***
Ученики класса 1-А собрались в классе, кроме Кацуки, который не покидал лазарет. По словам Исцеляющей Девочки, он исцелился — ожоги были очень поверхностными благодаря Всемогущему, — но ему просто не хотелось вставать с постели. Изуку переместил ноги под стол и постарался не волноваться. Он не имел права беспокоиться о своем бывшем друге. В класс вошел Незу. — Это я, ваш директор! Айзава все еще не пришел в себя, поэтому результаты экзамена вам представлю я. Я тороплюсь, поэтому сразу перейду к делу: вы все отправляетесь в летний тренировочный лагерь! Экзамен был всего лишь логической уловкой. Пока остальные ученики в шоке кричали, Изуку хранил гробовое молчание. Встав, Изуку подошел к трибуне и встретился взглядом с Незу. — Значит, вы кинули нас всех ради забавы. Нехарактерное для Изуку ругательство и злорадство навеяли тишину в классе. Незу навострил уши. — А, это было сделано для того, чтобы подтолкнуть вас к раскрытию своего потенциала. Обманчиво спокойным голосом Изуку сказал: — Я буду выдирать вашу шерсть, пока вы не облысеете. Незу обычно считал себя рациональным существом, но дикий взгляд его ученика вызвал в нем глубокий первобытный страх. В этот момент он стал добычей перед хищником. Незу развернулся и бросился бежать. Изуку, завывая, выгнал директора за дверь, а остальные ученики класса 1-А ошеломленно молчали.***
Кацуки лежал на кровати в лазарете, не шевелясь уже целый час. Слабый ветерок проникал через треснувшее окно. Из коридора доносились отдаленные разговоры. Киришима вышиб дверь. — Я слышал, ты сдал экзамен! Как прошла твоя эпическая битва со Всемогущим? Должно быть, это был настоящий бой, если ты получил слишком серьезные травмы, чтобы вернуться в класс. — Уходи, — прорычал Кацуки, переворачиваясь и накрывая голову подушкой. Мина последовала за Киришимой в комнату. Она спросила: — Ты уже слышал, что все это было уловкой? Все равно мы все едем в тренировочный лагерь. Я бы не стала так усердно готовиться к сочинению, если бы знала! Но, наверное, поэтому нам и не сказали. Некоторые люди восприняли это не очень хорошо. Мидория дважды гонялся за директором Незу по школе, бессвязно крича, пока он не упал от усталости. В наказание за то, что он оторвал зубами кусок шерсти Незу, Мидория теперь должен посещать дополнительные занятия с теми, кто не справился. Киришима провел пальцами по волосам. — Это была странная реакция Мидории, учитывая, что это уже не первый раз, когда наши учителя нам лгут. Это заставило нас задуматься, не случилось ли что-то… во время вашего экзамена. Тем более что в последнее время вы не ладите друг с другом. Кацуки шипел, как уличная кошка. — Уходите! — Нет. Мы не уйдем, пока ты не поговоришь с нами. Киришима ткнул Кацуки в плечо. Это вызвало еще одно шипение и толчок. Мина показала на прямые ровные волосы Кацуки. — Ты отлично выглядишь в таком виде. Ты должен всегда так выглядеть. Она не смогла сохранить прямое лицо. Она упала от смеха, схватившись за живот. Это окончательно спровоцировало Кацуки сесть, сбросить одеяло и закричать: — Отвалите, Дерьмоволосый и Енотоглазая! Киришима печально покачал головой. — Бро, неужели ты думаешь, что в состоянии критиковать чужие волосы? Как твои оказались прямыми к экзамену? Я думал, ты наконец-то смыл гель для волос. Кацуки скривил губы. — Я вернулся к Бест Джинсу, чтобы спросить у него совета. Его совет был глупым. Лицо Киришимы прояснилось. — Это был совет по поводу того, что произошло между тобой и Мидорией? Лицо Кацуки сморщилось. На мгновение показалось, что он вот-вот расплачется. Затем на его лице появилась привычная хмурость. — Неважно. Я лучше пойду на занятия и помогу с покупками, или что там еще, черт возьми. Он встал. Киришима шагнул к Кацуки. — Подождите! Я знаю, что между вами что-то произошло на спортивном фестивале. Я не мог слышать со стадиона, но мне показалось, что Мидория сказал что-то такое, что тебя очень сильно задело. С тех пор вы двое не разговариваете. Дошло до того, что это портит атмосферу для всего класса. Хочешь поговорить об этом? — Хочешь? Кацуки надулся. — Зачем мне что-то хотеть от вас, говнюков? Мина ответила: — Ну, мы хотим поговорить с тобой об этом. Мне надоело, что в классе срабатывает система пожаротушения. Ты испортил две мои тетради с Рипли. Плечи Кацуки сгорбились. Он снова сел на кровать. Его друзья терпеливо ждали. — Изуку перешел черту. Он пошёл на поводу у моей самой сильной неуверенности, и он это знал. Он ни за что не стал бы так поступать только ради победы на спортивном фестивале. Слова лились из Кацуки стремительным потоком. Он сжал в кулак свой слипшийся комок волос. — Наверное, я чем-то разозлил его, но чем? Неужели он сорвался только потому, что я прервал его клятву спортсмена? Он просил меня не делать этого, но я не думал, что его это так волнует! Подождите. Может быть, он до сих пор держит обиду из-за того, что я выиграл его любимую карту «Всемогущего» в игре в шарики, когда нам было по четыре года? Неужели он наконец понял, что я жульничал? Я знал, что если он поймет, что я жульничал, меня постигнет гибель! Киришима и Мина обменялись взглядами, выражающими удовлетворение от такого большого прогресса. Затем Киришима сел рядом с Кацуки и похлопал его по спине. — Что сказал Мидория, когда ты спросил его, почему? — Спросил его? Кацуки уставился так, словно Киришима говорил на иностранном языке. — Я давал ему много возможностей рассказать мне. Я думал, что он обязательно придет поговорить со мной, когда я в первый раз подожег класс, но он даже не посмотрел в мою сторону. Мина моргнула. — Так вот почему ты взрывал все на своем пути? Разве это не заставит Мидорию думать, что ты злишься, и ему стоит держаться от тебя подальше? Кацуки фыркнул. - Ты не понимаешь, как устроена наша дружба. С тех пор как мы были маленькими детьми, когда бы я ни создавал проблемы, Изуку всегда приходил, чтобы узнать, в чем дело, остановить меня и успокоить взрослых. Когда мы были маленькими, мы часто ссорились, но Изуку всегда ходил за мной по пятам и приставал, пока мы не мирились. Если он не приходил достаточно быстро, я ломал несколько вещей, и тогда он прибегал. Мина застонала и схватилась за голову. — Я не верю в это! Ты ломаешь вещи, чтобы привлечь внимание Мидории? Ты что, малыш? Мидория — твоя мама? Кацуки нахмурился. — Я думал, что если из-за меня мы провалим выпускной экзамен, то Изуку обязательно придет поговорить со мной. Он всегда бегал за мной, с тех пор как мы были детьми. Я столько раз облажался. Если Изуку не придет в этот раз, как же он должен быть зол? Что я наделал? Мина вздохнула. — Ты хочешь помириться с Мидорией, поэтому уничтожил важные для него вещи, пока он не пришел поговорить с тобой? Я не верю. Хотя, если подумать, зная тебя, я в это верю. Чувак, у тебя проблемы. Вообще-то, у тебя еще есть шансы. Киришима покачал головой. — Даже если Мидория начал эту драку, похоже, ты тоже виноват. Ты должен извиниться перед ним хотя бы за то, что сорвал выпускной экзамен. — Я извинюсь! Я уже много раз извинялся, с тех пор как мы были детьми! Кацуки выпятил нижнюю губу. — Если только Изуку извинится первым. Киришима и Мина обменялись взглядами. Киришима сказал: — Послушай, в спортивном фестивале отчасти виноват ты, ведь отличник должен был лучше знать, чем поджигать угарный газ. Кроме того, похоже, что Мидория годами терпит твои выходки. Несправедливо, что ты ждешь, что он всегда будет первым. Мина добавила: — Да, ты не должен бросать его в первый раз, когда он решит, что настала его очередь быть цундере. — Прекрати называть меня цундере, Енотоглазая! — воскликнул Кацуки. Мина ответила: — Мидория прошел через многое, получив безумное внимание прессы. Учитывая все его быстрые изменения в поведении, в его личной жизни может происходить что-то еще, о чем мы не знаем. Если твоему другу детства сейчас нелегко, то, возможно, именно ты должен протянуть ему руку помощи. Кацуки пожевал губу. — Изуку сказал, что его отец умирает, но, скорее всего, дело не в этом. — Ты идиот! Мина потрепала Кацуки по голове. — Конечно, поэтому он и ведет себя странно в последнее время! Потирая голову, Кацуки сказал: — Нет, он ненавидит своего отца. Киришима заплакал: — Даже если так, он наверняка испытывает смешанные чувства. Бедный Мидория… неудивительно, что в последнее время он выглядит расстроенным и ужасно одичавшим… Нам всем следовало бы почаще обращаться к нему! Кацуки покачал головой. — Нет, это точно что-то другое. Этот покойник может медленно умереть у него на глазах, а Изуку и глазом не моргнет. Когда Изуку не все равно, он едет или умирает. Но когда ему все равно, он становится каменно-холодным. Обычно задрот переполнен заботой о каждом чертовом живом существе — нужно очень постараться, чтобы подтолкнуть его к пределу. Только его дерьмовый отец когда-либо делал это. Гарантирую, Изуку плевать на этого ублюдка. Если бы его мама была в опасности, это многое бы объяснило. Ха, конечно, этого не может быть… он бы сказал мне, если бы с тетей Инко было что-то не так… Мина вскинула руки. — Отец Мидории умирает, а ты решил, что его гнев должен быть связан с тобой? Некоторые люди злятся от горя. А может, он скорбит о том, что у него никогда не было хороших отношений с отцом. Киришима кивнул. — Гораздо вероятнее, что Мидория расстроен из-за отца, а не из-за карты «Всемогущего» десятилетней давности. Кацуки нахмурился. — Ты не знаешь, насколько серьезно Изуку относится к своим товарам «Всемогущего». К тому же, когда я сказал ему, что его отец не будет потерей для мира, он рассмеялся. — Что ты ему сказал? Киришима задохнулся. — Ты серьезно сказал Мидории, что его умирающий отец не будет потерей для мира? Мина практически рыдала. — Неудивительно, что он сорвался! Я благодарена ему за то, что он так долго терпел тебя! Кацуки сказал: — Но его отец — мудак. Киришима печально покачал головой. — Мидория взбесился до такой степени, что набросился на нашего директора с зубами, потому что ты безумно бесчувственный, бро. Подпрыгивая, Мина скандировала: — Извинись! Извинись! Кацуки наморщил лоб. — Он точно не злится из-за того, что я сказал о его отце. Я в этом уверен. — Дело не в этом, — сказала Мина. — Ты должен дать Мидории один шанс для умирающего отца, особенно потому, что, похоже, он дал тебе много шансов за эти годы. На этот раз твоя очередь извиняться первым. Кацуки ворчал и бормотал себе под нос. Киришима хлопнул в ладоши. — Как твои друзья, мы организуем для тебя возможность поговорить с Мидорией-бро. Помни, никаких взрывов!***
Киришима и Мина загнали Изуку в класс. Мина сказала: — Учитывая то, что репортеры донимают тебя, мы считаем, что тебе не стоит отправляться в поездку за покупками для тренировочного лагеря. — Я понимаю, — сказал Изуку. Он так устал, что просто хотел отдохнуть. Несмотря на то что он дважды прополоскал рот, во рту все еще ощущался привкус меха. Просто чудо, что Незу не исключил его. Тем более что он оставил на голове директора большую лысину и следы зубов. Может быть, Незу до сих пор испытывает чувство вины за спортивный фестиваль. — Но есть кое-что очень важное, что можешь сделать только ты. Киришима схватил Изуку за руку и потянул за собой. — Это очень поможет всему классу. — Очень важно, — сказала Мина, подталкивая Изуку сзади. — Моя последняя уцелевшая тетрадь с Рипли рассчитывает на тебя. Вдвоем они затолкали Изуку в пустой класс. — Мы вернемся через час, — сказал Киришима, закрывая дверь. Затем послышалось шарканье. Когда Изуку повернул ручку двери, он понял, что дверь не открывается. С той стороны что-то заклинило. Что же происходит? Уж не вычислили ли они шпиона и не схватили ли его, чтобы придержать для учителей? Нет, это было бы нелепо, он катастрофически размышлял. Кто-то прочистил горло. Обернувшись, Изуку понял, что он не один. В углу стоял Кацуки. Изуку побледнел. Может, это покушение? Что он сделал Киришиме и Мине, чтобы они помогали ему в его гибели? Изуку вздрогнул и сказал: — П-привет, Качан. Прежде чем ты нападешь на меня, давай поговорим. Склонившись и протянув карту «Всемогущего», Кацуки крикнул: — Прости меня! В то же время Изуку поклонился и крикнул — Прости! Кацуки закрыл глаза и дрожащей рукой сказал: — Можешь взять мою карту «Все могущего»! Только, пожалуйста, не переставай быть моим другом! Изуку был в легком шоке. — Почему ты извиняешься передо мной? Кацуки приоткрыл один глаз. — Потому что я бесчувственный осел, а Киришима и Ашидо сказали мне, что я не должен был говорить, что твой умирающий отец — не потеря для мира. — Почему нет? Это правда. — Я так им и сказал, но они мне не поверили. В голосе Кацуки звучало легкое возмущение. — А еще я не должен был чуть не убить нас обоих на спортивном фестивале и пытаться заставить нас провалить выпускной экзамен. — Ладно, ты можешь извиниться за это, но я запрещаю тебе извиняться за то, что ты оскорбил моего отца. Изуку потер лоб, все еще пытаясь понять, что происходит. — Значит, ты пытался убить меня на экзамене… потому что думал, что мне нужна твоя карта Всемогущего? Это был бы веский мотив для убийства со стороны фанбоя. — Нет, карта здесь ни при чем. Очевидно. Ха-ха. Кацуки спрятал карту за спину. — Мне пришлось это сделать, потому что ты продолжал меня игнорировать. — Ты первый меня проигнорировал! — Мне было стыдно после того, как я взорвал нас на спортивном фестивале. Я не знал, как с тобой поговорить. Поэтому я подумал, что будет проще, если ты поговоришь со мной первым. Но ты этого не сделал! В голосе Кацуки звучало глубокое предательство. Изуку помассировал виски. Это было очень похоже на Кацуки. — Я думал, что переступил черту, и ты больше никогда не захочешь дружить. Прости меня за то, что я сказал на спортивном фестивале. Я не хотел этого. Я не знал, смогу ли победить тебя честно, ведь ты талантлив. Я специально подталкивал тебя к неуверенности в себе, чтобы ты снял противогаз. Я солгал, чтобы победить. — Но почему? спросил Кацуки. В этом и заключалась суть вопроса. Изуку все еще не знал, как объясниться. Он снова посмотрел на свои ноги и пробормотал: — Прости. — Что-то случилось с тетей Инко? — спросил Кацуки. Эта догадка оказалась слишком близка к цели. Теперь Изуку ничего не оставалось, как объясниться, пока Кацуки не догадался. Он подумал, не переделать ли ему историю, которую он рассказал Шото. Но если он скажет, что его мама больна, Кацуки и его родители захотят навестить ее в больнице, и тогда все пойдет кувырком. К тому же два больных родителя стали бы выглядеть не совсем случайно. Придется прибегнуть к вариации. — Вроде того. Мы все еще очень зависим от денег моего отца. Вообще-то работа Инко покрывала все их расходы, начиная со средней школы, но Кацуки не знал подробностей о финансах семьи Мидории. — Он использовал это, чтобы заставить мою мать приехать в Америку и ухаживать за ним, пока он болен. Потом он украл ее паспорт и не отпускал ее, пока мы не «вернем деньги, которые должны ему», то есть алименты. Он поставил на то, что я выиграю спортивный фестиваль, и сказал, что отпустит маму, если я выиграю. — Вот ублюдок! — Кацуки вибрировал от ярости. — Он причинил ей боль? Я знаю, что он обидел тетю Инко, когда ты жил у меня, когда мы были совсем маленькими. Из тех крошечных кусочков, которые старая карга разболтала мне, я понял, что дело плохо. Ты должен был рассказать мне! Мы могли бы полететь в Америку, чтобы побить его! Твоя мама уже вернулась? Если Изуку скажет «да», он ожидал, что Кацуки захочет увидеть его маму. — Нет, мой отец лгал. Я не должен был ему доверять. Как только он получил первую выплату, ему захотелось еще денег. Моя мама наняла адвоката, и японское посольство работает над тем, чтобы сделать для нее новый паспорт. — Хорошо. Кацуки нахмурился. — Если он переживет свою болезнь, я смогу стать твоим алиби, пока ты будешь его убивать. — Но ты не можешь лгать, Качан. — Я могу сделать все, что угодно, если приложу к этому усилия! Наша школьная пьеса была уже давно. Я виню нашего тупого учителя драмы за то, что он не смог объяснить мне роль Гамлета так, чтобы я не заснул. Откуда мне было знать, что, когда он говорил о том, что Гамлет горит жаждой мести, он не имел в виду это буквально? В любом случае я теперь великий лжец. Чушь, Кацуки не умел ни врать, ни видеть ложь насквозь. В данный момент последнее радовало. Кацуки проглотил эту историю. Теперь Изуку оставалось отчаянно молиться, чтобы Кацуки, Шото и Тошинори никогда не сравнивали между собой истории, которые он рассказал каждому из них, хотя и похожие, но немного разные. Изуку сказал: — Пожалуйста, никому не рассказывай. Я не чувствую себя комфортно, когда многие люди выражают мне соболезнования по поводу моего отца, потом приходится объяснять, почему в этом нет необходимости, потом рассказывать ужасные истории моего детства. Я предпочитаю говорить об этом только с теми, кто понимает, например с тобой. Крошечный штрих лести всегда помогал Кацуки сделать то, что хотел Изуку. Кацуки кивнул. — Я тебя понимаю. Масовка не поверила мне, когда я пытался рассказать им о твоем отце. Это останется между нами — секретом друзей. Слово «друзья» чуть не разорвало сердце Изуку и не собрало его снова, потому что он никогда не думал, что снова услышит это от Кацуки. — Прости, Качан. Он фыркнул. — Как ты можешь простить меня за непростительное? — Ты миллион раз прощал меня за дерьмовое поведение, задрот. А ты думал, это только в одном направлении? Я должен тебе тысячу прощений. У тебя они никогда не закончатся. — Я рад, что ты мой друг. Я не имел в виду то, что сказал. Я хочу быть с тобой соперником навсегда. Я всегда считал тебя крутым. У тебя такая удивительная способность, и ты умно ее используешь, и я хотел бы иметь такую уверенность в себе. На глаза Изуку навернулись слезы. — Вот почему я смотрел на тебя с самого начала нашего знакомства. Кацуки отвел взгляд и сглотнул. — Я тоже на тебя равняюсь. Не знаю точно, когда это началось, но в какой-то момент я понял, что в тебе есть то, чего мне не хватает как герою. Ты сохраняешь хладнокровие, всегда протягиваешь руку помощи другим людям и умеешь вырвать победу из самых худших обстоятельств. Поэтому я решил, что если ты меня ненавидишь, то это я должен быть неправ, даже если я не знаю, что я сделал. Изуку разразился водопадом слез. Прижавшись к Кацуки, он зарыдал: — Прости меня! Ты будешь великим героем! Кацуки обнял его в ответ. — Мы будем героями вместе, да. Вот только Изуку не мог дать Кацуки этого. Его мечта умерла с того самого момента, как он попал в лапы Все за Одного. Он заплакал еще сильнее, пока ноги не подкосились и слезы не кончились.***
Отложив палочки в пустую коробку из-под бенто, Изуку сказал: — Это было очень вкусно. Спасибо, мистер Яги. — Я рад. Тошинори развел руками. — Ты сегодня выглядишь немного подавленным, вот я и волновался. — Ах? Изуку понял, что его глаза покраснели и опухли от слез. — Это не так. Я плакал счастливыми слезами. Я поссорился с одним из своих друзей, но мы помирились. — Ты имеешь в виду юного Бакуго? — Да. Изуку слегка нахмурился. Как Тошинори узнал об этом? Возможно, вся школа знала об этом, наблюдая за драмой, в которой Кацуки взрывал все на своем пути. Изуку отмахнулся от чувства странности. — На самом деле я беспокоился о вас. Как ты себя чувствуешь после побега Томуры Шигараки из-под ареста? Улыбка исчезла с лица Тошинори. Он посмотрел на свои руки. — Не могу отрицать, что мне было тяжело. Я подвел юного Шимуру. — Нет, не подвели, — настаивал Изуку. — Если кто и подвел, так это Всемогущий. Обычно Изуку не стал бы так злословить о своем кумире, но он готов был бросить под автобус кого угодно, лишь бы Тошинори почувствовал себя лучше. — Да, я пришел к такому же выводу, — грустно сказал Тошинори. — Всемогущий становится все слабее. Иначе он смог бы схватить Томуру. — С чего вы это взяли? — спросил Изуку, внутри которого бурлили тревога и обида за своего героя. В условиях, когда на заднем плане замышляется Все за Одного, Всемогущий не мог позволить себе ослабнуть. Тошинори выдохнул. — Много лет назад Всемогущий был тяжело ранен в схватке с опасным злодеем. Тот человек был теневым правителем преступного мира, и их бой неизвестен широкой публике. Другими словами, именно так Всемогущий получил свои травмы. Никто, кроме Все за Одного, не мог нанести герою номер один столь серьезные повреждения. Изуку пробрал холод до костей. — Зачем вы мне это рассказываете? Изуку не нужна была внутренняя информация о Всемогущем, не тогда, когда он может быть вынужден раскрыть ее Все за Одного под принуждением. Взгляд Тошинори переполнился теплом. — Юный Мидория, с тех пор как я впервые увидел, как ты спас юную Урараку на вступительном экзамене, я понял, что ты обладаешь невероятным героическим духом. Все, что произошло с тех пор, подтвердило мою правоту. Ты очень заботишься о других, как, например, когда ты помог юному Тодороки раскрыть половину его причуды и прикрыл юного Бакуго на выпускном экзамене. Я впечатлен твоим интеллектом и разносторонним использованием твоей причуды. Больше всего я благодарен тебе за то, что ты вдохновил меня на попытку спасти Томуру Шигараки. Ты дал мне надежду, когда я больше всего в ней нуждался. Во время боя с Востановителем ты спас жизнь Томуре. Многие герои спасли бы мирного жителя, но лишь немногие — злодея. Ты самый героический человек, которого я когда-либо встречал. Изуку сглотнул, слегка зажмурив глаза после столь лестного отзыва. До появления Все за Одного Изуку мечтал услышать от кого-нибудь такие слова, но теперь к его счастью добавилось чувство вины. — Я не заслуживаю такой похвалы. — Заслуживаешь, — сказал Тошинори, глаза его пылали страстью. — Я говорил тебе, что родился без причуды, но не говорил, что позже получил передаваемую причуду от своего наставника, Наны Шимуры. Изуку отчетливо помнил, как Все за Одного рассказывал ему, что у Всемогущего была передаваемая причуда. Казалось маловероятным, что существует два таких чуда. Но в то же время его разум отказывался в это верить. Он не мог примирить образ хилого Тошинори с непобедимым Всемогущим. — Я не понимаю, как вы можете быть Всемогущим? — Ты догадался! Ты гениален, мой мальчик. Вот почему я хочу, чтобы ты стал моим преемником. На глазах у Изуку Тошинори раздулся и изменился. На его теле проросли мышцы. Его волосы встали дыбом. Он воскликнул: — Пожалуйста, унаследуй мою причуду и стань девятым преемником Один за всех.***
ВРЕМЯ ОМАКЭ! Омаке: Трагедия Всеразрушение Всемогущий: Я так рад возможности притвориться злодеем! Я всегда получаю огромное удовольствие, создавая своего персонажа. Для меня это безобидный способ выпустить пар, и я люблю подкреплять уверенность моих драгоценных учеников-героев, позволяя им победить меня. На выпускном экзамене: Всемогущий: Вы просто проигнорируете меня. Я потратил НЕДЕЛЮ на то, чтобы спланировать свой злодейский монолог, а вы оба меня игнорируете. # Омаке: Неправильные цитаты, Монти Пайтон Всемогущий: Юный Бакуго, похоже, без сознания. Изуку: (кукловодствуя телом Кацуки) Он тоскует по фьордам. # Омаке: Встреча учителей Незу: Почему никто не помог мне, когда Мидория дважды гонялся за мной по зданию школы? Ямада: Я злюсь, что ты не рассказал мне об Оборо. Полночь: Я тоже затаила на тебя обиду. Цементос: Я мог бы поставить стену между вами, но я предположил, что все это — часть плана, чтобы заставить Мидорию рассказать о том, что его беспокоит. В конце концов, наш легендарный ужасный директор не испугался бы старшеклассника! Незу: Точно. Всё пошло по плану. Мухахахахаха. Цементос: Почему вы в шляпе, директор? Незу: Следующему, кто спросит меня о шляпе, урежут зарплату. # Омаке: Никогда не размахивайте товаром перед фанбоем Кацуки: Итак… если ты на самом деле не злишься на меня… тогда верни мою карту «Всемогущего». Изуку: Никогда. Теперь она моя.