* Лао Гунчжу *
Глава Хуаньхуа был занят, допросы, выслеживания и снова допросы. Его люди ловили демонопоклонников целыми семьями, он допрашивал. Никогда он не был столь жесток и неумолим, напрасно ползали в ногах, разбивая лбы о каменный пол, и молили о милости, его руки были по локоть в крови, и он не собирался останавливаться. Его враг должен был проколоться, и он найдёт, где тот ошибся, а потом устроит ему долгую, но очень несчастливую жизнь в Водной тюрьме. О, Лао Гунчжу лично полностью раскроет для него смысл слова «пытка». Они двигались от города в город, туда, куда вёл след, не отвлекаясь ни на что, лишь раз в день он посещал гроб Шэнь Юаня и делился с ним ци. У главы Хуаньхуа были хорошие воины, их можно было бы назвать братьями, они прошли с ним всю долгую дорогу к власти и богатству и вместе с ним встали во главе дворца Хуаньхуа, приумножая его силу и славу. А сейчас двое самых близких сподвижников смотрели на послание из дворца, принёсшее дурные вести — впору кидать кости, кто его понесёт — дракон запада стал ещё яростнее, потеряв пару. Рисковать жизнью не хотелось никому. Лао Гунчжу пробежал глазами скупые строки, полные ужаса — это писала его дочь; старейшина У — пространно рассуждал о мотивах похищения; Гуньи Сяо докладывал, где конкретно искали Сяо Юаня, только глава стражи был краток, а его информация полной. Мужчина смотрел на стоявших людей и не видел их, ничего не выражали тёмные, словно запавшие ещё глубже глаза и осунувшееся лицо. Ничего не говоря, он вышел, швырнул под ноги меч и помчался во всем известном направлении — к гробу Шэнь Юаня. Бессмертные воины молча последовали за ним. Но глава дворца Хуаньхуа пошёл не к тёмному лесу бамбука, что мало-помалу захватывал разорённое поместье, а к дому, в котором разместили Шэнь Юаня, и там он, отшвыривая вещи с дороги, бросился не к столу, а к кушетке, на которой так и лежала россыпь неотправленных писем. Ещё в прошлый раз это царапнуло. Шэнь Юань любил сына, в письмах к нему он рисовал смешные картинки, рассказывал сказки и подробно писал обо всём, что встретил в дороге — этого письма не было. Неведомый вор забрал единственное, что просто дышало Шэнь Юанем: его лёгкая неровная каллиграфия, тонко выписанные картинки, где двумя мазками даже животным доставлялось настроение. Был только один человек, чьё присутствие никто бы не заметил. Только сейчас Глава Хуаньхуа обернулся к своим людям, даже сейчас они не изменили ему, они просто стояли рядом, упёршись в дверной проём, и ждали его решения. Он чёткими движениями поправил пояс, гуань в волосах, ножны меча на поясе, а вот подвязанные рукава ханьфу распускать не стал. Кивнув своим, он так же молча прошёл мимо и помчался вперёд, меч гудел под его ногами, а ци было так много, что она создавала дымку марева вокруг. Ворота Цанцюн были гостеприимно открыты, глава Хуаньхуа влетел внутрь, даже не думая остановиться. Двое сопровождающих переглянулись и поправили оружие, спрятанное в одежде. Один любил кинжалы, второй предпочитал метать в цель всё, что угодно, от ядовитых дротиков до кухонных ножей. Он на спор метал даже бумагу, и она словно острый нож врезалась в мягкое дерево и трепетала в нём, покачиваясь. Стражи Цанцюн заметили вторжение, но остановить не посмели, они словно почетный эскорт летели следом. Лао Гунчжу не остановился даже перед зданием совета, словно ему было всё равно на все правила и условности, он так же на мече влетел внутрь и только перед троном главы ордена остановился и сошёл с меча. Как всегда, приёмная зала была полна народа: ученики, учителя, наставники, старейшины, приглашённые и самостоятельно решившие посетить орден гости. Толпа зашелестела вопросами. В этом страшном воине с привязанными рукавами, так будто готов начать убивать прямо сейчас, сложно было узнать любителя богатства и роскоши главу дворца Хуаньхуа. Больше не было вышитых золотых драконов на плечах и длинных в пол тёмных одежд, длинной бороды мудреца и спокойствия глаз, что казались безмятежными озёрами, познавшими истину. Мало кто помнил таким главу Хуаньхуа, не зря его называли драконом запада, чёрными углями горели его глаза, холодной синевой, готовой в любой момент окраситься багровой кровью, сиял его меч, а подвязанные рукава открыли ранее спрятанную страшную силу его рук и ширину плеч. Лао Гунчжу смотрел только вперёд, прямо на Юэ Цинъюаня, но, казалось, увидел каждого. Толпа испуганно замерла. «Обнаглевший охранник, осмелившийся домогаться своего господина, не ушёл в уединение и не закончил свою никчёмную жизнь, как следовало бы. Как ни в чём не бывало он занимает место главы Цанцюн, и вся эта свора 12 пиков внимала его змеиным речам.» Лао Гунчжу не стал доставать меч, он вытянул руку, устремив вперёд пальцы, словно животному указав его место. — Ты осмелился покуситься на самое дорогое, ты похитил сокровище дворца Хуаньхуа, не будет тебе прощения! Юэ Цинъюань, побледнев, вскочил, но дёрнулись зрачки, выдавая ложь преступника. — Я, Лао Гунчжу, глава ордена Хуаньхуа, клянусь перевернуть небо… Глава Юэ вздрогнул. Лао Гунчжу не сводил с него пристального взгляда. — …и землю, но найду убийцу!.. Толпа ахнула, побежали шепотки, старейшины Цюндин подошли ближе к своему главе. — …какой бы высокий пост он ни занимал!.. И умирать он будет долго! Клянусь! Ци громыхнула так, что на мгновенье показалось: здание собраний раскололось надвое. Когда все пришли в себя, ни Лао Гунчжу, ни его сопровождающих уже не было. — Война! — еле слышно ахнул младший старейшина Цинцзин. — Война школ! — вторил второй, но был одёрнут главным старейшиной, и все замолчали, испуганно переглядываясь и опасливо посматривая на молодого главу. Что за несчастливое время им выпало. Или им достался слабый, падкий на смертные удовольствия глава ордена.***
Глава дворца лучше других понимал, что он сказал и сделал, но даже его соратники, что не вздрогнули, когда он произнёс страшное обвинение, напряжённо молчали. — Может, Вы поторопились, и Сяо Юань найдётся. — наконец произнёс левый. Ничего не ответил ему Лао Гунчжу, лишь похлопал по плечу. Цанцюн давно точил когти на богатый и независимый Хуаньхуа, это молодёжь может не помнить, как примучивали 11 пиков один за одним, заставляя делиться секретами и отдавать сокровища, оставив только то, что забрать не смогли. Так 11 когда-то независимых школ стали частью одной школы Цанцюн. Только в Хуаньхуа сохранились об этом документы, и эту историю ни один глава дворца не забывал никогда. Лао Гунчжу же пошёл дальше, он с самого начала искал способ, как лишить крупнейший орден такой силы и власти. Сзади раздались торопливые шаги. Лао Гунчжу развернулся, доставая меч. Перед ним стоял Лю Цингэ, молодой глава пика Байчжань. Глава Хуаньхуа презрительно сощурил глаза. Этот праведный заклинатель тоже домогался его Шэнь Юаня, и ему он пока так и не отомстил. Почему бы не сделать это прямо сейчас? Но парень склонился чуть ли не до земли в поклоне и, не поднимая глаз, многословно приветствовал его, а потом тихо спросил: — Господин, как там Шэнь Юань? — Узнай у лидера своего ордена, — бросил Лао Гунчжу, вставая на меч. Отомстить Лю Цингэ он ещё успеет, Шэнь Юань был намного важнее любых, даже самых праведных битв.