Метод Куроо

      Ключ, щелкнув в дверном замке, пару раз провернулся в скважине, и Тетсуро впустил гостей в дом.       Пока капитаны разувались, связующий с нескрываемым интересом рассматривал представшее взору помещение: это была средних размеров прихожая, в конце которой был дверной проем в самом углу, ведущий на кухню. А слева была небольшая лестница с очень крутым подъемом на второй этаж и узкими ступеньками, повернутая к пришедшим своим левым боком. Перед лестницей стоял комод, который своим стилем тоже подходил под общий интерьер. Справа же находилась дверь, ведущая в маленькую ванную комнату.       Акааши устремил взгляд на стены: они были снизу выкрашены в травяной зеленый, а сверху были просто белыми, из-за чего создавалось впечатление, что их как будто не докрасили. Но спасала положение лишь полоска серой краски, которая разделяла эти два цвета.       На полу был ковёр. И цвет его зелёного ворса, с редкими белыми полосами, скорее напоминал более светлый лайм.       На белых участках стен, в том числе и над комодом, было всего несколько полок. И стояло на них помимо полузасохших домашних растений в чуть загрязнённых банках, пару фотографий. Но все они лежали вверх ногами, открывая вид на картонную подставку, кое-где с магнитиком на конце.       А Котаро тем временем долго не разглядывал, снова подхватил пакеты и сразу побежал на второй этаж, где предположительно и находилась комната Куроо-сана. — Бокуто, сволочь! Куда? А ну, пошел, руки помыл! — злобно окликнул его Тетсуро. — Я помыл уже! — приглушенно донеслось со второго этажа. Послышался «звяк». Видимо, это капитан Фукуродани опустил пакеты на пол. — Врешь! Аккуратней, ты нам всю алкашку испортишь! Мы столько финансов в неё вложили! — звук включенной воды резко стих, и Куроо, быстро отряхнув руки, уже побежал наверх, проводить ревизию купленного.       Акааши пожал плечами, решив не спорить с хозяином дома. Опустив пакет, он тоже прошел в ванную, чтобы помыть руки. Теплая вода немного согрела замерзшие на вечерней прохладе руки, и Кейджи нехотя все-таки убрал их из-под греющих струй.       А когда поднимался на второй этаж, то мимо него вниз пронесся недовольно фыркнувший Котаро. Видимо, Тетсуро-сан все-таки заставил уговорил его помыть руки.       Время пролетело незаметно.              Бокуто с Куроо рубились в приставку, то и дело отхлебывая из жестяных банок — все открытые банки были общими, потому что капитаны были людьми небрезгливыми — а Акааши пил свой лимонад, и сидел на кровати Куроо. Она, к слову, была предназначена для людей играющих, но играющие удобно расположились и на полу, а Кейджи решил, что если свободно, то можно вполне и сесть.       На предложение Бокуто-сана, поиграть с ним в команде против Куроо или поиграть против кого-нибудь из них двоих, Кейджи отвечал отказом. Ему не очень нравилось играть в приставку. Ему куда-больше нравилось наблюдать за светящимися от счастья большими янтарными глазами своего капитана, когда тому все-таки удавалось обыграть Тестуро.       Близилась ночь. Капитаны были уже подвыпившие: истерично смеялись из-за всего на свете, и выигрыш стал даваться обоим куда труднее. А Акааши, несмотря на то, что он точно не пил, клонило в сон и подташнивало. — Ака-а-а-аши, — протянул Куроо, исполняя кистью в воздухе непонятные узоры прямо перед лицом связующего, — а принеси-ка нам еще пивка! Оно в холодильнике. — Куда вам, — будто не своим голосом, лениво заметил Акааши. Руки стали ощутимо тяжелее, и он почти перестал воспринимать происходившее на большом ярком экране. — Ну пожалуйста, — проканючил в свою очередь Котаро, и Акааши пришлось уступить. Он нехотя поднялся с кровати. Все тело ломило. Оно было легким, будто сделанным из ваты, но управлять им было трудно, ведь оно совершенно отказывалось слушаться.       Шаг. Остановка. Другой. Остановка.       Вроде не так уж и сложно. Кейджи пожал плечами и еле-еле спустился на первый этаж, с трудом переставляя ноги на крутом спуске, чтобы не навернуться.       Как же Бокуто тогда удалось не слететь с этой лестницы? Он же буквально бегал по ней вниз и вверх.       Они взяли половину алкоголя и лимонада с собой в комнату Куроо, а другую половину утрамбовали в малюсенький холодильник на кухне. Закуски они взяли все сразу. И, как и предсказывал Тетсуро, Бокуто не составило особого труда съесть абсолютно все, даже не отвлекаясь от игры. И тогда капитан Некомы — опять же, прямо как и предсказывал — сидел и догонялся собачьими колбасками к пиву.       Кейджи зашел на кухню и решил открыть себе еще один лимонад. Как итог, он сначала облился, а потом жестяная банка и вовсе выскочила из обессиленных рук связующего, образовав громадную липкую газированную лужу. Акааши обреченно вздохнул и, устало найдя глазами тряпку, схватил её, намочил и принялся вытирать пол.       Спустя какое-то время к нему спустился Куроо. — Ты чего так долго? — обеспокоено спросил он, но взгляд его тут же упал на друга, вытирающего лужу. — Извините, Куроо-сан, я сейчас все уберу. Руки устали, ничего уже не держат после тренировки, — Кейджи вскочил и с тряпкой в руке поклонился, извиняясь. — Да норма-ально все, Ака-а-аши, — махнув рукой, успокоил его Тетсуро, — Потом вытрем. Я потом сам, как-нибудь.       Связующий, подняв взгляд на Куроо, понял, что и у него тоже язык чуть-чуть заплетался, не давая выговорить сформулированные в пьяном состоянии фразы. — Я закончил почти, — ответил хозяину дома Акааши, последний раз мазнув тряпкой по липкому полу. — Ладно, пойдем, Акааши. И так вполне сойдет, — сказав это, кошачий капитан небрежно махнул рукой. — А что же скажет ваша мама? — удивился Кейджи, вперив беспомощный взгляд в тряпку на полу. — Я думаю ничего, — пьяно, но по-прежнему как-то хитро улыбнулся Куроо, уперев только одну руку в бок. — А почему ничего? — связующими перевел взгляд с пятна на Тетсуро. — Потому что у меня её нет, — бросил тот, пожав плечами, и ни один мускул на его лице не дрогнул. Будто они говорили о каком-нибудь молоке, которого не оказалось в холодильнике у Куроо. — Простите, пожалуйста! — выпалив это, Акааши густо покраснел и отвел взгляд, лишь бы не встречаться с пьяно горящими глазами напротив. — Да все нормально, Акааши. Я же не говорил тебе. Расслабься. Где пиво наше? Ты его случайно тоже не разлил? — ехидно заметил он, решив переменить тему, видя как сильно смутился его новый друг.       Но тут же перестал хихикать, когда наступил на что-то. Тетсуро поднял стопу и выругался через зубы. Наступил как раз на разлитое Акааши пятно от газировки. И со злобным рычанием стащил носки и кинул их в корзину для белья, располагающуюся почему-то на кухне.       Схватив и вытащив из холодильника еще несколько банок, — сколько рук хватило у центрального блокирующего — он кивнул головой в сторону лестницы, и, тоже взяв пару банок лимонада, Кейджи последовал за ним.       Зайдя в комнату Куроо, они обнаружили Бокуто, развалившегося на чужой кровати. Он уснул и то и дело шумно втягивал носом воздух, посапывая. — Бокуто, свинья, — прошипел Тетсуро сквозь зубы, но, увидев недоумевающий взгляд связующего, поспешил объяснить, — Это вот так всегда. Отвернешься: а он и храпит уже. И всегда он занимает целую кровать, ложась в позу морской звезды. Никакой ночевки с ним. Он всегда напьется и вырубится. Ну, это не весело. — То есть он всегда занимает целую двуспальную кровать? — удивленно распахивая глаза, переспросил Акааши, перехватывая покрепче банки. — Ну да, — ответил Тетсуро, пожимая плечами, отчего содержимое банок заплескалось, — только она не двуспальная. Скорее, большая одноместная, где могут поместиться двое. Я вообще-то рассчитывал, что раньше, чем он отрубится, мы сможем его положить на моей кровати рядом с кем-то. Но сейчас видимо придется стелить тебе отдельный футон, а мне — спать внизу, на диване. Или у отца. Ой, да ты весь мокрый. Жарко? — Нет, — ответил Акааши, — лимонадом облился. — Ну, ты даешь, конечно. Сейчас тебе дам во что переодеться. А майку в стирку брось. Только сверху облился, шорты не пострадали? — начал он серьезно, но под конец шутливо усмехнулся. — Нет, — ответил Акааши, чуть мотнув головой. — Держи, — поставив банки на столешницу, Куроо протянул Кейджи черную майку, на размера два больше. И, забрав синюю майку Акааши, спустился вниз, чтобы кинуть её в корзину. Даже будучи пьяным, он ловко прыгал, преодолевая узкие ступеньки.       Конечно, он же тут живет. Ему не в первый раз, должно быть, пьяному по таким лестницам скакать. — Спасибо вам, — поставив туда же и свои банки, поблагодарил Акааши капитана, когда тот вернулся. И, взяв футболку, он отошел в другую комнату, чтобы переодеться.       Тетсуро удивился, но ничего говорить не стал. Они же оба парни, что такого?       Но вслух сказал совершенно другое. — Ой, да вообще не за что. Не хочешь постоять на балконе? А то мне вот что-то душно, — демонстративно оттянув ворот футболки, сказал Тетсуро, когда Акааши пришел. И Куроо опять схватил в охапку свои банки, которые были их общими с Бокуто, пока совиный капитан не заснул. — Можно и на балконе, — соглашаясь, ответил связующий.       Куроо, снова перехватив получше банки, сунул ноги в домашние тапки. И они сразу направились к белой двери. Подойдя к ней, Куроо, подцепив ручку коленом, ногой отворил дверь, ведущую на свежий воздух.       Выйдя на маленький балкон, в котором места как раз хватало только для двоих, Кейджи с упоением втянул влажный ночной воздух, блаженно прикрыв глаза. Видя это, капитан Некомы усмехнулся. А затем выложил из своих объятий банки в небольшое продолговатое кашпо, закрепленное на перилах балкона, вроде как предназначавшееся для цветов. — Держи, для твоего лимонада, — Куроо сказал это, а потом подвинул такое же Акааши, предварительно закрепив. Не став спорить, связующий тоже выложил туда свои немногочисленные банки, — раньше мама в них цветы сажала. А сейчас они тут болтаются без дела. — Спасибо, Куроо-сан. Извините, глупо получилось, — потупив взгляд, сверля им жестяные банки кое-как наложенные в продолговатый горшок, сказал Акааши. — Я же сказал: забей. Бокуто точно так же облажался, — хихикнув, протянул Тетсуро, открывая очередную банку, которая уже оказалась саке. — Да? — удивился Кейджи. — Ага. Когда он впервые ко мне пришел, то увидел нашу семейную фотку, где стоит отец с беременной мамой. Он тогда сказал, что мама ничего у меня, — сказал Куроо, посмеиваясь, а потом отхлебнул из банки, — а я и сказал ему: «была». Видел бы ты его лицо! — Поэтому вы все фотографии опустили? — догадался связующий, кинув вопросительный взгляд на Тетсуро. Тот лишь быстро, отрывисто кивнул, не выражая никаких эмоций, — вы так реагируете на это… — протянул Акааши, вновь отводя взгляд. — Как реагирую? Странно? Ну, да. Я не знал мою мать, — пожав плечами, ответил ему Тетсуро, — она умерла при родах. — Соболезную, — сказал Акааши, заметно погрустнев. — Да ладно. Но все равно спасибо, — пожав плечами, сказал Куроо и снова сделал глоток.       Воцарилась тишина. Кейджи снова втянул носом прохладный ночной воздух и выдохнул. Пребывание на нем и правда помогло. Голова уже не так сильно раскалывалась. Он мельком глянул на Тетсуро. Тот облокотился о перила, всматриваясь в ночное небо. Его смольные, и вероятно жесткие на ощупь волосы, чуть колыхались на прохладном легком ветерке, а от ночного холода на щеках капитана появился легкий пьяный румянец. И Акааши засмотрелся.       Но тут Куроо повернул голову, неожиданно вперив взгляд в связующего. Кейджи смутился и быстро отвернулся, открывая мохито и стремительно делая глоток. Но боковым зрением он заметил, что по нахальному лицу Тетсуро-сана расползлась самодовольная, не предвещающая ничего хорошего хищная ухмылка, а в глазах сверкнул отчётливый огонёк. — А ты чего не пьешь, Акааши? — вдруг спросил Куроо, облокачиваясь предплечьями на перила балкона и свешивая кисти. Он начал покачивать банку саке круговыми движениями, отчего жидкость в ней плескалась о жестяные стенки. Мгновенно убрав с лица нахальную улыбку, показывающую все его зубы, он сжал губы в трубочку, пытаясь серьезно глядеть на связующего Фукуродани. — Мне не нравится вкус. Почти весь алкоголь горький, — пожав плечами сказал Кейджи, машинально отзеркаливая позу капитана. — Эх, Акааши. Его пьют не для вкуса, — заметил ему Тетсуро, и, хмыкнув, оставил на лице спокойную полуулыбку. — А для чего же? — пытливо спросил в свою очередь Акааши, не отрывая взгляда от капитана. — Для эффекта, создаваемого алкоголем. Чувство свободы, вседозволенности и возможностей, — многозначительно проведя рукой в воздухе, словно прямо по ночному небу, парировал капитан. — Да? А я слышал, что алкоголь убивает мозг, — как бы невзначай проговорил связующий, и выжидающе уставился на Куроо. — Чушь это собачая, — отмахнулся тот, делая еще один глоток. — А по-моему, Тетсуро-сан, вы просто не хотите в это верить, — чуть улыбнувшись, с хитринкой проговорил Акааши. — Ну ладно, твоя правда, — все еще держа банку между тонких аккуратных пальцев, блокирующий поднял обе руки в жесте «сдаюсь». — А вы пьете, чтобы почувствовать свободу? — неуверенно спросил Кейджи, повернувшись к Куроо. — Да, — односложно ответил ему тот, — Не только свободу. Хоть что-то почувствовать. Расслабиться. — А я слышал, что алкоголь только напрягает тело. — А я слышал, что солевые ванны напрягают тело, — в голосе капитана просквозила нотка раздражения, — Слышал, слышал. Поменьше слушай. Особенно взрослых. Думаешь, почему люди пробуют новое? Сигареты, алкоголь? В мире, который очень быстро меняется, только одна стратегия гарантирует провал: отсутствие риска. Ведь самый большой риск в мире — не брать на себя никакого риска. Взрослые запрещают нам то, запрещают это. Запрещают рисковать, менять свою жизнь к лучшему. Между поколениями слишком большой отрыв. Мне повезло, у отца не остается на меня времени. Будто один живу.       Когда капитан начал свою странную речь, Кейджи смутился, мол при чем тут вообще был риск и поколения? Но под конец Акааши с сожалением вздохнул. — Не жалей меня, — бросил Куроо, — пожалей себя. У меня все зашибись. Я живу так, как хочет жить любой подросток. Я счастлив. У меня есть все.       Сказав последние слова, он чуть сжал банку пальцами, из-за чего на жести, под подушечками пальцев проступили еле заметные вмятины. Это, конечно же, не ускользнуло от внимательного взгляда Акааши. — Я не верю, что вы счастливы, — сказал он, делая глоток, — Я думаю, что счастливому человеку алкоголь не нужен.       Куроо по-злобному хмыкнул, устремляя взгляд куда-то на дорогу. — А ты счастлив, Акааши? — спросил он, даже уже не глядя на связующего. — А какая разница? — сказал Кейджи, снова пожимая плечами, — У меня есть крыша над головой и я не голодаю. Значит, счастлив. — Ну вот, опять выход, навязанный тебе старшими. Ты чувствуешь себя живым? Не просто декорацией или второстепенным персонажем? Ты, как главный герой своего фильма, счастлив? — Я не знаю, — уклончиво ответил связующий и перевел взгляд в окно спальни Куроо, где мирно посапывал в кровати капитана Бокуто. Он вздохнул, совсем свесив предплечье и кисть, в пальцах которой держал банку.       Улучив момент, когда связующий был отвлечен, Куроо уже который раз за ночь аккуратно перелил чуть-чуть саке в банку Акааши с мохито. — Ну вот и ответ, — сказал Тетсуро, после чего приподнял банку, допивая содержимое. В это время его ярко выраженный кадык чуть дернулся, отчего Аккаши снова смутился. Прикончив банку, блокирующий швырнул её в угол балкона и открыл новую. — Неужели алкоголь и правда расслабляет? — спросил Акааши, глядя на Куроо, таинственный цвет глаз которого до сих пор не мог определить. — Да. Отличное средство от волнений. Мне помогает. А знаешь, что еще хорошо помогает? — Что? — Секс, — сказал капитан и хлебнул из банки. — Что? — переспросил Кейджи, очень надеясь, что он ослышался. — Се-е-кс, — невозмутимо повторил Куроо, растягивая первую гласную в слове и глядя на связующего из-под своей смольной челки.       Акааши в исступлении принялся сверлить взглядом только что открытую зеленую банку с мохито, силясь переварить услышанное. Тетсуро, заметив это, хмыкнул и его губы снова растянулись в нахальной усмешке. — Хочешь расскажу тебе секрет? — хитро улыбаясь и почти не смотря на Кейджи, предложил капитан. — Что за секрет? — слушать про это Кейджи не очень хотел, но любопытство, неожиданно для него самого, взяло вверх. — Я иногда подкалываю Бокуто, что он до сих пор девственник. Но это правда. А на правду не обижаются, — пожал плечами блокирующий.       Акааши был обескуражен. Он не знал радоваться ему или расстраиваться. С одной стороны, конечно, хотел узнать много нового о Бокуто, но начать ему хотелось явно не с этого. На счет этого связующий и не думал никогда. И думать пока не планировал. — А откуда вы знаете это? — осторожно поинтересовался Кейджи, чуть наклонять в сторону Куроо. — Да он же мой бро, он сам признался мне. И тогда я дал ему один совет. Хочешь знать какой?       Эта беседа ни к чему хорошему не приведет.       Акааши знал это наперед.       Но почему-то продолжал сидеть на балконе с Куроо и обсуждать эти странные вещи.       С минуту он колебался. Но интерес и желание побольше узнать о Бокуто даже такую информацию повторно взяли вверх. И он кивнул. — У меня есть свой метод, — начал капитан, и стрельнул взглядом на связующего, слушает ли он. И когда убедился, что да, то вернулся к рассказу, — знаешь какой вид секса лучше всего для подростка? — Это викторина? Если да, то никакой, — положив недопитый мохито обратно в кашпо, Акааши сложил руки на груди и выжидающе уставился на Куроо. — Пи-пу-пуп, ответ не верный, — снова нахально улыбнувшись, ответил Тетсуро, но затем продолжил уже серьезно, — Разовый. Потому что за постоянным сексом вечно идет всякая морока. Так уж у девушек мозг устроен. Если переспать с ней хотя бы дважды, она неизменно влюбится в тебя и тогда пиши пропало. Там уже отношения и все вот это. А отношения — это слишком сложно. — То есть?.. — попытался вникнуть в суть происходящего Акааши, и удивленно взглянул на Тетсуро. — Ага, — ответил тот, кивнув, — каждый раз с другой девушкой. И важно, чтобы все было по обоюдному желанию. Согласие с обеих сторон, что это будет на одну ночь. И все. — И вам это действительно помогает расслабиться? — Да. Переключает мозг на что-то более легкое. Мне, например, помогает. И у меня с этим проблем нет. Вся женская Некома без ума от меня, — он победно улыбнулся и сдул челку, а когда она уже приземлилась на свое место, взглянул на Кейджи.       Тот потупил взгляд, обдумывая происходящее. — Вы именно это рассказали Бокуто-сану? — спросил он. — Нет, это он и так знал. Знаешь как в школе слухи быстро расползаются? А по соседним школам? А мне и на руку. Зато девушки будут знать, что если им нужна помощь с этим, то я всегда буду готов помочь. И что я не ищу отношений. — А учителя? — удивленно спросил Акааши, тоже в свою очередь сжимая в руках банку до вмятин на жести. — А что учителя? Они нам не няньки. Это их вообще не касается, они не должны это отслеживать. Проще говоря: им все равно, — пожал плечами Тетсуро, вновь отхлебнув из банки, — Бокуто я рассказал другое. Но он видимо не сильно понял. Я ему рассказал про свой метод. — Что за метод? — Как клеить девушек. Работает стопроцентно. Я сам его придумал. И назвал я его метод Куроо. И основное правило метода заключается в том, что если хочешь, чтобы к тебе потянулись девушки — сначала потянись к себе сам, — но заметив недоумение на лице связующего, блокирующий поспешил объяснить, — начни ухаживать за собой и сам поверь в то, что ты крутой и классный. И тогда поверят и другие. Вот ты считаешь меня крутым? Только честно. — Считаю. У вас блоки крутые. А как человека я вас плохо знаю, и судить плохо получится, — улыбнулся Акааши, — мохито горьковатое. — Может просрочено? — спросил Куроо, вытягивая губы в трубочку и осматривая банку в руках Акааши. — Да нет. Я проверял срок годности везде, — обеспокоено сказал связующий, начиная вертеть в руках банку в поисках напечатанных цифр на дне. — Да? Ну, может марка такая попалась? — протянул капитан. Со стороны это и правда было похоже на издевательство. Но такой уж Тетсуро был человек.       Акааши вздохнул и неопределенно пожал плечами. — И ещё одно основное правило, с которого начинается метод — понять, счастлив ли ты. И что нужно тебе для счастья, — и Кейджи даже понять не успел, как они уже перескочили на другую тему. Но тут же вспомнил, что именно так они и разговаривали с Бокуто. — Понять, что мне нужно для счастья? — снова глотнув горькое мохито, переспросил связующий. — В точку. Чего бы тебе хотелось? — У меня все есть, — неуверенно ответил Кейджи. Ведь понимал, что это не так. Но правда может быть слишком шокирующей для Куроо — в этом Акааши был уверен. — А ты чего такой несчастный тогда? — скривив губы в такой уже привычной связующему гадкой улыбке, проговорил капитан, пальцами продолжая качать банку. — Я не несчастный, — нахмурившись, отозвался Кейджи, — С чего вы решили, что я несчастный? У меня всегда выражение лица такое. — Ну ладно, — неожиданно легко сдался Тетсуро, — Как знаешь. Не лезу. Не хочешь в правда или желание?       Только этого не хватало.       Акааши в панике забегал глазами по балкону, ища оправдание. Но придумать его так и не вышло. С языка слетали какие-то нечленораздельные фразы, а отмазки в голове напрочь отказывались генерироваться. «Ну ладно, — подумал Кейджи, — выбираю правду, говорю неправду. Все просто и как раз скучно не будет. Я все равно в ближайший час точно не засну. А это еще и шанс узнать Куроо-сана получше». — Давайте, — апатично отозвался он. — Хорошо, тогда кто предложил, тот и начинает. Почему же ты не знаешь, счастлив ли ты? — Связующий знал, что напуская скучающее выражение лица, Куроо-сан хитро улыбается внутри. И эта черта характера кошачьего капитана по-настоящему злила Акааши. — Зачем вам эта информация вообще? Какое вам дело до того, счастлив ли я? — на повышенных тонах озвучил он те вопросы, которые уже порядочное время крутились у него в голове. И даже быстрее, чем успел проконтролировать это. — Хочу помочь, — и вот уже выражение лица Куроо и правда сменилось на беспокойное. — А чем вы поможете, интересно? — нахмурив брови, снова спросил Кейджи. — Может хоть чем-нибудь да смогу, — пожал плечами Тетсуро, старательно вглядываясь в темное облачное небо.       Акааши тяжело выдохнул, почувствовав резкую боль в переносице. — Нет, я не счастлив. А кто в наши дни вообще может быть счастливым? Особенно те, кто любят, — и вот опять снова сорвалось с губ то, о чем ему с огромной вероятностью снова придется жалеть. — Ты что, не взаимно влюблен? — удивленно спросил Куроо, уставившись на связующего, будто с немым вопросом: «ты что, умеешь любить?». — Ну думаю, можно и так сказать, — запустив пятерню в волосы и резко сжав их, проговорил связующий Фукуродани, — Я ответил на ваш вопрос. А теперь будьте добры, ответьте на мой. А вы счастливы, Куроо-сан? — Нет, — неожиданно честно ответил он, переведя усталый взгляд на Кейджи, — И я столкнулся с точно такой же проблемой. Мы с тобой, как оказалось, партнеры по несчастью. — Да вы шутите, Куроо-сан! Вы?! Не взаимно влюблены? А кто недавно хвастался, что от него без ума вся женская Некома? — внезапное признание слишком уж удивило Акааши, что тот чуть не выронил банку. — А я разве говорил, что это девушка? — загадочно произнес капитан, тут же пряча лицо за банкой саке.       Акааши впал в ступор. И мгновенно стал уверен в том, что безнадежно запутался. В кружащейся голове не укладывалось то, что он только что услышал. — А девушки? — А что девушки? — наигранно глупо спросил капитан. — Вы же сами только что сказали, что спите с девушками, — упрямо продолжал спрашивать Акааши, видя как Тетсуро пытается откосить от прямого ответа на поставленный вопрос. — Сказал, — согласился Куроо, кивнув, — и еще сказал, что мне не нужны отношения. Ты меня совсем не слышишь? Секс с девушками — это просто расслабление. Секс и любовь — параллельные прямые, которые никогда не пересекаются. — Почему это? Я всегда был уверен в обратном, — удивленно пробормотал Кейджи. — Ну вот, видишь. Ну ладно, с параллельными прямыми перегнул, согласен. Просто это такая редкость в наши дни, ты не представляешь, — на выдохе сказал Тетсуро, снова переведя взгляд на Акааши. — Вы меня запутали, — признался связующий, рассматривая пустую банку. — А что тут может быть непонятного? Девушки мне нравятся, как способ расслабиться. Нравятся их шелковистые длинные волосы, рассыпающиеся по подушке, тело, милое личико, пухлые губы. Но «нравится» и «любить» это очень разные вещи, Акааши. Как бы мне сильно не нравились девушки, я не могу представить семейную жизнь. С детьми, домашними обязанностями и прочей морокой, — скучающе потянул кошачий капитан, подперев второй рукой щеку, — а с ним все иначе. С ним мне хочется жить вместе, делить дела по дому, с ним хочется просыпаться по утрам, говорить «доброе утро» и «спокойной ночи». Но я абсолютно уверен, что этого бы не хотелось ему. Увы, реальность сурова. — Это Кенма? — даже особо не задумываясь выдал Акааши и, смотря куда-то в пустоту, начал тоже кружить пальцами жестяную банку, — вы влюблены в Кенму?       Замыленный взгляд Куроо, который от нечего делать вяло обводил окрестности, вдруг мгновенно прояснился, а глаза распахнулись. Но, после неожиданного укола боли в виске, он снова вернул себе расслабленно вялый вид. — Хах, сыч догадливый, — злобно улыбаясь, проскрипел он, прикрыв глаза, — и что же меня выдало? — По правде говоря — все. Ваше отношение к Козуме совсем иное, нежели к другим ребятам из Некомы. Вы с ним… очень мягки, что ли, — пожав плечами, тихо проговорил Акааши, даже не смотря на Тетсуро, — и я много раз видел с какой нежностью вы смотрели на него. Когда он отворачивался, разумеется. И с каким выражением лица он всегда смотрел на вас в ответ. — А ты наблюдательный. Даже жутковато, знаешь ли, — фыркнув и прикрыв глаза, сказал Куроо. Мысли, что Акааши может нравится какая-нибудь девушка сразу растворились в воздухе. И он решил, тут же подтвердить свою догадку, чтобы ответно задеть героически избавить его от этой тяжелой тайны, — а ты, я смотрю, влюбился в Бокуто? — Ч-что? — раскрыв глаза, удивленно переспросил Кейджи. Тетсуро, добившись, желаемого эффекта, хитро хмыкнул, победно улыбнувшись. — Значит «да»? — спросил капитан и рассмеялся, — Значит, я тоже об этом догадался. — Как? — Ты постоянно нервничаешь, когда разговариваешь с Бокуто. Поначалу я подумал, что ты, как первогодка, просто еще не привык работать со старшими, но увидев, как ты разговариваешь с Конохой, Вашио, Сарукуи и другими, я подумал, что так оно и есть, — под конец своего небольшого монолога, блокирующий хитро оскалился и сделав последний глоток, выкинул банку в угол балкона.       Акааши лишь промолчал. И очень быстро он пожалел, что вообще открыл рот, ведь к нему и правда все вернулось бумерангом. — Акааши, правда или желание? — Правда, — продолжал апатично отзываться Кейджи, все еще обдумывая, каким же до невозможности хитромым был Тетсуро, что ему удалось развязать Акааши язык. — Тебе нравятся девушки? — задал вопрос Куроо и, снова хитро прищурившись, исподтишка глянул на связующего. Чтобы подтвердить свою догадку уже окончательно. — Нет, — и вот, Акааши уже который раз удивился своей честности, — я просто не понимаю, что вы в них находите, правда. Не вижу в них ничего такого, уж извините. — Ну… хочешь, я не буду говорить с тобой о девушках, если тебе эта тема неприятна, — пожав плечами, Куроо открыл новую банку и отхлебнул из неё. — Нет, она мне не то, что неприятна. Просто я совершенно не понимаю вас. И мне трудно разделить ваш восторг, — отзеркалив действие капитана, Кейджи вновь отвел взгляд, пытаясь разогнать туман в голове, мешающий здраво размышлять. — А ты раньше влюблялся в парней до Бокуто? — Это уже второй вопрос, Куроо-сан, — связующего клонило в сон, но глаза закрываться отказывались, из-за внезапной боли в веках. Он лениво улыбнулся, переводя взгляд на Тетсуро.       И встретился с пьяно горящими глазами Куроо. Он уже не так старался натягивать улыбку как раньше. Просто улыбающийся Акааши — зрелище нечастое. Поэтому капитан чуть смутился, отворачиваясь и тут же закрывая пол-лица рукой. — Ладно, тогда твоя очередь, — тихо выдал тот, но отвернулся, из-за чего фраза оказалась приглушенной. — Я не знаю, кто я. Может и гей. Мне до Бокуто-сана и не нравился никто никогда, — задумавшись, вдруг сказал Кейджи, — Правда или желание? — Ой, Акааши, мне так лень что-то делать сейчас, — снова повернувшись, ответил блокирующий, — Давай правду. — А как вы познакомились с Бокуто-саном?