Тирис Гортензия Бэтт

      Узкая бескрайняя песчаная коса из белоснежного песка, мокрая от идущего с моря холодного бриза, стальные волны, накатывающие на берег то с одной стороны, то с другой. Яркое-яркое голубое небо и солнце, лучи которого буквально пропитывали морской, пахнущий тиной воздух.       И в этом море — две фигурки. Одна из них в развивающейся, словно парус, черной мантии — размеренно лениво шла по пляжу, задумчиво вглядываясь в необъятную даль; вторая — любопытная, перебегающая от одного берега к другому и с ажиотажем собирая в сумку все попавшие под босые ноги перламутровые ракушки, камушки и водоросли, но ненароком удаляясь от первой фигурки, оборачивалась и весело махала рукой. А фигурка, глядящая на нее в ответ, едва заметно криво усмехалась и шла дальше, иногда замирая на несколько секунд в нескольких метрах от моря.       Вторая фигурка была счастлива. Она становилась чем-то огромным, вмещающим в себя все небо, само солнце и то, что было рядом. Две разные судьбы, связанные между собой такой странной и неожиданной связью.       Взобравшись было на очередной песчаный холм, Тирис резко остановилась. Улыбка, до этого не сходящая с раскрасневшегося от солнца личика, померкла.       Окинув взором бескрайнюю морскую гладь, она нахмурилась, а затем, закусив губу, подалась вперед, внимательно всматриваясь в песок — прямо внизу у самой кромки воды лежал небольшой морской котик. Подросток, кажется. Его покатые лоснящиеся бока тяжело вздымались, а тело, словно кокон, запуталось в потрепанной, местами потертой, корабельной веревке и глубоко врезавшейся в кожу морской рыболовной леске. Чуть дальше у поверхности воды тянулся канат, удерживающий малыша за ласты. Не слишком привлекательный вид. По белому песку бежали стальные волны.       Тирис в нерешительности замерла, с отвращением разглядывая уже начинающие гнить ошметки кожи, однако заметив на мордочке маленькие мутно-карие глазки, подернутые пленкой, но еще искрящиеся и полные жизни — едва не разревелась от жалости. Этот безобидный, маленький звереныш погибал. А вслед за этим обуял непонятно откуда взявшийся страх, как перед безобидным насекомым, случайно свалившимся с ветки.       — Прости… — прошептала она.       Не в силах подойти к беззащитному зверьку Тирис беспомощно оглянулась на идущего позади Снейпа, давно уже поймав на себе его вопросительный взгляд.        Мгновение — и он оказался рядом, но отличие от нее — абсолютно спокоен. Приблизившись, мужчина молча наклонился. Тирис невольно проследила за его тонкой бледной кистью, скользнувшей к виску, чтобы заправить за ухо нависшую на глаза черную прядь.       Опустившись перед морским пленником на колени, он закатал рукава мантии — по черноте уродливой метки на испещренным белесыми шрамами левом предплечье пробежала едва заметная рябь, словно та пыталась ускользнуть из-под холодных лучей солнца.       Северус слегка коснулся плотной просоленной кожи пальцами, — морской котик пугливо вытянул морду из песка, выгнул спину и оскалил зубки, стараясь казаться больше и страшнее. Яростная бесполезная воинственность.       Тирис нехотя присела на колени рядом.       — У вас есть с собой кинжал? — негромко спросил Снейп, прижимая отчаянно сопротивляющееся животное к песку.       Девушка растеряно кивнула, а затем, наконец, поняв что от нее требуется дрожащими руками начала рыться в набедренной сумке.       Старый добрый серебряный клинок сверкнул в лучах солнца. Неизменный спутник любого зельевара. Никогда не знаешь, когда потребуется плашмя раздавить прыгучие бобы или срезать пару-тройку пучков горной мяты. Тирис провела ладонью по лицу, смахивая нависшие на глаза волосы.       — Перережьте здесь. — негромко сказал Снейп, немного отодвинув вверх врезавшуюся в кожу котика бечевку.       Девушка подрагивающими руками дотронулась до мягкой плотной шкуры, сделав легкий шуршащий надрез. И… снова невольно посмотрела на Снейпа, теперь уже и вовсе не в силах оторвать взгляд. Спокойный, уверенный в каждом своем движении. Сильные жилистые руки с закатанными рукавами аккуратно прижимали к песку трясущегося от страха зверька, ловко расплетали узоры рыболовных сетей и отводили в стороны врезавшуюся в гниющую плоть леску. Без какого-либо сомнения, страха, отвращения. Просто… потому что так было надо. Спокойно, даже расслабленно, плавно — как движения огромных ленивых медуз, размеренно покачивающихся на волнах. Завораживающе.       И его глаза. Чуть щурящиеся от солнца. Еще более темные, чем обычно. С таким напряжением в глубине, что, казалось, в них можно было утонуть. Вот только проваливаться в их глубину было не обязательно. А так… хотелось. Взгляд. Пронзительный, но без такой привычной надменности. И волосы. Длинные, небрежно спадающие на плечи, заправленные за ухо… теперь еще ярче подчеркивающие горбинку на носу — резкий орлинный излом, неожиданно показавшийся Тирис очень даже красивым. Худой мускулистый торс, окутанный развивающейся мантией.       Обжигающая глаза и душу игра. Медленные плавные движения. Мышцы белесых обнаженных рук, перекатывающиеся в пересвете солнца, становящиеся то каменными, то вновь расслабляющиеся, когда приходило время продвигаться к очередному корабельному узлу.       Сердце начало стучать вдвое сильнее. Словно девушка видела его в первый раз, словно не провела в его доме весь последний месяц до этой долгожданной прогулки по побережью.       Щеки невольно залил румянец, Тирис стыдливо опустила глаза.       Наконец, перерезаны последние путы и морской зверек, громко хрипя и фыркая, устремился в родную стихию.       — Может быть… — Тирис в неуверенности посмотрела на мужчину, вновь невольно покраснев, — нужно было его чем-нибудь намазать?..       Снейп покачал головой, задумчиво глядя на скользящего в соленую воду зверька.       — Его излечит море.