Liebe ist für alle

Берлин встретил весну дождливо и прохладно. Лучи солнца редко грели столицу, но все же иногда оно было щедрым, радуя улицы и людей. Небольшие сугробы начали таять, оставляя после себя следы слякоти и луж. Сосульки на крышах капали, а пение птиц по утрам делал день ярче. Все это восхитительно и атмосферно, если бы не война… Три стука раздались в деревянную дверь, а позже она открылась. —Вальтер, когда будут готовы мои документы?—задав вопрос на прямую, Лиза села на стул, находящийся напротив Вальтера. —Сегодня днем должны сделать,—Выбросил Шульц, не отвлекаясь от каких-то бумаг—ты хотела куда -то пойти?—подняв глаза на русскую, откладывая бумаги,спросил он. —Я не могу спокойно выйти на улицу уже больше года,—устало произнесла девушка. —У меня не было времени возиться с ними, сегодня я заберу их. —Хорошо, буду ждать—Встав со стула, Ефимова покинула кабинет, направляясь на кухню сделать горячий чай. Заварив ароматный напиток и взяв в руку карандаш, русская писала все, что у нее было на душе,пытаясь превратить это в рифму. К концу стиха глаза были мокрые, нос по привычке морщился, а в горле был ком. Уже сколько времени девушка носит тяжелый груз на душе, без единого шанса вылить все проблемы и слёзы кому-то. Война забрала всех..Кому она могла вылить душу? Никому. На мгновение в мыслях всплыл немец, но идея тут же была отброшена. Это было просто абсурдом. Он враг. И это в первую очередь. За окном лил дождь, погода давала повод погрустить. Да и чему радоваться, на протяжении этого мучительного года. Она просто сидит тут, не пытаясь что-то сделать. Но что она могла? Убежать-ловили, убить Вальтера-убили бы ее. Ничего, лишь безоговорочно выполнять указания офицера. Даже если бы ее нашли свои, то убили бы на месте. Сказав что-то по типу: «немецкая подстилка», «шлюха фашисткая». От этих мыслей сердце лишь сжималась все сильнее. Мысли, атмосфера, люди, ситуация, да даже она сама топила себя в океане, в безбрежном океане с огромными волнами, которые погружали в воду с головой. Но может найдется корабль, который поможет ей выбраться из сетей огромного водоема. Может, найдется моряк, который будет держать ее за руку, когда она будет тянуть ко дну. Ее мучила совесть бездействия. Но она ничего не может сделать и не смогла бы. Лишь мысли о счастливым будущем давали повод жить дальше и ждать, пока круги Ада закончится. Но когда это произойдет? Сколько еще бездыханных тел должно попадать на земле, сколько домов и деревень еще должно сгореть, сколько должно пройти дождливых дней? Просидев неизвестное девушке количество часов, она все таки выплыла из мыслей, взяв воздух в легкие на новые силы бороться. Медленно начиная просыпаться, Лиза осторожно встала, выбросив по пути в комнату листок. Сев на кресло в маленькой комнатушки, она снова отдалась мыслям, но ненадолго. Распахнув дверь, Вальтер вошел без капли стыда, что не постучался. Болван. —Лиза, документы готовы. Чтобы было меньше вопросов теперь ты-Малена Мюллер. Это немецкое имя и фамилия, так будет меньше вопросов и спокойнее для нас,—чуть замешкаясь, тут же выпалил он—или для тебя. Вручил офицер в руки новый документ, который давал ей чуть больше свободы. Девушка взяла в руки документ и рассматривала уже с улыбкой на лице. —Спасибо, я выйду сейчас на улицу, мне необходимо пройтись. И еще, думаю стоит стучаться в следующий раз, я могу быть не в подобающем виде.— разворачиваясь спиной, чуть со злобой выгрызнулась Малена. Шульц, ничего не ответив на фразу, лишь продолжал стоять и пялиться на Мюллер, которую начинало это раздражать. —Ты что то хотел?— поворачиваясь к мужчине, Малена перевела взгляд прямо в глаза. —Да.—серьезно произнес Вальтер, сокращая значительное расстояние. Лиза уже свела брови к переносице, догадываясь, что он задумал. Шульц не спешил, аккуратно убирая прядь волнистых волос со лба,вглядываясь в каждый элемент, в каждый изгиб, в каждую изюминку лица Ефимовой. Русская тоже не стала дергаться, лишь смирно стояла. Вальтеру наскучило играть в гляделки, он все таки сделал действие. Прильнув к покусанным губам, он не пытался углубить поцелуй, лишь ждал покорного ответа ее. Он последовал спустя секунд пятнадцать, она все таки сломалась. Шульц не действовал дальше, он не добавлял слюни и сопли в поцелуй, не касался всего запретного, несмотря на то, что ручки чесались. Еще одна нелепость. Он немец, отдавал присягу Вермахту, убивавший кучу людей. Только из-за неё он старался быть более доброжелательным и сердечным. Она пыталась его учить все эти года, говоря о невиновных людях. И все эти нотации не прошли зря. Другие офицеры третьего рейха начинали думать о предательстве родины. Но нет, это было ложью. Он стал более порядочным, более рассудительным. Всё же, те ужасные вещи совершившие им, никуда не делись. И он будет помнить о них вечно,в какой-то степени коря себя. Но это не он был таким, это война сделала его таким.. Холодным, серьезным, забывшим про любовь и вообще какие-либо чувства. Кто-то считал что он не достоин любви, он не сам раз думал, достоин ли он Лизы? Ведь он животное в её глазах. Но так считал лишь он. А девушка всегда твердила одну и ту же фразу. Когда их разговор заходил про любовь: «liebe ist für alle da» мечтательно твердила она, на что у него был уже выученный ответ: «Nicht für mich». С долей грусти всегда эти слова вылетали из уст Вальтера.