Кто говорил, что твой убийца – не может быть твоим другом?
***
Наступила новая неделя, на которой Аика с Николаем должны были сбежать отсюда. Аика много раз спрашивала сокамерника, как именно они сбегут, но всë время получала размытые ответы, сформулированные в загадки, а в загадках она не сильна с детства. За это время Николай очень мало шутил, не всегда отвечал Аике, иногда и вовсе отказывался от еды, которую раньше он с нетерпением ждать. Аика пыталась узнать, почему еë друг стал таким молчаливым. Это еë сильно настораживало, и несколько пугало. Неизвестно, что Коля может сделать, зная, что он жестокий убийца. Что если он предаст Дзюнку? Что если, он решит убить еë, как только сбежит? Она говорила, что будет рада если еë убьют, но она перехотела, чтобы еë убийца был Николай. Да и к тому же, он садист которых поискать надо. Если он и решит убить Аику, то сделаетто максимально жестоко. "Ты мне понравилась" – в каком смысле? Николай решит, что она заслуживает самой жестокой пытки, в знак симпатии? Коля менялся не по дням, а поминутно, а психика и воображение Дзюнко играли своë. Она боялась резко двинуться с кровати, вдохнуть как-то не так. А подойти и тронуть Николая для неë стало считаться разрешением на еë убийство. Слишком страшен, слишком непредсказуем, слишком... Дзюнко стала очень пугливой. Резкий вдох в еë строну – вызывал нескончаемый поток слëз. Но Николай был погружëн в свои размышления, не замечая слëз Аики. Девушка в край утомила охранников и докторов. Чтобы хоть как-то умерить слëзы и еë тревожность, заключëнной утром и вечером давали успокоительное. Это немного, но помогало. Конечно, охранники не церемонились с Дзюнко, но женщины-доктора успокаивали еë. На проверках и эксперементах они делали всë крайне осторожно, и просили быть такими же осторожными докторов-мужчин. Некоторые не цацкались, некоторые по просьбе были осторожны. Это облегчало всего на немного, на крупинку.***
И вот, наступил четверг. Сегодня охранники и доктора носились по всем корпусам. В этот день приедет важная комиссия, которая может закрыть тюрьму. А платят здесь хорошо, никто бы не хотел терять столь прибыльную работу. С утра, Дзюнко не проснулась на завтрак пропустив его, но открыв глаза, на краю койки, она заметила что перед еë кроватью стоит тарелка с едой и стаканом воды. Еда была как будто по роскоши – яичница. Обычно, заключëнным давали остатки хлеба, фруктов и ещë чего-нибудь, перемешивали всë в одной тарелке и подавали. Вкус, как можно с лëгкостью догадаться, был отвратительным. Протерев глаза, и наконец осознав реальность, Аика поняла, что Николая нигде не было. Было возможно, что его увели на опыты, но заключëнных обычно уводили ближе к обеду, но не как после завтрака. Это было подозрительно. Дзюнко встала с кровати. На койке Николая оказывается лежала мелкая записка, вырванная откуда-то. «Дождись вечера» было выведенно аккуратным почерком на японском. Девушка никогда не видела почерк сокамерника, поэтому, утверждать что это было написано его почерком не могла. Как по команде, после прочтения записки несколько охранников с ружьями наперевес ворвались в камеру, сильно испугав Аику, что та громко вскрикнула. — Где твой сокамерник?! — вывернув руки Аики за спину, грозно спросил один из солдат. Они даже не заметили записку. — Я-я не знаю!.. — слëзы уже вот-вот хотели течь со щëк в три ручья, но охранникам было плевать. — Не ври! Признавайся, вы с ним сообщники? Его нет не в одном корпусе, ты ему помогала, вы с сговоре! — Я т-только проснулась! Пожал-луйста, ос-ставьт-те меня... — не получив ответ, на который рассчитывали охранники, один из них сильно надавил на сонную артерию девушки и та упала без сознания, лишь слыша громкий звон в ушах.***
— Пф-ф... Птичка, с твоей стороны спать так долго не очень красиво. Ты же всë веселье пропустишь! — резко вырвал из сна звонкий и радостный голос Николая, совсем над ухом спящей Дзюнко. Девушка резко подорвалась с места, наугад хватаясь за руку Коли, который стоял почти над ней. — Ох, тише! Чего так подорвалась? — К-коля?.. — робко произнесла Аика, не разбирая, спит она до сих пор, или уже проснулась? Но это очень странная реальность, где Николай снова весëлый и готовый шутить на каждом шагу. — А кто ещë, птичка? — усмехнувшись, Николай дал щелбан по лбу Аики свободной рукой. — Ты... Какая-то бледная. Тебя снова пичкали уколами и препаратами? — ответа от сокамерницы не последовало, но из еë янтарных глаз полились слëзы. — Э-эй? Ты чего это?! — не понимал Гоголь, растерянно осматриваясь по сторонам, а слëз становилось всë больше. — Ну тише-тише. Тебя доктора обижали? Тогда я обижу их, хе-хе! Как оказалось, подвесная койка, на которой лежала Аика, была на каком-то вертолёте, прямо возле широкого выхода из него. Вертолёт стоял на крыше тюрьмы. Она была здесь однажды, после двух дней в заключении, она сбежала из камеры и нашла выход на крышу. Девушка хорошо запомнила это место, хоть и пробыв здесь от силы полчаса. А потом, еë уже схватили охранники. Сейчас была глубокая ночь. И единственное что здесь было светлое, так это яркая луна, которая ясно освещала широкую площадь крыши; на небе светили тысячи звëзд, вырисовывая созвездия. Вдруг, из огромного люка на полу, вырвались множество солдат в формах и с автоматоми, во главе пятерых мужчин, ничем не отличавшихся от рядовых. — Николай Гоголь, немедленно выйдите из вертолёта и сдайтесь по хорошему! В другом случае, мы расстреляем вас! — выкрикнул один из пятерых. Николай, стоявший возле койки Аики, щëлкнул пальцами, будто отдавая приказ. А затем громко произнëс солдатам последние слова, прежде чем вертолëт заработал: — Передайте начальству, что они нас больше не увидят. И ещë, у вас отвратительная еда! — как только Коля сказал, у вертолёта появился прозрачно-янтарный щит, явно созданный эспером. А в следующее мгновение, крыша и всë здание взорвалось, запылав огнëм. — Давно я так не веселился! Уху! — радостно выкрикнул Гоголь, вскидывая руки и громко хлопая в ладоши. Пропеллер поднимал вертолëт всë выше и выше, и спустя несколько секунд можно было увидеть здание тюрьмы, которое ярко горело пламенем. Было видно, как кто-то вываливался из окна, чтобы спастить, но умирали, падая на землю. С высоты птичьего полёта не было слышно криков, но чуйка Аики подсказывала, что многие кричали в агонии, чувствуя, как их кожа стремительно сгорает и они постепенно умирают. Аика, поддавшись искушению, встала с койки и аккуратно подошла к выходу из вертолëта, молясь, чтобы сильный порыв еë не снëс. Она услышала крики. Не отчëтливо, но их было слышно. Аика поняла, что ей нравятся эти душераздирающие крики. Дзюнко хочет ещë, хочет, чтобы она ближе услышала эти крики отчаяния. Еë губы расплылись в безумной улыбке. Слëз больше не было, на смену пришëл громкий смех.Она свободна. Аика наконец свободна.
— Я знал, что тебе понравиться! — прокричал Николай, стоящий сзади и чувствая гордость. Он сдержал обещание, и был горд. — Следующая остановка – Йокогама!Пять часов назад.
Николай не спал всю ночь. Эспер, который передавал бумаги ему и Фëдору, довольно сильно выматывал, но у парня в очередной раз была бессоница. Всю эту неделю он жутко волновался за Аику, ведь прекрасно видел, что еë состояние сильно подшатано, в чëм была его вина. Он мог бы рассказать ей, но не мог. Во-первых, эдакий сюрприз. Во-вторых, обещания, которые он давал своему другу, он никогда не нарушал. — Ха? Ты хочешь чтобы она была как информатор или просто подчинëнная? — Да нет же, Дост-кун! Я хочу, чтобы она была на равне с нами! — Позволь узнать, зачем? Мы вполне можем использовать еë как информатора. Зачем еë делать на равне с нами? Бессмысленно. Да и твоë желание пропадëт, как только вы прибудете в Йокогаму. — Федя! — М? — Она мой друг, также, как и ты! Не можешь понять таких очевидных вещей? — Давайте-ка проясним... Ты знаешь еë пол месяца, как ты можешь утверждать, что она – твой друг? Также, она в хороших отношениях с Детективным агентством, а это, мы можем использовать и без еë согласия. Еë способность довольна удобна, можем еë сделать одной из приближëнных. Но никак не на равне с нами. — Хорошо. — "Хорошо"? — Давай сейчас сделаем еë из приближëнных. Но, если за два-три месяца я докажу, что она мой друг, она сможет стать одной из главных лиц. Я же знаю, что ты не поспоришь с тем, что дополнительные руки не помешают. — Прекрасно. Спорить не буду, но скажу, что дополнительные руки могут и вполне мешать нашим планам. Даю тебе два месяца. — Спасибо, Дост-кун! — А теперь серьёзно, Николай. Зачем она тебе? — Всë же рассекретил! Ха-ха-ха! Хочешь узнать ответ? Ну, конечно же хочешь! Чтобы она давала она информацию о Детективном агенстве, нужно чтобы и мы втëрлись в еë доверие! Тогда, Николай и не думал, что сможет так быстро к ней привязаться. К этой очередной пешке, сам Николай Гоголь? Смех! Но жгучее чувство защитить не уходило. Его чувства к ней могут перекрыть его путь к свободе, разве нет? У него одна цель — свобода. Чтобы этой свободы добиться, нужно не быть скованым чувствами. Какова вероятность, что Аика Дзюнко перекроет этот путь? Коля никогда не любил всë, что связанно с математическими вычислениями, а тем более вероятности. Но сейчас, ему необходимо всë просчитать. Убивать еë будет глупо. Она – ценное дарование, с помощью которого, можно легко узнать всë что нужно. Пока она усыпляет, другие ищут. Но почему, в груди Николая такие противоречивые чувства? Убить или пощадить. Он не знает, как к ней относится. Фëдор говорил логичные вещи, но почему шут не хочет чтобы еë использовали и убивали? Она может предать; перекрыть путь к свободе; уйти от них к Агентству, и Небожителями придётся несладко. Нужен тот, кто будет следить за каждым еë движением, за каждым вдохом, за каждым словом. Коля не сможет следить так пристально за ней, нужен другой. Последний разговор с Федей был тогда, когда девушка только прибыла в тюрьму. Так почему, всë так поменялось?