Тирис Гортензия Бэтт

      Попытка за попыткой, а заклинание не получалось. Уже потерян бесконечный счет брошенным в небо заклинаниям. Одни и те же слова срывались с губ. Но толку? Тирис уже чувствовала, как в ней закипает волна раздражения. Она не могла понять, что не так. То ли ей не хватало сил, то ли концентрации, то ли решимости, не то еще чего-то. И злость на себя все усиливалась.       А может все дело… в волшебной палочке? Что она слишком слаба, как когда-то предупреждал Оливандер? Черные угольки недоверчиво прищуренных глаз метнулись к помощнице — бордовое древко дружелюбно блеснуло в лучах солнца. Да нет, Тирис задумчиво потрясла кистью, выбив из кончика палочки несколько искр, сил должно хватить. Определенно хватит — она уверена. Надо просто… сосредоточиться!       — Прекрасно! — змейка вновь резко вскочила с места, с силой оттолкнувшись ногами от камня. — Экспекто Патронум!       Очередная попытка. Нет, очередная бесполезная попытка. В очередной раз вместо долгожданного оформленного зверя-защитника появилось лишь жемчужное плотное бесформенное облачко. Бесполезное жалкое облачко. Но это как посмотреть, разумеется. Кому-то этого было вполне достаточно, а кто-то мог бы и вовсе гордиться достигнутым результатом. Но не Тирис. Это нелепой тучки для осуществления всех ее планов было чертовски мало.       Слизеринка поморщилась. Она терпеть не могла, когда заклинания не получались, а особенно не получались так долго.       А вот у Поттера получилось, и он на всеобщее обозрение вызвал Патронуса прямо посреди матча. Оленя… Тирис в задумчивости привалилась к каменной ограде.       В этот момент он был безумно счалив, конечно, ведь они выиграли, но… Неужели это его самое-самое счастливое воспоминание? Наверняка нет. Какой-то квиддич… Радость в моменте, значит.       С того памятного дня прошло несколько месяцев и… несколько месяцев, как Тирис начала учиться вызывать Патронуса.       Да… несколько долгих бессмысленных месяцев отчаянных попыток, отодвинувших на второй рубеж все остальные дела и планы. Ей до дрожи хотелось вновь вернуться в Запретный лес, найти и собрать успевшие уже подойти к концу или вообще закончиться ингредиенты из скромных личных детских запасов, умещающихся пока еще в сундуке возле кровати в спальне Слизерин. Но, как на зло, теперь лес был переполнен дементорами, а единственная защита от них… Тирис тяжело вздохнула.       Нет, это жемчужное облачко наверняка даст ей немного форы, во всяком случае она могла бы попробовать сбежать от дементора. Только вот... от него вообще можно сбежать? Она была не уверена. Самые настоящие до усрачки опасные назойливые мошки, обступающие со всех сторон. Девочка резко вскинула голову к небу, едва не зарычав от нахлынувшего раздражения.       И все же, она не могла понять, что не так. И как же это было мучительно, каждый раз пытаться и не видеть результата. Нет, даже не так. Каждый раз видеть результат и знать, что этого чертовски мало. И все же… она пыталась снова и снова.       Сжав зубы — сосредоточилась. Ну же! Нет… очередное жалкое облачко.       Не сдержавшись, Тирис раздраженно пнула кроссовком камешек на земле.       В качестве основы для заклинания необходимо было выбрать самые счастливые воспоминания из своей жизни… самые-самые и, как ни странно — в жизни Тирис их оказалось не так уж и много. Буквально можно было пересчитать по пальцам одной руки: большой — день, когда впервые оказалась в Косой Аллее и получила волшебную палочку; указательный — когда болтливая шляпа распределила ее на факультет и после всех треволнений стало очевидно, что это не ошибка и Тирис действительно безраздельно принадлежит этому миру; средний — когда от нее в конце первого курса, наконец, отстали воинственные ученики Хогвартса и переключились на знаменитого непорочного Гарри Поттера; безымянный — предложенная в начале второго курса Снейпом лаборантская работа в кабинете Зелий, разумеется, за скромную плату, а также просто часы работы со снадобьями, которыми Тирис буквально упивалась и наслаждалась; драгоценный мизинец — разумеется, тот самый день, когда Дамблдор пришел за ней в Приют Цветочной Долины. Она помнила все до последнего сказанного им тогда слова.       Насколько трудно это оказалось — овладеть всей палитрой своей жизни. Понемногу перед глазами, правда, представали все новые точки выбора: раньше всех остальных сокурсников удавшееся заклинание на ЗОТИ, первый успешный полет к Запретному лесу на активно сопротивляющейся и дрожащей школьной метле, устрашающее фирменное приветствие Гигантского кальмара Черного озера слизеринских первокурсников, пугливо выстроившихся в ряд перед витражными окнами гостиной, удачная попытка выбраться из очередного, так не кстати, закрывшегося потайного хода или наоборот — радость от открытия очередного секретного местечка Хогвартса. Но все эти новые воспоминания были куда слабее, чем уже выбранные.       И, да, безусловно, все это были счастливые воспоминания, но… могли ли они защитить и придать уверенность? Эти воспоминания сами, пожалуй, нуждались в защите… слишком хрупкие, ценные, единичные, уникальные и потому бесценные. Да, Тирис была тогда определенно счастлива и счастлива сейчас, вспоминая о них. Но…       Какое воспоминание могло бы защитить ЕЕ? ЕЕ — девочку, которую не принимали маглы в приюте, из-за того, что она слишком отличалась от них… А теперь и ученики Хогвартса, боявшиеся и ненавидевшие ее отца, а как следствие и ее саму? Или их родители, с трудом натягивающие вымученную презрительную улыбку при случайной встрече в Косой Аллее или на платформе 9 и ¾. ЕЕ, которой пришлось пережить столько всего. Что она может рассказать о себе, кроме того, что ее жизнь была полна обид? Только пустота. И еще ощущение одиночества. Одиночества и пустоты. Потрясающее сочетание.       Тирис мрачно фыркнула, с силой втянув ноздрями воздух. Сейчас ей всего лишь тринадцать, и она вдруг поняла, что все еще не знает, каково это — быть по-настоящему счастливой. Что для нее счастье? Чувствовать, что она не одна, что ей есть кому ее защитить. То, что… действительно защитит.       Слизеринка привалилась к каменному забору. Она вновь и вновь прокручивала в голове свою жизнь, в поисках той самой зацепки. И, как бы сильно она ни злилась, ничего поделать с этим было нельзя — это не то заклинание, которое можно было выдавить из себя лишь неуемным желанием и отчаянной до боли в голове и руке практикой.       Местом своих тренировок Тирис выбрала один из заброшенных внутренних дворов замка — что-то вроде маленькой площади, выложенной серым гранитом, поросший мхом и травами. В этот двор не выходило ни одно окно или бойница замка, серый пятачок окружали лишь высокие каменные гладкие серые стены. Словно дно глубокого огромного колодца.       Здесь было совершенно пусто, если не считать нескольких каменных глыб да двух деревянных скамеек, а в самом центре — статуи женщины с волшебной палочкой в руке. Хрупкая точеная фигурка в развивающейся мантии и длинном платье, тонкие, будто слегка смазанные черты лица с высокими скулами и вьющимися длинными волосами, нет, да и притягивающая любопытный взгляд черноглазой девчонки. Она была сделана не из камня, а из какого-то серого металла или даже металлизированного камня, подобного самим стенам, причем такого, который, не поддавался никаким воздействиям магии.       Чтобы попасть в это место, пришлось долго и бесцельно блуждать по темным мрачным коридорам и узким переходам Хогвартса, иногда поднимаясь на несколько этажей вверх. Но оно того стоило. Это место было настолько уединенное, то Тирис даже не была уверена, что его можно было бы найти, кружа на метле непосредственно над замком. Возможно это было очередное скрытое зачарованное местечко Хогвартса. Хотя… Откуда сомнения? И неугомонная змейка была рада, что нашла его — от него веяло забытой гармонией, однако Тирис уже давно не интересовала его таинственность. Сегодня она пришла сюда совсем не для того. Здесь всегда было тихо и спокойно, никто не мешал ей практиковаться в магии. Она была здесь одна — это была только ее территория.       Тирис поудобнее устроилась на каменном заборе, поджав под себя ноги и посмотрела на небо. Ветер нежно перебирал распущенные волосы. Вдалеке на ярко-голубом, залитом лучами солнца квадратного неба — едва проглядывал полумесяц луны. Душу покоробили невольные воспоминания.       «Дуреха», — прошептала она самой себе, опуская голову.       Что может сделать эта маленькая девочка в этом огромном мире, где даже солнце и луна — всего лишь далёкие звёзды.       Луна…       Защитить…       Что может защитить?       Глаза резко распахнулись, а сердце забилось чаще. Тирис вскочила на ноги.       Что может защитить?!       Что может спасти от неминуемой гибели…       На секунду вспыхнувшее озарение мелькнуло в мыслях и вновь, словно мелкая рыбешка в огромном пруду, ускользнула прочь. Разгадка близка.       Вдруг она замерла.       «Я знаю!»       Уверенно перехватив верную волшебную палочку — хрупкое тонкое запястье устремилась к небу. Прямо на солнце — сияющий огненный шар над серым безликим колодцем.       Уверенные слова наполнили площадь, эхом отскочив от каменных стен. Каждое сказанное слово теперь не случайно — уверенный голос придавал словам стройность, ясность, торжественность. Даже казалось, что сказанные строки попадают в самое сердце, откликаются теплом и светом, от которого что-то меняется в мире и ней самой.       — Экспекто Патронум!       Сперва это был всего лишь отблеск серебра в пыльной дымке, но постепенно он становился четче и ярче. И вот… наконец, из кончика волшебной палочки вырвался сияющий грациозный зверь. Он светился, нет, сиял словно солнце. Ослепительное серебряное солнце. Ярче любой звезды, прекраснее всех. В душе поднялся трубный, ликующий клекот.       Это был тот самый грациозный волк, который источал радость, тепло, свет и надежду. Волк, чей хвост развевался — словно шлейф кометы, а длинная шерсть, но уже из чистого серебра — трепетала.       Двигался легко и плавно — кружил, плясал, а длинная грива подобно бесконечным морским волнам источала ослепительные всполохи бело-серого пламени. Это было невообразимое по красоте зрелище. Величественный и прекрасный.       Он резко замер припав к земле и поднял голову — гордо, грациозно. Длинные нервные лапы однако продолжали нетерпеливо переступать, стремясь ввысь. Он оглянулся на хозяйку, посмотрев прямо на кудрявый взлохмаченный кусочек обсидиана, замерший открыв рот в изумлении и растерянно сжимающий в руке волшебную палочку. И вместо огненных глаз у него были две белые бездны.       И как только Тирис поняла, что это за зверь, в ней поднялась такая волна любви, радости и благодарности, что на глазах выступили слезы.       — С-спасибо… — тихий невзрачный шелест.       Она плакала от счастья, плакала от облегчения, плакала от радости. Он — тот, который сможет показать ей мир. Мир, в котором нет места страху.       Волк сорвался с места и стал кружить, озаряя светом гладкие стены колодца, поднимаясь все выше и выше. А сзади оставалась его тень, как бы продолжение мягкого нежного хвоста, и медленный широкий шаг, словно летящая к свободе птица. Белое облако медленно поднялось в небо. Прямо к солнцу.       Проплывая над площадью, он на миг прильнул к боку серой статуи посреди двора, мазнул кометоподобным хвостом по скамейкам и серым невзрачным валунам. Счастливые мгновения того, что Тирис вдруг поняла, что может защитить себя.       Он (она) мог (сама могла) защитить ее (саму себя). Он — это она.       Звонкие всхлипы ускорили стремительный полет, Тирис бросилась вслед за Патронусом, но не смогла догнать, как тот уже растворился в ослепительном в солнечном сумраке, ставшем его вместилищем.