* Шэнь Юань *
Шэнь Юань очнулся в сарае. Невообразимо болела спина, голова, и всё тело пыталось скрючиться, чтобы сбежать от боли. Сарай, земляной пол — его похитили, что ли?! Хотелось пить. Шэнь Юань с трудом приоткрыл пошире затёкший опухший глаз, стараясь осмотреться, второй глаз не открывался. Плохо сделанный сарай сквозил щелями, сквозь которые пробивалось солнце. Всё, что он мог видеть, это земляной пол, на котором он и лежал, да деревянное ведро в ближайшем углу. Болело всё, даже волосы на голове. Шэнь Юаня затрясло, сердце взметнулось к горлу, не давая дышать, страх сжал сердце. «Только паническую атаку схватить не хватало», — устало думал Шэнь Юань, пытаясь взять реакции тела под контроль. — «Боль — это не страшно, боль — это хорошо, значит, ты жив и есть шанс», — он повторял слова своего шифу и глубоко дышал на четыре счёта, стараясь расслабиться. Рёбра ныли, каждый вдох причинял боль, но страх потихоньку отпускал тело, мышцы расслаблялись, и становилось легче. Вот уже стало можно определить, что переломов, кажется, нет, даже на рёбрах, хоть они и ноют при каждом вздохе. Шэнь Юань постарался подобрать под себя руки и зашипел от резко пронзившей его боли. Кисти распухли и почти не гнулись, а сами руки до локтей были покрыты синяками, как будто его грубо удерживали. А вот это плохо — он не помнил тех, кто мог его так хватать, а синяки были уже старыми. Сколько он тут? По цвету синяков — больше семи дней, и его до сих пор не нашли. Совсем плохо! И он совсем ничего не помнит. Значит, накачали наркотиками, избили и привезли сюда. Из картины выбивался этот сарай и земляной пол. Даже в самой далёкой от Шанхая китайской деревне такой древности не было, не говоря уж о деревянном! ведре. Его смогли вывезти из страны. Значит, это Таиланд, Вьетнам или Филиппины. Вот там такие сараи до сих пор стоят и полы земляные. Шэнь Юань напряг память, пытаясь хоть что-то вспомнить об этих странах. Но в любом случае, зачем его похищать? Его семья богата, но не настолько, чтобы увозить младшего сына в другую страну. Может, это очередная хитрая многоступенчатая сделка отца, и на него оказывают давление, похищая младшего сына? Это уже более вероятно. А он опять всё пропустил со своими новеллами. Шэнь Юань осторожно подтянул колено к животу, спину снова прострелило болью, а вот нога в порядке — почти не болит. Теперь другую. «Больно-то как! Аж слёзы из глаз, и сильнее всего болит спина! Дышать, не шевелиться, расслабиться!» — Шэнь Юань давил слёзы и считал каждый вздох. Держась за деревянную стену, он с трудом встал. Ноги противно дрожали. Вместо джинсов на нём были когда-то белые, но теперь отвратительно грязные полотняные штаны, босые ноги придётся щётками отмывать — от грязи и ногтей не видно. Неужели он тут так долго? Целый месяц или даже больше, внутренние часы молчали. Он осторожно ощупал голову — слава богу, цела, даже крови нет, если и есть сотрясение, то лёгкое, уши и шея тоже в порядке. Придерживаясь за стену, он доковылял до двери. Это был не Таиланд! Больше всего напоминало реконструкцию: старинные дома в китайском стиле, забор и люди со старинными причёсками, одетые в грязные, но классические для простолюдинов одежды древнего Китая. Все они были босыми. У Шэнь Юаня волосы встали дыбом. Ни один реконструктор, как бы он ни любил прошлое, не будет ходить босым и грязным. Ему нужна помощь. Кто-то исхлестал его спину в кровавую сеточку — именно она болела при каждом движении. У него поднимался жар. Нужны антибиотики и обеззараживающие. Он доковылял до строения, похожего на кухню. Слуги помогут. Будь добрым и милым, и тебе помогут. Верь в это! Мужчины, смеясь, шли рядом, говорили обидные вещи и даже не пытались прийти на помощь. Шэнь Юаню нужна была женщина — добрая, милая, она поможет, и всё наладится. Он ввалился в невысокий домик. Всё верно — это кухня, всем заправляла здоровая, дебелая кухарка. Одна рука у неё была как его бедро. Он стоял, пошатываясь, прислонившись к двери. — Помоги, красавица! — Что же ты, Шэнь Цзю, про красавицу запел, ты же по мужикам, вон проси своих хахалей! — И она насмешливо махнула полотенцем. Шэнь Юань изловчился, поймал руку и, глядя женщине в глаза, поцеловал: — Какие мужики могут сравниться с такой красотой! Женщина смутилась и покраснела. — Сильно, видать, тебя отходили. Шэнь Юань улыбнулся глазами: — Еле стою, помоги! И, не удержавшись, стал заваливаться вперёд. Но это было уже не важно, его худую тушку такая женщина подхватила с лёгкостью и положила на лавку подальше от входа. Шэнь Юань спокойно потерял сознание, под такой защитой он в безопасности.***
Женщина была большой, шумной и смешливой, она поила его отварами и мазала гусиным жиром спину. А Шэнь Юань пытался вычислить, при скольки процентах поражение кожи приводит к неминуемой смерти. И какой процент занимает спина. Тут нет антибиотиков, а его били грязным кнутом или плёткой. Его спина теперь царство бактерий. В этом мире выражение «запороть до смерти» не было литературным оборотом. Он боялся думать, где он, что с ним и что будет дальше. К нему обращались как к Шэнь Цзю, и он отвечал, но и об этом старался не задумываться. Большая женщина защищала его, мыла, кормила, обтирала тряпкой, пока он лежал пластом и не мог пошевелиться. Этой же тряпкой она прогоняла злых людей и дурные мысли. Без дела сидеть было трудно, и пусть большая часть времени была занята больным маревом и забытьем, руки хотелось тоже занять. Он попросил верёвочку и сплёл фенечку — смешной браслетик с простым узором из узелков, который можно затянуть на руке. Женщина почему-то растрогалась. Он попросил: — Не плачь, хочешь, ещё тебе сплету сумочку, только верёвка нужна. К тому времени, как он закончил плести небольшую сумочку-кошёлек на пояс, он уже мог вставать и включился в нехитрые дела. Таскать тяжёлые кастрюли ему не давали — кухарка смеялась над его субтильностью. Он улыбался, послушно чистил картошку, мыл посуду, делал всё, что сказали. Спина подзатянулась, он ещё не мог рубить дрова — кожа слишком тонкая, порвётся от любого напряжения, но остальное делал спокойно, даже кастрюли поднимал, только медленно. Не такой задохлик, как думал. Раз в неделю все мылись, он тоже пошёл в небольшую баню поблизости, тёр себя щётками до красноты. Мыла не было, а мыльный корень не промывал его гриву, зато горячая вода справлялась. Он старательно гнал от себя воспоминания о нормальных шампунях и кондиционерах. Волосы отмывались плохо, но быть чистым оказалось приятно. Женщина глянула на него как-то странно и пошла к себе, она спала тут же за занавеской, только полка пошире, матрас помягче и валик под голову есть. Быть одному не хотелось, хотелось человеческого тепла, и он шагнул следом, отодвинул занавеску и наклонился. Женщина испуганно села. А он провёл рукой по щеке и сказал: — Ты красивая. И прижался губами к губам. Им давно уже владела какая-то странная безбашенность, он не боялся, что она закричит, набегут люди и его опять выпорют. Но она не кричала, она охнула и покраснела. Шэнь Юань лёг сверху. Он огладил мягкое фигуристое тело, целовал шею и грудь прямо сквозь одежду. И говорил на ухо между поцелуями, какая же она красивая, как сияют её глаза, а губы как лепестки розы. Женщина действительно была красива, ей всего-то было лет тридцать-тридцать пять, но тяжёлая работа и трудная жизнь внесли свой отпечаток. Она была добра к нему, и он сейчас искренне её любил, такую нежную, милую, красивую. Он стянул с её груди кофту и ласкал груди с крупными тёмными сосками, она тихо вздыхала и подавалась навстречу. Вошёл он так же легко и быстро, сразу погрузившись в тесную, бархатную глубину. Он старался быть нежным и двигаться медленно, уж очень тонкая у женщины кожа, слишком быстро появляются синяки. Он гладил и ласкал нежное тело, надеясь, что ей так же хорошо, как и ему. Он даже нашёл клитор и старательно гладил самыми лёгкими, невесомыми движениями. Женщина под ним задрожала и давила стоны, обхватив его руками за шею, уткнувшись лицом ему в плечо. Когда его член сильно сжало, он тоже не выдержал и, совершив ещё три резких фрикции, вышел, изливаясь снаружи её тела. Другого предохранения тут не было, а подставлять так женщину, которая спасла ему жизнь, он не желал. Он помог ей вытереться и одеться. Она смущалась, он тихо смеялся и целовал мягкие, белые, округлые плечи, а потом застегнул её кофту. Он снова поцеловал её в губы, поправил мешающийся локон и сказал на ухо: — Спасибо. Потом встал, задёрнул занавеску, отделявшую спальное место от остальной части кухни, и пошёл к себе. Он заснул крепко и сладко — впервые в этом мире ему было хорошо и спокойно. Следующим утром она посмотрела на него жалко и испуганно и быстро вышла. А он был счастлив: вышел на улицу, потянулся, умылся у бочки с дождевой водой и занялся привычными делами, дождался, пока она начнёт кашеварить, и подошёл сзади, крепко обнял за неожиданно тонкую талию и поцеловал ближе к уху. Отношения были такими же лёгкими и смешливыми, как и она. Было приятно дарить неожиданные прикосновения, объятия и поцелуи. Он не боялся и не стеснялся, куда уж ниже падать, он и так раб, его перетрахали чуть ли не все мужики этой семьи, включая господина Цю, о чём ему открыто говорили и предлагали повторить. Это ей, свободной женщине, невместно связываться с рабом и мальчиком для траха, и если её всё устраивает, то его тем более. Ночи были страстные и жаркие, дни весёлые, он отъелся — кухарка не оставляла его голодным, после рубки дров и таскания вёдер с водой и тяжёлых кастрюль его плечи раздались и даже нарисовались мышцы. По меркам местных он был шестнадцатилетним красавчиком, по своим — тощий дрыщ, шнурок-узелок, разве что глаза красивые. Он таскал ей маленькие букеты, рассказывал интересные истории и даже сделал солнечные часы на маленькой площадке перед кухней. Своих отношений он не стеснялся, и, раз уж она не против публичности, спокойно подходил целовать ручку и обнимать, перехватывал тяжёлую ношу и всячески ухаживал. У него, как у раба, и нитки своей не было. Поэтому он бегал на улицу, стараясь заработать монетку, помогая купцам или мимопроезжающим господам, и даже скопил немного денег. О том, что о его отношениях узнали, он понял по крику! Громкому и истеричному крику своей так называемой невесты — Цю Хайтан. Он был во дворе, когда его схватили и, заломив руки за спину, притащили господину Цю под ноги. Он совершенно не понимал, из-за чего бесятся господа, с каких это пор рабу нельзя крутить шашни с кухаркой? Его били ногами под рёбра и даже пару раз ударили по лицу, но уже без прежнего запала — господин Цю потерял интерес к мальчику для траха, который посмел спать с кухаркой. Его вышвырнули из господского дома, спустив с лестницы, он, хромая, отошёл подальше и расхохотался в голос. Вот так просто! И все от него отстали: и шестнадцатилетняя Цю Хайтан со своей свадьбой, и сам господин Цю со своими извращёнными садистскими желаниями. Шэнь Цзю — ты дурак! Утирая бегущую из разбитой брови кровь, он, насвистывая, пошёл домой. Испуганная женщина заохала над его разбитым лицом и телом и принялась вытирать уже подсохшие подтёки, а он поймал её за талию и даже смог приподнять. — Я люблю тебя, — смеялся он, целуя красивое круглое лицо женщины. — Надорвёшься, — пищала она и вырывалась. Ночь была особенно жаркой. Он вздрагивал всем телом, когда двигался резко и отбитые рёбра простреливала боль, его нельзя было хватать за плечи: на лопатке и даже на талии были огромные синяки. Она пугалась и просила перестать. Вот ещё! Это его ночь, и она будет незабываемой. Она такой и была! Он заснул рядом, не желая выпускать её из объятий. На У Яньцзы он наткнулся где-то через две недели. Пересуды о них с кухаркой к этому времени затихли, пошли слухи, что семья Цю подыскивает нового раба в женихи Цю Хайтан, не такого испорченного. Шэнь Юань молчал и только ухмылялся, когда никто не видит. Он следил за У Яньцзы долго и внимательно, демонический совершенствующийся был обычным наглым мужчиной в потрёпанной одежде, от классического бедняка его отличала крайняя самоуверенность и меч на поясе. Которым он, кстати, неплохо владел — от двоих нападающих отбиться смог. Шэнь Юань часами выслеживал его и подошёл прямо к лагерю, куда мужчина пришёл только что, пьяный и чем-то довольный. Это была ловушка. Стоило подойти, в его горло упёрся меч — мужчина был трезв и зол. — И зачем ты меня выслеживал? — Не опуская меча, сказал У Яньцзы. Шэнь Юань взялся пальцами за остриё и отодвинул меч от горла. — Поговорим? — Спросил он, спокойно глядя в глаза. — О чём мне с тобой говорить, мальчишка! — Раздражённо произнес У Яньцзы, убирая меч в ножны. — Например, о том, что ты ищешь ученика, — сказал Шэнь Юань. Он спокойно зашёл в уже поставленную палатку и уселся на одеяло, разложенное перед чайником. — Ты-то здесь причём? — У Яньцзы сел рядом. — А я как раз ищу учителя, — усмехнулся Шэнь Юань, выплёскивая из единственной чашки остатки чая и наливая себе новый. — Наглый больно, — У Яньцзы выхватил чашку из рук и сделал глоток. — А тебе такой и нужен! — Шэнь Юань смотрел в глаза и взгляда не отводил. — Если уж так сильно хочешь… — глаза мужчины нехорошо блеснули, и он быстро отвёл взгляд в сторону. — Только через клятву ци! Шэнь Юань подготовился — он не зря таскался на дорогу каждый день, там он ловил крупицы информации и наматывал на ус. В этом мире существовала ученическая клятва, о чём знали все. А вот о клятве учителя мало кто знал. С демоническим совершенствующимся лучше перестраховаться. — А не много ли хочешь? — У Яньцзы сверкнул глазами и незаметно потянулся за мечом. И к этому Шэнь Юань был готов — чего проще, связать его и увезти в ночи как тюк, а потом ищи ветра в поле. Так и было бы, будь он свободным побродяжкой без семьи или родни. Только вот он — раб, частная собственность семьи Цю. У Яньцзы возьмут в ближайшем городе, ведь рабы денег стоят. И даже то, что он совершенствующийся, мужчине не поможет, воровать чужую собственность нехорошо. О чём Шэнь Юань ему и сказал. Да, он всё верно просчитал, — глаза мужчины сразу потухли. — Тебе ведь нужен преданный человек, выкупи меня! — Шэнь Юань играл по-крупному, — тебе нужен тот, кто не предаст и будет рядом. Обманом ты получишь врага, с которым спать рядом придётся вполглаза. А преданность дорогого стоит. — И чего она стоит, твоя преданность, мальчишка?! Что ты вообще обо мне знаешь?! Шэнь Юань неприятно улыбнулся, глянув исподлобья. Он выхватил из рук У Яньцзы чашку, сделал глоток и сказал: — Ты демонический совершенствующийся, ищешь жертву для ритуала отнятия силы, в ритуале не уверен, поэтому и тянешь время, ты такое уже проделывал — неудачно, сейчас тебя ищут два ордена, чьих учеников ты убил. — Чей ты шпион? — У Яньцзы больше не улыбался, меч мгновенно вылетел из ножен и был занесён для удара. Шэнь Юань не дрогнул, он сидел подчёркнуто расслаблено и снова повторил, глядя в глаза У Яньцзы. — Я раб! Мне нужен учитель! Выкупи меня, и я твой. За меня недорого запросят, тебе по карману. — Кто тебя такого и даром взять рискнёт? — Недовольно пробурчал У Яньцзы, успокаиваясь. — Ты! — Улыбнулся Шэнь Юань, — ты выкупишь меня. Шэнь Юань чувствовал, что победил. Он пришёл уже впотьмах, вороты были закрыты, и он перемахнул через забор. Кухарка не спала, она сидела за пустым столом в темноте и плакала, утирая глаза большим платком. Он сел рядом и приобнял за плечи: — Не плачь, — попросил он. — Ты уйдёшь? — Да. — Когда? — Завтра. Он шагнул в сторону своей лавки и выгреб все монетки, которые скопил, красивый пояс, который сплёл сам, и положил это всё перед ней — больше у него ничего не было. — Не плачь, — снова попросил он. Она обняла его за шею и прижалась к губам поцелуем. Ночь была нежной и горькой как прощание. Утром он дождался, пока в кабинет господина Цю придёт много народу, и зашёл следом. Не обращая внимания на стоявших людей, он громко спросил: — Сколько за меня просите, господин Цю? — Да что тебе надо, — бросил тот презрительно. — Выкупиться хочу и жениться, — Шэнь Юань держал вид нелепый и придурковатый. Окружающие заржали в голос: — На кухарке, что ли? Так она старая! — Вам какое дело! — Бросил Шэнь Юань насмешникам и снова повернулся к хозяину. — Так сколько, господин Цю? И тот под смешки мужиков назвал сумму на треть меньше, чем стоил хороший молодой раб. Шэнь Юань готов был орать от радости. Он точно всё просчитал — семья Цю очень хочет избавиться от своего унижения, а такая толпа свидетелей надёжно не даст забыть о нём ещё пару дней, пока не придёт У Яньцзы с деньгами.***
Шэнь Юань точно знал, что власти над собой больше не даст никому и рабом никогда не будет. Так что, заболтав У Яньцзы голову, он сам с деньгами пошёл к господину Цю и свою купчую выкупил. Но У Яньцзы её не отдал. Они включили этот пункт в ученическую клятву, так что ци не даст Шэнь Юаню обмануть. В глазах окружающих он теперь не раб, а свободный человек. Женщина плакала, а он вытирал её слезы и извинялся за всех мужчин разом, что такой замечательной и красивой ей не досталось хорошего мужчины, а только он — беспутный мальчишка-попаданец. Поцеловав её на прощание, он развернулся и ушёл. Его ждала новая жизнь с У Яньцзы.