***
За столом сидела Ксения, которую попросили поприсутствовать на позднем завтраке Марины. Та согласилась, но ничего не ела, так как не особо любила польскую кухню. Особенно сладости, уж слишком сладкие они были. Ксения поражалась, как Марина могла их есть, ведь они были слишком приторные. Но в отсутствии «Димитрия» у них была исключительно польская кухня. — Можешь поесть, — сказала Марина, протянув тарелку с оставшимся фаворками и блюдце с травяным сбором. — Спасибо, панна Марина, — вежливо поблагодарила Ксения, откусывая кусочек сладости. Было приторно, но Годунова не подавала виду, что ей что-то не нравится. В это время Мнишек рассматривала её, думая, что царевна отлично подошла бы для разогрева, а позже она поспит с какими-нибудь красавцем-слугой. Очнувшись от мыслей, Марина заметила, что Ксения уже ушла.***
В течении дня, как решила сама Марина, она должна как-то показывать своё внимание к царевне. Поэтому она старалась всегда быть поближе к ней. Ксению это напрягало, ведь то же самое делал и Григорий. «Но ведь Марина не он, так? Почему же она тоже стала уделять мне внимание?» — подумала царевна, когда Марина села рядом с ней, рассматривая то, как Ксения сосредоточенно вышивала узор на ткани. —Tak bardzo cię kocham, moja słodka księżniczka Ksenia, — сказала Марина, со всей нежностью целуя её в шею, наслаждаясь этим моментом. — Co robicie? — попыталась ответить Ксения на польском, которому она немного научилась от свиты Марины, но всё равно было видно, что польский не был родным для царевны. — Jesteś moja, księżniczko. Jestem lepszy od niego, ten mnich nie jest godny ciebie, — полька поцеловала её в щёку, прижимаясь поближе. Ей нравилась смущённая царевна, её смазливое лицо с румянцем выглядело очень мило. Ксения недовольно цокнула языком. Опять он. Но виду царевна не подала виду, пытаясь сосредоточиться на вышивании, но это не выходило, так как Ксения чувствовала, что Марина не переставая её гладит, шепча различные нежности на ушко. Ксения отложила неоконченную вышивку и позволила себе отдохнуть в объятиях польской панны. «Если она отдаст девичество, то только мне. У тебя просто не будет иного выбора, Ксеньюшка», — думала Марина, пока рассматривала Ксению. Что ж, этот вечер она проведёт с ней.***
Вечер для Ксении был такой же тихий и безмятежный, пока её раздумья о чем-то прекрасном не прервала служанка по имени Дарья. — Ксения Борисовна? — осторожно спросила женщина, — Вас велела позвать императрица Марина. — Ох, хорошо, — сказала Ксения и последовала в комнату Марины. Та уже давно была готова, на ней была белая сорочка. Увидев Ксению, Марина улыбнулась и позвала её к себе. Она притянула царевну к себе и начала медленно оставлять поцелуи на шее и щеках царевны, на которые она несмело, но отвечала. Этот страх, который промелькнул в глазах царевны, Марине понравился. Продолжая ласкать царевну, мурлыкая её имя и всё сильнее возбуждаясь от осознания того, что она подарит и примет любовь, которую заслужила. — Ох, я кажется что-то забыла! — сказала Ксения в тот момент, когда Марина пыталась снять с неё тёмно-зелёное платье. Годуновой вообще не особо хотелось проводить с кем-либо время, особенно столь интимно. Мнишек тут же остановилась и вопросительно посмотрела на неё. Платье было снято лишь наполовину, но внезапное восклицание со стороны Ксении остановило Марину. — Что-то не так, Акся? — спросила она, назвав царевну её любимым сокращением, — Тебе больно? Она боялась причинить боль, ведь Ксения была такой нежной, что причинять боль такой милой и доброй девушке было настоящим преступлением! — Нет, но я вспомнила, что я должна дошить ещё три вышивки до завтрашнего дня. Простите, но мне нужно идти, — соврала Ксения, пытаясь выбраться из объятий Мнишек. Эта ложь была столь очевидной, что не надо было и говорить о вранье. Марина сразу это поняла, но не стала задерживать царевну, наблюдая за тем, как Ксения встаёт с кровати и быстро, будто бы чего-то боясь, уходит. Возбуждение начало проходить, хотя этого Марина не хотела. Разочарованная Мнишек легла на кровать, укрываясь одеялом. Сегодня она не смогла получить то, что хотела. В голове предстал образ Мио Лоренци — смазливого слуги, который ещё был советником, который был почти всегда рядом с «Димитрием». Она представила себе то, как она попросит быть с ней грубее, признаваясь себе, что любит такое по отношению к себе. А позже, уставшая, но довольная, будет отлеживаться, чувствуя, что её нутро переполнено семенем Лоренци. «Да, такого жеребца нельзя упускать. Пока мой муж ездит по очень важным делам я, пожалуй, развлекусь в его отсутствии», — Марина ухмыльнулась. Если б её муж хотя бы один несчастный раз уделил ей внимание не только пресным «я люблю тебя, моя царица», то она бы и не пошла блудить. Но Отрепьев сам виноват, нечего тогда вообще её в жёны брать. Перестав думать о Лоренци, она заснула.