Отче

      Всё свободное время Гарри проводил в госпитале у постели Джинни, держал её тонкую руку в своей, малодушно плакал в подушку возле её лица и желал одного — умереть. Жаль только, что умирать было совсем нельзя — на кого он оставит Кей? Да и Джинни будет нужен уход, когда выкарабкается. Она же сможет, да?       Гарри свято верил, что да.       Хаос и сумбур царили в голове, кровавое лицо с рыжими волосами накладывалось на бледное с родинкой на щеке, лишая сна. Гуццоло расщедрился на неделю отпуска, посочувствовав своему Старшему аврору, несмотря на завал в Аврорате. Гарри стало плевать и на завал, и на расследования, и даже на Тома.       Впрочем, нет — на Тома не было плевать. Увязнув по уши в чувстве вины, считая причиной нездоровой тяги к своему врагу наркотики, Гарри осознал, — именно сейчас, сидя подле больничной койки своей изуродованной жены, — что тянет к Тому не по-животному, не потому что свербит в одном месте, не потому что разобрался в ориентации, а потому что просто тянет. Возникли странная потребность быть рядом в трудный момент, желание уткнуться в грудь и чтобы погладили по голове, утешая. Том не подходил для роли утешающего и сочувствующего партнёра. Да что говорить — такого партнёра и задаром не надо бы! Стоило бежать сломя голову прочь от него, не выдумывая всякие глупости.       Но Гарри был бесконечно одинок в своём смятении, что служило в конечном счёте наказанием за грешные поступки.       Он очень желал искупить свою вину, например, выкинув Тома из головы и сердца, но искупление выходило жалким и неправдоподобным. Чем больше стремился отдалиться, тем сильнее приближался.       Вместо стального стержня внутри ощущался жалкий дрожащий склизкий комок желе, трепыхающийся только при одном виде Тома. И эти странные желания — чтобы погладил по голове… Гарри однозначно сходил с ума, пора отправляться в отделение для ментальных болезней.       В качестве искупления он ещё видел предстоящую встречу с друзьями. Гарри с трепетом и ужасом ожидал приезда Рона и Гермионы, которым он буквально сразу же сообщил о случившемся, пока не вдаваясь в подробности.       Как бы ни хотелось верить в лучшее, Гарри боялся, что Джинни умрёт, и с ней не успеют проститься близкие и родственники.       Друзья появились сразу же, как нашли с кем оставить детей, потому что вместе с ними в Италию явилось всё семейство Уизли, включая Билла и Флёр. Даже Чарли приехал из Румынии, чтобы увидеть сестру.       Что сразу же бросилось в глаза Гарри — это выражение лица Джорджа: потерянное, обречённое. В его глазах поселилась утрата ещё с битвы за Хогвартс, усиливаясь с каждым днём всё больше. Известие о Джинни ударило в него похлеще, чем молния в макушку неудачливому зазевавшемуся прохожему.       — Мерлин, Гарри, объясни толком, что же случилось? — растрепанная, выглядящая бледнее моли Гермиона казалась тем не менее самой адекватной из присутствующих.       Миссис и мистер Уизли обступили лежащую на кровати дочь, их лица олицетворяли безутешность и горе. Рон метался по палате, будто это могло как-то помочь, Перси донимал лечащего колдомедика, Билл не сводил глаз с забинтованной головы Джинни, в его руку вцепилась Флёр, еле сдерживая дурноту. Чарли хмурился и напряжённо молчал.       — Ты был в рейде, да? — немного агрессивно спросил Рон. — Ай, не отвечай, я так-то понимаю, да, — тоскливо продолжил он, не дожидаясь ответа. — Мерлин, Гарри, как так вышло-то? Это кто-то из твоих недругов? Что был за зверь?       — Я не знаю, — тихо ответил Гарри. — Обстоятельства нападения выясняются.       — Ох, сюда бы нашего Робардса или Кингсли привлечь, — распалялся Рон. — Прищучить эту мразь. Убил бы на месте, — в его руке хрустнул одноразовый стаканчик из-под воды. — Это всё чёртова Италия! Останься вы в Англии, ничего не случилось бы! Никто не посмел бы напасть вот таким наглым образом на семью Гарри Поттера!       — Рон, замолчи, — строго сказала заплаканная миссис Уизли. — Мальчику и так плохо. Гарри, дорогой, даже не представляю, каково сейчас тебе. Мы очень переживаем за Джинни, просто не передать словами, но никто не подумал о тебе. Ты тоже нуждаешься в поддержке.       Тёплые женские руки притянули его к груди. От миссис Уизли привычно пахло пирогами и патокой, отправляя куда-то далеко в детство, куда-то туда, где тебя всегда любят и ждут. Уизли стали семьей для Гарри — того, кто даже не помнил своих родителей, кто получал тумаки и шишки от дяди с тётей и не видел до одиннадцати лет ничего хорошего.       — Мы справимся, Гарри, — слёзы катились по щекам Молли, капая на затылок Гарри. — Все вместе.       Гарри показалось, что сердце превратилось в тугой горячий комок, готовый вот-вот взорваться на мелкие частицы — настолько было невыносимо выдерживать ласку матери Джинни.       «Не заслужил. Виноват. Виноват. Виноват», — обухом по голове били слова, которыми Гарри награждал сам себя.       — Какие шансы? — спросил Билл.       — Очень маленькие, — почти прошептал Гарри. — Я… не знаю.       — Как хорошо, что хотя бы Кей не пострадала! — воскликнула Гермиона. — Как ей удалось спастись?       — Наверное, преступник её не заметил или не нашёл.       — Подозрительно, — сказал Рон. — Это ведь из-за девчонки вы приехали в Италию. Она выздоровела? Может, при хорошем раскладе вам вернуться в Англию?       — Рон, пока рано говорить о возвращении кого-либо, — заметил Билл.       — Милый, я заказала постоянный порт-ключ, — сообщила миссис Уизли. — Мы будем по очереди перемещаться в Рим, чтобы навещать нашу девочку. Я могу помочь с Кей. Тебе же нужно работать.       В этот момент Гарри точно умер. Вернее, какая-то самая кровоточащая часть его сердца. Обеднела кровью и сгнила, оторвавшись, как ненужный придаток.       — Спасибо, я сам управлюсь, — с трудом выдавил из себя.       — Я могу даже остаться здесь на какое-то время, — продолжала убивать его миссис Уизли. — Чтобы ты спокойно работал и не переживал за Кей.       — Пожалуйста, не нужно, — взмолился Гарри.       — Как скажешь, — мягко ответила та, утирая слёзы. — Но если что, я всегда готова помочь.       Она с болью взглянула на Джинни, тут же отворачиваясь.       Напряжение в палате возросло до максимума. Горе давило со всех сторон. Семья Уизли не заслуживали подобного. Очевидно, Гарри приносил всем только несчастья.       — Я останусь в вашем доме сегодня? — спросил Рон. — Думаю, тебе нужны поддержка и свежая голова для всего этого.       Рону он уже не в силах был отказывать, поэтому молча кивнул.       Семейство Уизли пробыли в палате ещё около получаса. Рон и Гермиона задержались после ухода остальных.       — Ты точно в порядке? — спросила с жалостью Гермиона.       — Пойдёт.       — Гарри, ну как так вышло-то? — Рон скрестил руки на груди.       — Я не знаю, — в который раз за этот день ответил Гарри.

***

      Он позвонил Гарри, когда тот, приготовив Рону гостевую спальню и уложив Кей, собирался принять душ. Разум кричал — «не бери трубку, не сейчас», но руки сами потянулись к зелёной кнопке и вдавили со страшной силой, а предательский рот поспешил сказать «Алло».       — Привет, — голос в трубке казался ещё более низким и глубоким, чем был в живую. — Милый, что-то случилось? Как идёт расследование?       И Гарри сломался.       Его измученный мозг оградил себя от мыслей, что Том — Волдеморт, враг, не заслуживающий доверия человек, и Гарри просто вывалил всё, что случилось.       Жалкий никчёмный неудачник.       Он отчаянно нуждался в поддержке и, наверное, каком-то подтверждении, что Том не виновен. Такая глупость, учитывая, что по телефону это выяснить точно не удастся.       Чего Гарри никак не ожидал, так того, что спустя полчаса после телефонного разговора Том объявится на пороге его дома.       И Гарри не знал, что с этим делать. В гостях находился Рон, но прогнать Тома не выходило.       Рон обнаружил их в гостиной и неприятно удивился.       — Отец Томас, если не ошибаюсь? Поздновато для визита, — сообщил он.       Том проигнорировал подозрительный взгляд, взирая на Рона, как на букашку, не стоящую внимания. Точно так же, как и в прошлую встречу.       — Вы, кажется, приятель Гарри? С вами ещё жена была, кудрявая шатенка?       — Я не просто приятель, я близкий друг Гарри и брат его жены, — прошипел Рон.       — Ах да. Запамятовал, — холодно улыбнулся Том. — Я пришёл поддержать Гарри в тяжёлой ситуации. В Италии у него нет друзей, кроме меня. Да, Гарри?       Гарри находился меж двух огней. А ещё совершенно невыносимо было повисшее напряжение.       — Да, — согласился он устало.       И, не обращая внимания на гостей, достал из шкафа початую бутылку вина, наполняя им бокал.       — Будете? День выдался тяжёлым.       Он уже сто раз пожалел, что ответил на звонок Тома. Атмосфера в комнате стала густой и тягучей, а Гарри просто хотел спокойствия.       Когда Тому кто-то позвонил и он отошёл в сторону, Рон придвинулся к Гарри.       — Гарри, мне этот тип не нравится. Ещё и в прошлый раз не понравился. Мутный какой-то. А ещё смотрит на тебя так…       — Как?       — Не могу точно объяснить… — замялся друг. — Знаешь, у нас раньше сосед был. Женатый. Жена — молодая девушка, тихая, незаметная. С мужчинами вообще сама не заговаривала, но если кто-то к ней подходил, вот её муж тоже так смотрел. Будто она его собственность и никто другой не смеет приближаться к его супруге. Будь ты женщиной, наверное, я подумал бы, что ты с ним спишь и он ревнует, — нервно хихикнул Рон. — Знаю-знаю, бред. Во-первых, ты не гей, во-вторых, ты не поступил бы так с Джинни, а в-третьих, ну, он вроде как священник, хотя это не может быть аргументом.       Язык во рту сделался неповоротливым.       Рон заметил его замешательство и похлопал по плечу.       — Извини, чушь несу. Джинни в ужасном состоянии, а я не пойми о чём говорю. Просто сам не могу до конца осознать, что случилось, наверное, такая защитная реакция у меня. Да и этот падре немного взбесил, — Рон вздохнул, потирая воспалённые веки. — Реально, как тот сосед-маньячила.       — Почему маньячила? — спросил Гарри лишь для поддержания пустого разговора.       — Знаешь, что он с мужиком сделал, когда увидел, что тот жену его зачем-то обнял?       — Отрезал руки? — резкий голос Тома заставил их вздрогнуть.       — Д-да, почти. Отрубил, — запинаясь ответил Рон. — Откуда знаете?       — Ну, это логично. Обнял — значит, надо отрезать руки, поцеловал — вырвать губы, решила уйти к другому — сломать ноги. Обоим желательно.       — Это очень странная логика, — напрягся Рон.       — Логика ревнивца, — ослепительно улыбнулся Том. — По роду своей деятельности я часто сталкиваюсь с абсолютно разными людьми и знаю, о чём говорю. А вам, Рональд, должно быть стыдно рассказывать в присутствии Гарри такие жуткие вещи, учитывая пережитый им ужас. Никакой эмпатии, — обвиняюще заключил он.       Рон, насупившись, молчал.       — А сейчас извините, мы с Гарри должны обсудить кое-что, касающееся его работы. Вы же помните, что я внештатно консультирую? — подчёркнуто вежливо поинтересовался Том.       — Ладно, пойду к себе. Спокойной ночи, Гарри. Если не сможешь уснуть, приходи.       Том проводил его странным взглядом, а затем повернулся к Гарри.       — Мне жаль, милый, — мягко произнёс он. Гарри поднял бровь. — Правда. Твоя несчастная супруга не заслужила такой участи.       — Ты понимаешь, что она испытывала жуткую боль и страх в то время, как я с тобой трахался? — зло и немного обречённо сказал Гарри.       — Это очень и очень печально, — сокрушаясь, ответил Том. — Теперь наше удовольствие будет у тебя ассоциироваться с чем-то плохим. Но, Гарри, ты не виноват. Каждую минуту кто-то наслаждается жизнью, пока другой умирает, страдает и мучается. Так устроен мир. Ты в это время мог делать что угодно, Джиневре суждено было испытать нападение.       — Если бы я не трахался с тобой, то пришёл бы домой вовремя, — отрезал Гарри.       Железное кольцо объятий сдавило тело Гарри, не давая вдохнуть, а ушную раковину обдало горячим дыханием.       — Я могу помочь тебе, — почти шипел Том. — Я излечил твой неизлечимый шрам, могу попробовать исцелить и твою жену.       Гарри смог вырваться из удушающей хватки.       — Зачем тебе спасать Джинни? Разве ты не ревнуешь к ней?       — Меня удручает, что это событие ложится тенью на наши отношения. Я хочу помочь. Тебе стоит только попросить.       — Нет, — твёрдо ответил Гарри. — Я не верю тебе.       — Подумай, — спокойно сказал Том. — Пока Джиневра не скончалась.       — Что я должен буду сделать за это? Ты же не просто так предложил.       — Сочтёмся, — подмигнул Том, и Гарри совершенно не понравилось это подмигивание.       Том окружал Гарри. Собрался помогать с расследованием, спас Кей, теперь предлагает исцелить Джинни — что-то здесь нечисто.       Но должен ли Гарри единолично решать вопрос о помощи своему близкому человеку? Вдруг Том действительно может помочь, а Гарри из-за гордости, упёртости, подозрительности упустит шанс увидеть Джинни живой? Чем Гарри готов рискнуть ради неё?       Складывалось ощущение, что он в который раз заключает сделку с дьяволом. Тому осталось только потребовать его душу взамен на жизнь Джинни. Нуждается ли Том Реддл в душе Гарри сейчас? Готов ли Гарри отдать душу, жизнь, личность?       Ему нужно подумать.       Так он и ответил Тому.       Казалось, что Гарри — чучело, набитое ватой. Прямо как та ящерица Кей. А происходящее вокруг — один большой и жестокий эксперимент.       Он сломался. Из него будто вытащили все внутренности, оставив лишь жалкую оболочку, которая что-то делала, куда-то ходила, но была скорее мёртвой, чем живой.       Он не сопротивлялся, когда Том вновь обнял его, якобы утешая. Утешение от Тома — никудышное, но глупая мечта Гарри сбылась: он утыкался в грудь Тома, елозя лицом по ткани рубашки, успокаивался размеренным биением чужого сердца, а тонкие прохладные пальцы ласково перебирали спутанные волосы на голове. Эмоции выцвели, поблекли, оставляя безразличие и безучастность к происходящему. Наверное, Том прочитал всё, что творилось в голове, но стало неважно.       Он устал бороться с ветряными мельницами.       Пусть всё идёт так, как идёт. Гарри наплевать.       Когда Том ушёл, он решил зайти к Рону. Гарри не удивился, увидев, что тот не спит. Перед ним стояла всё та же бутылка вина из столовой, а припухшие глаза выдавали с головой.       — Если было бы можно спасти Джинни, прибегнув к помощи врага, что бы ты сделал? — без предисловий спросил Гарри.       — Даже не раздумывал бы, — сразу ответил Рон. — Наверное, даже к Волдеморту пошёл бы. А что? — он перевёл взгляд на Гарри. — Есть какие-то варианты?       — Нет, — помотал головой. — Я просто спросил.       — Из меня так себе друг, — горько прозвучали слова Рона. — Я ведь сначала злился на тебя, что ты не досмотрел, что не защитил, что вообще приехал в Италию. Но мама открыла мне глаза: ты просто выполнял свою работу. Ты мог работать где угодно, необязательно в Аврорате, просто так совпало, что тебя не было дома. Но ты не меньше нуждаешься сейчас в поддержке. Я весь день пытаюсь собрать мысли в кучу, о чем-то разговаривать, хочу отвлечься, но не выходит. Прости, Гарри, тебе действительно нужен какой-то другой человек, что поддержит. Этот священник мне не нравится, но если он помогает тебе пережить всё это, кто я такой, чтобы возмущаться?       Гарри хотел заставить обычно немногословного Рона молчать. Он почти готов был признаться во всём. Удерживало лишь понимание, что тот не вынесет ещё одного удара. Не сейчас. Не время.       Гарри думал, что его искупление будет заключаться в презрении и, может, даже ненависти семьи Уизли, но оно состояло в том, чтобы вытерпеть их поддержку и милосердие.       Это поначалу. А когда они всё узнают, то презрение и ненависть обрушатся в двойном размере от каждого из них.       Это была неизбежность.       Как бы там ни было, первое, что следовало сделать — приложить все усилия для спасения Джинни. Даже если для того понадобится обратиться к Тому. Рон не простил бы другого решения.

***

      Гуццоло вновь лично позвонил Гарри.       — Приезжай. Не телефонный разговор, — коротко бросил в трубку, и Гарри сорвался в Аврорат прямо из больницы.       Гуццоло всучил ему кипу бумаг, а сам откинулся на спинку кресла и закурил.       — Не понял что-то, — Гарри вчитывался в заключение эксперта и ни черта не соображал. — Найдены ДНК-частицы Джинни, мои, Кей и… ящерицы? Какой ещё ящерицы?       — Обыкновенной, — шеф выпустил колечко дыма. — Там так и написано. На твою жену напала самая обычная ящерица, коих полно на улице. Но кто-то ящерицу увеличил до размера огромной рептилии, — её клетки оказались магически изменёнными. Есть догадки, кто мог это сделать? У тебя или твоей жены имеются враги?       — Блядь, — выдохнул Гарри. — Я понятия не имею. Следов вторжения же не нашли?       — Нет, — Гуццоло стряхнул пепел. — Твоя жена знала преступника. Возможно, впустила сама. Слушай, Гарри, у неё не было любовника?       — Что? — переспросил Гарри. — Нет-нет, конечно, нет.       — Ты так в этом уверен?       — Она не могла.       Гуццоло хмыкнул.       — Изменять могут даже самые правильные люди.       Взгляд начальника вперился в него, и Гарри почувствовал, что краснеет.       — Тогда не знаю даже.       Мозг усиленно заработал, в дурную голову лезли абсурдные мысли. Совершенно нелепые, настолько, что даже самому было смешно.       И тем не менее Гарри сказал:       — Я хочу принести одну ящерицу на анализ ДНК и проверить совпадение.       — Ладно. Приноси.       — А что там с ладаном?       — Всё, как ты и говорил. Наркотик вытаскивает грехи из человека, благодаря специально разработанному на основе амортенции зелью и некоторым заклинаниям. Сейчас наши эксперты варят противоядие, — Гуццоло наконец докурил и взял со стола чёрную папку. — В Церкви что-то происходит, кардинал Ринальди подал в суд на клевету, якобы не занимался коммерческой деятельностью. Назначение нового кардинала пока откладывается до выяснения обстоятельств. Я создал особую группу наблюдения за резиденцией Папы, ну и за этим Ринальди. Эх, такого сложного дела у нас давно не было. Очень мало следов. Давай, бери себя в руки и возвращайся в строй. Твой напарник тоже скоро вернётся. Напасть какая-то, а, — цокнул языком.       — Есть, сэр.

***

      Рон возвратился в Лондон, но у Гарри теперь постоянно кто-то ночевал из Уизли. В больнице у постели Джинни всегда были посетители, а миссис Уизли даже помогала забирать Кей из клиники и школы. Их отношения складывались хорошо, что, несомненно, радовало Гарри и сняло часть груза с души. Кей говорила, что скучает по «мамочке» и очень ждёт домой, иногда даже порывалась навестить её, но Гарри не позволял. Во-первых, зрелище было не для слабонервных и тем более не для детей, а во-вторых… Во-вторых, он и сам не знал, почему не хочет приводить Кей в больницу. Какое-то невнятное внутреннее чувство твердило, что не стоит этого делать, Гарри решил довериться ему.       — Синьор Поттер, — целительница госпиталя окликнула его. — У меня для вас не очень хорошие новости. Магия вашей жены на исходе, организм истощён, и сил на восстановление почти нет. Мы делаем всё возможное, но традиционная колдомедицина бессильна. Синьора Поттер угасает на глазах. Вероятно, в течение будущих суток вам следует быть рядом.       Гарри одеревенел. В последнее время его мозг отрицал исход смерти Джинни, подпитывая надеждой на выздоровление. Конечно же он с лёгкостью предался иллюзиям и представлениям, однако, как выяснилось, зря.       Целительница с сожалением взглянула на него и удалилась из палаты, оставляя наедине с Джинни.       Та лежала совершенно неподвижно, чистые бинты туго перехватывали голову и тело, грудная клетка вздымалась неглубоко и редко.       Сердце сжалось при виде рук-веточек, и невольно вспомнились страшные картины с окровавленным лицом. Грудь сдавило так, что нечем было дышать, воздух в палате ощущался горячим, обжигая лёгкие.       Гарри судорожно вдохнул, стараясь успокоиться.       Отдышавшись, достал мобильник и набрал знакомый номер.       Он не мог иначе. Смерть Джинни — это то, что он не принимал и не желал принять. Если есть хоть малейший шанс её спасти, он воспользуется им. Терять всё равно уже нечего, не так ли?       — Алло, Том. Мне… нужна твоя помощь.