Fangs and chains.

      Дождь прекратился спустя несколько часов. Все это время они сидели в какой-то брошенной хибаре на склоне, больше похожей на хлев, которую им посчастливилось заметить по дороге. У здания не хватало одной из стен, а потому Ривингтон виднелся, словно на ладони.       За ее спиной трещал костерок, вымокшие и продрогшие, все жались друг к другу и старались быть как можно ближе к огню. Все, кроме Карлах, Астариона и Лорелеи. Варварша в принципе высохла почти моментально. Астарион был и так холодный как лед, да и раздеваться на публике не то что бы сильно желал, так что сох как мог. Лорелея же была в задумчивом и тяжелом настроении. Шедоухарт залатала ее рассеченное плечо, отвечать на вопросы она временно отказалась, попросила дать ей немного времени. Вот и сидела она сейчас в уголке, обняв колени, дрожала как осиновый листочек и смотрела уныло в сторону города. Девчонка выглядела жалкой, несчастной и у Астариона сводило зубы от желания просто посидеть рядом с ней и подставить плечо. Почему так? Ему должно хотеться наоборот хамски над ней подшутить. Ляпнуть что-то пошлое, чтобы отвлечь ее, соблазнить жеманной улыбочкой, задушить грубоватой лестью. Но он уже начал привыкать к тому, что его стандартные методы «общения» к ней применять не хотелось. Теперь это ощущалось неправильно.       Он стоял, подпирая спиной косяк, скрестив руки на груди и недовольно глядя себе под ноги. Мокрая солома под ногами не была дико увлекательным зрелищем, но и глядеть на сгорбленную эльфийскую фигурку было что махать перед быком красной тряпкой. Он покосился на сидящих в кругу товарищей. Карлах своим жаром обогревала Шедоухарт и Джахейру, Лаэзель стоически делала вид, что холод ей нипочем. Хальсин предложил перекинуться в форму огненного элементаля, но опасно покосившаяся крыша на подгнивших опорах и приличное количество все еще сухого сена внутри заставляли передумать. Так что он в своем медвежьем обличии дремал, слушая остальных в пол уха, под боком у него пригрелись Шкряб, Бик и Люпус. Вампир нервно затопал ногой. Демонстрация искренности ему не шибко нравилась. Да, Лорелея ничего этого и не просила. Но видеть ее такой ему было поперек горла. Невыносимая девица. Раздражение прожигало изнутри. Он тихонько выругался себе под нос, оттолкнулся от косяка и подошел к костру. Вампир вытащил из плохо закрепленного спальника одеяло, подошел к блондинке и небрежно набросил его на нее сверху, после чего плюхнулся рядом с еще более недовольной миной, снова скрестив руки на груди.       Ему казалось, что его спину сверлят сзади голодными любопытными взглядами, но на деле никто за ними не смотрел.       — Хорошо хоть не пялятся, — проворчал он себе под нос, краем глаза наблюдая за движениями товарищей. Они как были увлечены какой-то беседой, так и, казалось, вообще их не замечали. Лорелея вынырнула из накинутого ей на голову одеяла и закуталась в него.       — Ты вообще о чем?       — Подумают, что я размяк, из-за наших с тобой рандеву, — он скривил губы. Девушка покачала головой и усмехнулась.       — Дурак.       — Чего это я дурак? — прошипел он.       — Тоже мне, нашел тайну герцогских будуаров. А то никто ничего не знает, все они слепые, глухие, да еще и с разумом, как у морских огурцов, — она ворчала, удобнее устраиваясь под тонким одеялом, стараясь закопаться в него поглубже. Астарион фыркнул, насупился, нервно застучал пальцами по локтю. Он переживал, что если его сочтут за слабака, а проявление эмоций для него последние две сотни лет было слабостью, то его погонят из отряда в три шеи. Ну кому нужен кровососущий мямля в команде? — Это я понятия не имею, что между нами происходит. А им со стороны все понятно.       Вампир опустил голову, брови свелись к переносице. Что между ними? Мужчина вздохнул, обхватил девчонку одной рукой и подтянул поближе. Конечно, теплее ей так не будет, но ему казалось, что так лучше. Самому-то ему точно так было лучше.       — Разве это не хорошо? Не знать? — девушка положила голову на его плечо и молча глядела на него снизу вверх, печаль в ее глазах мужчину ни капли не радовала, но что-то ему подсказывало, что это с ним ни сколько не связано. — Ты не жертва. Не цель. Не приключение на одну ночь, о котором хочется забыть…       Его молчание затянулось, на бледном лице отражалось все и сразу. Печаль и боль, тени прошлого пролегали под глазами, тяжелые воспоминания заперты за алыми зеркалами в рамах пушистых ресниц. Он запутался в собственном спектакле, как эльфийка сама назвала их странные отношения. Сейчас он не понимал, что было тяжелее: признаться в этом самому себе или ей?       — Но тогда… Чем же ты можешь быть? — спросил он скорее у себя самого, чем у нее.       По ее лицу тенью скользнуло сразу слишком много эмоций. Боль, разочарование, горечь. Она и без того не была уверена, что между ними было что-то помимо его желания ей манипулировать. Девушка отвела взгляд и мужчина почувствовал, как напряглось ее тело. Говорить правду тяжело. Но разве она ее не заслуживает?       Так они и сидели вдвоем, молча, напряженно, она дрожала от холода, ему не хотелось на нее смотреть. А когда капли наконец перестали барабанить по прогнившей крыше, она вернула ему одеяло, тихо поблагодарила и ушла к остальным. Забросила на спину рюкзак, напоила Люпуса водой и встала на тропинку, ожидая остальных. Астарион сжимал в руках еще теплую ткань, от нее пахло мятой и кинжальником, кровью и прелой водой. Ему было невыносимо тоскливо и тяжело на душе, но сейчас для глупых сантиментов совершенно не было никакого времени.       Они брели вперед, уставшие от постоянного пребывания в дороге. Чем ближе они были к городу, тем веселее Гейл распинался о съеме комнаты в таверне, о теплых и удобных кроватях, о ванной. Астарион шагал, выпятив грудь, словно павлин. Маг несколько перехвалил вампира. Конечно, все финансы, что были у них и позволяли не ночевать в переулках Врат, были добыты хитрым кровососом, который постоянно тащил все, что плохо лежит. Они с Гейлом в этом плане были идеальной парой: Астарион пользовался своим, удивительным при его то внешности, умением незаметно присваивать чужое, а волшебник мог заболтать любого торговца до полусмерти. Да так, что тот, под конец его длинных речей, готов был даже тухлый помидор купить, лишь бы Декариос отвалил, наконец, с миром. Карлах чуть ли не подпрыгивала на месте. Ее манило холодное пиво и вкусное сочное мясо. Хальсин был полон любопытства, Джахейра была погружена в собственные мысли. Иссохший, леди Эйлин и Изобель прятались под темными балахонами, предусмотрительно свистнутыми из Лунных Башен тем же вампиром. Едва ли жители предместий Врат были бы сильно рады увидев разномастную компашку из скелета, аасимара и воскрешенной Миркулом жрицы из времен селунитского восстания. Лорелея плелась в конце их нестройной колонны, еще более несчастная и уставшая на вид, чем была.       — Думаю, нам стоит разделиться, разведать обстановку, — предложила бывшая жрица Шар, вглядываясь в лица остальных. Нестройный гомон голосов звучал больше положительно, нежели негативно, а потому так и было решено сделать. Гейл и Уилл должны были найти им место для ночлега и сразу же сопроводить туда Иссохшего, леди Эйлин и Изобель. Карлах вызвалась поговорить с прибывшими из Проклятых земель, знакомыми еще с друидской рощи, тифлингами. Астарион должен был прошвырнуться по своим старым охотничьим владениям. Шедоухарт собиралась поговорить с послушниками Шар, но отправляться к ним в одиночку было опасно, а потому ее вызвалась сопровождать Лаэзель. Когда гитиянки отступилась от своего набожного поклонения Влаакит, их отношения с жрицей заметно улучшились, пусть они до сих пор нет, нет, да и цапались по мелочам. Джахейра и Хальсин подземными путями должны были проводить Бика до одного из схронов арфистов. Нечего медведесычу, пусть и маленькому, делать на виду у людей. Шкряб, весело виляя хвостом, следовал за ними.       Лорелея брела по постепенно нагревающимся солнечными лучиками землям в гордом одиночестве. Люпуса пришлось отозвать, народ распугает, от Корвуса проку сейчас было чуть, а белый кот и подавно ничего бы не помог разнюхать. Ей пришлось временно задвинуть все паршивые мысли на задний план, дабы не угаснуть под их гнетом и не пропустить ничего важного. Однако, она все равно была рассеянна, а потому не сразу услышала, что ее окликает чей-то голос.       Эльфийка обернулась, смутное воспоминание блеклой вспышкой мелькнуло где-то на краю сознания.       — Здравствуйте, Гандрел, — она подошла к знакомому мужчине. В отличие от их первой встречи, теперь он не был пропитан отталкивающими монстров и болотную живность ароматом, однако лицо его было опечалено даже пуще, чем ее собственное.       — Рад видеть, что Вы добрались до Врат, — мужчина почтительно кивнул, девушка склонила голову, с любопытством выглядывая из-за его плеча. Гурец ответил на молчаливый вопрос заранее, освобождая ее от нужды его озвучивать, — Мы хороним наших павших.       — Соболезную… Что-то случилось?       — Несколько месяцев назад вампирские отродья выкрали наших детей из лагеря и уволокли в дворец своего хозяина, Касадора Зарра. — Плечи эльфийки непроизвольно дернулись, будто она пыталась стряхнуть налипшую на них паутину, нервная дрожь поселилась в тонких пальцах. Чтобы хоть как-то ее унять, девушка принялась теребить собственный рукав. — Потому я и искал в болотах сбежавшего вампира, он был одним из тех, кто это сделал.       — Не может быть, Астарион бы никогда.! — эльфийка тут же осеклась и испуганно взглянула на мужчину. Тот печально, почти по-отечески, ей улыбнулся. Девушка поджала губы. Вампир мог быть каким угодно мерзавцем, но совратить и выкрасть ребенка? До такого он не опустился бы. Ведь не опустился бы, верно..?       — Женщины слепы, когда речь заходит о тех, кого мы любим, — раздался скрипучий голос из-за спины гурца. Гандрел сделал шаг назад, выпуская вперед своего предводителя.       — Это так… — Эльфийка не могла спорить с простой истиной. Она старалась, как могла, не уйти под воду из-за эмоций, распирающих ее изнутри. Казалось, что получается весьма сносно. По-крайней мере, ей хотелось в это верить.       — Мы не собираемся вредить этому уникальному отродью, если он встанет на нашу сторону. — Женщина, представившаяся Ульмой, сурово взирала на эльфийку сверху вниз, будто блондинка в чем-то провинилась.       — Мы должны уничтожить Касадора Зарра и отомстить за наших детей! Можешь ли ты гарантировать, что твое отродье окажет нам помощь?       — Он свой собственный, — эльфийка густо покраснела и поджала губы, — Но я могу вам гарантировать, что нет ничего на свете, чего Астарион желал бы больше, чем смерти Касадора. Я клянусь, мы уничтожим эту тварь, в каких бы глубинах своих владений он не прятался.       Разговор с гурцами выжал из нее последние соки. Опустошенная, она плелась в сторону их предполагаемого места встречи. Солнце медленно плыло к горизонту, условленный час, когда они все должны были сойтись вместе, приближался с каждой минутой.       — Эй, Лорелея, сюда! — тихо окликнули ее сзади. Мысленно, она отругала сама себя за невнимательность. В конце концов, Ривингтон практически часть Врат, по ее душу идут не только нажитые за их путешествие враги, но и Занмар, стоило бы быть внимательнее. А она шагает, словно деревенская дурочка на прогулке. Захотелось сплюнуть под ноги, но делать этого она не стала. Девушка вскинула брови и обернулась, в поле зрения замаячила физиономия бледного эльфа. Он заговорщически глядел по сторонам, потом кивнул ей, призывая следовать за ним и скрылся за углом одного из зданий. Эльфийка поспешила следом.       Мужчина почти бежал, она едва за ним поспевала. Астарион то и дело оборачивался назад, не то проверял, следует ли она за ним, не то пытался понять, следует ли за ними кто-то еще. Девушка всегда доверяла его чутью, а сейчас все его поведение вопило о том, что за ними висит хвост и такие передвижения только убеждали ее в его намерениях этот хвост сбросить. Вдвоем они долго петляли по улицам, пока не вывернули на какой-то захолустный домишко, стоящий на отшибе Ривингтона близ узенького мосточка. Девица краем сознания подумала, что никогда не стала бы тут жить. Конечно, местечко вполне живописное, вверх идут поросшие мхом и травами скалы, вокруг песок, но вот с другой стороны был только узенький обрушившийся мосточек, а под ним, далеко внизу, разливался во всем своем великолепии Чионтар. Астарион подбежал к задней стороне домишки и махнул ей рукой, после чего юркнул в какой-то затхлый, запрятанный за разросшимися по стенам и камням лианами дикого винограда, проход в скалах и эльфийка, недолго думая, нырнула следом. Девушка шла за вампиром, тот молча спешно шагал вперед. Ей отчего-то было дико не по себе. Лорелея замерла на месте, обернулась в сторону входа и прислушалась. Чуткий эльфийский слух улавливал лишь торопливые шаги вампира, падающие с потолка капли воды, да легкий ветерок, просачивающийся сквозь сочную листву на входе. В остальном, в странной пещере было совершенно тихо. Неприятная тишина. Вскоре шаги замерли.       — Лорелея, — прошипел он. Девушка вздрогнула, обернулась на него и неуверенно шагнула ближе. Что-то не так. Внутренний голос вопил сиренами, чутье орало в оба уха, что пора сматывать удочки, но она все равно подошла вплотную к отродью, заглянула в его прекрасные алые глаза и что-то неприятно кольнуло в груди. Не такие. Они совсем не так смотрят на нее, как она привыкла. Их игра закончилась? Он увидел, что она говорила с гурцами и решил, что сдаст его им? Что же не так? Что-то точно не так. Крутится на кончике языка, не дает покоя.       Ее глаза широко распахнулись, ужас лишь на мгновение парализовал все тело, но этого мига было достаточно, чтобы пропустить удар. Острые когти рассекли ее лицо, оставляя длинные косые полосы через нос и губы, но, к счастью, не задевая глаза. Острая боль послужила отрезвляюще, девица увернулась от второй атаки, зловонное дыхание обдало кожу, острые зубы лязгнули над головой и порвали кончик уха. Блондинка извернулась, саданула существу сапогом в живот и что есть сил бросилась наутек.       Девчонка бежала, что есть мочи, не слыша ничего, кроме грохота чужих лап о скользкие камни. Разум работал нехотя, в тот момент она совершенно не помнила, что когда-то читала о доппельгангерах. Перед глазами ее только стояло жуткое зрелище, как лицо ее любимого вампира рвется на части, выпуская наружу отвратительную серую шкуру с неровной прорезью зловонной пасти полной острых желтых клыков. Неловкими от ужаса пальцами, она отстегнула от пояса маленькую скляночку, едва не выронив, зубами вытащила пробку и выплюнула ее куда-то в сторону, опрокинула зелье и кувырком бросилась в сторону.       Зелье невидимости сработало моментально. Эльфийка зажала ладонями рот, стараясь не взвыть от боли, существо в длинном прыжке приземлилось ровно на том месте, где она была мгновенье назад, яростно зарычало и двинулось в ее сторону. Она прижалась спиной к влажным камням, во все глаза смотрела в ужасе на тварь, что втягивала узкими щелями ноздрей воздух, пытаясь по запаху свежей крови определить ее местонахождение. Стоило существу обернуться к ней спиной, девица тут же подобрала с земли небольшой камушек и швырнула его в противоположную от выхода сторону. Перевертыш тут же метнулся на звук, позволяя ей броситься в последнем отчаянном рывке на выход. Оно не могло ее не услышать, а потому вылетело наружу следом, погналось за девицей, следуя по цепочке ее следов на песке. Ей не оставалось выбора. Девица мигом подбежала к мосточку, ее каблуки громкой дробью стучали по гнилому дереву, перебиваемые лишь скрежетом когтей за ее спиной, после чего зажмурившись сиганула вниз.       — Ад и сера, эта девчонка никогда не может спокойно сделать, что нужно, вечно попадается в какие-то передряги, — ворчал вампир.       Они должны были встретиться тут еще два часа назад, все пришли, а Лорелея — нет. Они с Карлах остались ее поджидать. Развели небольшой костер и сидели в ожидании. Время тянулось медленно. Диким зверем метавшийся почти все эти долгие часы, Астарион наконец кинул на землю спальник и упал на него, закинув руки за голову и хмуро уставясь в ночное небо. Звезды ласково подмигивали, луна не пряталась за тучами, уплывшими в сторону Кэндлкип . Ночь была теплой и немного влажной от прошедшего поутру ливня. Карлах пыталась разговорить вампира, но тот явно не был в настроении для бесед. Спустя четверть часа тщетных попыток завести диалог, варварша поднялась на ноги и сказала, что пойдет осмотреть окрестности, а он пусть сидит и ждет тут. Астарион не спорил. Все равно он не собирался и пальцем двигать, пока девица не явится. А уж если она до утра не притащит к ним свой прекрасный зад, то он выйдет на охоту. И уж он был уверен, что от вампира, рыщущего средь бела дня, укрыться будет практически невозможно.       Усталость давила на него тяжким грузом, глаза были словно полны песка. Он бродил по старым подземным каналам весь день напролет и вымотался как собака. Вампир держался как мог, но стоило ему лишь ненадолго прикрыть глаза, как он тут же задремал.       Сначала его слух уловил неровную походку и падающие на землю капли воды. Запах знакомой крови защекотал ноздри чуть позднее. Но глаза он распахнул лишь тогда, когда сверху его к спальнику придавило всем небольшим девичьим весом. И все бы ничего, только вот прямо в его переносицу упирался кончик кинжала. Астарион замер, не сводя глаз с блестящего лезвия. Вода капала с ее волос, повисших шторами по обеим сторонам от его лица. Синие глаза в ночи сияли безумием и яростью, кровавые раны на ее лице выглядели отвратительно.       — Что… — он не успел и слова молвить, клинок опасно царапнул его кожу. Она явно была не в себе, но какого черта произошло?!       — Не двигаться, — прорычала она, — В глаза смотри!       Вампир повиновался. И чем дольше смотрел, тем больше ему становилось не по себе. Заколет. Прямо сейчас заколет и придет конец их играм в кошки-мышки. Придет конец его мечтам о мести, о свободе, о будущем.       — Что изображено на твоей спине? — ее голос был сорван, хрипел, она была похожа на дикое животное. На собственного волка, который с большим удовольствием убивал своих врагов пожирая их лица. Астарион не раз это видел. Интересно, бросится ли она на него так? Попытается ли вонзиться зубами в его лицо?       — По-твоему, я должен был запомнить как выглядит этот чертов инфернальный круг? — осторожно, но с определенной долей яда в голосе, проворчал он. Кинжал у его глаз заходил ходуном, вслед за держащими его руками, после чего упал на землю, воткнувшись в считанных дюймах от его лица. Она сжалась, будто хотела уменьшиться и исчезнуть. На его щеку упала соленая капля, скатилась вниз, теряясь в белых кудрях. Астарион хотел что-нибудь сказать, но любые мысли напрочь отказывались формироваться в пустой голове. Она медленно опустилась, прижимаясь всем телом к его груди, острыми коленями неприятно упираясь в бедра. Эльфийка дрожала, всхлипывала.       — Угораздило же меня влюбиться в тебя, — он вздрогнул, напрягся всем телом и она это почувствовала. Не могла не почувствовать. Эльфийка отпустила его и неловко соскользнула с его тела, плюхаясь на землю рядом и снова зажимаясь, пряча изорванное лицо в колени. Эта его глупая игра почти уничтожила ее. Если бы она его не любила, если бы не доверяла так слепо, то не попалась бы на эту удочку ни за что на свете. Чертов вампир, будь он проклят.       Астарион медленно сел на месте, протянул к ней руку, но она, испугавшись, словно он был чудовищем, отпрянула от него, упираясь в землю ногами и отползая подальше. Она рвано тяжело дышала, горькие слезы катились по лицу. Вампир поднял руки в примирительном жесте, пытаясь продемонстрировать, что не желает ей зла. Девичий затравленный взгляд отдавался тупой болью меж ребер. Он подполз к ней поближе, осторожно схватил ладонями ее голову, утопая бледными пальцами в мокрых волосах. Притянул ближе и внимательно всмотрелся в раны.       — Иди сюда, — мягко, как никогда раньше, почти шепотом, попросил он ее. После чего отпустил и вернулся на лежак, сел ближе к костру и хлопнул по коленям. Девушка послушно улеглась, пристроив голову на его ногах. Вампир отцепил от пояса склянку с лечебным зельем и осторожно полил его на раны. Он ждал, что она зажмурится, но девица смотрела во все глаза, напряженная, ожидающая нападения. — Что случилось?       Раны потихоньку затягивались, Астарион был готов молиться Богам, чтобы на ее прекрасном лице не осталось шрамов. Волосы противно налипли на порванное ухо и вампир принялся промывать его водой из фляги, чтобы наиболее безболезненно прочистить рану и так же обработать зельем. Ее напряжение не давало сосредоточиться, он нутром чуял, что девчонка готова к тому, что он попытается ее удавить прямо на этом самом месте. Ну как ему доказать ей, что он не хочет причинять вреда?       — Потрясающе, — саркастично проворчал эльф, когда девушка наконец замолкла, пересказав ему события сегодняшнего дня. Ее голова все еще покоилась на его коленях, мужчина заботливо убрал ее волосы из раны и внимательно наблюдал за тем, как поврежденная плоть постепенно затягивается. Из-за запаха ее крови сильно хотелось вцепиться в нежное горло немедленно, но он находил в себе силы держаться. — Мало нам целой оравы злодеев, желающих нас прибить, так теперь среди нас может еще и доппельгангер оказаться. Теперь я даже не могу сказать точно, вы все ведете себя странно, потому что вас заменили или потому что наш отряд полон чертовых чудил.       — Я должна была догадаться, что это не ты, — слабо проворчала девушка. Весь день был просто отвратительным. Она устала, все тело болело и отказывалось двигаться. И почему все это дерьмо обязательно должно было произойти вот так? Все одно за другим. Чертовы работорговцы, чертовы гурцы, чертов доппельгангер. Зачем она вообще в это все ввязалась, когда могла спокойно свалить куда-нибудь в Амн или Невервинтер и жить там себе припеваючи?       — Что, мое прекрасное лицо у него плохо получилось? — Мрачно пошутил кровосос, демонстративно скаля острые клыки. Девушка глянула на него опустошенным взглядом. Острить расхотелось.       — Оно назвало меня по имени, — вампир изогнул бровь, — Ты никогда не называешь меня по имени.       Это было правдой. Всех в отряде, каждого, он так или иначе хотя бы изредка звал по именам, но ее удостаивал только идиотскими прозвищами. Он звал ее «дорогая», «радость моя», «бусинка» и прочими раздражающими словечками. Но по имени никогда. Тварь же, видимо не имея возможности как следует изучить повадки мужчины, звала ее по имени. И это было сигналом, красным огоньком, который она проигнорировала, испугавшись того, что вампир в опасности. Чертов вампир, в которого она так чертовски не вовремя влюбилась, чью личину так чертовски удачно украл перевертыш. Лорелее очень хотелось бы быть достаточно глупой и наивной, чтобы сбросить все это на простую случайность, но их положение такой безответственности попросту не позволяло. Она и так сегодня расслабилась, за что, в прямом смысле этого слова, поплатилась лицом.       Ему показалось, что в ее голосе он уловил едва заметные нотки горечи. И правда. Если задуматься, по имени он ее никогда не называл.       — Послушай, все в порядке, — Она удивленно глянула на него, изогнув тонкую бровь. Мужчина глядел в костер, хмурился и губы его были похожи на тонкую полосу, настолько плотно они были сжаты. — Узнать доппельгангера чрезвычайно тяжело, я полагаю, они невероятно хороши в своем умении натягивать чужие личины. То, что ты смогла сбежать от этого монстра уже большая удача.       — А это точно ты? — ехидно сострила девица. Астарион пихнул ее в плечо и эльфийка поморщилась, желая скорчить гримасу, будто ей ужасно больно, но попытка привела к тому, что раны на лице действительно сильно заболели. Вампир с молчаливой иронией покачал головой и внимательно присмотрелся к красным полосам на чужом лице, проводя по их контуру холодными пальцами. Раны почти затянулись. К его большому сожалению, шрамы все же останутся. Небольшие, едва заметные для взгляда, но они там будут. Как напоминание о том, что никому нельзя доверять. Даже ему. Он осторожно погладил ее по щеке.       — Лорелея, — она напряглась, уставилась на него ошарашенно, по бледным щекам пятнами цвел горячий румянец. Из его уст ее имя звучало иначе. Он произносил его как-то слишком бережно, слишком осторожно, с большим теплом. То ли просто сейчас не желал ее напугать, то ли решил исправить свою оплошность, потому что наконец осознал, насколько ей было неприятно слушать его бесконечные прозвища. Девушка не могла сказать наверняка.       В его глазах всегда была война. Борьба между остатками человечности и чудовищем, в которое он должен был превратиться за две сотни лет рабства. В его глазах всегда были боль и печаль. Даже когда он играл свою роль, в глубине всегда было видно эти чувства, которые мужчина так отчаянно скрывал. Но при ней он не прятался. Доппельгангер смотрел равнодушно. Астарион равнодушным мог только казаться.       Теперь эльфийка понимала, что никогда больше ни одному перевертышу не получится ее одурачить. Сколько бы тварей ни натянуло его лицо, она узнает его настоящего из сотни, а то и тысячи.       Сейчас вампир словно пробовал ее имя на вкус, он не прятался, не играл и совершенно не заботился о том, как она на это отреагирует. В конце концов, она ему буквально только что призналась, что влюблена, а он… А он тоже влюблен. Но ему об этом сказать жутко страшно. Девица проболталась по чистой случайности, это было понятно и дураку, но с ним все было иначе. В конце концов, он столько раз произносил эти несчастные три слова, соблазняя ими идиотов, что теперь они казались грязными и отвратительными. Ее имя же звучало как самое нежное признание, на которое он был способен. Но девушка едва ли понимала это. Никто бы не понял.       Он произносил ее имя снова и снова, каждый последующий раз нежнее и слаще предыдущего. Его лицо было так близко, что она буквально ощущала холод от его кожи на своих щеках. Девушка была не в состоянии отвернуться, не могла перестать смотреть в его алые глаза.       — Будет больно, но ты уж потерпи немного, — почти прошептал он, усмехаясь. После чего нежно коснулся ее губ поцелуем. Осторожный, почти невесомый, такой тягучий и медлительный. У нее почти закружилась голова. Девушка обняла его за плечи, бережно, совсем не желая, чтобы он остановился, но и стараясь его не спугнуть. Его внезапная ласка вскружила голову, если бы она в этот момент стояла, то рухнула бы прямо на месте на подкосившихся ногах. Внутри все сжималось в ком, кровь по венам бежала стремительно, разогревая ее почти моментально. Сердце лупило по ребрам как бешеное, а он все не отпускал.       Она скоро совсем сгорит в его руках, мужчина это чувствует и ему нравится. Реакция ее тела на его поцелуи была ни с чем несравнима. Даже сейчас, после всех тех ужасных вещей, через которые ей пришлось пройти сегодня, его поцелуй заставлял ее хотеть его. Ее губы были чрезвычайно манящими. Он наконец прервался, сбившееся дыхание жгло его кожу, отстраняться от нее совершенно не хотелось. Его согретые чужим теплом губы скользили по ее коже, пуская по телу мурашки. Это был его способ сказать, что он любит. Астарион буквально молился, чтобы Лорелея это поняла.       — А я хожу ее ищу! — Что Карлах умела потрясающе, так это портить момент. Астарион тут же изменился в лице, цокнул языком и распрямился недовольно уставившись перед собой. Ехидная физиономия тифлинга тут же замаячила перед глазами.       — Если ты сейчас же не прекратишь, клянусь пламенем Аверно, я тебя сожру, — Карлах к его угрозам относилась достаточно пренебрежительно. Однажды она уже разозлила вампира до такой степени, что тот действительно ее цапнул. После чего его рот пришлось промывать водой и лечить от ожогов, а варварша только громогласно хохотала. Доводить эльфа до белого каления тифлингу вообще нравилось бесспорно, а потому она постоянно и совершенно бесстыже это делала. А Астарион терпел. Не только потому, что его угрозы были пустыми, но и потому, что она ему нравилась. Безбашенная, веселая и живая. Будто матерящийся и бухающий ребенок. По сути, с их то разницей в возрасте, ребенком она и была. Такая же непосредственная и не шибко умная в некоторых вопросах. Лорелее нравилось за ними наблюдать. Даже сейчас, когда она была смущена до жути и лицо ее по цвету напоминало спелый томат, эльфийка не смогла сдержаться и сдавленно хихикнула.       — Какого хрена лысого с тобой произошло?! — недовольно вскрикнула варварша, тут же нависая над блондинкой и во все глаза всматриваясь в пока еще заметные полосы на лице. Вампир кратко пересказал о ее злоключениях, не вдаваясь в некоторые смущающие подробности. Карлах полыхнула синим, — Да я этому сукиному сыну хребет вырву и в зад засуну! А ну скажи, где ты его поймала, я немедленно пойду туда и ух я ему!       Она топала ногами, громогласно кричала, что конкретно и в каких позициях она провернет в заду у несчастного доппельгангера, девушка добро посмеивалась, глядя за чужими метаниями снизу вверх. Астарион едва заметно гладил ее по голове. В конце концов, Карлах их уже застукала, чего теперь то из себя строить невесть что.       — Я вот что скажу! — хлопнула Карлах себя по лбу и развернулась, уперев руки в боки, — Надо немедленно тащиться к остальным и всех предупредить. Да еще и проверить, нет ли других таких в наших рядах! А завтра утром пора на охоту! Всех тварей переловить и придушить голыми руками!       — Твоя кровожадность греет мне сердце, — хищно протянул Астарион. Ему такой план более чем нравился. Отомстить твари, что поранила его прекрасную возлюбленную было более чем оправданно. Мужчина хотел было спросить, что по этому поводу думает сама Лорелея, но было поздно. Она уже задремала, чувствуя себя в безопасности рядом с этими двумя.       Вампир поднял ее на руки, Карлах собрала его лежак, затушила костер и они отправились в путь, стараясь шагать как можно тише, чтобы не потревожить ее мирную дрёму.