Приветик, Смерть!

      Раз, два, три! Раз, два, три! — бодренько шагаю. Я сегодня та-а-кой энергичный, просто до чертиков полон сил. Юху! Вот это я заводной! Сплошной огонь и искры. Всеобъемлющее пламя! Покруче, чем в аду. Хе-хе, в задницу преисподнюю! Мне и здесь хорошо. Так что пусть Владыка катится паровозиком ко всем чертям! Выкуси, о великий, я тут прекрасно тусуюсь и в ус не дую. Такой вот я непрошибаемый. Мне изофаллически, по барабану. Пофиг, в общем. По кайфу мне носиться с этими очаровательными людишками — и я ни о чем не жалею. Сделал бы то же самое еще раз. Ну, наверное… Ой, все!              Херак! — поворот. Идеально вписываюсь. Какой же я сегодня невозможный… Отвал башки! Ловкий, воздушный, элегантный. Хоть на свиданку шуруй, правда, я не по романтической части. Короче, не до этого мне. Рассказываю! Меня зовут Анку и я — демон. Да-да, самый настоящий. Только без рогов, хвоста и прочей чепухи. Все не так устроено, но вы, конечно, не знаете. Не суть. Вернемся к моей дивной истории. Я Анку. На секундочку, раньше был не последней персоной в аду. Здесь все зовут меня Ан. Мне нравится. Вам интересно, как я сюда попал? Ну, на Землю, к людям. Так вот, я крупно облажался. В принципе, я по жизни косячный. Непутевый, проще говоря, демон. Сентиментальный. В нашем этом теневом обществе я прямо-таки записной лох. Добрый, что поделаешь… ни грамма жестокости.               Итак, я отвечаю за Ее Величество СМЕРТЬ. Низко поклонимся Госпоже! В детали пока окунаться не стану. Подчеркну лишь существенное — я капец талантливый! Жирная линия. Восклицательный знак.              Продолжаю рассказ. Изложу кратко, ибо завтрак в бумажном пакете с каждой секундой теряет привлекательность — мякнет. А мне сего не надо! Так вот, я воскресил человеческое дитя. Да-да, такое мне по плечу, но нельзя — и все тут! И началось! Ты охренел? Это не по правилам! Да что ты себе позволяешь? ОН очень разозлился, наш главный. И пинком меня в мир людей… Наказал. Вроде… Не-не, я там тоже важная шишка, но все же с НИМ шутки плохи. Не побрыкаешься, хотя я любитель. Буйный бываю. Подумаешь, пошел против системы, спас пацана… Вы бы видели слезы его матери… По-особенному она горевала… с изюминкой. Как я мог устоять? Еще и с похмелья. Башка раскалывалась и кишки выплюнуть хотелось, полный фарш. А тут такая картина перед глазами — и я совершил чудо! Уже никуда не денешься, никудышный я демон. Тоже всплакнул даже, не чужды мне чувства. Не всегда я хладнокровный и безучастный. Вот и весь рассказ.              Скандал! — и теперь я здесь, шагаю по коридору моего нового пристанища с бумажным пакетом в хваталках, и настроение у меня превосходное. Архангела мне в задницу! Я всем доволен. Да, здесь даже лучше, чем типа в раю. Почему типа? Ну-у, понимаете, ад и рай — слишком пафосные названия. Все гораздо проще. Или сложнее… Шут его разберет, сейчас неважно. Настроение у меня отпад, а остальное все до лампочки. И кто из нас теперь облажался? Правда, есть один нюанс. Грозятся, если я еще когда-нибудь попытаюсь провернуть подобный фокус — каюк! Испепелит он меня! Исчезну. Мое бессмертие развеется по ветру, как сигаретный дым. Вселенная меня тупо выкурит. Не знаю, не знаю, возможно, враки, но проверять как-то желания не имеется.              Мыском ботинка толкаю массивную дверь в святую святых, в обитель Луки. За ней происходит наша основная магия. Спросите, кто такой Лука? Не волнуйтесь, я вас познакомлю. Престранный парнишка, крайне чудаковатый. Мне дано читать людей и много еще каких приколов, только этот нечитаемый. Совсем! Иногда я думаю, что он из наших, но нет, человек. Чтобы вы понимали, он носит крестик, хотя ни капли не верит в бога. Говорит, он прикольный. Крестик, не бог. А еще у него проколот пупок. Реально! Я случайно увидел. Однажды он ковырялся с телом и зачем-то закусил край футболки. Ну не чудила ли…              Тела! Лука у нас по покойникам — и ему в кайф. Серьезно. Улыбается, напевает что-то. СТРАННЫЙ. Он словно из какого-то аниме про психов вылез. И внешность под стать. Красивый, вечно с всклокоченными патлами. Его беспорядок на макушке выглядит секси, в отличие от моего. Как так? Да и синяки от недосыпа его ничуть не портят. Гляделки серо-зеленые, озорные, ресницы длиннющие. Ух-ух! А эта родинка на щеке под глазом… закачаешься! Нет, вы не подумайте, я в него не влюблен. Я уже упоминал, что не по части любви — просто Лука действительно занимательный. Куда мне со своими вечно удивленно-грустными бровями и шухером цвета хоровода мышей на голове? Хотя я тоже ничего, пусть и выгляжу унылым. И мои гляделки тоже ого-го, как парочка алмазов Хоупа. Кстати, там у меня был ровно такой же вид. Никаких изменений. Рога и хвосты — страшилки для маленьких. Впрочем, всякое бывает.              Настроение у меня до сих пор очученное. Я, насвистывая, вваливаюсь в комнату, где Лука трудится, как пчелка. Он меня не замечает. Целиком ушел в работу, старательный. Я бы даже сказал, чрезвычайно ценный сотрудник. Я, конечно, демон, но до мастерства Луки мне далековато. Он какой-то особенный… С приветом. Ой, все!              Я бодро-пребодро топаю к кофеварке. Ух! Эта циркулирующая энергия — просто класс. Кладу пакет на столешницу. Растерянно озираюсь вокруг. Где бокалы?              — Лука, куда ты дел все бокалы?              — О! Ты пришел! Я тебя не заметил, — он даже не оглядывается, весь в процессе. — У меня.              — В смысле? — мои вечно удивленные брови изумляются еще пуще.              — В прямом. Ан, ты че тупишь!              Лука, наконец, отрывается от мертвеца и удостаивает меня вниманием. Он выразительно показывает на металлический стол. На бокалы рядом с трупом. Да уж, странный. И зачем он их туда утащил?              Торопливо шагаю к Луке. Он отъезжает на стуле в сторону, освобождает доступ. Я машинально тянусь за бокалами, но Лука перехватывает руку. Вопросительно таращусь на него.              — Стой! Вот этот не трогай.              С подозрением вглядываюсь в мутную жидкость и… Архангела мне в задницу!              — Там что? Глаз?              — Спиздил, — Лука самодовольно ухмыляется и пожимает плечами. — Считаю, заслужил. Не зря же я у него из черепушки выковыривал. Знаешь ли, муторное это дело. Щас мужика доштопаю, ватой дыру заткну, протезик поставлю — никто и не заметит. Покойники же не открывают глаза. А мне сувенир на память, — Лука дурашливо хихикает и азартно ерзает на стуле.              И это говорит человек в футболке с радужным единорогом. Псих!              — Ладно. Мне и двух хватит.              Осторожно выуживаю бокалы, бросаю сочувствующий взгляд на труп. Пожалуйста, извините. Я без понятия, что не так с субъектом, который вдохновенно приводит вас в порядок. И между делом подворовывает… Простите!              — Блин! А что у него из уха течет?              — Ан, да еб твою мать! — нет у меня матери. — Ты чего, как первый раз? У трупов постоянно что-то откуда-то течет! Я и анусы им затыкаю. Скажи спасибо, что я его уже успел помыть. Ты головой, что ли, стукнулся?              Я? Поспорил бы. И это я тут демон, да уж.              — Бля-бля! — Лука резко подскакивает с места. — Не смотри на его пенис! Да где гребаное полотенце? Неприлично разглядывать гениталии мертвых. Сука! Совсем забыл прикрыть.              Лука мечется возле стола, словно бешеный койот, а я знатно охреневаю.              — Да не нужна мне его пипирка… — потерянно бормочу и ошарашенно моргаю.              — Вот оно! Слава Аиду! — Лука яростно вцепился в белое полотенце — пальцы, точно челюсти хищника. — Все! — протяжный выдох. — Теперь и кофе можно хлебнуть.              Просто отвал башки. Да он реально чокнутый! Плюс и Аида восхваляет. Улет.              — Бокалы нужно дезинфицировать? — я опасливо кошусь на Луку, плетущегося следом.              — Нахрена? Аа-а, ты про это… Я туда ничего не пихал, все нормально с ними.              Сомнительно, но поверю на слово.              Аромат кофе бодрит еще сильнее и даже успокаивает. Инцидент с краденым глазом уплывает в небытие, как пиратский фрегат. Пока-пока! Негоже демону так впечатляться от эксцентричных выходок всяких чудиков. Я же многое повидал на своем веку… Нет. Лука действительно не может не поражать… Ой, все! Заладил, блин. Лука, Лука, Лука! Будто одержимый. Хрень какая-то.              — Лидия не появлялась? — бросаю три кубика сахара в бокал, энергично перемешиваю и передаю единорогнутому, ну, Луке. Да-да, он любит сладкое.              — Пф-ф! Ты правда, что ли, головкой тукнулся? — откровенный ржач нокаутирует мои чуткие уши. — Когда это она являла свой лик в такую рань? Она же раньше обеда не просыпается, а потом еще часа два прихорашивается, если не больше. Ан, серьезно, что с тобой? Ты как вообще? — Лука жадно отхлебывает кофе. — М-м, зашибись!              — Вообще отлично. В приподнятом настроении, так-то, — я одобрительно хмыкаю. Сам собой доволен.              — А че тогда в облаках витаешь?              — Не витаю я нигде. Просто ты сбиваешь с толку своими выходками!              — Я — сама невинность! Как думаешь, если собрать все-все побрякушки Лидии, они поместятся в гроб? Или все же маловато будет…              Крайне странный. Крайне.              — По-любому не поместятся. Мы же даже еще не все видели… а она их с такой активностью скупает, что там и склепа не хватит. Да всего кладбища нафиг! — я красноречиво присвистываю.              — Ха-ха! Сто пудов. Кстати, поможешь мне потом его в гроб переложить? — Лука равнодушно кивает на покойника на металлическом столе.              — Не вопрос. Но нам все равно надо дождаться Лидию. Она же его похоронный костюм принесет. Надеюсь, без излишней креативности. Родственнички этого жмурика скромные. Хм-м… а что с ним случилось?              Я знаю, что. Он откинулся. Хе-хе, юморю. Ладно, если без шуток, я умею читать и чужие смерти. Одаренный, блин. Смерть этого мужчины была довольно заурядной, случаются и позанимательнее. Спрашиваю из вежливости — Лука любит травить такие байки. Балую чудика.              — О! — Лука прямо просиял. — Пошли!              Он внушительным глотком осушает бокал, хватает меня за запястье и тащит за собой. Я покорно плетусь позади и снисходительно улыбаюсь. Какое рвение! Резкое торможение — и я врезаюсь в его спину. Ауч! Мог бы и предупредить.              — Смотри!              Лука торжественно обводит руками металлический стол. И я смотрю. Зрелище не фонтан, честно говоря. Да и мне известны подробности конца этого человека. Три промилле в крови. Старенькая БМВ. Столб. Летальный исход. Не советую гонять в подпитии. Впрочем, его семья не сильно расстроилась. Он был той еще занозой в заднице. Бухал, зажимал деньги и скандалил. В общем, обычный алкоголик средних лет со скверным характером. Блин! А сколько мне лет? Нет, я не про свой настоящий возраст. На сколько выглядит мое тело? Примерно от двадцати семи до тридцати пяти. Не совсем понятно. Я достаточно хорошо сохранился. Не старею. Как только мне дали имя Анку, таким и материализовался. Да, мы все происходим из хитросляпанного эфира. Допустим, души. Прикольно, согласитесь?              — Видишь, как ему башку размозжило? Это мне еще придется над ним попыхтеть. Надо даже будет срезать у него кусочек кожи. Скажем, с живота. Там же уже никто не увидит… Хе-хе. И перелатать на лоб. Вот сюда, — Лука тыкает скальпелем в кромку роста волос. — Ехал пьяным, врезался в столб. Бабах! Подушка не раскрылась. Рулю пизда, лицу тоже. Как видишь, даже кожа не вся собралась. А как увлекательно было вытаскивать его глаз из черепушки… Ух-ух! От удара аж ввалился. Просто пушка! И аккуратненько так, чтобы не повредить ни глаз, ни физиономию. Хотя… мужику-то уже пофиг, — нервный смешок, — но я же обязан сделать его красивым в такой важный день. Судя по всему в морге на него забили. Или санитары напортачили… Хер его разберет! А так ничего суперувлекательного. Еще у него пара сломанных костей, зубы выбиты. Фигня! Щас я быстренько слеплю из него симпотяжку. Звали мужика Альберт. Не ссы, Альберт, я все сделаю в лучшем виде, — Лука подмигивает трупу.              — Приятно познакомиться, Альберт!              И покойся с миром.              — Подай мне тональник. Вон там.              Лука указывает на черный чемоданчик. Внутри пинцеты, скальпели, мастихины, стеки, щипцы, шприцы, пузырьки, кисти, воск и косметика. Миленько.              — Осторожней. Рубашку не обляпай, я не закрыл какой-то флакончик.              И о живых заботится, и о мертвых… Лука, конечно, странный, но хороший человек.              — Эсте Лаудер? — я беру первый попавшийся флакон.              — А что тебя удивляет? Не в моих правилах скупиться. Для вечно спящих друзей мне ничего не жалко. Да, бля! Ан, да еб твою мать! Ну реально! Ты че, вообще ничего не соображаешь? На кой черт мне тон для темнокожих? Где ты наблюдаешь тут афроамериканца? Неси обратно! Хотя лучше сам.              Нет у меня матери. Может, когда-то и была… но, увы.              — Ой! Я же сэндвичи принес. Совсем забыл, — я ерошу гнездо на голове и обречено вздыхаю. Не дай, Владыка, размякли.              — Не, отвечаю, ты сегодня какой-то долбанутый! Надеюсь, не с тунцом?              — С креветками.              — Класс! Ну, пошли еще по бокальчику опрокинем. Хрен с ним, с тональником, с Альбертом и разложением. Прости меня, Аид!              Да чего он прицепился к этому Аиду?              Мы синхронно топаем обратно к кофейнику. Лука сердито бормочет что-то про заморочки с гримом и холодной кожей у трупов. Про подтекания. Вот это действительно неприятно. Хочется поскорей всучить ему завтрак, чтобы заткнуть рот. Не надо омрачать мое солнечное настроение. Я, оказывается, еще и брезгливый демон. Какой же непутевый! Подтекания, подтекания… Ой, все!              Достаю сэндвич из пакета и протягиваю Луке. По-моему, не размяк. Отлично.              — Спасибо, — он наполняет бокалы второй порцией бодрости. — А прощальный ужин сегодня будет?              — Нет. На кладбище попрощаются. Говорю же, клиенты скромные. Мы туда гроб отвезем и все.              — Меньше мороки… — удовлетворено мычит Лука и продолжает старательно жевать. — Сука! Сэндвич офигенный!              Дальше мы поглощаем завтрак молча, лишь аппетитное чавканье иногда нарушает тишину. Мы заняты едой, а Альберт поддерживать беседу уже не в состоянии. Скоропостижно скончался, такие дела. Ничего страшного. Здесь им займемся мы, а после бедолага останется на совести моих сородичей. Так устроен мир. Тело сожрут черви, а что до души… Это сложнее. Может, когда-нибудь потом расскажу, сейчас я занят чревоугодием. Оставьте все меня в покое! И ангелы, и демоны.              Я без сожалений проглатываю последний кусочек, запиваю кофе. С наслаждением тянусь всей тушкой, закатываю рукава рубашки до локтей. Шикарно! Настроение все еще прелестное, и этот факт подстегивает к новым свершениям. Погнали в новый день! Смерть не ждет!              — Пора открываться. Позовешь, когда тело надо будет переложить. Ах да! — щелкаю себя по лбу. — Нам же все равно надо дождаться Лидию с костюмом. Так и есть, я сегодня рассеянный.              — А я о чем, — насмешливо фыркает Лука.              — Ой, все! — небрежно бросаю через плечо и бравурно шагаю к двери.              Лука остается наедине с мертвецом. С плодом ее величества Смерти. Я восхитительно устроился! И плевать, что меня выперли из типа ада. Помните, почему типа? Молодцы!              И к слову! С Лидией я вас тоже скоро познакомлю. Женщина — ураган. Экстравагантная до мурашек по позвоночнику. Икона стиля и королева побрякушек. Свои цацки она просто обожает — прямо-таки помешана на камушках, жемчугах и золоте, заколочках, подвесках, колечках и прочей лабуде. Маньячка! Повернутая на блеске и роскоши. Истинная дива! Красит благородную седину в платиново-белый, ходит на каблуках и предпочитает яркость угрюмой серости.              Думаю, Лидия вам понравится. Ее я могу читать, но не полностью. Вероятно, мои способности начали барахлить из-за изгнания. Ну, связь на Земле с высшими силами плохо ловит, наверное. Пофиг! Мне изофаллически. Да и невежливо выдавать женские секреты. Особенно — секреты дамы в возрасте. Хотя он Лидии совсем не мешает — скачет она, как антилопа по горам. И соображалка у нее работает похлеще, чем у всяких сопляков. А какие костюмы она шьет! Ослепнуть от красоты просто. Или от оригинальности. Лидии нравятся эксперименты. А еще она женщина продуманная, чуть корыстная. Короче, бизнесвумен. Она держит ателье. Прочухала возможность немного расширить клиентуру и прибилась к нам. Мы — это похоронное бюро. Или дом. Зовите как угодно. Если вы решите откинуть коньки, мы все вместе о вас позаботимся. Помоем, накрасим, причешем, нарядим и отправим в добрый путь. Я еще кое-какие штуки умею, но сейчас не суть.              Я выхожу на улицу и придирчиво оглядываю свою обитель. Все круто! И погодка чумовая! Вывеска не выгорела, не потрескалась. Крупные готические буквы гласят: Валар Моргулис. Да-да, мне нравится сериал «Игра престолов», и я нашел забавным выбрать именно такое название. Хе-хе, ну смешно же! А иронично-то как! Браво мне, браво! В конечном итоге, как показывает практика, все люди действительно смертны. Факт. И засуньте мне архангела в задницу те, кто готов возразить! Не наблюдаю желающих. Правильно, нечего спорить с демоном. Пусть я и добрый, но зубы имеются. О-острые. Так что не вздумайте переходить мне дорогу. Не зря же мы тут собрались все такие двинутые. Чудики тянутся друг к другу. Родственные души, чего уж. Ладно! Достаточно пустых разговорчиков! Пора работать! Госпожа в черных одеяниях не терпит задержек. Я-то это знаю, как никто другой… отнял из ее лап одну невинную жизнь — и вот я тут. Впрочем, меня все устраивает. Выкуси, Владыка!              Еще разочек бросаю беглый взгляд на вывеску. Довольно скалюсь и церемонно вхожу внутрь. Переворачиваю табличку с надписью «Добро пожаловать!». И да, это очередной мой скользкий юморок. Не смог удержаться, уж извините. Боевой дух только растет. Волшебно!              Что же, давайте бок о бок приветствовать смерть! Погнали!       

***

      — Етить, у тебя помада! Любой покойничек позавидует, — Лука наяривает круги вокруг Лидии, присвистывает. Дивится.              Да, она реально в ударе. Звезда сверкает эпатажем. Огромные квадратные очки, инкрустированные стразами, скрывают пол-лица. На шее и ушах бриллианты, в платиновых волосах серебряные зажимы. А эта помада оттенка кобальта!!! Отъехать можно… Я молчу про шелковую шаль с тиграми и пантерами. Несомненно, Лидия способна производить неизгладимое впечатление. Женщина с перчинкой.              — Ха-ха, как смешно! А я вот твоим мертвякам ни капельки не завидую, ибо их штукатуришь ты, шкет, — Лидия брезгливо кривится и легким движением стягивает с кисти атласную розовую перчатку, а под ней — кольца, кольца, кольца. Сплошной шик, черт побери!              И нет, вы не подумайте, Лука и Лидия не цапаются. Это у них такая своеобразная манера общения. Взрослая воспитанная кошка и дворовый котенок меряются хвостами. Как-то так.              — Мои мертвяки от меня прутся! Не надо мне тут! Правда, Альберт? — Лука кокетливо тыкает пальцем в кончик носа усопшего. — Видишь, молчание — знак согласия.              — Тебе бы к специалисту.              — Я тебя умоляю! — скептически хмыкает Лука.              — Ты костюм принесла? Нам бы его приодеть, — я недвусмысленно указываю на труп.              — Конечно, а нахрена я тогда еще сюда приперлась!              — Развеяться? — скромно пожимаю плечами.              — Мне хоть и семьдесят три, развеиваться я никуда не собираюсь! Уяснили, сосунки?              Мы с Лукой одновременно поднимаем лапки вверх — сдаемся. Лидия достает портплед из «маленькой» дамской сумочки. И как он туда поместился? Она помпезно распахивает молнию — обнажает посмертное одеяние. Гордо вскидывает подбородок и выставляет перед собой вешалку, на которой безвольно висит долгожданный костюм.              — Ну как?              — Э-эм, родственники же хотели просто черный…              — Просто черный, просто черный… Это скучно, Ан! А вот черный с фиолетовыми лацканами — это уже что-то. Я и платочек в тон подобрала. Мне еще спасибо скажут! — Лидия молниеносно подскакивает к неподвижному Альберту. — Смотри, как ему идет! А? Обалденно же! — она размахивает костюмом над трупом, словно патриотка флагом на государственный праздник.              — Все, все! Супер. Идет ему опупенно, но хватит трясти над мужиком его последней в жизни одеждой. Ой! Уже не в жизни, — Лука сдерживает смешок, — Короче, дай сюда! У нас и так время поджимает, потому что кто-то слишком любит поспать.              — Ха-а… Забирай. Где тут у вас кофе? — Лидия неохотно передает Луке костюм и двигает к кофейнику.              — Это… ты только бокал с Гарфилдом не трогай.              — Почему? Мне он нравится.              — Тебе лучше не знать.              Пока я предусмотрительно отодвигаю бокал с сюрпризом, как говорится, от греха подальше, Лидия придирчиво изучает столешницу. Длинные ногти с глянцевым маникюром нетерпеливо стучат по деревянной поверхности. Лидия недовольна.              — И что? Ты предлагаешь мне пить ваше гадкое пойло из этого унылого бокала цвета твоих волос? Его даже алая анархическая символика не спасает. Неужели нельзя было добавить еще красок?              Нормально все с анархией. Чего она?              — Хочешь, пей из моего, — я протягиваю ей бокал с синими бабочками.              Лидия молча берет кофейник и наливает, как она выразилась, гадкое пойло в унылый бокал, опять же, это ее оценочное суждение. Лидии всегда не хватает яркости. Вот она и компенсирует ее недостаток своим стилем. Экстравагантная личность, куда деваться…              — Бля! Бля! Бля! Ебучий случай!              Ор Луки заставляет нас с Лидией встрепенуться, словно двух неоперившихся птенцов.              — Что там? — вопрошаем мы в один голос.              — Пиздец! Я рубашку тоналкой испачкал.              — Ты совсем идиот? — открыто возмущается Лидия.              — Нет, бля! Просто я так-то обычно крашу жмуриков после того, как приодену, но кто-то сегодня дрых до победного.              — Может, под пиджаком незаметно будет…              — Ан. Воротник. Воротник, сука! — Лука лупит по металлическому столу. — О! Ан? Иди сюда! Быстро!              Мы с Лидией недоуменно переглядываемся, и я послушно топаю к Луке.              — Снимай рубашку, — хотя он уже и сам прекрасно справляется. Пуговки только успевают выскакивать из прорезей под манипуляциями ловких конечностей.              — Подожди! Ты что творишь?              — Бля! Не видишь, что ли? Раздеваю тебя. Если ты сейчас спросишь зачем, я тебе врежу! — он рывком вынимает меня из рубашки. — Ты наблюдаешь тут кого-то еще в белой рубашке? Я нет. Так что… Не надену же я на него свою футболку.              Лука красноречиво ухмыляется. Кажется, будто вместе с единорогом на его груди. Ну дела!              — Че-е…              Ступор. Ступор. Ступор.              — Хуй через плечо! Работать надо! Кстати, милые сосочки.              — Иди ты! — я наигранно прикрываюсь.              — Так-то лучше! — Лука поправляет накрахмаленные рукава на запястьях несчастного Альберта.              — Ладно. Пойду поднимусь на второй этаж за новой рубашкой.              Я шумно вздыхаю и шурую наверх.              — Быстрей давай! Гроб! Мертвяк! Гроб! Часики тикают.              Странный. Странный. Странный.              Да уж, веселенькие меня люди окружают, но я не жалуюсь. В аду было все вполне обыденно, а тут… Архангела мне в задницу! Круто. Тут круто. Сплошные развлечения и драйв. Мне такое по душе. Настроение до сих пор отличное, и пофиг, что у меня отжали рубашку. Не стоит благодарности, Альберт.              Когда я возвращаюсь, Лука с Лидией и приодетым покойником уже подкарауливают меня в главном зале. Альберт реально посвежел. Лука потрудился на славу. Я же говорил, он виртуоз, хоть и с прибабахом.              — Ну че? Взяли?              Раз! — и тело в гробу. Замечательно. Все на своих местах.              Я водружаю цветочную композицию на лакированную крышку. Лилии и рускус… простенько, но со вкусом.              — Погодь! Не закрывай, я губки ему еще малость подкрашу, — Лука поспешно выхватывает помаду из чемоданчика. — Во-о-т! Пушка! Он живым не был таким красавчиком. Смотри, Лидия, вот это комплементарный оттенок.              — Заткнись, говнюк! От тебя чересчур много беспорядочного шума, — она закатывает глаза и надевает очки.              Стразы, стразы, стразы. Сейчас ослепну.              — Ты так и поедешь? — зачарованно пялюсь на наркоманского единорога на футболке.              — А че бы и нет. Тебя что-то не устраивает? — Лука деловито скрещивает руки на груди.              — Молчу, молчу.              Мы с Лукой, как на пожар, катим гроб к катафалку, ибо время поджимает. Лидия громко стучит каблуками за нашими спинами. Я второпях открываю кузов, Лука залезает внутрь, а Лидия курит в сторонке и охраняет его чемоданчик.              — Толкай, я ловлю!              Плавно двигаю гроб прямиком в раскрытые объятия Луки.              — Опля! Все ок.              Избавляюсь от каталки, тоже запрыгиваю в кузов. Мы затягиваем ремни, проверяем, все ли в порядке. Все идеально. Даем друг другу пять — мы молодцы. Единственное опаздываем, но не беда. Наш катафалк тот еще скаковой жеребец. Сейчас прокатимся с ветерком.              — Супер! — Лука выскакивает из кузова. — Лидия, ты с нами?              — Пожалуй. Хочу спросить клиентов, как им костюм, — она тушит окурок подошвой туфли. — Забери свой хлам, — молниеносно всучивает чемоданчик Луке.              — Не смей так назвать моих деток! Не обижайтесь, мои маленькие, тетя не со зла.              — Лидия, там у него Эсте Лаудер, — я выразительно поднимаю палец вверх. — И… тебе не кажется неприличным спрашивать такое у скорбящих?              — Чепуха! — надменно шипит она.              Мы дружно грузим свои живые тела в машину. Лука и я на передних сиденьях, Лидия устроилась сзади. Я привычно врубаю магнитолу. Из динамиков вырывается «Danzig — Mother» — и я резко жму на газ.              — Юху! Погнали! — визжит Лука и целует свой крестик.              Нахрен — непонятно. Чудик.              Мама!              Скажи своим детям, чтобы не шли моим путём,              Скажи своим детям, чтобы не слушали моих слов,              Что они значат,              Что они говорят,              Мама!              Мама!              Сможешь ли ты всю жизнь продержать их во мраке?              Сможешь ли ты спрятать их от того, что ожидает их в мире?              О, мама!              — Ты серьезно оставил глаз себе?              Лука лишь загадочно улыбается.              — Это твоя любимая песня? Ты часто ее слушаешь, — не дожидаясь ответа, он начинает хрипло подпевать.              Отец!              Я собираюсь погулять с твоей дочерью сегодня вечером,              Собираюсь показать ей мой мир,              О, отец!              Я не собираюсь увидеть ваш свет,              Но, если хотите найти со мной преисподнюю,              То я могу показать, какая она,              Пока вы не истечёте кровью.              Я не собираюсь увидеть ваш свет,              Но, если хотите найти со мной преисподнюю,              То я могу показать, какая она…              — Ну да, нравится.              Херак! — поворот. Я снова гладенько вписываюсь. Все такой же легкий и воздушный. Огонь не погас, искры не растерялись. Кру-у-тяк!              — Блин, они точно должны быть в восторге от моего костюма.              Краем уха слышу размышления Лидии. Тепло ухмыляюсь. Какая она… вся в кройке, шитье и изысках.              — Боже! Да ты хоть о чем-то, кроме тряпок думаешь? У людей горе, человек умер. Всем насрать на твой костюм! — Лука на мгновение прерывает пение. Возникает.              Мама!              Скажи своим детям, чтобы они не держались за мою руку,              Скажи своим детям, чтобы они не вникали,              О, мама!              Отец!              Ты хочешь столкнуться со мной лбами?              Хочешь всё прочувствовать,              А, отец?              Я не собираюсь увидеть ваш свет,              Но, если хотите найти со мной преисподнюю,              То я могу показать, какая она,              Пока вы не истечёте кровью.              — Даже мертвые имеют право быть красивыми… — философски заключает Лидия.              Вполне, вполне.              Я прибавляю громкость и газу. Стрелка на спидометре лихорадочно ползет вверх — мы мчимся вперед на всех парах. Госпожа с косой не терпит заминок, а мы уже опаздываем на приветствие. Сию минуту, Смерть, мы почти на месте. Да, сегодня Альберт отправится в последний путь. Умер еще один человек из миллиарда многих. Ну что же, Альберт, привыкай к смерти. Не забудь про манеры.              Обязательно поздоровайся.