Когда же придет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую. И пойдут нечестивые в муку вечную, а праведники в жизнь вечную. (Матф.25:31-46)
Предположительно улицы Лондона. Предположительно от того, что и сам водитель точно не смог бы сказать где находиться. Выжимая педаль на максимум, нарушая все мыслимые и немыслимые (для людей, конечно же) правила физики, разгоняясь до тех пределов от которых даже самая новейшая гоночная машина разлетится по частям. Бентли мчал, словно за ним гнались всадники преисподней, что конечно же было невозможно, хотя бы потому как таковых больше попросту не существовало. И даже если таковое и можно было бы предположить, до водителя им уже точно дела не было, как и ему самому до того, гонититься ли за ним сейчас хоть кто-то. Love of my life — you've hurt me You've broken my heart and now you leave me Спидометр давно указывал далеко за пределы возможной скорости, руки на руле сжимались так, что тот дымился под белыми костяшками пальцев. Его сердце, если такое вообще имелось у демона, или в случае его нахождения могло испытывать что-либо, сейчас выло, дробилось и рвалось на части. Лицом же он не выдавал эмоций, лишь чуть сошедшие к переносице брови, что, впрочем, было вполне обычном для конкретно этого лица явлением, выдавали его переживания. Because you don't know — What it means to me Падение? Можно ли было сравнивать его нынешнее состояние с тем, что он так смутно помнил. Боль пронзала каждый дюйм его существа, но та была боль совершенно, или почти абсолютно, иного формата. Предательство. Снова. Каждый раз его предавали, но ни что из того, что с ним уже было, не сравнимо с тем, что он испытывал сейчас. Небеса или его нынешнее начальство, на них ему было уже давно наплевать. Пожалуй, ни к одному из них он изначально не питал особенно теплых чувств, но АНГЕЛ. Он совершенно, абсолютно точно был другим. От того руки сжимавшие руль до глубоких, плавящихся вмятин возможно и дымились сейчас, и от того возможно, а точнее абсолютно точно, его сердце разрывалось словно вспыхнувшая звезда. НЕТ, ангел, ЕГО ангел был иным, он был выше этого, он был… Кем в сущности был Азирафаэль? Ошибочно принятым за приятеля, искушенным им врагом, или возможно и не было ничего меж ними того, что видел сам Кроули? Кем был Азирафаэль? I will be there at your side to remind you How I still love you — I still love you* Кем бы он ни был на самом деле, в его сердце он давно занимал лидирующие позиции. Кроули, пожалуй, и сам до конца не отдавал себе в этом отчетности до разговора с теми двумя, а может он понял истину своей привязанности раньше? Еще в те дни, когда армагеддон казался неизбежным и единственным главным образом, его волнующим было лишь то, сможет ли он остаться с ним? Что послужило началом? Кроули не знал, может то была и их первая встреча в Эдемском саду. Значило ли это что-то для самого ангела? Был ли он кем-то больше вынужденного союзника? Кем он был для него? Значил ли хоть что-то? Песня в салоне неожиданно сменилась, заставив не бьющееся демоническое сердце сжаться. Everyday — it's a gettin' closer Goin' faster than a roller coaster -Н-нет, нет! Заткнись! -Взревел он, ударив по рулю, и кинул разъяренный, забитый взгляд на магнитолу. — Хватит! — Он ударил по нему рукой и не добившись желанного эффекта выдрал его из машины, но и это не помогло. — Заткнись! Love like yours will surely come my way A hey — a hey hey Демону, трясущемуся, сжавшемуся в своей машине от невыносимой боли, ответ казался очевидным. Нет. Не значил он ничего для его ангела, не больше возможно вынужденного приятеля, или может прилипшей к подошве жвачки. Everyday — it's a gettin' faster Everyone says go ahead and ask her Азирафаэль же был всем. Не нужен был ни ад, ни рай. Давно забыты устои и законы, и главным было лишь их Соглашения. Их общение. Дружба.***
Тем временем, абсолютно точно на небесах. Один ангел, ох простите, ныне архангел определенно точно был рад своему возвращению в главный офис. Он следовал за Метатроном по пятам и с уст его не сходила благоговейная улыбка. Как и предписывало его нынешнее положение. Ведь любой ангел получивший возвышение, непременнейше будет самым счастливым и одаренным божьей благодатью. Тогда от чего же ему так паршиво?***
Вы не поймете, что есть боль, если не проживете с ней хотя бы пару дней, а если та отступает, то, пожалуй, вы и не знали настоящей боли. Кроули прибывал с ней в неразлучной связи уже пару месяцев. Он вернулся в Лондон. Вернулся в, казалось бы, утраченную квартиру и просто заперся в ней. Кроули больше не хотел покидать ее, не хотел ни с кем видеться и делать ничего с этим тоже не хотел, он вообще ничего больше не хотел. Все же желания у него были, но воплотить он мог лишь одно из двух. Ему хотелось исчезнуть или хотя бы заснуть. Исчезнуть он не мог. Никак не мог, пройти, не коснувшись ада, что в сущности ни дало бы никакой свободы, скорее наоборот связало по рукам и ногам навсегда. Может уничтожило, хотя вряд ли… их трюк со святой водой слишком на долго засел в воспоминаниях нижнего мира, чтобы предпринять новые попытки. Их?! Нет, нет никаких "их"! Второе же желание, сон, он соблюдал как мог, но и тот на удивление подводил, подкидывая в забытье образ ангела. Заставляя Кроули открыть глаза, то вздрагивая с надеждой оглядываясь по сторонам, то с тянущей тяжестью на сердце стонать от новой волны боли. В любом случае квартиры он не покидал.***
Детишки запомните никогда не лезьте в чужую жизнь. Особенно когда вас никто не просит об этом. Да, и, если просят, лучше воздержитесь.
Нине казалось, как, впрочем, и ее новой подруге, и постоялице, так полюбившей успокаивающий травяной чай — Мегги, что зря они вообще влезли в чужие уже устоявшиеся взаимоотношения. В тот последний день, когда она видела парня «шесть эспрессо в большом стакане», Нина не придала особого значения его неприветливости, казавшейся ей обычной для подобной ему персоны. Как и не заметила, того, что заметила и позже рассказала ей Мегги, удалявшегося от книжной лавки владельца. Кажется, их попытка помочь хоть одному разобраться с собственными чувствами, что для всех кто видел этих двоих казались абсолютно очевидными, несла за собой для этих двоих страшные последствия. И после того дня, они не видели ни владельца книжного, раньше практически не покидающего свой магазин, который к ужасу Мегги перешел в руки какой-то новой весьма странной, хоть и очень милой особы. Ни его абсолютно противоположного ему самому приятеля, так часто появляющегося у порога того самого магазина и являющегося по обыкновению той самой причиной, по которой магазин оставался пустовать. То, что одним кажется абсолютно очевидным, для других может оказаться совершенно невозможным. Что вполне разумно, если учесть, что каждый из нас совершенно отличен от другого. И своим поступком по видимости, они нарушили свой же упрек, влезая в чужую жизнь.***
Кроули ждал, что за ним придут. Кроули хотел, чтобы пришли. Но он вдруг оказался никому не нужным, хотя то и очевидно, вреда от него нынешнего не больше чем от вянущего кактуса. Он лежал на диване, лицом к стене, перекинув через себя руку. Так словно его бросили и забыли на этом диване. Почти так оно и произошло, пусть и не в самом прямом смысле. Вчера он напился, или возможно уже утром сегодняшнего дня, что впрочем не имело значения. Во времени он терялся, перестав чудесным образом выводить опьянение, а только множа его вполне привычным для человеческого сознания образом. Пустые, полупустые, еще не открытые и разбитые бутылки валялись по всей квартире. Смысла убирать их он не видел, его вечно чистая квартира, покрылась пылью, не было смысла в поддержание чистоты, ни в чем по сути не было. Надравшись, он просто споткнулся и уснул в том же положение, в коим и упал на диван. Кроули находил для себя все новые, более изощренные пытки, чем просто изоляция в квартире. Как, к слову, и его любимая Бентли, встречающая своего хозяина порой в желтой расцветке или прокручивающая одну и ту же песню. Что ж, кажется, им обоим нравилось измываться над ним. Кроули сидел в Ритц, один за их столиком, порой один прогуливался по их парку, проходил теми же тропами, по которым раньше они ходили вместе. И самой его любимой пыткой из всех, стало посещение книжного. Поначалу просто останавливаясь напротив, позже проходя мимо пыльных полок. Кажется, его ангелу нравилась естественная запыленность магазина. Мюриэль, обычно молчала, иногда пыталась заговорить, но тут же жалела, натыкаясь на безжизненное выражение или недовольное шипение, позже прекратив любые свои попытки. Но в один из таких дней змий заговорил с ней сам. — Ты ведь не продаешь их в самом деле? — как-то спросил он, блуждая меж стеллажей. — Конечно же нет. — заверила она. На этом их общение и закончилось. Сколько длятся страдания? Ему пророчили вечные муки, после падения, хотя вечности там и в помине не было, потому он не знал пределов для нынешних. Были ли те вообще? Он думал, даже раздобыть еще бутыль, да хотя бы одну чашку святой воды, но отгонял подобные мысли, ангел бы расстроился… расстроился ли?.. Кроули сидел в кофейне, или лежал, уложив голову на сложенные на столе руки. Он был пьян, он всегда был пьян. Кофе остывало в кружке, хотя скорее скисало под гнетом его терзаний, Нина надеялась, что скисло оно только в его кружке, а не во всей кофейне, как уже бывало пару раз после его визита. Приходя к ней теперь, он брал одно и тоже — большой латте на овсяном молоке с ложкой миндального сиропа, и как правило, никогда не пил, растекаясь по столу сгустком вселенской тоски. Также как правило, его приближение всегда сопровождалось довольно резким спадом проходимости, в обычно забитой кофейне ни оставалось ни одного посетителя, а если какой бедолага и задерживался, выбегал сразу же, как Бентли притормаживал у входа. Нина никогда не пыталась выпроводить его и то дело даже не только в чувстве вины, на самом деле от гнетущей вязкой атмосферы, которая также сопровождала каждое его появление, не было никаких сил предпринять хоть что-то. — Вы поговорили? — как-то все же спросила она, подходя забрать кружку испорченного кофе. — Он ушел. Нина не знала, что могла бы сказать в тот момент, а Кроули не хотел, чтобы ему что-то говорили. В дальнейшем она к нему не подходила, оставляя переживать свою потерю в тишине и, пожалуй, для Кроули это было спасением или достойным его проклятием. Затем Кроули возвращался к себе, перед этим бывало, заглядывая в музыкальный магазин. Мегги каждый раз мялась при виде его, иногда пытаясь заговорить, но никогда не получая ответа. После Кроули возвращается в квартиру, а иногда остается спящем в машине, съехав если повезет на обочину, или и вовсе засыпая за рулем. Но сегодня он оказывается дома. Снова падает в этот раз, доходя до кровати, даже не предпринимая попыток снять одежды хотя бы при помощи чуда. Он погружается в неспокойную дрему, избегая в ней мыслей. Ему нужно, просто необходимо, хотя бы немного тишины. Ему совершенно не хотелось просыпаться, когда он открыл глаза. Его разбудил шум с гостиной. Чьи-то шаги, стук бутылок на полу, ударяющихся друг о друга под чужими ногами и недовольное цоканье двух голосов. Кто бы это ни был, Кроули было абсолютно плевать. — Что же за пиздец?.. — Недовольное цоканье, сопроводил еще более недовольный комментарий. — Кроули! Где ты, Кроули?! — Уверен, что он здесь?.. — Да. Я этого паскуду могу ощущать, привилегии князя, сам понимаешь. — шаги приближались, кажется они стояли прямо за дверью его спальни. — Кроули, ты там сдох? — Атмосферка, конечно, располагающая… — чуть усмехнувшись подал голос второй. — Ага, почти, как в аду, уж поверь. Дверь со скрипом открылась, впуская в комнату нежеланный дневной свет, Кроули недовольно зашипел, пряча лицо в подушках. Не имея ни малейшего интереса узнать кто именно пришел к нему. — Давайте только быстро. — прошипел он, даже не думая встать с кровати. Если о нем все же вспомнили, то и впрямь как никогда вовремя, и, если его пришли казнить, он уж точно не собирается бежать, худшее позади. — Быстрее, что? — раздался знакомый голос с знакомыми жужжащими нотками. — Вельзевул, какого черта ты вообще здесь делаешь?.. — Он таки одаривает его недоверчивым взглядом. — Ты разве не должен быть где-то в триллионах световых лет отсюда, с Гавриилом? — Здравствуй, Кроули. — Ответил бывший архангел, и Кроули устало простонал, махнув рукой в знак приветствия. — Выглядишь ужасно. — Да, спасибо. — Может соизволишь протрезветь? — сново недовольно цокает Вельзевул, сложив руки на груди. — Не… — Все с той же надменной улыбкой Гавриил, стоявший рядом, сделав короткое движение рукой, делает это за него. — И?.. — Прошипел он куда более недовольно, лишенный спасительного опьянения, и соизволив наконец перейти из лежащего положение в сидящее. — Что вам нужно? — Ты не в курсе, да? - Недовольно уточняет Вельзевул. — В курсе чего? — Это не так важно. — Перебивает Гавриил, подхватив бывшего князя тьмы под локоть. — Времени у нас и впрямь не так много. — Ну, надо полагать. — Закатил глаза Кроули, проведя рукой по волосам. Нервное движение, призванное эту самую нервозность прикрыть, на самом же деле выдавая ее еще больше. — Удивительно, что у сбежавших от суда Небесного и самой Преисподней, вообще нашлось время меня навестить. — Огрызнулся Кроули, подтянувшись к стоящий на прикроватной тумбочке бутылке вина. — Не помню, и когда мы успели так сдружиться? — Ой, да дослушай сначала. — Не то шикнул, не то прожужжал Вельзевул. — Азирафаэль, не говорил тебе, что сейчас твориться на небесах? — Роняет Гавриил, даже не заметив исказившееся болью лица змия. — Даже если он и не был там, должен улавливать вибрации. — Нет. Он ничего не говорил. — Чеканит он чуть ли не по слогам. — И он там. На небесах. — шипит Кроули, махнув бутылкой в сторону Гавриила. — Занимает твою должность к слову. — Так вы не вместе?.. — Растеряно уточняет Гавриил, Кроули на это лишь многозначительно разводит руками — Я-то думал, вы встречаетесь еще до начала времен. Оу… — Вельзевул еще раз бегло оглядывает Кроули, и обстановку комнаты. — Так вы расстались?.. — Мы никогда и не были вместе, чтобы расстаться — одергивает Кроули. — Но да. Он ушел. — Не были вместе, ты нас за идиотов держишь? — Ответом на это становится недовольное и весьма агрессивное шипение. — Ладно-ладно. — В общем. — Привлекает их внимание Гавриил, снова взявший Вельзевула за руку, как бы одергивая от дальнейших расспросов. Кроули смотрел на их переплетенные пальцы, и хотел взвыть от их словно случайной издевки над ним. — Вы помогли мне, я окажу ответную услугу и будем считать, что мы в расчете. На небесах не спокойно… — Мне плевать. — Перебивает Кроули, приложившись к горлышку бутылки. — Не касается меня то, что там твориться на Небесах. — О, поверь еще как касается. — Жужжит Вельзевул, пальцем указав сначала на него, а затем и на себя. — Всех нас. — Они все же решили запустить второй конец света? Это все еще можно считать — последнее он очертил пальцами в кавычки — «божественным замыслом»? — Ты и сам знаешь, за что меня хотели сослать. Слова архангела, даже того, что стоит во главе не имеют значения… — И на сколько мы понимаем — О! у них уже появилось это замысловатое «мы». — это будет не совсем то, что в прошлый раз. — Совершенно иное. — Подтвердил Гавриил сказанное. — Вы можете нормально объяснить? Вы вроде торопились? — Кажется они готовятся ко Второму пришествию. — И что это значит? — Ангелы в предводительстве Всевышнего спустятся на Землю и… — И гореть всем нечестивым вечным пламенем. — Перебивает Вельзевул. — Где-то это уже было? — Не особо заинтересовано уточняет Кроули. — Нет, нет ты не понял. — Зажужжал Вельзевул. — Тут окончательно, зло истребят. Новый мир только для добрых ребят. — Он снова показал сначала на себя, затем на Кроули. — Такие как мы выбываем. — Как понимаешь, я не мог оставаться на Небесах — Пожал плечами Гавриил, тепло посмотрев на Вельзевула. У Кроули от этих их взглядов поджилки тряслись и начинало подташнивать, от того он брезгливо отводит взгляд. — Но и не предупредить вас, после того, что вы для меня сделали не мог. — Ой, да хватит. — Скорчив недовольное лицо, протянул он. Но тут внутри что-то болезненно щелкнуло и его зрачки сузились. — Погоди… Азирафаэль зная это, все равно. — Он мог и не знать. — Ответил Гавриил — Об этом еще никому не сообщалось. — Теперь он точно должен знать. Он чертов архангел! — Взревел Кроули, и снова упал на кровать, обхватив голову руками. А затем в его мозгу снова щелкнуло еще более болезненным осознанием, он поднял глаза на Гавриила — Погоди. Что они хотели с тобой сделать, когда ты отказался? — Стереть все воспоминания.. оу, думаешь, Азирафаэль… — Черт!.. — Прошипел Кроули, сжимая голову в ладонях. — Зачем он вообще туда полез! Черт! Черт! Почему?! — Кроули, пожалуйста, нам нужно уходить. Вы предотвратили первый конец света, может и в этот раз. — но договорить Вельзевулу не дают. — К черту это все! Плевать. — Тараторя трясущимся голосом ревет Кроули, поднимаясь с постели. — Армагеддон! Второе пришествие! Хоть вечный огонь! Меня не касается все это! — Шипит он, и разводит руками, словно отгоняя все это от себя. — Уходите!.. Думается, Кроули никогда не видел сочувственного взгляда Вельзевула, которым тот одаривает его прежде чем они растворяются в пространстве. Сочувствие от Вельзевула это конечно что-то совершенно новенькое, абсолютно не вяжущееся с тем, каким он представлялся ему раньше. Что ж, все бывает впервые, даже то что казалось абсолютно точно не возможным. Кроули откидывается на спину, закрывая лицо руками и издавая нечто между шипением и болезненным стоном. Все кончено. Теперь уж точно. Всевышний спуститься, и да здравствует свет, чао Сатана и его приспешники. Кто не с нами тому гореть вечным пламенем. Сценарий вполне знаком. — Это конец, это КОНЕЦ, Азирафаэль?! И самое ужасное, что он его бросил. Азирафаэль ушел. Ушел, зная, что его ждет. Даже не попрощавшись нормально! Это все из-за того, что Кроули сделал?.. Не слушай смертных, Кроули, не слушай их… Демоны не плачут. Но Кроули был совсем не похож на других..