Жизнь музыкантов весела и беспечна. Тогда, почему же музыкант сидит в тюрьме?
***
Шесть лет назад.
Шесть лет, как Аика Дзюнко приехала из Японии в Россию. Шесть лет, как она уже известная скрипачка. Каким же трудом ей это удалось, с учëтом того, что она эспер, а в России их ненавидят и презирают? Как, с учëтом того, что еë способность «Спи, моя радость» — усыпляет людей, слышащие еë игру на скрипке? Ведь, в России к эсперам относятся отвратительно. Многочисленные законы и запреты для эсперов, у которых способность не представляют угрозы. Запрещено выходить замуж и жениться. Девушкам эсперам – рожать, ведь могут родиться подобные твари. Брать квартиру или дома в аренду, ведь могут что-то сломать или навредить соседям! Писать книги, иметь телефон, выкладывать фото или видео и интернет, выходить в торговые центры. Еду можно только заказывать, носить только закрытую одежду. Обязательно несколько раз в месяц проходить проверку – и это только начало списка. Запретов со временем стало более двух тысяч. А тюрьмы? Про них можно сказать — адский рай. Меньше запретов, но различные эксперементы и обращение как со скотом. Просто невыносимо.***
— Ещë одна викторина? — обречëно вздыхая, произносит Аика. Еë только неделю назад кинули в эту дыру, а еë сокамерник уже считает их лучшими друзьями!.. Сокамерник... очень интересная персона. Николай Гоголь – третий в России, из списка самых опасных эсперов за последние года. Сотни самых разнообразных и жестоких убийств, тысяча сто восемьдесят восемь мелких и масштабных преступлений. Ограблений, больших и мелких, перевалило за пять тысяч. Поистине уникальный, опасный, пугающий. Раньше бы, Аику это сильно пугало и она прямо сейчас, сидя на неудобной койке в тюрьме, пыталась всеми силами сбежать и вырваться наружу, лишь бы не сидеть с этим чудовищем. Но... После предательства люди зачастую меняются. Их поглощает желание мести, так? Это желание сжирает их изнутри, уничтожая кости, органы и здравые мысли; остаются только мысли о мучительной смерти человека, которого считали лучшим другом. А все люди, которые потенциально могут этому помочь — становятся желанными и интересными. — Неверно-о-о! — с театрально грустной миной выдал Николай и спиной повалился на свою койку. — Я устал за сегодня, представляешь? — выдохнул Николай, расплетая свои белоснежные волосы, давая им свободу, которой сейчас нет у него самого. Повисла тишина, лишь вдалеке, за железной дверью раздавались голоса охранников и докторов. Всего неделя, а Дзюнко уже узнала сколько и какие охранники будут стоять у их камеры, когда они уходят и другие сведения. Некоторые, конечно, разузнал и поведовал Гоголь, ведь он здесь сидит довольно давно, а вот Аико всего неделю. — Никола-а-ай-сан, — тихонько позвала Аико сокамерника, пытаясь уловить каждый шаг и шепоток охранников за дверью. — М? — переворачиваясь на живот, мыкнул Николай, теребя свою пушистую резинку. — Тебе нужна расчëска? — спросила Аика, стоя у двери и подслушивая чей-то диалог. — А к чему вопрос? — немного удивлëнно спросил Николай. — Хах, — хмыкнула Аика, но вернулась к теме. — Ты милый, когда удивляешься. Одна из охранниц оставила на тумбочке, неподалёку от нашей камеры, свою расчёску. Я могу попроситься выйти и прихватить расчёску, — доложила Аико, не отходя от холодной двери. — Хм, давай. Я волосы уже давно не расчëсывал! Вон, какие стали, — снова театрально хныкнул Гоголь и почесал затылок. — Ты только ненадолго, Аико-чан! А то я же со скуки умру! — вскинув руки, Гоголь сел в позу лотоса, небрежным движением руки убирая белые длинные волосы назад. Гетехромические глаза сверкнули от блеска света, исходящий с коридора. Двое охранников открыли дверь и без запросов Аики. Та попятилась назад, чуть не споткнувшись о койку. — Аико Дзюнко и Николай Гоголь, вас пришли проведовать. Вас ждут в кабинете свиданий, — строгим тоном сказал высокий мужчина, в военной форме, держа автомат наперевес. Второй охранник поспешил завести руки обоих заключëнных за спины и заключить их в стальные браслеты. — Тц, аккуратнее можно? — недовольно шикнула Аико, после того как их вытолкнули из камеры и встретили ещë два охранника. Николай, как никак, опасней простой скрипачки и ему была необходима дополнительная охрана. — Извините, а кто нас пришëл проведовать? — аккуратно спросила Аико, лишь бы не получить в ответ себе сломанную руку, когда они завернули за поворот и почти дошли до кабинета где проводятся свидания. — Мне тоже бы интересно узнать! — подключился и Николай. — Это не твои что-ли? — удивлëнно спросила Аико. Почему-то, она была уверена, что их пришли проведать кто-то из людей Николая. — Хе-хе, обожаю твоë удивлëнное личико, Аико-чан! Но нет, я понятия не имею, кто за нами пришëл, — Николай на ходу хотëл вздëрнуть руками, но его жестоко остановили два охранника, которые подумали, что Гоголь что-то замышляет. Они повалили его на белую плитку пола и вывернули ему руки. Николай громко шикнул от боли, еле сдерживаясь чтобы не ударить ногой охранника. — Перестаньте! Ему же больно, остолопы! — к сожалению, Аику за грубость по отношению к охранникам тоже не пожалели, и прижали к стене, также вывернув руки. Она до крови закусила губу, пытаясь не проронить ни звука. Охранникам ничего не стоило сломать ей руки, поэтому, следовало иногда помалкивать. Спустя несколько минут, охранники отпустили двух заключëнных, вновь идя позади них. — Ты как? — поинтересовалась Аико у Гоголя. — Это я должен у тебя спрашивать... Кстати, вопрос! — Николай ухмыльнулся и посмотрел на Аику. — Как думаешь, я наврал тебе, что пришли не знакомые мне люди? — дверь в кабинет открылась. За столом, в тëмном помещении, сидел мужчина в возрасте, в строгом смокинге, в тëмных очках с папкой бумаг в руках. — На всë про всë у вас десять минут. Про камеры и прослушки не забывайте, — с этими словами, единственный охраник, который зашëл с ними в кабинет, вышел и закрыл дверь. Николай, Аико и незнакомый мужчина остались один на один. — Господин Гоголь и госпожа Аико, — мужчина встал из-за стола и поклонился заключëнным. Аико была несколько потрясена, что мужчина захотел увидеть именно их обоих и то, что он так уважительно обращается и к Аике. — Отбросим формальности! — расслаблено присаживаясь на стул, элеганто кладя ногу на ногу, произнëс Николай. Дзюнко осталась стоять возле Гоголя. Наручники жутко давили, как всегда, впрочем. — Господин Дост просил передать вам эту папку, — мужчина отправил папку кататься по столу в противоположную сторону. Папку же поймал Гоголь в свою руку. Стоп, а почему ему сняли наручники, а ей нет?! Да и когда это произошло?.. — Опять бумажки... О? Любопытно. Газета? — достав листок газеты, Гоголь принялся читать. — Новости, убийства, ограбления... Скукота. А нет! О-о-о, Вооружённое Детективное Агентство снова что-то сделало полезное, бла-бла-бла! Всë же ску-ко-та. — О? Детективное Агентство? Я ходила к ним раньше, — вспомнив времена, когда Аика и не мечтала о славе, которая у неë была, она ходила в Агентство развеяться. Ей всегда было интересно пообщаться с работниками, да и там всегда было комфортно и уютно. Чего только стоил Эдогава Рампо! С ним всегда было весело общаться, особенно, если захватишь с собой вкусной еды и других сладостей. А Йосано? Поистине удивительная девушка! Ох, а Дазай, ещë тот индивид. Сколько раз за день он мог залить еë личико краской от комплиментов, летящие в еë адрес? — Правда? — поразился Гоголь, повернул голову на сокарменицу. — Расскажи потом в камере! — попросил Гоголь. Его глаза так засияли, что Аико не смогла сдержать улыбки и не согласиться. — Так, так, так. Я так понимаю, Дост-кун мне ничего путного не отправил? — Николай посмотрел в тëмные очки мужчины. Его коричневые волосы чуть спали на глаза, было видно даже сквозь очки. Николай и мужчина сидели так минуту в молчании и смотря друг на друга, будто, мысленно переговариваясь. Аике стало не комфортно, девушка чуть поëжилась. Как никак, а на дворе ночь только завершающейся весны, а в кабинете холодно, лишь лампочка, грустно висящая над столом, пыталась создать тепла. Но не получалось, и она могла лишь тускло моргать. — Время истекло! — послышался голос охранника за дверью. Тот стал греметь ключом в скважине двери кабинета. — Что ж, досвидания, незнакомый дяденька от Дост-куна! — с весëлой ухмылкой попрощался Николай с мужчиной. В комнату вошли три охранника. Два из них сразу подскочили к Николаю, снова нацепляя наручники. Охранник, который стоял возле Аики, оказалось девушкой. Довольно таки удивительно, потому что девушек охранниц — в единицах. Обычно, они следят за камерами и делают бумажную работу. Охранница даже не стала заламывать руки Дзюнко, не касалась еë, просто стояла рядом. Остававшийся путь до камеры был в молчании, который нарушался новоприбывшими эсперами, которые кричали: "Мы ни в чëм не виноваты! Нас подставили!". Хах. Неделю назад, Аику затащили сюда и она также кричала, пока не поняла, с кем она в камере.***
— Аико-чан, — была уже глубокая ночь. За пределами их камеры уже не было громких звуков, лишь мирные шаги охранников. В камере было темно, никакого освещения, а голос Николая настораживал. Серьёзный, до жути. Непривычно слышать такой тон от него. Протерев глаза, Аика присела на койку и посмотрела в сторону койки сокамерника. Как и ожидалось, особо ничего не разгляделось, только силуэт сидящего на краю койки Николая. — Да? — Ты хочешь сбежать? После вопроса вся сонливость улетучилась. — К чему вопрос, Николай-сан? — Ты мне понравилась, наши взгляды на мир с чем-то схожи. Я не хочу сидеть в этой клетки. На следующей недели я сбегу отсюда и улечу в Йокогаму. Поэтому, я и просил чтобы ты мне немного помогла с изучением языка, — с каждым словом интерес Аики разгорался всë больше и больше. Николай манил, с чудовищной силой. И почему-то сильно возникало чувство дежавю. Словно, Дзюнко уже когда-то была знакома с похожей личностью... — Ответь, ты хочешь сбежать обратно, в свою родную страну, родной город? — Я...я конечно хочу, но, как ты собираешься сбегать отсюда? Это самая охраняемая тюрьма для эсперов в России. Сбежать отсюда – крайне непросто. — У меня давно всë спланированно, Аико-чан, — Дзюнке захотелось коснуться Гоголя. Понять, что он – не мираж, не сон. Он преступник и эспер, у которого сотни убийств и ограблений проходил успешно, и он же сможет вытянуть еë из этой дыры. Она сможет вновь взять в руку скрипку и смычок, сыграть мелодию, которую не смогла сыграть на сцене. Аико встала и в два шага по холодному полу оказалась на койке рядом с Гоголем. — Так что, Аико Дзюнко? — С одним условием. — Я весь во внимании! — После того, как мы сбежим и всë устаканится, ты поможешь мне найти моего бывшего друга, из-за которого, я и попала в эту дыру. Я хочу убить его. Мучительно. — Мне нравится это условие, по рукам! — Николай протянул руку Аике. Та, робко обхватила руку Николая и прижала к своей щеке. — Пообещай. — Хорошо. Я, Николай Гоголь, обещаю Аике Дзюнко, что помогу ей найти еë бывшего друга-предателя, чтобы она могла мучительно его убить! Довольна, птичка? — Гоголь потрепал свободной рукой макушку тëмных волос Аике, сидящую возле него. — Довольна! — улыбнувшись, ответила Аика, отпустив руку Николая. — Николай... — Коля. Просто Коля, хорошо? — Ладно, Коля. Какая у тебя способность? — Аика села за спину Гоголя, принявшись аккуратно заплетать его длинные волосы в косу. Было в этом что-то больно знакомое... — Тебе так интересно? Что ж, только после тебя, — ухмыльнувшись, ответил Коля. — Ну, ладно. Моя способность — "Спи, моя радость усни". Она работает автоматически. То есть, всякий раз когда я играю на скрипке, ближайшие люди, которые слышат мелодию, моментально засыпают. Вот и всë. А, ещё также у неë есть несколько разных техник, зависимые от того, в какой последовательности я играю ноты. — Не думаешь, что я смогу потом использовать это знание против тебя? Я ведь, опасный преступник и эспер. — Мне уже без разницы. Я потеряла свою карьеру, репутацию. Мне больше нечего терять. Я буду рада, если меня убьют, — грустно заключив, Дзюнко доплела косу Николаю. Она получилась очень лëгкой, будто, и вовсе воздушной. Не хватает вплетëных молочных облаков в платиновые волосы, которые явно, видели дни и получше. — Интересно. Мой черëд, придëтся рассказать. Способность мою точно не угадаешь. Итак, моя способность — "Шинель". Благодаря своему плащу, я могу связывать себя с пространством в диапазоне около тридцати метров вокруг и перемещать предметы в его пределах. Обычно я использую её на себе, чтобы телепортироваться за спины врагов. Однако, я могу использовать еë и на людей. — Ух ты, интересная способность! Не то что моя, — вновь пересаживаясь к месту возле Гоголя, сказала Аика. Она никогда не любила свою способность, потому что не могла спокойно заниматься своим любимым делом — музыкой. — Скорее, удобная, — сухо дополнил Николай. — Спать хочется... — зевнув, произнесла Дзюнко, уронив голову на ляжки Гоголя. Она почти моментально уснула, лишь тихо сопя, сложившись в клубок. Николай не был против. Погладив по голове, он как можно аккуратней взял сокамерницу на руки и перенëс еë на свою койку, накрыв тонким одеялом. — Спи, Аика. Скоро мы сбежим отсюда, обещаю.