Но Саша решает за неë, целуя в губы и завлекая в более долгий поцелуй с привкусом соленных слëз. Аня не сопротивляется, отдаваясь чувствам, и притягивает альфу ближе к себе, пока та чуть ли не ложится сверху. Ладошки вновь забираются под чужую футболку, поглаживая крепкую и теплую спину. Саша сразу же прячет свою лицо в чужих изгибах шеи скрывая наглую ухмылку и ямочки на щеках, которые появились лишь сейчас. Они были редкостью для Альф по своей природе, но Саша смогла выиграть генетическую лотерею и эти ямочки были не только у неë на щеках, но и появлялись крайне редко. Только когда происходил переизбыток чувств и радостных событий. А этот момент был именно таким. Ещё чуть-чуть, всего один суд, и она полностью сможет себя считать победителем по жизни. — Давай мы с тобой сейчас договоримся о том, что никто и ничего, кроме нас, об этом знать не будет, окей? И… о черт! — Саша в секунду встает с омеги, начиная быстро хлопать по карманам домашних штанов, попутно оглядываясь во круг и что-то ища. — Лежи здесь и никуда не уходи, пока я не вернусь. А Аня и не хочет отсюда уходить, улыбаясь как дурочка, глядя в белоснежный потолок. Ей хочется кричать от радости, что разрывает изнутри. Кричать от внезапного чувства счастья, которого теперь слишком много. Голова была впервые пуста от мыслей, а по телу разливалось приятное тепло, вперемешку с мурашками. — Выпей это, пожалуйста. — Саша возвращается довольно быстро, садясь рядом с омегой, протягивая блистер с таблетками. Она была слишком взволнованна. — Что это? — Противозачаточные. — альфа криво улыбается и тяжело вздыхает. — Просто на всякий случай, чтобы исключить все возможные риски и последствия. — И сколько их надо пить? — Две сейчас и… — Саша внимательно смотрит за тем, как младшая без труда и сомнений достаёт две таблетки, кладя их в рот и запивает водой из стакана, что стоял еë с вчерашнего дня на тумбочке. — и две сегодня вечером… — Что-то не так? — Нет… я просто думала, что ты будешь отпираться и откажешься их пить. — Спасибо конечно, но я через девять месяцев планировала готовится к Олимпийским играм и ещë быть в спорте, а не с новорожденным ребёнком нянчиться.***
Суд. То, чего они ждали больше всего. То, чего боялись, считая последние дни и часы до его начала. То, чего одновременно хотели и в то же время старались избегать. Для них это был решающий суд. И хоть линия защиты была построена и обговорена кажется уже тысячу раз, тело всë равно сковывал страх. Хотелось больше пить воды, либо поскорее скрыться и забыть как страшный сон. — Слушается дело по лишению в родительских правах Евсеевой Екатерины Аленовны в отношениях еë несовершеннолетних детей, Щербаковой Анны Станиславовны семнадцати лет и Евсеевой Вероники Станиславовны пяти лет, а также назначить нового представителя несовершеннолетних в лице Трусовой Александры Вячеславовны. — мужчина в очках заканчивает читать иск дела, начиная тем самым суд. Он поднимает голову, слабо кивая в сторону Саши. — Истец, я вас слушаю. — Здравствуйте, уважаемый суд. Меня зовут Трусова Александра Вячеславовна и я прошу Вас лишить в родительских правах Екатерину и передать еë детей мне на полное воспитание. В случае Вероники это удочерение и в случае Ани это попечительство над ней, так как уже через год она станет полностью совершеннолетней. — Саша немного кашляет, пытаясь унять жжение в горле. — Дело в том, что дети проживают со мной уже порядка нескольких месяцев по решению органов опеки и попечительства, и я хотела бы стать для девочек полноценным родителем, чтобы мы могли спокойно жить и не бояться того, что их в любой момент может забрать родная мать. У меня с собой есть справка о доходах и документ об недавнем приобретении участка с домом, в котором мы уже прописаны и живем все вместе. А также все документы от опеки о том, что дети на данный момент действительно проживают со мной. — Саша передает названые документы через помощника судьи самому судье. Голос, как и руки, подрагивал от стресса и страха. Хоть Саша и привыкла уже отвечать и давать интервью на публику, но здесь было совершенно по другому. Здесь решалась их жизнь. — Спасибо. — судья принимает с рук бумаги, слабо кивая в сторону альфы. — Какое время дети уже с вами живут? — Аня с января, получается четыре месяца и Вероника два месяца, она с марта. — Ага, и я насколько вижу по обращению от опеки младшую девочку вам отдала сама мать… — Я не отдавала Веронику никому! Это она еë нагло украла! — Светловолосая женщина громко выкрикивает, прерывая тем самым судью. Она раздражённо и громко хлопает ладонью по поверхности трибуны, за которыми им приказали стоять. — Ну как же не отдали, ответчик? Здесь четко прописано, что это именно вы сами привели ребенка на место работы истца и оставили в холле, а сами ушли. Здесь даже фотография есть, хотите покажу, если вы забыли? — Я не оставляла еë… Точнее это Аня попросила привести Вероничку к ней. Да если бы я знала, что это всë обернется так, то я бы ни в коем случае не оставила мою девочку там, с этой… альфой. — Так, теперь я хочу дальше послушать истца. Могли бы вы рассказать о том по каким причинам дети оказались у вас? Не могли же органы опеки просто так отдать вам детей, верно? — Как на теле Ани, так и на теле Вероники были обнаружены следы побоев. Также мы лишь неделю назад смогли достать существенные доказательства того, что по отношению к Ане были применено сексуальное насилие. Так получилось, что она изначально не помнила, что это произошло, но потом у неë настал предчетный синдром со всеми дальнейшими последствиями. Есть медицинская экспертиза, которая доказывает тот факт, что эта была еë первая течка и дата с точностью до дня совпадает с последним днем проведённом в родительском доме. — альфа протягивает вперёд бумажку с экспертизой и психологическим заключением, передавая еë помощнику судье. — Также Аня смогла рассказать о том, что изнасилование было совершенно со стороны мужчины, с которым проживала ответчица. — Хотите сказать, что отчим девочки? — Да. Аня сначала сказала это при мне, когда находилась в сильном стрессе, а после с ней работал психолог, и он смог вернуть Аню в тот день, чтобы она сама рассказала это при полиции и представителях опеки. Все исследования документально заверены… — Да, я вижу, спасибо. — мужчина поправляет очки, по несколько раз вчитываясь в документы. — Я бы хотел послушать про младшего ребенка побольше, потому что, как я вижу, вы являетесь альфой старшей девочки, и закон уже на вашей стороне, и вы сможете без каких на то проблем уже забрать омегу к себе. — мужчина снимает очки с лица, складывая руки под подбородком и упираясь локтями на стол. — Мы уже выяснили как к вам попала девочка, но я не особо понял какие именно были обнаружены следы побоев у младшего ребенка? — Когда Вероника оказалась впервые у нас в квартире, а на тот момент мы ещë жили в ней, Аня ушла переодеться еë в более менее домашнюю одежду и во время переодевания она заметила странные следы на еë теле. У неë на ручке в районе плеча было несколько ожогов от сигарет, а также несколько на ножке. На теле были полосы от того, что еë видимо били либо проводом, либо каким-то шнуром. Большое количество разных по размеру синяков, некоторые из которых уже были жёлтыми. Также Вероника очень сильно боялась любого прикосновения к себе. Она буквальна начинала дрожать. — Сейчас этих проблем уже нет? — Есть, но они стали проявляться значительно слабее, нежели раньше. Спасибо психологам, которые с ней работают. — Хорошо, истец, передавайте все те документы, что у вас остались и будем слушать ответчика. Саша мигом собирает разбросанные по трибуне листы бумаги, складывая в одну стопку и передавая через помощника судье. На самом деле, если сравнивать прошлый суд и этот, еë мало «пытали» вопросами. Там было их сто с чем-то, а сейчас не больше пяти, что очень настораживало.***
Аня крепко прижимала к себе подрагивающее после истерики маленькое тело своей сестры. Младшей не нравилось здесь находиться и, кажется, стала подозревать то, чем может закончиться нахождение в этой комнате. Изначально всë было хорошо. Саша привела их в блекло-зеленую комнату, где почти всë было обустроено для детей. Мягкий диван, пуфики, большое количество детских книжек и маленький столик посередине со стульчиками. Вероника с радостью отвечала на все задаваемые ей вопросы от воспитателя, иногда играя в предлагаемые ей игрушки. Но через какое-то время к ним в комнату пришла их мама. Тогда испугалась не только Вероника, но и Аня. Ещё до начала суда Саша четко сказала, что в зависимости от того, кто выиграет суд, тот и заберет их из этой комнаты. Девочка, почувствовав неладное, сразу же начала кричать и плакать, отходя дальше от родной мамы. В конечном итоге она забилась в угол, не позволяя никому в комнате к себе подойти. И, что было странным, она даже отшвырнула от себя любимого мишку. А Аня в это время сидела и боялась того, что Саша всë же проиграла суд, что у неë не получилось убедить судью в том, что оставить их нужно именно у альфы, а не у родных родителей. На глазах застыли слезы. Она уже представляла, как вновь получает по ногам и спине от отчима. То, как он еë в очередной раз бьëт, а после закрывает в полной темноте в ванной комнате. Как позже угрожает тем, что пустит еë «по кругу» между своими друзьями. Так получается, что она уже не замечает посторонних до тех пор, пока ей на коленки не сажают Веронику, к которой она тут же прижимается, сжимая в своих объятиях, боясь отпустить. Малышка уже не плакала, но и не была спокойна. Рядом садится Полина, что сразу же обнимает их двоих, целуя в макушку сначала младшую, а после и старшую. — Чш-ш-ш, успокаивайтесь. Вас никто ещё не забирает, всë хорошо. Суд ещë идëт. — Зачем тогда она сюда приходила? — Аня прилагает усилия, чтобы оторваться от сестры, поднимая свои недоверчивые глаза на омегу. — Судья ушла, чтобы вынести решения и ей разрешили в это время увидеться с вами… — Полина вздыхает, отрываясь от детей. — Она утверждала, что ей не давали возможности с вами встретится. — А… Саша? — А Саша там одна осталась. Пытается делать вид, что вообще не переживает, но у неë это плохо выходит. Вся извелась там. — У неë вообще есть шансы, что нас оставят с ней? — По поводу тебя и до суда было ясно, что оставят с Сашей, сейчас же решают по поводу этой козявки. — Полина по доброму взлохмачивает волосы младшей омеги, из-за чего у той появляется слабая улыбка. — Я с Сашей хочу остаться. — Вероника говорит совсем тихо, с ещë подрагивающем голосом. Все эмоции выходили наружу из-за чего на глазах появляются новые капельки слез. — Мы знаем, солнышко. Мы все это знаем. Девочка всхлипывает, пряча свое лицо в толстовке сестры, хотя и толстовка была не Ани, а Саши. Младшая пытается спрятаться от всего мира, и Аня решает ещë раз попробовать дать той любимого мишку, но он вновь отлетает в самую дальнюю часть комнаты. Изначально мишка был подарен мамой и бабушкой, когда Веронике было два. Она сначала его не сразу приняла, говоря, что хотела белого, а этот был коричневый. Медведь долго валялся среди прочих игрушек, пока девочка не попала в больницу, после того, как мать не уследила за ней, и та попала под машину грузовика. Врач сказал, что смогли отделаться лишь лёгким испугом и сломанной стопой, но девочку всë же положили в больницу на пару дней одну. Аня приходила к ней насколько позволяли тренировки, но мать так и не призналась в том, что была виновата и говорила Максиму, что младшая в гостях у бабушки, а тот и верил, не особо проверяя. Тогда у неë и появилась любовь именно к этому медведю. Только он был с ней постоянно рядом, когда она лежала в больнице совершенно одна. Девочка вздрагивает, слыша открывающуюся дверь, и тут же слетает с рук Ани, начиная плакать. Омега не понимает, что произошло, пока не поднимает голову вверх, сталкиваясь с тем, как Саша сильно обнимает младшую, поднимая на руки. — Чего ты плачешь, ребенок? Всë же хорошо. Саша несколько раз целует малышку в лоб, вдыхая ещë детский и слабый запах, что только начал меняться на фоне всех событий. К тому моменту к ней подходит и Аня. Она аккуратно отодвигает руку альфы, пододвигаясь в плотную к еë телу и, незаметно для всех остальных, прикасается губами к плечу. В этот поцелуй Аня вкладывала все свои переживания и страхи, которые она пережила за этот час. За вроде бы обычный час времени, что решил всю их дальнейшую судьбу. За обычный час, что они пережили порознь, но вместе мечтали и делали всë для того, чтобы добиться нужного результата. Но получилось ли у них? — Мы едем домой? — Аня с надеждой поднимает глаза на Сашу, не сдерживая пару маленьких слëзы из глаз. Ей нужно услышать ответ альфы, как глоток свежей прохладной воды в жаркой пустыне, чтобы наконец-то перевернуть и эту страничку их жизни. Или не перевернуть и возненавидеть весь этот мир. — Мы едем домой. Все вместе едем. Саша не скрывает своей улыбки, бережно беря Аню за руку, и они все вместе выходят из комнаты, а после из здания суда, садясь в машину и уезжая прочь от журналистов, что откуда-то узнали их местонахождение. Это была их первая совместная победа. Первая и самая ожидаемая, самая желаемая и вкусная.От этой победы у Ани появляется мотивация жить дальше, работать над собой, чтобы стать ещё лучше. И, что самое главное, сильнейшая мотивация на то, чтобы выйти в следующем сезоне и выиграть эти чертовые Олимпийские игры. Доказать всем комментаторами, что Саша — хороший тренер и, в первую очередь, хороший родитель. — Ань, почему медведь у тебя, а не у Вероники? — омега отвлекается от своих мыслей, поворачивая голову на соседнее водительское место. Несмотря на то, что Полина не так часто ездила с ними в машине, переднее пассажирское место всегда было закреплено именно за Аней. Лишь в редких случаях, когда младшая омега хотела поспать либо побыть в своих мыслях, она менялась с Полей местами. — Он в изгнании теперь. — омега гордо поднимает подбородок чуть вверх, лукаво улыбаясь. — Вероника отказалась от него и несколько раз откинула от себя, когда мы были в той комнате. Думаю, что теперь он ассоциируется у неë с мамой и она больше его даже в руки не возьмёт. Саша несколько секунд молчит, тщательно всматриваться на дорогу впереди и мысленно кивает своим же мыслей в голове. Кроме дома и квартиры Полины, альфа добавляет еще одну метку на навигатор, направляясь в торговый центр. Понимал ли кто-то, что происходит? Нет. Альфа останавливается на платной парковке, прося всех остаться в машине, пока она быстро сходит по каким-то своим делам. Благо Вероника в машине уже давно спала, из-за чего Аня расслабленно выдыхает, отстёгивая ремень безопасности и поворачиваясь в сторону Полины, что сидела прям позади. — Ты ведь больше не работаешь в академии, да? — Аня грустно улыбается, вспоминая один из разговоров с Сашей. — Почему? Это из-за Лизы? — Отчасти да. Просто у меня академия ассоциируется с Лизой и нашими отношениями и то, что Саша еë уволила, вообще не помогло. — старшая отводит глаза на Веронику, пытаясь не смотреть на Аню и показать ей все свои чувства и эмоции. — Но я также буду работать с Сашей, пока не найду новую работу. — она улыбается через боль, пытаясь придать своему голосу пару ноток радости. — Кстати, Аня, почему я не знала о том, что вы с Сашей истинные? Почему вы это скрыли? — Просто так легче… — младшая садится обратно на своë место. Она снимает обувь и поджимает коленки к груди. — Я сама только в том месяце узнала. И это было не от Саши, а от Лизы как раз. Типа в отместку за тебя, как она сказала. — Лиза? Какая отместка? За что? — здесь уже и Поля отстегивает ремень безопасности, пододвигаясь ближе. — Насколько мне известно, то она мне рассказала это все за то, что Саша забрала тебя у неë. Типа она виновата в том, что ты от неë ушла. Хотя ни я, ни Саша не знаем даже близко про то, что у вас там произошло. Что-то такое — Аня крутит рукой, пытаясь правильно донести свою мысль, но это получается не очень хорошо. — О боже, какая же она дура! — Кто? Аня с Полиной одновременно вздрагивают, пугаясь сонного и неожиданного голоса Вероники. Им приходится ещë долго объяснять, что значит это слово, а после почему его нельзя произносить, пока к ним не возвращается Саша с двумя мягкими игрушками. — Этот тебе, — Саша протягивает мягкую игрушку в виде енота младшей омеге, после чего передает светлого зайку с длинными ушками Ане. — а этот тебе. — Он пахнет тобой! — Вероника радостно восклицает, поднимая свою новую игрушку над головой. — У него ещё что-то стучит здесь — Девочка показывает пальцем на грудь енота. — Это сердечко у него стучит. Тебе понравился он? — Да! — малышка крепко обнимает игрушку, прижимая к своей груди. — Спасибо!***
Альфа одиноко стояла на кухне около духовки, готовя ужин. Можно ли говорить, что этот день удался? Да, но лишь отчасти. Отчасти потому, что день подходит к концу, а они с Аней так и не поговорили. Не решили, кто они теперь друг для друга. Можно ли ту ночь считать началом их отношений? Как теперь Саше себя вести, находясь рядом с омегой. Что можно делать, а что нельзя. Почему не существует чертовой инструкции к омегам, в которой было бы все четко и ясно прописано? — О чем думаешь? — Аня подходит незаметно, запрыгивая и садясь на кухонную тумбу, с любопытством рассматривая альфу. — О тебе. Точнее, о том, в каких мы теперь отношениях. — Саша медленно подходит к быстро краснеющей омеги, ставя руки на тумбу по бокам от бёдер младшей. — Я понимаю, что возможно сейчас давлю на тебя, но мне нужно знать в каких мы сейчас с тобой отношениях и что мне можно делать, а что нельзя. — Вот ты вроде альфа, а решать должна я, почему? Саша видит, как быстро страх сменяется неким вызовом и ещë большим интересом. Ей нравится видеть то, как Аня перестает еë боятся и моментами стесняться. Хотя без последнего никуда. Альфа вплотную встает к тумбе, убирая часть волос за ухо омеги, начиная нашептывать. — Поверь, если ты выберешь правильный вариант, то это станет последнее, что решать будешь именно ты. — Саша отстраняется, пристально смотря на чуть зажжённый огонек в карих глазах. — Так что? — Я... пока не готова к серьёзным отношениям, прости. — Аня сочувственно гладит Сашу от плеча до кисти, видя как моментально рушится в зелёных глазах весь мир. — Саша, я… — А если просто отношения? В плане без секса и всего к нему полагающему. Альфа старалась ухватиться хоть за какую-то ниточку, что вела к Ане. Она не хочет это все терять. Не хочет вновь сидеть одна по вечерам, спать в пустой кровати и понимать, что на утро она вновь будет одна. Не сможет отключить свой мозг, что постоянно прокручивал их поцелуй утром. Не сможет больше смотреть на неë как раньше и внушать себе, что она ещë маленькая. Не сможет и не хочет этого. И Аня молчит. Сидит перед ней и молчит, не говоря ни слово. Она растерянно бегает глазами по лицу альфы, смотря то на глаза, то на губы, пытаясь сделать правильный выбор. Она старается слушать своë сердце, себя и то, что она чувствует. Она слушает и свои страхи со здравым смыслом вспоминает слова Алëны, что молодые альфы бывают очень милы, пока не добьются своего.