***
Кое-как разобравшись с Федькиной мультиваркой, ставлю пирог выпекаться. Заглаживать вину едой глупо. Очень глупо… Слишком глупо. Особенно перед Федей, который отдаëт явное предпочтение чаю, воде, соку и жвачкам. Но это всë, что я могу сейчас делать! Не пойду же я ему ноги целовать и извиняться. Фëдор не оценит… Он никогда такого не любил. Федя скорее пнëт меня в лицо, чем примет подобные извинения. Ладно, я преувеличиваю. На самом деле, он просто спокойно объяснит мне, почему можно найти более здоровые способы избавиться от чувства вины. А это вызовет у меня ещë более противное чувство. Но с завтраком всë не так очевидно… Есть шанс даже избежать скепсиса со стороны Федюши! Ладно. Всë более чем очевидно.***
— Доброе утро, — раздаëтся сонное ворчание в дверном проëме. Федя проснулся. — Я нормально выгляжу? Я хихикаю, повернувшись к нему. Заспаное лицо, гнездо на голове, помятая одежда. Обожаю такого Феденьку. Честное слово, обожаю! От нелепости его внешнего вида даже вина уходит! — Доброе, доброе! — подойдя ближе, делаю вид, что оценивающе осматриваю Фëдора. — Ну… Тебе лучше не знать, на кого ты похож, — выношу я свой вердикт. — Ясно, понятно, пойду умоюсь, — потирая глаза, он ковыляет в ванную. Летучая мышь. Ей-богу, летучая мышь! Вот только она умрëт, если её разбудить во время зимней спячки. Работает ли это с Федей? Да. Воскреснет ли он? Безусловно. Выбора-то нет.***
Фëдор неторопливо жуëт блины, смотря куда-то в пустоту. — Ты точно проснулся? — бесцеремонно теребя его волосы, уточняю я. Как я раньше не заметил, что они отросли? Может, потому, что я слишком зациклен на его лице? Благо, сейчас на него и смотреть нечего. Оно максимально нейтрально. Не за что зацепиться. — Мгм, — с набитым ртом мычит Федя. — Вкусно? — улыбаюсь я, заправляя прядь волос ему за ухо. Увидев, что он чуть-чуть вздрогнул, улыбаюсь ещë шире. — Мгм, — Фëдор медленно поднимает на меня слишком пустой взгляд. Теперь моя очередь вздрагивать. Но не от неожиданности, а от восхищения… Такой взгляд не вызывает вины, но я всë равно плавлюсь… Прямо как сыр в микроволновке. Теперь есть за что зацепиться… — Нормально спал? — заботливо интересуюсь я, поддерживая зрительный контакт. Боже, Боже, Бо-о-ожечки! Ладно, не только Федя утром особенно прекрасен, ещё и я утром особенно чувственен. Не думаю, что это минус… А если минус, то минус на минус даëт полюс! Но сонный Фëдор — явно не минус… Блядь, ладно, нахождение лицом к лицу с Федей избавляет от навязчивых мыслей, ведь добавляет других, менее скользких, но более слащавых. — Мммммгм, — прожевав пятый блинчик, он отпивает немного чая. И всë время непрерывно пялится. И, главное, не читая меня, не анализируя, а просто… Просто по-человечески, абсолютно бесстыдно, пялится. Вероятно, Фëдор понял, что я пытаюсь загладить несуществующую, по его мнению, вину, но решил молчать до тех пор, пока я сам не решу, что это стоит обсудить. А я не решу. — Снилось, что я стал кучевые облаком и плыл по небу. Уютно было. А потом я проснулся от холода. У меня нога окоченела. Ты открывал окно? — Нет, конечно! — тут же размазал руками я. — Если бы хотел тебя убить, то открыл бы. Ты за кого меня держишь?! — я, между прочим, лучше всех (после его родителей и врачей) осведомлëн о здоровье Федюши! Он же вечно на таблетках! Кто я такой, чтобы добивать его ещë и открытым окном? Как будто болтовни на балконе не было достаточно, чтобы он простыл! — Ладно, — невозмутимо пожимает плечами он. — Значит, это ты просто слишком тëплым был, — умозаключает Федя, вновь отпивая чай. Не могу понять, чем это можно считать… Комплиментом? Претензией? Замечанием? Просьбой в следующий раз не вставать так рано? Ещë и лицо Фëдора смахивает на камень… Как тут понять?! — Ээ… Спасибо? — неловко хихикаю я. — Всегда пожалуйста, — спокойно улыбается Федя. Кажется, он издевается. Точно издевается!!!***
— Хм, знаешь… А я вот думал собраться всей компанией… — вдруг начинаю размышлять я в ответ на монотонную речь Фëдора о его планах на ближайшие часы. Какой же он труп по утрам… Так и хочется уложить в кроватку и сказать: «Спи! Не мучайся!» А он ещë и хочет делами полезными заниматься. Пф. Трудоголик недоделанный! Ну или я лентяй. — Я всë ещë еë часть? — устало вздыхает Федя. — Ну… Гриша Лавкрафтов же ещë там, — о, Лавкрафтов — это что-то с чем-то. Похлеще Федьки по утрам. Ходячий мертвец, выдающийся раз в год такую шутку, от которой все ещë год отходят… Занятый парень. — Ему нужно только есть и спать. Там его потребности удовлетворены. Лавкрафтову в кайф. А я, Коль, не наме… — да, да, да, Фëдор не намерен себя заставлять. А я не намерен заставлять его. Как всë совпало! — Знаю, помню, проходили! Я же не изверг, чтобы тебя туда записывать! Просто думал, может ты ещë раз согласишься… — примирительно улыбаюсь я. — Соглашусь на что? — саркастично выгибает бровь Федя. Теперь он точно проснулся. — На наблюдение за тем, как ты пытаешься забыться? На анализ твоих актëрских навыков? Или на высасывание из меня всех жизненных соков? — он мягко наклоняется вперëд и отрезает: — Ни. За. Что. — Да-а-а… — я невольно отстраняюсь. Укусит ещë! — Но!!! Федя, я уже давно не пытаюсь забыться! — А что тогда? — уже не так язвительно вопрошает Фëдор. В его голосе больше любопытства. — Просто получаю энергию от общения. Всë в пределах разумного! — заверяю я. — И ничуть не теряешь свою личность? — ещë суше произносит он. Такой голос Феди, конечно, привычнее, но… Напрягает, знаете ли! Теперь я не в микроволновке. Я в Сахаре. Жаль, что не в сахаре… — Возможно чуть-чу-у-уть… — нехотя соглашаюсь я. — Но это же не только ради этого! — Да. Не только, — кивает Фëдор, откидываясь на стуле. Фу-у-ух, не цапнул. — Но я всë равно не хотел бы за этим наблюдать. Да и шумном там… Твоя компания — это твоя компания. Ты имеешь право делать там, что угодно. Хоть оргии устраивать. Но, пожалуйста, без меня, — он вдруг вытягивает ноги и закидывать мне на колени… В следующий раз сяду не сбоку, а напротив, чтобы ему было удобнее. — Твои друзья отличные, но мне проще один на один, чтобы было меньше фальши. — От них или от тебя? — тут же уточняю я. Вот это уже интересно! — Я всем вру одинокого, но о разном. В компаниях и вовсе подобные спорные моменты опускаю, чтобы не путаться в своих же словах. Поэтому фальши меньше от них, — удивительно прямо отвечает Федя. Я усмехаюсь. Сама честность. Тянет на патриарха Кирилла? Ещë как тянет. Даже лучше. Определённо лучше. — А мне о чëм врëшь? — ох, нет, нет, я не так глуп, чтобы спрашивать о конкретных вещах. Нет! Естественно, мне не скажут. Мне нужно в общих чертах. Не-е-ет, не чтобы раскусить Фëдора! Как будто получится! И не для того, чтобы быть с ним осторожнее. И не для того, чтобы выбить у него правду. Зачем тогда? Мне нужно знать масштаб, только и всего. И, думаю, Феденька это прекрасно знает. — О мелочах, — кажется, я начинаю понимать что-то в его мелочах… — Которые накапливаются в огромный ком? — усмехаюсь я. — Что-то вроде того, — неопределëнно отводя взгляд, говорит Федя. — Не переусердствуй, — поглаживаю я его по ноге. — Мне невозможно доверять, знаю, но… — Возможно. И я доверяю. Но только то, в чëм сам уверен, — доверяет… Да, я точно понимаю его мелочи! — Ты разве не во всëм уверен? — не доверяю я, но на деле понимаю, что Фëдор способен усомниться в своих эмоциях или чувствах. Для него это и есть мелочи. Скорее всего… — Нет, — уверенно говорит о своей неуверенности он. — Оу… С каждым разговором ты всë больше смахиваешь на человека… — делаю недокомплимент я. — Я виделся тебе роботом? — с непонятным «ха», больше подходящим на последний вздох, нежели на смешок, выдаëт Фëдор. — Кастрюлей, — признаюсь я. У меня даже где-то в тетради по истории был такой рисунок… Какой же Федя кастрюлеобразный. — Я это запишу, — абсолютно серьëзно заявляет Федюша, печатая что-то. Судя по всему, пополняет список моих заслуг в заметках. СТОП, У НЕГО ЕСТЬ СПИСОК?! КАК Я ДО ЭТОГО ДОДУМАЛСЯ? А КАК ОН ДО ТАГОГО ДОШЁЛ?***
— До понедельника, получается? Или ты не придёшь? Танюшка же заболела, без обществознания останемся, — качаясь на одной ноге, стою в дверном проëме я. О встрече я уже написал в общую группу нашей компании. Договорились собраться вечером у Рампо, как и всегда. А то он опять заблудиться. Но не в этом суть. Важнее то, что кто-то у него переночует, кто-то к себе пойдëт. А в воскресенье, то бишь завтра, я отсыпаться буду уже по-нормальному. Вот так и выходит, что только в понедельник с Федей увижусь. — До понедельника, — кивает Фëдор. — Я должен к Виктории Викторовне заскочить после всех уроков. Она ещë сказала тебя привести. — Надеюсь, это приглашение на чаепитие! — шире улыбаюсь я, вспомнив первые (и последние) посиделки у Викуси с чаем и шоколадками. — Сомневаюсь… Наверное, по поводу ЕГЭ или какого-нибудь конкурса, — ворчливо отзывется Федя. — Ну ладно, ладно. Опять час прощаться будем! — понимая, что разговор зашёл в тупик, тараторю я. — Пока-пока!!! Федя вдруг расставляет руки в стороны… Так плавно… Я замираю, активно моргая. — Обнимемся? — мягко спрашивает он. Я немного туплю, пока до меня не доходит. — Да!!! — чуть ли не прыгаю в объятия Федюши я. Прекрасный день, прекрасный утренний Федя. Что может быть лучше??? — Повеселись там, — похлопав меня по спине, отстраняется он. — Но не забудь про то, что ты человек, — не запамятовал про заботливое наставление Фëдор. — Тебе бы кто то же самое сказал! — шутливо закатываю глаза я. — Жди фоточки! Главное, чтобы там не было моих сломанных ногтей. Федя хмыкает и невесомо чмокает меня то ли в шею, то ли в челюсть. Господи, он выбегает самые странные места! Но Феденька всë равно прямо как заботливая жена… Ладно, кому эта жена сдалась, когда есть сам Фëдор! Это заботливые жëны такие же как он. О какой я романтик!***
Дверь мне открывает Гриша Лавкрафтов. Он, слишком сильно наклонив голову влево, встречает меня измотанным взглядом. — О, ты уже здесь! — дружелюбно улыбаюсь я. — Неужели Рампо может даже в своей квартире заблудиться? — Он сказал, что ему лень вставать, — медленно, словно не понимая значения слов, произносит Лавкрафтов. — Как будто тебе не лень было! Ха! — разуваясь, подмечаю я. — Было… — соглашается он, топчась на одном месте. — Ты сегодня особенно вялый, — повесив куртку на крючок, похлопываю Гришу по плечу. Он еле-еле реагирует. Бедненький. Замучили! — Хочешь попкорн первым получить? Взбодришься как раз! — Хочу… — моргая сначала левым, а потом правым глазом, мямлит он. Я быстро достаю из шопера несколько пакетиков с зёрнами для попкорна. — Держи! А я к Рампо, — вручив их Лавкрафтову, оставляю бедолагу наедине со своей медлительностью. Пока он до кухни дойдёт, пройдëт лет сорок.***
Заглядываю в комнату Рампо, в ней мы обычно и собираемся. Благо, кровать, диван и телевизор с ютубом позволяют. Хоть до встречи по факту час (мы устанавливаем интервал в полтора часа чтобы все успели), всë уже готово. Одеяла, подушки, мягкие игрушки, приглушëнный свет, книжный обзор на телевизоре, Рампо с Алланом целуются, сидя на кровати… Рампо с Аланом целуются?! — Тююююю, — только и вырывается у меня. А я знал! Знал!!! Да все знали. Блин, значит, я точно ни с кем не спорил на это… А жаль. Аллан, услышав и увидев (я не знаю, как он видит через эту чëлку, честно) меня, дëргается и отлетает на километр. Рампо остаётся невозмутим. Он просто поворачивается ко мне. — О, привет, Гоголь, — Рампо одной рукой приглашает меня присесть, а второй щипает Аллана, чтобы он пришёл в себя. — Привет-привет. Ну что, твоя мама уже успела нас забыть? — хихикаю я, садясь рядом и по-турецки скрещивая ноги. — Не думаю. Она, как только узнала, что квартира опять станет притоном, перекрестилась и ушла медитировать. Ну, она так на всë реагирует. Главное, что не спорит! — он ехидно улыбается. — Кстати, Фëдор… — Да. Он тут не выживет, — перебиваю я. — Надеюсь, никто из наших не додумался ему спамить? — Не рискнут, даже если захотят, — пожимает плечами Рампо. Я соглашаюсь. — А куда Гриша делся? — неуверенно подаëт голос Аллан. — С попкорном возится, — отвечаю я. — Или учится работать с микроволновой… — А попкорн сладкий? — воодушевляется Рампо. — Обижаешь! — фыркаю я. — Как иначе?***
Постепенно собирается вся наша Золотая Орда: Серëжа тру Сигма, Олег Дазаев, Алиса Йосанова и те, кто уже был здесь. Вот, мы обмениваемся любезностями: Гриша хрустит попкорном, явно довольный своим положением, пока у него внаглую ворует Серëжа; я показываю Олегу и Рампо свою переписку с бабулей, хвастаясь открытками и еë коронным «какое счастье телефоны»; Аллан настукивает азбукой Морзе «SOS», потому что Алиса крайне настойчиво требует оценить еë новый маникюр. Ух, в вопросах ноготочков я единственный достойный советник! Поэтому ловко перебираюсь поближе к Йосановой, чтобы их оценить. — Да у тебя новый мастер! — подмечаю я. — Ну хоть кто-то заметил!!! — театрально вздыхает она. — Мне уже показалось, что бабушка была права, и мужчины — пробная версия человека, а женщины — усовершенствованная, — мы все дружно, за исключением Лавкрафтова, тяжело вздыхаем. Мы помним и историю о том, как эта самая бабуля сказала, что девочки не лазают по заборам, потому что с Венеры, и историю о том, как она сказала, что за мужиками хорошей жене нужно ходить и подметать, потому что мужчинам природой не заложено убираться. — Ладно, а как тебе дизайн? — Да просто идеально!!! Наращивание такое аккуратное! Да и тебе к лицу матовое покрытие. Вообще огонь! — повертев еë руку, выношу вердикт я. Тут же чувствую, как с компании сходит напряжение. Наверное, я их спас. Вот и сама Алиса тут же расплывается в сдержанной улыбке. Думаю, теперь можно и в уно играть. А, точно! И Феде фоточку прислать! Чтобы порадовался за меня. А то, небось, уже соскучился один. Может, хоть с кем-то сейчас трындит?***
Аааааа, медицинаааа… Господи, что я вообще написал? В этих конспектах невозможно разобраться… Половину я кое-как понял. Вторую, наверное, надо у кого-то попросить. Или в интернете что-то поискать. Но у меня уже мозги варятся, вместо того, чтобы варить! Осознание того, что послезавтра миллиард пар, давит ещё сильнее. Можно выколоть себе глаза? А, это неуважительная причина для пропуска пар. Ну нахуй. Я закидываюсь кофе, чтобы вернуться к зазубриванию какой-то ереси, но, о чудо, мне кто-то звонит!!! Пары отменят?! Родители решат сжалиться и перенесут завтрашний ужин на год?! Тогда я смогу отложить всю эту хуйню на завтра! Блин. Это Фëдор. Только порадовал меня тем, что вчера соблаговолил всë обсудить и освободил мне сегодняшний день. В пизду. — Ало? — раздаётся из динамика. — Вы не сильно заняты? — Вообще, сильно, — честно отвечаю я, вставая из-за стола и плюхаясь на кровать. Ладно, надо пользоваться возможностью отлынять от дел и не чувствовать вины. Человеку же помогаю. — Но медицина — моя жена. Психология — любовница. Так что я сделаю перерыв. Что там у тебя? — зеваю я, снимая очки. Ставлю Достоевского на громкую связь и откладываю телефон. Лишь бы не заснуть… — Благодарю. Я по поводу нашей недавней беседы. Вроде я и попытался обсудить границы, но это свелось к, — я слышу неприлично громкий вздох и что-то похожее на «блядь, до чего я докатился». — Та-а-ак… К чему свелось? Если не можешь сказать, то какие чувства вызвало? — осторожно подступаю я. С Фëдором только так и можно. Он шугается и слишком много думает, подозревает. Да, в пределах нормы, я убедился в этом, но всë ещë слишком-слишком-слишком! Поэтому с ним нужно проявить всю свою изворотливость, чтобы не получить леща. — Вызвало много сомнений. Я совсем не понимаю, где Коля действительно делает, что хочет, где пытается получить свободу, где забыться, а где идëт на поводу у привязанности. И, главное, он и сам не понимает. Тут даже спросить нельзя… — Достоевский выбирает ответить на второй вопрос. Не удивительно. Но я предполагаю, к чему всë свелось… М-да. Наверное, я тоже слишком-слишком-слишком много думаю. В этом мы похожи. — Спросить всегда можно. Помнишь, ты учил меня, играя в «угадайку», правильно формулировать вопросы? — из динамика слышится мычание. — Так вот, теперь моя очередь! Я тебя ещё и ответы научу переводить! Листочек возьми. У меня целая лекция! — я перекатываюсь на живот, болтая ногами, но мой голос не звучит настолько непринуждённо, как мог бы. Учëба добивает. Зато я теперь точно не усну!***
— Ну что, «Шерлока» пересматривать будем? — спрашиваю я, когда уно уже всем надоело. — Скучно! — ноет Рампо. — Не «Шрека» же нам смотреть! — показываю язык я. — «Ганнибала» давайте, — предлагает Алиса. — НЕТ, — хором протестуем мы. Все уже натерпелись! — Да что вам не нравится? — ворчит она. — Человек-олень, — тут же отвечает Аллан. — Постельные сцены во втором сезоне, — Олег корчит страшную гримассу. — Почему там не ганнигрэмы? — Там слишком серьёзно. Не хочу под «Love crime» рыдать, — вставляю свои пять копеек я. — Так мы же вместе только до 2 серии 2 сезона досмотрели, — вспоминает Йосанова. — Вы что решили сами глянуть?! И мне не сказали? Я же вам могу мерч на дни рождения дарить! — Этого все и боятся, — подмечаю я. — А что, мне вот нужны трусы с Ганнибалом! — Дазаев хихикает, хрустя чипсами. — Кхм. Вот вы сказали про мелочи, которые появляются не так уж и часто. Но никого не напрягает каннибализм? — Серëжа потерянным взглядом пробегается по нам. — Вам в кайф смотреть, как Ганнибал лëгкие готовит? — В кайф, — отвечает Лавкоафтов. Мы все переглядываемся. Он разговаривает!!! — Ладно, хорошо, я тут лишний… — Серëжа, кажись, понимает, что Гриша озвучил мысли всей нашей компании. — Я тут вообще единственная женщина. И ничего, жива, — цокает языком Алиса. — А Серëжа единственный Сигма. Ему тяжелее, — с притворным сочувствием отвечает Дазаев, похлопывая беднягу по плечу. — Блядство, — только и может процедить он. — Ну не мы же заставляли тебя в четырнадцать называть себя Сигмой, — хмыкает Йосанова. — Но я же в честь буквы! — уже в который раз твердит Серёжа. — Я себя тоже альфой в честь буквы называл… — задумчиво протягивает Олег. — Хватит, хватит, — примирительно пинаю всех этих чертей я. Кого-то локтями, кого-то пятками. Благо, конечностей хватает. — Я тут единственный с шрамом на пол-лица и с косой, на которой можно кого-то повесить. Меня ж ещë никто из вас не выебал. А букв и подавно не захотят. Не экзотично это. Вот если бы можно было «А» и «Б» посадить мне на косу… Ну, их можно. Это ладно. А альфу и сигму нельзя уж точно. Так что никому вы не сдались, — тараторю я первое, что приходит в голову. Всегда работает. Нужно сказать столько ерунды, чтобы было за что зацепиться. Вот и новая темя для разговора есть! — «Из вас» подразумевает, что… — как раз цепляется Олег. Слава ему, честное слово. — Нет!!! — притворно протестую я, но вдруг слышу шорох сзади. — А давайте «Многоножку из людей» глянем? — раздаётся у самого уха. — ГРИША, ЕДРИТЬ КОЛОТИТЬ!!! — о, мой герой… Наплевать, что мы уже отошли от темы выбора фильма. Это всё равно прекрасно. — Это «нет»? — сухо мямлит он. — Это «никогда», — переводит Сигма. Впрочем, неправильно. — Ну ладно. — Лавкрафтов зевает, возвращаясь к печенью. — Что насчёт гача-мини-фильмов? — вдруг приходит в голову мне. — На два часа, конечно! — Врубай!!! — радостно хлопает в ладоши Дазаев. — Но это уже не мини… — поправляет Аллан. — Аллан, кайф не обламывай! Сейчас такооое будет! — произносит Рампо. — Он прав… Это нихрена не мини, — поддакивает Серëжа. — Серëг, ты вообще Сигма! — приводит универсальный аргумент Олег. — Да не смешно это уже!!! — верещит он. — Смешно, — хором отзываемся мы.***
Отрубаюсь я на диване у Рампо. Просто отрубаюсь. Выключаю себя. Устал, устал, устал, устал… Забыл, что я человек. А Федя говорил… Федя! Я включаюсь. Он же мне что-то час назад писал! Чëрт, ну и зачем я решил подождать с ответом? Вдруг он переживает? Но сообщение гласит: «Ты опустошëн?» Я вздрагиваю. Перечитываю ещё раз. И ещë. И ещë… Чëрт побери… В точку.«Даже слишком…»
Ответ следует незамедлительно! Вау!!! «Ты этого ожидал.» Я тихо вздыхаю.«Как и ты.»
«Но ты ещë и желал этого, я прав? Тебя вовсе не разочаровало опустошение.» Как прямолинейно. Мне даже нравится. Были бы мы лицом к лицу, понравилось бы ещё больше. Но я и так, и так скажу правду.«Да.»
«Стало быть, осознанно ушëл в забытье, чтобы потом ощутить всë это?» Морщусь. В этом есть доля правды.«Скажи, этот допрос — акт заботы или насилия?»
«Что-то между.» Откладываю телефон. «Между ними только любовь, Фëдор. Только любовь. И ты это знаешь, как никто другой. Как даже я не знаю… Но продолжаешь играть», — думается мне. Но написать это я точно не смогу. Впрочем, не важно. Этот разговор Феде даром не сдался. Все ответы он знает. Я прикрываю глаза. В полусне мне уже видится его силуэт. Теперь не я выключаю себя. Это делает Фёдор. И вот, я уже смотрю на закат, стоя на утëсе, а на самом краю сам Федя. Я делаю несколько шагов ему навстречу, хочу подойти так близко, как только возможно, хочу прикоснуться… Но я падаю. Не с утëса. Феденьке в ноги. Падение с высоты собственного роста ощущается, подобно падению в бездну. Тело вне сна прошибает дрожь, но лëгкое прикосновение руки фантомного Фëдора не даëт мне проснуться. Он легонько поглаживает меня по щеке, заставляя поднять взгляд, заставляя остаться здесь. — Это лишнее. Пойдём, — Федя протягивает мне руку. Я нерешительно берусь за неë, поднимаясь. — Туда, где всë кажется немного честнее? — с надеждой предполагаю я. — И туда, где исчезает «слишком», — добавляет он, увлекая меня за собой. За собой в пустоту. В пустоту, на месте которой медленно-медленно появляется манящее пламя преисподней… Вот где все честны. Вот где исчезает «слишком». Вот где испаряется вина… Вот откуда вышел Фëдор. Вот куда он всегда хотел меня затащить! Вот куда я хотел его вернуть…