Fangs and chains.

      Лорелея стала весьма «ценным» приобретением для их сумасшедшей компании. Пока волшебник и жрица прохлаждались в лагере, она усердно помогала с разведкой и добычей пищи. Многие люди, что встречались на пути, были более расположены к ним из-за ее смазливого личика, однако недооценивать ее совершенно точно не стоило. На язык эльфийка была остра и речи ее зачастую были довольно резки, что никак не вязалось с первым о ней впечатлением.       — Ну не буду же я в открытую хамить, когда мне от вас что-то нужно, верно? — пояснила она явную несостыковку в своем поведении. Призванный ею волк семенил тяжелыми лапами впереди, иногда замирая, пытаясь почуять опасность. Карлах громко смеялась, и блондинка отвечала тем же. Вообще, эти двое быстро поладили, да и Гейл проявлял несколько неоднозначный интерес. Вампиру это совсем не нравилось. Она была идеальной добычей. Завлечь, соблазнить, манипулировать ею, словно марионеткой в кукольном театре — его план был выверен и отточен годами служения. И никакие сторонние преграды мешать были не должны.       Когда дюже говорливого мага и слишком добродушного Клинка Фронтира с ними не было, девушка брала на себя ответственность за ведение переговоров с каждым встречным-поперечным и, что ужасно раздражало, стремилась помочь каждой побитой собаке, коих тут было не мало. Быть на побегушках Астариону не нравилось. Ее отзывчивость виделась ему слабостью. Той самой, которой легко воспользоваться. Было совершенно легко поддаться пару раз на ее уговоры и помочь каким-то прохожим бедолагам. Хитрости у вампира было столько, что хватило бы всем бездомным детям Фаэруна раздарить, да еще бы и осталось, так что особого труда не составило сделать из девицы неофициального лидера их шайки. Одна фраза тут, снисходительное согласие там, пара уступок — и вуаля: теперь они будут прислушиваться к эльфийке. Осталось только заставить ее плясать под свою дудку, и весь этот цирк у него в кармане.       Однако когда ее добродушие завело их на болота прямиком в логово карги, мужчина уже тысячу раз пожалел, что вообще не прибил эту пропитанную отзывчивостью девчонку, пока была возможность. Лаэзель и Карлах ушли осматривать местность по одному флангу, им же достался другой. Вот и топал Астарион с кислой миной по болотам, брезгливо искривив бледные губы и бросая уничижительные комментарии в воздух. Она на них не реагировала, в основном только поднимала изящные бровки и смотрела на него, как на идиота. Ему не нравилось.       — Смотри, там кто-то стоит, — внезапно она замерла на месте и опустила тонкую ладонь вниз, указывая ему, что надо затормозить и притаиться. Девчонка почти бесшумно втянула маленьким носиком воздух и поморщилась, будто ей в лицо брызнули грязью. А потом, ну какова дуреха, просто выпрямилась и помахала незнакомцу, как старому другу. Блондин за ее спиной уронил голову вниз и тихонько застонал. За что ему все это? Почему он не настоял на том, чтобы пойти с гитиянки? Та бы просто отсекла чужаку голову, разговор у Лаэзель всегда короткий.       Астарион был напряжен, нервы натянуты, как струны лютни, алые глаза, казалось, не упускали ни малейшей детали.       — Отродье, говорите? — протянула девушка, потирая подбородок и опуская глазки вниз. Когда имя ее спутника сорвалось с губ незнакомца, она даже не дрогнула, хотя вампир был готов поклясться, эльфийка краем глаза видела, что рука его легла на кинжал. — И зачем же вам этот кровосос? Хотите его головой украсить палатку?       — Нет, что вы! Мне нужно его поймать и доставить во Врата Балдура, — рассмеялся мужчина.       — Что ж! Я вам с этим помогу, — произнесла вдруг эльфийка и дружелюбно улыбнулась. Гурец замялся, а Астарион чуть на задницу не осел прямо там, где стоял. Он слишком ослаб, чтобы одолеть их обоих разом, быть может, если прямо сейчас перерезать девчонке глотку, то охотник не успеет на него кинуться и у него получится свалить? — Видите ли, в этих болотах карга буйствует, мы с отрядом ее выслеживаем. Наш путь после лежит как раз во Врата, скажите, где мне вас найти, и мы притащим вам вашу добычу! Отрядом все проще будет кровопийцу поймать, чем одному.       Гурец ушел. Она махала ему в след ладошкой, улыбка ее была сладкая, как пирог с патокой, а вот голос был холоднее стали, которую Астарион вот-вот был готов ощутить на своем горле.       — Ничего сказать не желаешь? — девчонка опустилась на ближайшее бревно, уперлась локтями в колени, а подбородком — в раскрытые ладони. Ну ни дать, ни взять, сказку на ночь приготовилась слушать.       — Не желаю, — вскинул голову мужчина и хмыкнул, — Мало ли кто в этих болотах водится.       — Точно, — задумчиво протянула девчонка. Когда в ее руке блеснуло лезвие, мужчина уже думал, что не успеет среагировать, и она его прирежет, но эльфийка лишь полоснула острием по ладони, рассекая кожу. Тяжелые алые капли быстро собирались в ладони, желудок свело судорогой, а колени подкосились. Аромат крови перебивал даже затхлую болотную вонь. Она внимательно наблюдала за ним, Астарион глаз не мог отвести от ее кровоточащей плоти. — Как жаль, если пропадет понапрасну.       Он оскалился. Что за глупости, он не будет унижаться и просить. Он должен найти способ выкрутиться, обмануть. Девица тяжело вздохнула.       — Да пей уже… — Он сделал неуверенный шаг, все тело выкручивало от желания наброситься на нее и осушить до последней капли, но осторожность все равно не помешает. — Не собираюсь я тебя сдавать этому охотнику. Просто отвадила его отсюда, чтобы за нами не плелся. Если ты переживаешь, что я тебе клинок под ребра всажу, можешь их забрать.       Он поджал губы и подошел вплотную, сел перед ней на корточки и осторожно вытянул оба ее клинка из ножен, воткнул их в землю за своей спиной. После чего забрал все стрелы из ее колчана, девица глаза закатила, он это точно видел, и так же спрятал за спину. После чего жадно припал губами к ее ладони. Кровь мыслящего существа была несравнима ни с чем, что ему доводилось пить до того. А позже он узнает, что кровь, отданная добровольно, куда вкуснее той, что забрана силой. В тот же момент все, что он чувствовал — это тепло. Будто солнечный свет с кончика языка стекал в глотку, зубы его больно царапнули тонкую кожу, Лорелея зашипела от боли. Ее ладошка легла на его щеку. Вампир дернулся, будто его обожгли каленым железом, и отпрянул от нее. Эльфийка тут же принялась обтирать куском ткани глубокий порез.       — Лучше? — уточнила она, не отрываясь от своего занятия. Вампир все молчал, глядя на нее в упор, ожидая подвоха.       Прошептав заклинание лечения, девушка внимательно наблюдала за тем, как рана быстро затягивается. Пару раз сжав и разжав кулачок, она внезапно очень резко подалась вперед. Астарион молниеносно выхватил кинжал из ножен, уже готовый воткнуть его ей в глотку, но замер ошарашенно глядя в ее огромные глазищи. Она была так близко, что он мог рассмотреть каждую родинку на бледной коже, каждую ресничку. Сквозь запах болотной жижи пробивался аромат мяты и бальзамина. На секунду почудилось, что ее руки вот-вот сомкнутся за его спиной, однако она только выудила собственные кинжалы и спрятала в ножны. Далее она стащила с себя колчан и принялась упихивать обратно стрелы. Он поднялся на ноги и сделал шаг назад. Когда она попыталась встать следом, ее опасно качнуло, но равновесие удержать все же получилось. Девица тряхнула головой, будто в попытке сбросить с себя неприятные ощущения, глотнула из фляги воды. Легче не стало. Она вновь опустилась на ствол упавшего дерева и медленно задышала. Звуки глубоких вдохов и выдохов вплетались в причудливую симфонию звуков окружающей их местности.       — Всегда так хреново после этого? — в голосе появилась нехарактерная хрипотца, девичьи плечи слегка подрагивали, будто ее знобило. Астарион не знал ответа. — Жрать захотелось со страшной силой, у тебя ничего нет?       Мужчина все так же недоверчиво на нее смотрел. Почему-то подумалось, что если он сейчас залезет в рюкзак, отвлечется от нее хоть на миг, то девица вскочит со своего места и вонзит ему клинок в горло. Он уже видел, как она проворачивала подобные трюки. Манипуляторша из нее никудышная, а вот притворщица вполне приличная. И силенок проткнуть ему глотку остро заточенным клинком ей хватит с лихвой. Она посмотрела на него ужасно грустными глазами, как брошенный в зиму щенок. Мужчина недовольно скривил губы и таки полез в рюкзак в поисках провизии.       — Не густо, — изрекла она, принимая из его рук скудный паек и жадно поедая.       Спустя некоторое время она более-менее пришла в себя, пусть и выглядела более бледной и шагала уже не так уверенно, ни гитиянки, ни варварша ничего странного в их поведении не заметили.       Позднее, когда они, уставшие и израненные, приплелись-таки в лагерь, девушка выглядела, как ходячий мертвец. Чистка брони и оружия, а также собственного тела отняла у нее последние силы. Наспех перекусив, она мешком свалилась на спальник и в тот же миг уснула.       Он выжидал, когда же на него набросятся с кольями и факелами, но этого все не происходило. Все вели себя так, будто бы не знали о его маленьком секрете. Они постепенно исчерпали все варианты того, как бы найти лекарство, а потому друид и гоблинская жрица оставались их последними вариантами. Идти в ясли гитиянок почему-то никому, кроме Лаэзель, совершенно не хотелось.       Лорелея проснулась, потому что услышала его шаги. Вампир стоял над ней, смотрел сверху вниз и выглядел бы надменно и властно, если бы не заметная усталость в алых глазах. Без присущей ему театральности Астарион плюхнулся перед ней на задницу.       — Почему?       — Рано или поздно тебе самому нужно будет им рассказать. Не переживай, в обиду тебя не дам, — она пожала плечами и уставилась сонным взглядом в затухающий костер, — Ты довольно полезный, было бы глупо разбазаривать такие таланты.       И правда: Астариону не было равных по части взлома замков, обезвреживания ловушек. Настороженная внимательность мужчины, которая вообще не вязалась с его натурой, не раз спасала их задницы на пути. Девушка сладенько потянулась, зевнула, даже не думая прикрыть рот ладонью, после чего вновь откинулась на лежак, закрыв глаза.       — Если сильно прижмет, можешь пить мою кровь. Только немного, ладно?       Признаться, он опешил. Уж чего-чего, а такого он совершенно не ожидал.       Она была первой. И единственной, кто относился к его «недугу» так просто. Остальные поглядывали на Астариона косо, а она — наоборот. Их общение приобрело совершенно новый окрас. Перепалки стали подшучиванием, его колкости встречали в ответ лишь шутливые комментарии, иногда резковатые, но всегда сказанные слишком добродушно. Его это раздражало.       Добросердечная дура. Выпить бы ее досуха и прикопать в ближайшем лесу.       Так он думал каждый раз, когда натыкался на нее взглядом. Но делать так было нельзя. Она все еще нужна ему, чтобы манипулировать остальными. Она все еще нужна ему, чтобы быть дополнительным источником свежей крови, если таковой не удавалось получать в бою. Это заставляло его прикрывать девичью спину, послеживать за ней внимательнее, вглядываться в нее пристальнее, прислушиваться к любому слову. И чем дольше он слушал, тем больше не понимал ее. Казалось, что Лорелея была открытой книгой, написанной на чужом языке. Его это беспокоило, но она все равно была у него на крючке, а значит, расшифровать девицу можно и позже. Так он думал.