raf with honey and lavender syrup.

сонхва в какой-то степени горд за минги. с начала их совместных тренировок сон успел стать менее похожим на бревно благодаря тем упражнениям, которые сонхва ему давал, и очень хорошо начал делать несколько базовых движений – с прыжками, правда, у него всё ещё проблемы, но хотя бы простой и 'дешёвый' тулуп он делать умеет. пак видит, как горят глаза минги, когда он на коньках скользит по поверхности льда, и чувствует между ними двумя некоторую схожесть. пусть сонхва и не признаёт себе, но в начале своего пути как фигуриста он был таким же – с огнём в глазах, неуклюжий, со страстью и полной самоотдачей. правда, ему было лет на десять меньше, чем минги сейчас. сейчас же сонхва спокойнее относится ко всему, но фигурное катание всей душой любит – даже несмотря на то, как иногда сложно приходится, как боль невыносимая на всё тело после тренировок обрушивается, как слёзы глаза застилают, когда судьи объявляют, что у него второе место. вторым сонхва быть не любит. никогда не любил и никогда не полюбит. это больно – видеть серебро, а не золото, после всех вложенных стараний, крови, слёз и пота, но это также даёт сонхва мотивацию становиться лучше, совершенствовать себя и свои навыки. иногда это до того доходит, что пак часами со льда не сходит, а потом валится на руки к обеспокоенным ёсану и юнхо. – хён, пожалуйста, ты же знаешь свой максимум, – умоляюще говорит чон из разу в раз, аккуратными движениями пот с лица и шеи старшего стирая небольшим полотенцем, пока ёсан за водой отходит. – не перебарщивай, не изводи себя. – но я хочу увеличить свой максимум, стать лучше. – возражает сонхва, а юнхо лишь вздыхает обеспокоенно и лбом в его плечо тычется. – не делай вид, что ты не такой же, юнхо. – нет, я не такой же. – спокойно отвечает он, обнимая сонхва. – я не довожу себя до обмороков и отсутствия возможности ходить на несколько часов после тренировки из-за напряжения в мышцах. возможно, я как и ты колени и локти в кровь разбиваю, когда падаю, но я позволяю им зажить, хён, я даю себе время отдохнуть. уже в этом мы разные кардинально, видишь? пак что-то в ответ тихо мычит и юнхо по плечу стукает, чтобы тот замолк. дело говорит, но сонхва признавать того не желает. он готов положить на кон всё – здоровье, тело и душу – лишь бы признание получить. сонхва не хочет быть посредственностью. поэтому, наверное, он судорожно ждёт, когда будет его очередь на лёд выходить – руки трясутся от стресса, дышать немного тяжело. пак чувствует себя так, словно вернулся на восемь лет назад, на своё первое серьёзное – тоже в феврале походившее, как и это, к слову – соревнование, где получил бронзу. но если для маленького, неопытного и ранимого хва это было настоящим достижением, то для взрослого профессионального фигуриста пак сонхва бронза – всё равно, что поражение. это лишь свидетельствует о его плохих стараниях и недостаточном количестве сил и времени, потраченных на тренировки и подготовку. когда сонхва на лёд выходит, он чувствует, как нервы успокаиваются – тело становится таким лёгким, спокойствие и безмятежность с головой прячут его под своей защитой, когда сонхва идеально выполняет половину своего номера. наблюдатели и судьи очарованы – движения сонхва плавные и грациозные, чётко отмеренные с точностью до миллиметра, но такие свободные и лёгкие, словно у птицы. летать не сложно – птице нужно лишь крыльями взмахнуть, а сонхва ото льда оттолкнуться. но посадка иногда бывает неудачной. лодыжку боль пронзает отвратная, но сонхва продолжает выступление. больно, больно, больно до слёз, но пак губу кусает едва не до крови и номер заканчивает со слезами, по щекам текущими. вместе с аплодисментами зал пронзает шёпотом людей, увидевших на щеках пака влагу, а затем он чувствует на себе взгляд, особенный на фоне других. минги. сон обеспокоенно смотрит на него, со своего места поднявшись и брови нахмурив. к бортику проскользив, пак едва не падает на руки к тренеру, скуля от боли, и на обеспокоенные оклики юнхо и ёсана едва реагирует, когда его в медпункт уводят. вывих лодыжки. сонхва рыдает на койке, пока медсестра ему ногу перевязывает. и от боли, и от разочарования. так долго он готовился к этому соревнованию, чтобы облажаться вот так? несправедливо, унизительно, жалко. взяв салфетку, сонхва лицо вытирает, а вместе с тем и макияж блестящий, нанесённый на его веки и щёки, чтобы образ подчеркнуть. – хён? – в медпункт, когда медсестра заканчивает перевязку, заходит минги и выглядит обеспокоенным ужасно, во взгляде – страх за пака. он подходит ближе и смотрит сочувствующе на его ногу, а затем на корточки рядом с койкой старшего садится и за руку его берёт, лбом уткнувшись в тыльную сторону его ладони. – хва-хён, ты хорошо потрудился... – замолчи. – хриплым от рыданий голосом произносит сонхва, стараясь не смотреть на минги. – я облажался, я подвёл тренера, я.. – звёздочка, посмотри на меня. звёздочка. это чёртово прозвище. сглотнув ком, в горле возникший, пак смотрит на младшего, даже не пытаясь скрыть новую волну слёз, и позволяет ему вытереть одну из капель с щеки. мозолистый большой палец минги касается мягко и осторожно, будто сонхва для него – самый хрупкий цветок, который ни в коем случае повредить нельзя. – я повторю. – спокойно заговорил минги. – ты хорошо постарался, хён. ты почти идеально закончил выступление с.. – с вывихом лодыжки. –..с вывихом лодыжки. все в восторге от твоего профессионализма, сонхва, большинство фигуристов бы упали и завершили на этом выступление, но ты не сдался. – голос и слова минги действуют исцеляюще, но сонхва всё равно слезам позволяет по щекам скатываться. впрочем, минги их стирает всё равно. – ты хорошо постарался, звёздочка. я горжусь тобой. паку кажется, что он ослышался. минги гордится им? минги гордится им. у сонхва дыхание перехватывает, с его губ судорожный вздох слетает, когда он взгляд отводит. – пожалуйста, обними меня. – шепчет старший дрожащим голосом, а минги просьбу сразу исполняет, садясь рядом на койку, и обнимает сонхва, в макушку его целуя. повезло, что медсестра вышла с тренером поговорить, а то было бы неловко. несколько минут проходят в тишине ласковой, пока сон ласково поглаживает сонхва по плечам и носом утыкается в его волосы, в пепельный выкрашенные, вдыхая аромат шампуня – кажется, персиковый. мило. – ты выйдешь на награждение? – мягко спросил сон, немного отстранившись. – думаешь, я хоть что-то получил? – сонхва криво улыбнулся, глядя на хмурое выражение лица минги после этих слов. – даже если и получил, то не выйду – позориться не хочу. – я тебя укушу. – серьёзно заявляет сон, заставив смешок сорваться с губ сонхва. – опозорятся судьи, если тебе золото не отдадут. они ещё несколько минут спорят наполовину шутливо, пока тренер пака не заходит в медпункт обратно, а одна из медсестёр костыли не приносит. минги отодвигается, а хонджун хлопает сонхва по плечу, глядя на него с мягкой улыбкой. – мне жаль, что так вышло, хонджун-сонбэним. – тихо говорит сонхва, а ким лишь головой качает. – никто от такого не застрахован. не вини себя, хорошо? пак кивает, но они оба знают, что это ложь. лишь минги наивно верит. и всё-таки сонхва серебро получает. снова. в другой ситуации он бы расстроился, но сейчас... пак удивлён. разве заслужил он награду после такого триумфального провала? вовсе нет. думается так, по крайней мере, ему самому, но не минги, вручившего старшему букет белых и фиолетовых ирисов. в благодарность за цветы, сонхва дарит ему поцелуй – украдкой ворует касание губ к губам, когда они наедине в коридоре остаются, затем немного застенчиво смотрит на сона, когда отстраняется, и чувствует вкус его гигиенической помады. с крыжовником. вкусно. по проблеску радости в глазах минги, сонхва понимает, что всё в порядке. и когда минги наклоняется к нему для второго поцелуя, а руками его талию обвивает, пак снова хочет остаться в этом моменте навсегда.