Тирис Гортензия Бэтт

      — Ох, мистер Дамблдор! — изрядно раскрасневшаяся женщина в забавной зеленой шляпке и белом накрахмаленным фартуке с бесчисленными оборками смущенно проворковала. — Ну что вы! Вы меня смущаете! Я всего лишь продолжаю дело своей материя. Она… основала это прекрасное место!       Директриса воодушевленно махнула рукой, показав ни то на обшарпанную мебель, к слову, чистую и начищенную до блеска, ни то на выщербленный и кое-где подкрашенный бордовым лаком деревянный пол.       — Все это дело рук моей матери… — миссис Бормфилд элегантно прошествовала к камину, над которым висел портрет строгой и даже чопорной женщины с подсолнухами в руках.       Вокруг тяжелой бронзовой рамы к стене были приклеены скотчем или приколоты разноцветными кнопками небольшие черно-белые и даже цветные фотографии с разномастными улыбающимися детишками всех возрастов, видимо, некогда обитателями этого приюта — некоторые снимки были совсем свежими, другие же наоборот за прошедшие десятилетия успели кое-где выгореть, затереться и даже обветшать. Среди фотографий даже нашлась донельзя смазанная черно-белая карточка с тремя маленькими вихрастыми мальчуганами, стоящими на ступеньках стремительно летящей куда-то вниз стремянки, что-то кричащих и пока еще весело машущих руками.       Дамблдор уже хотел было уже спросить, что стало с бедными детьми, но сдержался.       — Вот. — проворковала миссис Бормфилд, с трепетом указывая на портрет. — В молодости моя мама не хотела сидеть сложа руки, если была возможность изменить мир к лучшему. И… она изменила! Но, к сожалению, ей не суждено было в полной мере увидеть результат своих трудов.       Директриса грустно вздохнула и прижала руки к груди.       — Да… с тех пор, бразды правления перешли ко мне. Но как для нее тогда, так и для меня сейчас все эти несчастные брошенные дети — настоящие сокровища. Мои прелестные маленькие цветочки! — она кокетливо хихикнула, прикрыв маленькой ладошкой рот и закончив экскурсию кивнула в сторону плюшевых кресел, рядом с которыми на низком круглом столике уже исходил паром треснутый заварочный чайник и стояли одноразовые стаканчики.       Дамблдор вежливо кивнул и опустился в одно из кресел, оказавшееся чрезвычайно глубоким и вместе с тем низким настолько, что острые старческие коленки взлетели вверх, оказавшись на уровни груди, а полы длинной малиновой мантии в задорный горошек сбились, открыв любопытному женскому взгляду длинные ступни в причудливых туфлях.       К удивлению миссис Бормфилд, гость нисколько не смутился, а лишь начал неторопливо и даже с некоторой ноткой щепетильности поправлять наслаивающиеся волны и сморщенные эвересты сбившейся ткани, словно это было самое обычное для него дело.       Да… не часто миссис Бормфилд приходилось общаться со столь необычными внешне людьми. Таких, разве что, можно было встретить в крупных городах вроде Лондона или Манчестера… в последнем она, собственно, никогда и не была, но зато была вполне уверена, что там такой… эксцентричный контингент вполне себе и обитает. Хиппи, так это называется? Или панки? Впрочем, миссис Бормфилд не была уверена.       Да и к тому же, такие люди обычно просили милостыню на улицах и выглядели куда как более непрезентабельно и неопрятно, а пожилого человека перед ней явно нельзя было отнести к их числу, ведь даже несмотря на причудливый костюм и невероятно длинную седую бороду, навевающую сказку о Мерлине — ее гость был определенно импозантным престарелым джентльменом с изящными манерами. И хотя он был очень стар, его глаза за очками-половинками в золотой (явно дорогой) оправе сияли молодым блеском, а привычка говорить с достоинством, не повышая голоса, делала его похожим на самого настоящего аристократа. Ой, да что там! Весь облик гостя излучал чрезмерную доброжелательность и располагал к себе… и ему определенно было очень даже лестно находиться в скромных владениях миссис Бормфилд.       Наконец, стряхнув последнюю невидимую пылинку со своего одеяния, Дамблдор откинулся на спинку кресла, — та прогнулась, жалобно скрипнув.       Женщина вежливо улыбнулась и, сев в такое же кресло напротив, нетерпеливо заерзала, по привычке стараясь поудобнее устроиться и, что более важно, не попасть в западню противной острой скрипучей пружины — чуть ли не ровесницы самой директрисы. Успокоившись, она выжидательно посмотрела на гостя, любезно склонив голову.       — Миссис Бормфилд, если это вас не затруднит, не могли бы вы рассказать мне об одной из ваших подопечных? — вежливо спросил Дамблдор, словно речь шла о простой погоде или вечерней программе телепередач.       — О ком вы хотели бы узнать? — проворковала женщина, кинув любовный взгляд на детские фотографии на стене и крепче прижав к себе бархатную подушечку с милыми пушистыми кисточками на уголках.       — О… Тирис. — старик сделал многозначительную паузу, — Тирис Бэтт.       — Бэтт? — миссис Бормфилд недоуменно вскинула брови, растерянно посмотрев на гостя. Она явно была в замешательстве. — Гортензии?       — О, вы дали девочке имя Гортензия?.. Прекрасное имя. — Альбус усмехнулся в пышную бороду.       — Да… — директриса задумчиво покрутила махровую кисточку пальцами. Ее воодушевление явно поубавилось. — Второе имя, конечно. Первое… «Тирис». Не на мой вкус… но, знаете, когда она попала к нам, мне ясно дали понять, что я не должна ей его менять. Правда…       Она нахмурилась.       — Не могу вспомнить… — женщина повела плечами. — Кажется, тот… кто оставил ее здесь… Я… правда не помню. Столько лет прошло. Надо же… И кто только настоял, чтобы Гортензии оставили ее имя? Ох… простите, мистер Дамблдор. Извините, я просто так разволновалась… О чем я только что говорила?..       Она растерянно посмотрела в ярко-голубые глаза гостя— ее взгляд был абсолютно пустым, словно она не просто забыла о чем так усердно пыталась вспомнить, а вообще забыла о чем идет речь. Старик понимающе улыбнулся и успокаивающе поднял ладонь.       — Не переживайте, миссис Бормфилд, это действительно не важно. Так что вы можете рассказать о девочке?       Директриса вновь задумчиво окинула взглядом странный наряд гостя, невольно задержавшись на серебряных пряжках в виде комет на носах пестрых туфель по-прежнему гордо торчащих из-под полов длиной малиновой мантии, а затем куда более настороженно спросила:       — А почему вы, собственно, интересуетесь?.. Именно Гортензией?       Дамблдор скрестил тонкие длинные пальцы на направленных в потолок коленках.       — Видите ли, я директор школы, в которую записали девочку ее родители задолго до своей… гибели. — немного подумав, старик достал из рукава сложенный в несколько раз лист плотной желтоватой бумаги, украшенный огромной зеленой печатью.       — Родители?! Школу?! — брови женщины, взяв стремительный разгон, подскочили вверх. — Частную, полагаю?       — Совершенно верно.       — Боже, вы хотите сказать, что ее… предполагаемые родители оплатили обучение, едва она только родилась?! — воскликнула директриса. — Не слишком ли это?..       Дамблдор покачал головой, на его лице возникла слабая тень улыбки.       — Возможно.       — А кто они? ЕЕ родители? — с нажимом спросила миссис Бормфилд и неожиданно подалась вперед, даже не заметив как с хрустом смяла полученный от старика пергамент в руке, так и не развернув его. Старательно выщипанные брови нетерпеливо подпрыгивали. — Знаете, к нам ведь попадают дети с очень непростыми судьбами… буквально без прошлого, без памяти, без родителей. Мы не знаем, кто они и что с ним произошло. Да и вообще… Никто не знает. Понимаете? Ни адресов, ни даже имен… Бедняжки — круглые сироты!.. А так хочется узнать о них хоть что-то! А вы… значит знаете? Как вообще такое возможно?       Однако гость промолчал. Пригладив бороду, он начал с излишним любопытством рассматривать повидавшую время, но чистую и вполне уютную гостиную с его главной достопримечательностью — небольшим новеньким плазменным телевизором в углу, гордо сияющим красным лазером-глазом… разумеется, подарком от очередного оперившегося птенца, выпорхнувшего из приюта во взрослую жизнь.       — Они… из богатых? Какие-то знаменитые люди? Политики? — миссис Бормфилд не сдавалась. — Может быть, беженцы? Или дипломаты? Поймите же! Я не заядлая сплетница, но ведь речь идет о моей воспитаннице!       Дамблдор печально покачал головой, а затем едва слышно ответил:       — Прошу прощения, миссис Бормфилд, но я не могу вам этого сказать… Но очень бы хотел, поверьте.       Женщина разочарованно поджала губы. Наконец, когда неловкое молчание затянулось, она спросила.       — Но… а где хоть эта ваша школа? Вы мне дадите адрес? Я сейчас же запишу его. Да, у меня, кажется, была с собой ручка…       — Хогвартс? — Дамблдор сделал небольшую паузу, с любопытством наблюдая как директриса с излишним волнением начала рыться в кармане белоснежного передника, выуживая из него отобранные у воспитанников рогатки, конфеты и самодельные хлопушки.       — На севере Шотландии.       Миссис Бормфилд резко замерла, выщипанные в тонкую ниточку брови теперь и вовсе устремились к кокетливой шляпке на рыжих кудряшках.       — Шотландия? Ох… довольно далеко. — она шумно выдохнула и резко откинулась на спинку кресла, забыв о ручке, а также не потрудившись убрать с колен обратно в передник конфискованные сокровища. — Вы хотите сказать, что проделали такой путь ради… сироты?! Этой девочки? Вы ведь могли просто забыть о ней!       Дамблдор многозначительно кивнул в ее сторону. Директриса осеклась и уставилась на свои руки, в которых была зажата шероховатая бумага, которую она все это время продолжала беспокойно сжимать, сминать и скручивать, даже во время поиска ручки в переднике.       Окунувшись в новую волну так ею любимого беспокойства, миссис Бормфилд нетерпеливо развернула пергамент. И кто вообще пользуется таким странным и нелепым для современного мира материалом? Вероятно, ее гость большой блюститель экологии и борец против вырубки леса.       — И когда же она должна туда поехать? Раз это настолько далеко, то она там будет жить, верно? И Гортензии ведь наверняка понадобятся деньги на школьные принадлежности, форму, в конце концов! — воскликнула она, пробегаясь глазами по содержимому. Написанное было слишком официальным и заумным. — Я имею представление о частной школе! Знаете, у нас в последние годы совсем худо с финансированием. Буквально выращиваем еду на своем огороде! Я столько писем отправила в местную администрацию, но они даже не соизволили мне ответить…       Однако Дамблдор тут же поднял ладонь, прервав назревающий поток жалоб о финансовой бедности, который ему приходилось слышать чуть ли не из года в год от разных директоров и директрис сиротских домов Англии, а иногда и от родителей будущих учеников.       — О, не переживайте. Для начала я хотел бы немного узнать о Гортензии, а затем поговорить, если вы, конечно, не возражаете. — он устало прикрыл глаза. — Если все сложится удачно, то обещаю, что всю ответственность за обучение школа возьмет на себя. У нас есть попечители, которые…       Миссис Бормфилд замерла:       — Даже так? Бесплатно?! Вы, должно быть, шутите…? — в ее глазах мелькнуло безмерное удивление смешанное с ноткой… досады и даже разочарования. — Тогда, знаете, мистер Дамблдор… боюсь, что после нашего с вами разговора вы можете изменить свои намерения.       Женщина медленно отложила пергамент, явно о чем-то задумавшись.       — Может быть, вы… на всякий случай, рассмотрите еще одну кандидатуру? У нас есть пара подходящих детишек того же возраста. Не поймите меня неправильно, но я… сомневаюсь. — она рассеянно уложила подушку поверх конфискованных рогаток и хлопушек у себя на коленях. — То есть, я хочу сказать, что если это бесплатно, то положение Гортензии будет… неустойчивое? Ее обучение в этом вашем частном бесплатном… Хогвартсе будет зависеть от ее поведения куда серьезней, чем поведение других учеников, верно?.. — она поджала губы. — Ох, мистер Дамблдор, я не… — миссис Бормфилд осеклась и смущенно нахмурилась. — Я хочу сказать, в случае чего, зачем пропадать месту? Возможно это могло бы дать другому… не менее одаренному несчастному ребенку шанс начать новую счастливую жизнь.       Дамблдор грустно усмехнулся и покачал головой.       — Вы правда заботитесь о своих подопечных, миссис Бормфилд. Но, боюсь, разница есть и весьма существенная. И все же, почему вы думаете, что я передумаю и откажусь от кандидатуры Тирис?       Миссис Бормфилд замялась.       — Знаете, у нее довольно… сложный характер. — аккуратно начала она и не удержавшись, закатила глаза. — Даже весьма тяжелый я бы сказала. Гортензия весьма… замкнутая и своенравная. Она может казаться милой, но на деле это совсем не так и… — директриса вдруг резко подскочила с кресла и, эмоционально всплеснув руками, замотала головой. — Ох, мистер Дамблдор, вы только не подумайте! Нет-нет! Я не хочу сказать, что она плохая или еще что-то в том же духе, нет…! Просто Гортензия… она не совсем обычная.       Миссис Бормфилд замолчала. Альбус заинтересовано поддался вперед, сверкнув полукружьями очков. Весь его облик источал понимание.       — Вот как?       Женщина опустилась обратно в кресло, собирая обратно на колени рассыпавшиеся по полу и креслу вещи, а между делом решая стоит ли вообще продолжать разговор. Наконец, она смущенно кашлянула.       — Я… знаю, что это в какой-то степени может звучать неправдоподобно, — пробормотала она, изрядно покраснев. — Но бывает так, что Гортензия пугает своими выходками других детей, персонал и… даже иногда меня.       — Как именно?       — Сложно объяснить… — миссис Бормфилд отвела взгляд и не выдержав, вновь начала беспокойно теребить кисточку подушки, которая уже держалась если на паре стежков, то на профессионализме одной из нянечек, владеющих иголкой и ниткой. — С Гортензией часто происходят странные вещи. Да и она сама странно себя ведет. Рассказывает небылицы, всякие… сказки. Сначала я думала, что у нее просто богатое воображение, но… — директриса тяжело вздохнула. Рассказывать об этом кому-то было странно, тем более что на людях женщина вообще не любила болтать о недостатках своих подопечных.       — Ох, мистер Дамблдор, ладно, уговорили! Только я говорю это вам не потому что Тирис мне не нравится или я не желаю ей всего самого лучшего… Ни в коем случае! Просто хочу, чтобы вы понимали, что Гортензия весьма… — сдавшись, миссис Бормфилд обреченно махнула рукой. — А, вы так не поймете! Ну, вот, например, в прошлом месяце ночью я поймала ее на крыше…       — На крыше?       — Да, представляете? Посреди ночи. В пижаме!       — В пижаме?       — Да. В пижаме, шлепанцах и с фонариком в руке! — миссис Бормфилд раздраженно фыркнула. — Она стояла на черепице и смотрела на небо. Сначала я подумала, что она хочет прыгнуть! Боже, как я тогда испугалась! Вы даже себе представить не можете!.. Разумеется, я начала звать ее… и Гортензия, конечно, обернулась на мой голос, но… — директриса взволнованно прижала руки к груди. — она вела себя так, как будто ничего не произошло! Как будто… я не застала ее посреди ночи! Знаете что она мне тогда ответила? Никогда не догадаетесь. Что-то вроде… — женщина задумалась, ниточки-брови устремились к переносице, — …что чувствует себя в центре какой-то силы, а потом и вовсе спросила у меня, чувствую ли я то же самое? Представляете?!       Миссис Бормфилд запнулась и покраснела, заметив веселую улыбку на лице собеседника, истолковав его реакцию по-своему.       — Да, она… часто говорит странные вещи… и делает тоже. Но… она так и не смогла объяснить мне, как попала туда. Туда не залезть без лестницы! Ее накануне забрал на починку мистер Макдиланд — наш садовник. Неужели она забралась по водосточной трубе? Даже мальчишки, еще те сорванцы, туда соваться боятся! А она? Девочка! Да еще ночью! В пижаме!       Дамблдор понимающе кивнул.       — Или вот, когда ей было… дайте-ка вспомнить… — миссис Бормфилд задумчиво посмотрела на свои пальцы, — да… когда ей было лет семь, Гортензия всем стала говорить, что над лесом летают какие-то змеи с крыльями, представляете? — она вновь смущенно взглянула на старика, старательно выискивая на его морщинистом лице некое подобие снисходительной улыбки. — Некоторые наши воспитанники довольно впечатлительные, между прочим, они после этого боялись выходить на улицу и открывать окна… Никто этих змей так и не видел, конечно! А Гортензия все не унималась, говорила, что они по ночам прилетают к ним в спальню и кусаются, как самые настоящие комары! Даже просила спрятать ее, потому что змеи голодные… И ладно, если девочка правда в них верила, но ведь после этого она продолжала сбегать и бродить по этому самому лесу, где, по ее словам, жили… опасные летучие змеи. Да и сейчас ничего не изменилось! Вечно возвращается в царапинах и синяках как… какой-то мальчишка после разборок. Она вообще обожает гулять. В любое время года и в любую погоду.       Миссис Бормфилд перевела дыхание, промокнув вспотевшую ладонь о накрахмаленный передник.       — Или вот, например, мы ходили в поход, собирали растения на холмах. Все разбрелись, а к обеду оказалось, что не хватает Гортензии, точнее… — она быстро взглянула на Дамблдора. — Тирис, Оливии и Примулы. Искали их до вечера, а нашли неподалеку на поляне. Две девочки спали прямо на траве, а Гортензия сидела рядом — вся в грязи, синяках, одежда порвана… она сказала, что Оливия и Примула пытались вызвать какого-то духа из детских страшилок. — миссис Бормфилд осуждающе поджала губы. — Не удивляйтесь, мистер Дамблдор, у нас… вся эта тема довольно популярна. В общем… Гортензия увязалась за ними, девочки зажгли самодельные благовония, а затем прямо перед Гортенз… Тирис, с ее слов, появился какой-то дух и погнался за ней, представляете? Она упала в овраг, а потом это «что-то» просто исчезло. — женщина громко фыркнула. — Конечно, мы разбудили девочек, те сказали, что ничего не видели. Я уверена, что они просто не захотели работать, сбежали и уснули, а Гортензия придумала всю эту ерунду, но до последнего стояла на своем. Впрочем… как и всегда.       Директриса перевела дух. Ее речь становилась все громче и эмоциональнее. Словно она, наконец, выплескивала наружу все то, что так долго пыталась скрыть или как минимум не обращать внимания.       — А еще… были куда более странные вещи. Мы тогда ездили на побережье. Ну, знаете, переклички перед сном — это стандартная процедура… Тирис, как вы понимаете, — мы не досчитались. Уже зная эту девчонку, я пошла на скалы — наверняка бы она оказалась там. Я оказалась права. Она стояла… О, Боже… на самом краю! Одно неловкое движение и…! Ох… И было облачно, между прочим! Поздний вечер. А она стояла на самом краю! Буквально! А если бы она поскользнулась?! Ведь в такой темноте край почти не различить!.. — миссис Бормфилд сокрушенно помотала головой, так активно, что рыжая пружинистая кудряшка выбилась из-под шляпки. — Так вот, о чем это я? Ах, да, она стояла на краю, вытянув руку к морю и… — директриса взволнованно остановилась, эмоционально схватившись за грудь, словно вновь переживая заново те события. — Вы мне, наверное, не поверите, но девочка словно раскачивала воду. До воды было футов тридцать! Волны и даже брызги не долетели бы, да и море в тот день было спокойным. Мы никогда не выезжаем на побережье в шторм! Нет, конечно, волны всегда разбиваются о скалы, но они бы не достали до той скалы, где стояла Гортензия! Но вода взлетала вверх! Выше нее! Обдавала ту брызгами. А она… смеялась. Все выше и выше! А потом Тирис заметила меня и резко обернулась — ее тут же окатило огромной волной и сбило с ног! И ведь хорошо, что вода не утянула ее за собой, я успела вовремя подбежать и схватить ее за воротник!       Миссис Бормфилд остановилась, пытаясь отдышаться и вдруг заметила, что Дамблдор с еще большим интересом вслушивается в ее сбивчивый и излишне эмоциональный рассказ, однако… она невольно залилась краской, сложно было понять о чем тот в этот момент думал, но вряд ли поверил в какую-то сверхъестественную ерунду.       — Замечали ли вы еще нечто подобное? Настолько… странное? — наконец, насмешливо спросил он, сняв очки. Директриса смущенно ответила, невольно прижав тыл ладони к разгоряченной щеке.       — Я… не сказала бы. Я все же думаю, что мне показалось. Уж не думаете ли вы, что она какая-то… ведьма? Это ведь глупо… Не поймите меня неправильно, мистер Дамблдор, конечно, я не верю во всю эту сверхъестественную ерунду и не думаю, что она и впрямь… ведьма, но она… действительно необычная. Однако не могла же она и впрямь притянуть воду? Наверняка это была просто сильная волна. Думаю… — она неуверенно замолчала. — Но я рассказала вам это лишь только потому, что Гортензия постоянно рискует и где-то бродит. За ней нужен глаз да глаз! В этом то вся и проблема!       Словно пытаясь оправдаться миссис Бормфилд быстро добавила:       — У нас… — она махнула рукой, — тут на много миль сплошной лес да поля. Как вы поняли, девочка сбегает при каждом удобном случае. И сколько ей ни запрещай — она все делает наперекор. Молчит, кивает, терпит наказание, а потом вновь делает по-своему. Не подумайте, она не глупая, иногда мне кажется, что она понимает куда больше, чем ее сверстники, да и учится весьма неплохо — математика там, естествознание… с логикой у нее все в порядке. Да, характер очень… сложный, упрямый, а настроение меняется, как погода. Но при этом, она очень умна. Очень.       Дамблдор коротко кивнул и безмятежно улыбнулся. Что ж… кажется его не проняло. Женщина несколько увереннее продолжила:       — Но нет, мистер Дамблдор, отвечая на ваш вопрос, потом я особо и не замечала чего-то подобного. Тирис довольно долго не попадалась мне на глаза после того случая. Вела себя тихо, даже образцово. Не знаю, специально или нет. Возможно, она испугалась, когда ее сбила волна? Наконец поняла, что это опасно. — миссис Бормфилд задумчиво покрутила выбившуюся кудряшку у виска. — Правда, у нас довольно часто случаются всякие прецеденты… вот, например, весной сгорела кладовая на втором этаже, я тогда чудом успела вытащить оттуда Нарцисса — милый мальчик, правда немного импульсивный. Пожарные сказали, что что-то с проводкой. Но Тирис тогда рядом не было. Еще у нас на прошлой неделе раскололась вся посуда на кухне. Представляете?       Она сокрушенно покачала головой, а затем с досадой хлопнула ладонью по мягкому бочку подушки и указала на остывший чай в одноразовых пластиковых стаканчиках на столике перед собой.       — Просто взяла и раскололась! Даже мои любимые блюдца с расписной виноградной лозой по кромке, оставшиеся от мамы! Самое странное, что выглядело это так словно посуда разбилась там же, где и хранилась. Как будто ее никто не вынимал. В тот день не было ни землетрясения, ни грозы — приборы стояли как и всегда на полках в буфете… за исключением того, что в последствии перед ужином абсолютно все оказались расколоты вдребезги! Мне тогда пришлось даже ехать в магазин в Пербек, покупать одноразовую посуду. Тогда Тирис, конечно, за руку не поймали, но несколько ребятишек видели, как она незадолго до этого выходила из столовой. Проблема в том, что буфет был закрыт на ключ! Хотя вокруг нее вечно что-то ломается и происходит. Знаете… такие мелкие моменты. Не такие как с тем утесом. Вроде бы малозначительные, а вроде… пугающие, я бы сказала. Но за руку ее довольно сложно поймать. Точнее… в буквальном смысле мне ни разу это не удавалось. Не знаю даже иногда — она это или нет. Скорей всего, это просто стечение обстоятельств… Ну не магия же? Это же бред.       Директриса недовольно поджала губы.       — А еще, она пугает других тем, что ей кажется, что ее кто-то преследует. — пальцы женщины тем временем начали отбивать на бархатном боку подушки взволнованную трель. — Да вот хотя бы взять пугало! Знаете же? Которые на полях стоят с тыквенными головами, ворон отгоняют? Они довольно страшные сами по себе…       Миссис Бормфилд выразительно посмотрела на Дамблдора.       — Так вот, по словам Гортензии, одно такое чучело несколько ночей подряд приходило к ним под окна, смотрело вверх и скалилось… Но ближайшее засеянное поле находится в паре миль отсюда! Только представьте! Я тогда подумала, может, мальчишки притащили… решили так подшутить над девочками? Но далеко же! А его ведь надо еще из земли выкопать… Или вообще сами сделали…? У Гортензии, правда, была тогда натуральная истерика. Я впервые увидела ее настолько напуганной. Я уж подумала, что кто-то из местных… или, может быть, приезжих переодевается и подсматривает за моими ребятами, но нет. Она все выдумала! — директриса задохнулась от возмущения и резко повысила голос. — Из-за этих ее рассказов, девочки боятся спать по ночам и оставаться с ней наедине! Хотя… дети, особенно те, что постарше, конечно, любят всякие страшилки, но не такие же! Не такие страшные!..       Она раздраженно махнула рукой.       — Мы, как вы могли заметить, живем в тихой глубинке, вокруг на мили никого. Отсюда и страсть к страшным историям и легендам у местных. Была пара деревень поблизости, но сейчас и там никого не осталось, все переехали в Литл-Черри. — директриса сделала паузу, а затем серьезно добавила. — И за это Гортензию бывает дразнят, конечно. Иногда обижают, но мы это стараемся пресекать.       Немного успокоившись, миссис Бормфилд задумчиво оглядела гостиную.       — А еще, … бывает иногда она смотрит куда-то в одну точку, где ничего нет. И раз или два я слышала, как она разговаривала сама с собой. Когда она меня замечала, то, конечно, прекращала.       Старик в кресле задумчиво кивал в такт ее словам.       — Знаете, мне кажется, в последнее время, она смирилась с тем, что отличается от других. Больше не пускает в «свой» мир. Когда она была младше — вообще всякие ужасы рассказывала, с возрастом все же Тирис закрылась, стала куда спокойнее, но вместе с тем и отстраненнее. Больше не доверяет мне или другим наставникам. Но проблема-то от этого не решилась! Хотя, если честно, и сейчас периодически ТАКОЕ выдает… — миссис Бормфилд закатила глаза. — Я, конечно, возила ее к психологу, даже пристраивала в больницу к своему знакомому в Борнмуте, даже Лондоне! Но ее каждый раз возвращали, говорили, что ничего серьезного нет, просто у нее «богатое» детское воображение… С возрастам это должно пройти. Она адекватная, просто… странная. Хотя сложно в это поверить, учитывая происходящее.       Директриса многозначительно посмотрела на гостя. Дамблдор задумчиво выписывал длинным указательным пальцем узоры на подлокотнике, его лицо стало необычайно серьезным. Последние слова его явно расстроили.       — Еще знаете, Гортензия… пыталась сбежать из приюта около года назад, — миссис Бормифлд смущенно остановилась, словно не веря как из ее «цветника» вообще можно захотеть сбежать. — Сама села на автобус до Лондона. И ведь доехала же… Без денег! Что она такого наговорила водителю? Хорошо, я вовремя спохватилась! Меня довез молочник. А если бы ее обидели? Вы только представьте себе, мистер Дамблдор! Но, думаю, она решилась сбежать из-за своего имени. Конечно, ей было любопытно, почему оно не такое как у остальных детей. Постоянно спрашивала, даже дошло до того, что Гортензия… точнее, Тирис пыталась залезть ко мне в кабинет! Конечно, она ничего не узнала, да и нечего было узнавать — история ее появления ничем не отличается от историй других воспитанников, да и все документы по опеке давно хранятся в администрации города… — женщина недовольно поморщилась и одернула передник, словно этот факт ее волновал больше, чем странности своей воспитанницы. — Какие-то новые правила. Гортензия, конечно, этого не знает. Вот, думаю, может быть, она в Лондоне хотела попытаться узнать что-нибудь о себе? Как считаете?       — Миссис Бормфилд, — Дамблдор впервые за долгое время нарушил молчание, директриса даже удивилась, услышав его голос, — как Тирис относится к другим детям?       Раскрасневшаяся директриса не сразу поняла вопрос.       — Что вы имеете в виду?       — Она обижает их?       Та задумалась:       — Да нет, мистер Дамблдор, я бы так не сказала… она их игнорирует в основном. Вечно сама по себе. Когда к нам попадают новички, редко, конечно, но бывает, — она как будто даже пытается подружиться, но ничего из этого не выходит. Гортензия не хочет и не умеет играть в куклы, не любит наряжаться, у нее нет подруг, ее редко можно застать в компании сверстников. Она не играет в салки с ребятами, не ходит с ними на речку, не читает с ними книжки… вечно сама по себе. И еще… она очень красивая, понимаете? Настоящая куколка.       Дамблдор кивнул.       — Мальчишкам постарше она нравится несмотря на… все это. Другие девочки обижаются, ревнуют, конечно… у нас многие находят себе пару в приюте. А Гортензия как какая-то сирена… притягивает к себе их внимание, но при этом они для нее пустое место.       Директриса резко осеклась и посмотрела в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Мимо, стараясь остаться незамеченной, пыталась прошмыгнуть растрепанная девчушка.       — А вот, собственно, и… Гортензия. — Миссис Бормфилд кивнула за спину гостю.       Дамблдор с интересом обернулся. Перед ним стояла худенькая, хрупкая и излишне бледная, чуть ли не с фарфоровой кожей девочка. Она недовольно замерла на ступеньках, небрежно ухватившись одной рукой за деревянный поручень, а другую отвела за спину, пряча от взора директрисы зажатые в руке травы, но несмотря на все старания все равно выглядывающие из-за спины.              Да, миссис Бормфилд была права, Тирис и правда была очаровательной. Этот высокий чистый лоб, чуть нахмуренные брови, аккуратный носик, острый подбородок и высокомерная складочка у уголка по-детски пухлых губ. Растрепанные черные густые волнистые волосы, буйной копной спадающие на хрупкие плечи, темные выразительные глаза в обрамлении длинных пушистых ресниц. Ее несомненно можно было назвать даже… притягательно-очаровательной, если бы не ярко выделявшиеся на недовольной мордашке и руках — мелкие ссадины и синяки, да гордо восседавшие и намертво вцепившиеся в роскошные волосы, наподобие королевской короны, клубни и целые семейства репейников.       Грязная серая длинная толстовка, напоминающая скорее тунику, а то и платье с закатанными рукавами, к которой, словно ордена бывалого ветерана, были приколоты и даже кое-где собственноручно пришиты круглые разноцветные значки с покемонами самых разных видов и цветов, на точеной шее — тонкая самодельная цепочка из разноцветного бисера. Синие свободные джинсы (потрепанные то ли временем, то ли многочисленными стирками) в земле, колючках и траве, а на коленках ткань и вовсе порвалась… то ли от старости, то ли от ненароком встреченного на своем пути сучка или гвоздя. Вместо чистых кроссовок на шнурках — два засохших глиняных крошащихся валуна.        Девчушка старательно хмурилась, пытаясь показать свое неудовольствие.       — Боже мой! Где ты была?! — директриса вскочила с кресла, в который раз за последний час эмоционально отбросив от себя подушку. Рогатки, хлопушки и письмо врученное Дамблдором водопадом с громким стуком посыпались на пол. Всплеснув руками, она обратилась к гостю. — Собственно, об этом я вам и говорила! Именно об этом!       — Я в порядке, миссис Бормфилд. — нарочито раздраженно ответила девочка, не обращая внимания на привычно суетящуюся и сходящую волнением директрису. Нахохлившись словно боевой воробей, она с живым детским любопытством рассматривала причудливого гостя — очки половинки, клоунский колпак, длинная малиновая мантия в горошек и, особо выделявшаяся на ее фоне, не менее длинная серебристая борода, перехваченная каким-то зажимом для штор… Тирис фыркнула, но поймав любопытный взгляд Дамблдора, скривилась и неуверенно добавила. — Здравствуйте.       Когда нужно, она умела быть вежливой.       — Здравствуй, — кивнул Альбус с не меньшим, а то и большим интересом рассматривая юную мисс Бэтт. — Гортензия, ты, кажется, собираешь травы? — он кивнул в ее сторону, девчушка демонстративно поморщилась при упоминании своего имени. — Неплохой улов, — старик добродушно усмехнулся, — мята, ромашка, зверобой, пижма, календула, если не ошибаюсь? Прекрасное сочетание, прекрасное…       Тирис удивленно вскинула голову и не сдержавшись немного выдвинула из-за спины руку, оценивающе посмотрев черными угольками на свой улов. Миссис Бормфилд тем временем, смерив подопечную уничтожающим взглядом, махнула рукой в сторону кресел.       — Садись. Это мистер Дамблдор, он хотел поговорить с тобой. Только не испачкай…       — Нет-нет, миссис Бормфилд, — Альбус резко встал, кресло издало облегченный протяжный скрип. — Я хотел бы поговорить с Тирис наедине. Где это было бы возможно, чтобы нам не мешали?       Он задорно улыбнулся и снисходительно кивнул в сторону больших открытых окон за ее спиной, где мелькали макушки, а то и курносые носы местных любопытных ребятишек.       Директриса испустила угрожающий клекот, точно курица-наседка, покраснела и, указав пальцем на окно, гневно воскликнула:       — Платикодон, Антриум, Георцин, Оливия! И давно вы здесь подслушиваете?! Ну, погодите! — она резко обернулась к застывшей на лестнице девчушке. — Учебный класс сейчас занят, в моем… кабинете прорвало трубу. Отведи мистера в вашу спальню! Давай, давай!       Тирис недоуменно посмотрела на гостя, однако под уверенным взглядом ярко-голубых глаз, явно ожидавших приглашения, нехотя кивнула и пробормотав «Сюда», начала нарочито медленно подниматься по лестнице.