За пять месяцев до событий в Ираке. Лондон, Англия
По капоту старенького автомобильчика змеятся капли воды, в которые превращается осыпающийся с неба первый застенчивый снег. В машине тепло и тихо. Саманта, тревожно глянув на задремавшего на пассажирском сидении Роберта, выключает радиоприемник. Возможно, это лишнее, ведь он может спать даже под пушечную канонаду, если это требуется, но почему-то именно в этот момент ей показалось, что так будет правильно. Мужчина дремлет, скрестив руки на груди, плотно прижав полы куртки и ткнувшись лохматой головой в запотевшее стекло. Даже сквозь сон на его лице сохраняется напряженное выражение: тёмные тени лежат густо, в уголках глаз залегли резко обозначившиеся морщины, даже ямочки утонули в отросшей щетине на ввалившихся щеках, добавляя ему лет. В целом, вид у Роберта измученный, хоть он никогда в жизни не признал бы этого факта. От него слабо пахнет сортовым виски, но Саманта лишь понимающе хмыкает. На его месте она давно нажралась бы до потери человеческого облика, утопая в слезах и панике. Какими неземными силами всё ещё держится Роберт, она искренне не понимает. В квартире темно и тихо. Роберт, выпроводив чрезмерно тревожащуюся Саманту, обещает ей обязательно выспаться, но вереницы мыслей тяжёлыми стадами бредут к водопою его логики, не давая заснуть, как он не пытается. Обойдя несколько раз квартиру, он всё же влезает под раковину, доставая прогнившую, пахнущую плесенью тряпицу из-за ящика с инструментами. Бухнув сверток на стол, без лишних сантиментов вытряхивает его содержимое себе на ладонь. Кресты покрыты патиной и скользким слоем плесени. Репсовые планки почернели и истлели, источая неприятный запах и оставляя на пальцах похожие на сажу следы. Разглядывая их всего мгновение, он вдруг стискивает кресты в кулаке. Холодный твёрдый металл больно вонзается острыми гранями в кожу. Достав из-под раковины мусорное ведро, молча и без сожалений сгребает наградные планки, тряпицу и бронзовые дубовые листья в помои. Немного постояв над ведром, без сожаления прощается с прошлым и с наслаждением закуривает. Обведя уставшим взглядом квартиру, он вдруг приходит к выводу, что как бы ни старался, какие бы усилия ни прилагал — прошлое неотступно следует за ним, кусая за пятки, напоминая о себе любыми способами, изматывая своим немым давлением на плечи, прижимая к земле все ниже. Единственным избавлением от этого является смерть. Усмехнувшись, он встречается сам с собой глазами в тусклом отражении хромированной кухонной вытяжки. Ярость на собственное бессилие, предательскую слабость, ошибки прошлого и тянущийся хвост вдруг разряжаются в его мозгу с силой взорвавшейся сверхновой звезды, погасив рассудок. Под руку попадается электрический чайник, с треском разлетаясь о стену. С упоением переворачивая квартиру вверх дном, Роберт срывает со стены жалобно пискнувший телевизор, засыпая осколками пластика диван и журнальный столик. В стены летит всё, что попадается ему на глаза. Замерев перед зеркалом в гостиной, он видит того, кого ненавидит больше всех на земле — себя. Коротким хлёстким ударом уже рассаженного в кровь кулака Роберт разбивает на мелкие осколки собственное отражение. С печальным звоном стекло осыпается к ногам, искажая озверевшее, перекошенное ненавистью лицо. В нём он каждый день видит то, что так хочет забыть — кровь погибших по его вине сослуживцев, слёзы оставшихся сиротами детей, боль собственной семьи и упущенное безвозвратно время. Все-таки он соврал Хиллари, сказав, что давно справился с произошедшим. С глухим рычанием Роберт пинает валяющиеся на ковре останки мебели, вымещая на них догорающий припадок бешенства. Мысли возвращаются к привычному ходу, отпуская. Возможно, однажды он простит себя, но сегодня и до тех пор, пока Сара не будет возвращена домой, он не уступит смерти, чтобы сбежать от прошлого. Оглядев учиненный беспорядок, равнодушно хлопает дверью в спальню. В голове наступает странная лёгкость, только сердце ещё бешено гоняет кровь по венам, доставляя адреналин во все уголки тела. Он точно знает, что следом за выбросом эмоций наступит эйфория, и он сможет уснуть на несколько часов, а утром расправит плечи и начнет всё сначала.***
В дверь квартиры кто-то настойчиво колотит, проклиная на чём свет стоит его привычку оставлять ключи в замке. Роберт отрывает лохматую голову от подушки, прислушиваясь. Судя по голосу, это Саманта. Кажется, что с того момента, как он только-только забрался под одеяло, прошло всего несколько минут. Вставать совершенно не хочется. Кряхтя, Роберт дотягивается до лежащих на подоконнике наручных часов, и не верит своим глазам — прошло больше суток, если хронометр не подводит. За окном яркое лондонское утро сверкает обилием выпавшего тяжёлого снега. От его ослепляющей белизны в глазах болит. Машины — грязные, с клочьями смешавшейся со снежной жижей пыли — медленно ползут по дороге, тщательно объезжая шумящие под напором тающего снега ливневые отводы. В такие дни гул улицы усиливается, отражённый от высоких стен домов, разносясь окрест и раздражая Роберта сильнее обычного. Вскочив, Роберт спешно принимается натягивать широкие спортивные штаны, мысленно пытаясь понять, как могло так получиться, что он не услышал ни звука будильника, ни гула машин за открытым чуть ли не настежь окном. В гостиной царит невообразимый бедлам. Разбитые, уничтоженные им самим вещи покрывают пол и ковер. На стене между комнатами в гипсокартоне зияют дыры, обнажая бетон, кое-где сохранявший свернувшиеся коричневые следы крови. Костяшки побаливают и неприятно саднят, с трудом сгибаются распухшие пальцы, обещая напоминать о себе дискомфортом в течение всего дня. Остаётся надеяться, что в приступе гнева Роберт не переломал себе пястные кости с суставами. Оглядев собственноручно учиненный погром, он смущается. «Нервы надо подлечить…» — мелькает в голове. Припадки бешенства случаются редко, и, хвала богам, в отсутствие сторонних наблюдателей, так что за содеянное становится стыдно только перед самим собой. Роберт, осторожно переступая босыми ногами мешанину зеркальных осколков и битого пластика, накидывает цепочку-блокиратор на металлическую петельку и приоткрывает дверь, ожидая от Саманты поток нецензурной брани. — Доброе утро, красавица моя спящая!!! — фыркает девушка, бросая злой взгляд на шефа. Мужчина выглядит только проснувшимся: волосы растрёпаны, на лице замятый красноватый след от подушки, как всегда небрит. — Дверь открой. — Обойдешься… Что нужно? — Я тебе телефон оборвала. Ты сутки на связь не выходишь, — пытаясь засовестить Роберта, начинает девушка, одновременно стремясь заглянуть внутрь квартиры через его плечо. Он лишь уклончиво дергает бровью и, почесав заросшую щёку, приваливается к дверному косяку, закрывая обзор. Саманта замечает отёкшие пальцы и воспалившуюся содранную кожу на костяшках его правой руки. Нахмурившись, качает головой. — Сутки? Хм-м… Буду внизу через двадцать минут. Сделай кофе, будь человеком… — отзывается Роберт, закрывая дверь прямо перед её лицом. До ушей доносится отборное ругательство. Вот чему-чему, а этому Саманта учится у него слишком быстро, куда быстрее, чем методам поиска улик и отработке допроса свидетелей. Над кружкой с чёрно-белой картинкой лениво двигается ароматный белёсый парок, медленно, словно кобра под звуки флейты факира, поднимаясь к потолку кабинета. Кофе манит, обещая выплеск эндорфинов в кровь после первого же глотка. Роберт обхватывает кружку пальцами, чувствуя, как перегретая керамика обжигает грубую кожу ладони, одновременно возвращая в окружающую действительность. Пальцы всё ещё плохо слушаются, по ощущениям сильно увеличившись в размерах. На первый взгляд лишь содранная кожа на костяшках пальцев выдаёт неладное. Никаких признаков переломов он не обнаружил, а значит, скоро всё придёт в норму. С минуту изучив список пропущенных вызовов на смартфоне, он удовлетворенно хмыкает. — Пользуюсь прямо-таки голливудской популярностью. Сто шестьдесят два пропущенных… Она умудрилась позвонить мне почти сто пятьдесят раз, — откровенно восхищается Роберт, удаляя пропущенные от бывшей жены. — У меня всего один вопрос — как ты эти трели не услышал? — На беззвучном режиме телефон стоял, — поясняет честно он, вспоминая, что после разговора с Элис специально отключил звук. — Странно, что ни одного звонка из Скотланд-Ярда. — Я утром позвонила суперинтенданту сама. Объяснила Хиллари, в каком ты состоянии, и попросила звонить мне, если будет что-то важное. — Не понял… В каком это я таком состоянии, что мне требуется нянька? Деменции нет, Альцгеймера пока тоже, — сощурив светлые глаза, интересуется Роберт. В их глубине весело играют озорные искорки. Саманта выдыхает — что-что, а вставать, отряхиваться и идти дальше он умеет. Создаётся впечатление, что, выспавшись, Роберт полностью перезапускает прошедший день, отбрасывая лишние эмоции, буквально с новыми силами вгрызаясь в дело. — Ты еле стоял на ногах от усталости, — возражает Саманта. — И тем не менее, это не помешало мне разнести собственную квартиру, — с усмешкой, утонувшей в глотке кофе, бормочет Роберт, быстро листая письма на электронной почте с экрана смартфона. В какой-то момент он, соскабливая перед зеркалом в ванной почти недельную щетину, испытал жгучий приступ стыда за допущенную слабость. Сейчас же всё это кажется ему забавным. Саманта вытаращивает на него глаза. — Ты что сделал? — Психанул чуть-чуть, — неопределенно улыбнувшись и поведя бровями, поясняет Роберт. — Придётся выкинуть кучу хлама. И купить новый чайник. — Ну, зато сегодня ты хотя бы выбрит. — Достижение, не так ли? — поддевает он Саманту, зная, как она любит во всём порядок. — Машина моя возле Скотланд-Ярда, или ты её забрала? — Забрала. Хиллари ждёт тебя. Пришёл ответ из Лиона, — испытующе взглянув на него, сообщает Саманта. На лице мужчины не вздрагивает ни один мускул, только чуть расширяются зрачки. — Они объявили нашего Аладдина в розыск. Роберт удовлетворенно кивает, смакуя горчащий, с тонкой ноткой дыма напиток. В голове медленно выстраивается логическая цепочка действий с учётом новых вводных. Значит, Интерпол готов сотрудничать? Он надеялся на такой ответ, заслуженно полагая, что его фамилию ещё не вычеркнули из списка сотрудников, успешно возглавлявших работы по поимке террористов на территории сопредельного государства. Саманта, наблюдая за Таннером, продолжающим рыться в смартфоне, вдруг не столько видит, сколько чувствует резкое изменение в его настроении. Ещё несколько минут он молча изучает что-то на экране гаджета, не отрывая глаз, а затем резко меняется в лице. Черты заостряются, становясь жёстче, даже взгляд из рассеянного становится ледяным и пронизывающим. — Ладно, я поеду к Хиллари. Сэм, забронируй пожалуйста билет на самолет до Лиона на понедельник, утренний рейс, — поднимаясь из-за стола и находя ключи от машины, рассеянно сообщает Роберт. — Ты собрался в штаб-квартиру Интерпола? — не верит Саманта своим ушам. Хотя ожидать, что Роберт будет сидеть сложа руки и ждать результат чужой работы, по меньшей мере не верно. Единственное, что странно, так это внезапное изменение планов. Остаётся только гадать, что же пришло ему на почту, вызвав такую молниеносную реакцию. Любопытство Саманты возится в затылке маленьким назойливым сверчком. — Да. Есть у меня там кое-кто. — Знаешь, я вот почему-то совсем не удивлена, — вздыхает Саманта, собирая волнистые каштановые волосы в аккуратный хвостик и прикидывая календарь предстоящих выходных. Выглядит он впечатляюще, если предположить, что Роберт уедет на все рождественские каникулы в Европу. — Ну и отлично, — улыбнувшись, кивает он. — Рождество ты будешь встречать во Франции? — с некоторой затаённой надеждой интересуется девушка. — Ты задаёшь мне странный вопрос, — словно совершенно не понимая, о чем спрашивает его помощница, уточняет детектив. Он с сосредоточенным видом что-то ищет на дне ящика письменного стола. Выхватив оттуда увесистую записную книжку в толстой кожаной обложке, Роберт удовлетворенно хмыкает. Что-то быстро ищет, вырывает листок и суёт себе за пазуху. Всё это под пристальным взглядом Саманты. — Ну, то, что ты не веришь в Бога, не означает, что мой отец не будет ждать тебя вечером на стаканчик виски, да и я тоже буду рада подарить тебе свитер с оленями… — Видимо, не в это раз… Всё, я уехал, — подмигнув Саманте, Роберт торопливо накидывает кожаную куртку на плечи и спешит к дверям. Обернувшись на пороге, кидает: — Подаришь на Новый Год. Выпавший предрождественский снег облепляет улицы города, собирая последние опавшие осенние листья и крупицы пыли. В воздухе стоит дурманящий запах зимней свежести, приправленный традиционно английской сыростью. Зима в этом году обещает красивые праздники. Роберт, стряхнув с лобового стекла машины налипший снег, с удовольствием хрустит влажным снежным комом в ладонях, чувствуя, как холод приятно проникает под кожу до самых суставов, остужая боль. Пальцы промерзают и краснеют. Подбросив на ладони снежок, Роберт оглядывается по сторонам, прикидывая, в кого бы его запустить, как в детстве. Как назло, пешеходов вокруг него не оказывается. Видно, подтаивающий первый снег заставил чопорных англичан воспользоваться услугами кэбов. Ну, или просто судьба благосклонно решила, что не стоит испытывать крепость нервов посторонних людей, когда здоровенный детина кидает в тебя увесистый и твёрдый комок снега.***
Свежий прохладный воздух немного остужает разгоряченную голову Роберта, разгоняя мрачные мысли. С набережной Темзы тянет болотной сыростью, пробираясь под расстёгнутую куртку, словно липкими пальцами исследуя содержимое его карманов. — Блэк, буду через пять минут. Стою на парковке во дворе. — Отлично. Давай живее, — отзывается встревоженный голос суперинтенданта. Закурив, Роберт спешно выпускает сизоватый дым через ноздри, успокаивая эмоции и перебирая в голове текст сообщения, пришедший на закрытую электронную почту. «Арес, мы вышли на след Иуды. В Лионе ждёт Гарм. Встреча в 26 Quai Romain Rolland, 69005 Lyon, Франция. В понедельник, в час после полудня. До встречи!» Никаких имен, только позывные, когда-то присвоенные всему отряду. Поводив желваками, погасив сигарету о специально отведенную для курения урну, Роберт глубоко вдыхает холодный влажный воздух. Арес… Давненько он не слышал своего позывного. Только один человек мог так вовремя написать сообщение, да ещё и ожидать встречи в городе, где располагалась штаб-квартира Интерпола, и, возможно, именно эта встреча станет решающей для Сары. Поднимаясь по ступенькам через боковой вход в здание, Роберт всё крутит в голове воспоминания, что уже много лет не дают ему покоя. Неужели случайная встреча в клубе "The Roxy" запустила такую головокружительную цепь событий? Сложно в это поверить. По всему выходит, что исчезновение Сары было лишь вопросом времени, так как с каждой минутой становится очевидна спланированность и выверенность действий. — Привет! — Здорово! Выспался? Твоя помощница тот еще Цербер… Никого к тебе не подпускала, пока ты не проснёшься. Даже завидно стало… Где такую девчонку отхватил? — интересуется Хиллари, протягивая Роберту руку для пожатия. — Это дочь Фрэнка Этвала… — Да ладно! Вы с ней… — намекая на личные отношения, затягивает недоверчиво Блэк. Роберт бросает короткий взгляд из-под бровей. — С ума сошёл? Она мне в дочери годится… — Ой, да кого сейчас этим удивишь… — Не говори ерунды. И в мыслях не было… Лучше расскажи, что у тебя интересного для меня, — бесцеремонно наливая в кружку кофе из кофемашины в кабинете Хиллари, отмахивается Роберт. Блэк смеривает его долгим взглядом, словно оценивая сказанные слова. Что ж, если Таннер сказал «нет», значит, так оно и есть. — Вчера днем пришел ответ на наш с тобой запрос. Сару объявили в международный розыск по красному каналу. Её дело стоит с отметкой «Срочно» в списке Нью-Скотланд-Ярд. Теперь по решению НЦБ Интерпола дело взято на контроль государством, — с некоторым благоговением упоминая Национальное Центральное Бюро Интерпола, Блэк внимательно следит за Таннером. — Роберт, что на самом деле происходит? Не думал, что какая-то девчонка, пусть и дочь бывшего полицейского, вызовет такой ажиотаж в Лионе… И не вешай мне лапшу на уши. Если закопошились в верхах, значит, всё совсем плохо. — Я уже упоминал, что в две тысячи четырнадцатом году, во время задержания опасного террориста, одного из военачальников ИГИ, на нашу базу напали… — медленно и неохотно начинает Роберт, понимая, что от объяснений не уйти. Делает шаг и прикрывает плотнее входную дверь кабинета суперинтенданта Хиллари. — Так вот, ситуация осложнилась тем, что спустя несколько лет тот, кто выдал местоположение базы террористам, также вышел из функционирующего отряда. Правда, тогда никто не знал, что он — предатель. На тот момент я уже служил под твоим начальством, как ты понимаешь, но за мной тщательно присматривали. — Подозревали тебя? — В первую очередь. Я был командиром отряда, и на мне была вся информация о проводимых операциях. Я принимал решения и нёс всю ответственность, — приваливаясь бедром к краю письменного стола и возвышаясь над сидящим на диванчике у стены Блэком, продолжает Роберт. — Но оказалось, что после того случая ушёл не только я. Ещё пару лет я следил за судьбой отряда, и где-то через месяц после моего увольнения из Скотланд-Ярда тело мужчины было обнаружено в Финском заливе на территории Эстонии с признаками насильственной смерти. Его опознали как одного из моих спецов, хотя ни лица, ни отпечатков пальцев не было — рыбки потрудились на славу. — Всё равно не понимаю, почему такое внимание к твоей дочери? — Похищение дочери — лишь способ выманить меня туда, где Интерпол не сможет мне ничем помочь. Сейчас члены отряда погибают при невыясненных обстоятельствах, — сведя брови над переносицей, отставив в сторону кружку кофе, Роберт стоит, скрестив руки на груди и глядя тяжёлым долгим взглядом, словно убеждаясь, что Блэк его слушает. — Я буду третьим по счету, если Абдал связан с этим всем. — Охренеть… Вот это сюжетец для Голливуда! И всё же, почему ты имеешь такое значение для Интерпола? — Сюжетец, как ты выразился, избит молью, как пальто моей бабки… — машет рукой Роберт. — И, Блэк, я не имею никакого значения. Абсолютно. Думаю, что на меня, как на живца, можно выманить того, кто убирает спецотряд. Вот этот-то товарищ гораздо ценнее. В его руках может находиться информация, которая спровоцирует ещё не один конфликт в будущем, если будет обнародована. Блэк продолжает смотреть на Роберта, словно впервые видит. С другой стороны, именно так и есть, ведь такого Роберта Джозефа Таннера он никогда не знал, и даже не мог предположить, что подобные люди действительно существуют вне экранов. — Ты реально спецагент? То есть, бывший? — дождавшись, пока Роберт молча кивнёт, Блэк хватается за голову. — Вот это нихуя себе, выколите мне глаза, а я его гонял по клубам да наркопритонам! Просто шпионский фильм какой-то… Джеймс Бонд курит нервно в стороне… — Это в прошлом. Я обычный коп. Обычный человек. Не супергерой, не человек со сверхспособностями, не спецагент… Просто умею кое-что лучше других, и лучше подготовлен, — фыркает Таннер, не моргая следя за суперинтендантом. Тот вцепляется толстыми пальцами в волосы, округляя и без того круглые глаза. — Что ещё есть по делу, Блэк? — Теперь мне кажется, что я со своей помощью тебе нахуй не нужен, если уж за тебя впрягается НЦБ Интерпола. — Это не так. Они не всемогущи. И опираются на работу таких, как мы с тобой. Ну так что? Транспортный отдел нашёл хоть что-то на Абдал Насира? — Да, погоди… Сейчас вызову нашего графа Дракулу от отдела, — кивает немало ошарашенный Блэк. Роберт глубоко вздыхает: вот и пришлось вскрывать карты, как бы он этого ни хотел избежать. — Роберт, объясни мне, зачем тогда нужен этот Абдал-как-там-его-Лидиниллах? — Не знаю, — честно пожимает плечами Роберт. — Кто-то должен выполнять грязную работу. — Не верится мне во все это. Слишком страшно звучит, — Блэк качает головой, складывая руки на груди. — Как ты умудрялся проходить полиграф все эти годы? Там же третий блок вопросов — сплошь провокации! — Нет там никаких провокаций. Всё там нормально, просто это — особенность психики. А вот тебе стоит подумать после нашего разговора о том, чтобы уйти на пенсию. Ты теперь третий блок не пройдешь точно… — Не понял… Что значит — особенности психики? Ты обманывал полиграф?! — Просто давал ожидаемые реакции. Где ты видел разведчика, который «сколется» при первом же допросе? — усмехается Роберт, глядя на замаячившего в коридоре Стивена Бэлфорда. — Нас таких отбирают не за красивые глаза, между прочим… Стив, войдя в кабинет начальника без стука, здоровается с мужчинами кивком головы. Вид у суперинтенданта Хиллари такой, словно он только что пообщался с Господом Богом лично. — То есть, я всё это время работал с профессиональным лжецом! — непроизвольно вскрикивает Блэк, не в силах совладать с эмоциями. Роберт и Стивен одновременно переводят на него взгляды. Стивен с недоумением и ожиданием пояснений, Роберт — предостерегая от дальнейшего монолога. — Стив, я проиграл этому верзиле в споре! — О чем спорили? — Гей я или нет, — усмехается Таннер. Лицо Стива любопытно вытягивается, переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Гей. Актив. — В смысле?! А дочери откуда? — Самому интересно… — с каменным выражением лица продолжает Таннер. Блэк медленно сползает под стол, истерично давясь беззвучным смехом. — Тогда это многое объясняет… Например, почему за тобой бегало столько женщин из отдела, и ни с одной ты так и не переспал… — кивает Бэлфорд, так и не понимая, что сказанное — всего лишь шутка. Из-под стола суперинтенданта доносится сдавленный крик раненой чайки. Роберт, извиняясь, пожимает плечами. — Ладно, поржали — и будет! Бэлфорд, что у тебя? Расскажи-ка нашему детективу… — делая вид, что подбирает с пола упавшую шариковую ручку, командует Хиллари.***
Блэк делает несколько кругов по некогда своему кабинету, превратившемуся в оперативный центр с легкой руки Таннера. На экран компьютера выведена последняя сводка транспортного отдела. — Значит, он попал в страну под чужим именем… Неудивительно, — Роберт читает расплывающиеся строки, щурясь, потирая глаза и слегка надавливая на веки пальцами. За весь день перед компьютером он здорово устал, раздражённый мерцанием экрана. Давно он не тратил столько времени на работу над отчетами. Откинувшись на спинку кресла, заводит руки за голову, потягиваясь до хруста в шее и плечах. Ненадолго это помогает избавиться от ощущения усталости. Всё-таки бумажная работа не для него — это он понял сразу после Чикаго, когда оказался на передовой линии разведки. Полевая работа здесь и сейчас против видимого, ощутимого и понятного противника была ему интересна. После неё служба в полиции показалась ему какой-то шарадой, где приходилось разгадывать причины поведения, сопоставлять алиби и мотивы, путаться в клубке психологических и психических расстройств. После военных будней, где мало кто хитрит в мелочах, играя по-крупному и ставя на кон самое ценное, ему стало трудно признавать, что люди, не видевшие своими глазами ужасов войны, разительно отличаются в худшую сторону. Вдали от огневых линий гражданские наивнее, злее и гораздо жёстче к ближним своим ради сиюминутной выгоды. Вернувшись из ада войны, он попал в ад мирной жизни, и какое-то время пытался нащупать правила новой для себя игры. Наверное, поэтому он сам ещё долго терялся среди коллег, называвших его тугодумом за кажущуюся медлительность и прямолинейность, на деле скрывающих наблюдательность. — Почему? — голос Стива слегка срывается после длительного молчания, заставляя Таннера вздрогнуть от неожиданности. Инспектор не привык много говорить, оттого его сухой, царапающий ухо баритон звучит неприятно, словно карканье вороны на кладбище. — Кто-то специально отправил его сюда. Сам посуди. Приехать буквально за месяц до исчезновения Сары и выехать ровно через день после. Разве не очевидно? — Я старею, видимо… — Видимо, — соглашается Роберт, разглядывая в окно медленно и уныло ползущие над помрачневшими водами Темзы снежные тучи. Их свинцовые животы готовы в любой миг разродиться затяжным снегопадом. Лишь бы в понедельник не было метели, чтобы не помешать вылету. Чертов сочельник, народу в аэропорту будет без счёта, рейсы будут опаздывать или отменяться. Перспектива не радует. Вот было бы здорово, как два года назад, взять Сару и Эмму в поездку в Париж… Погулять по улицам французской столицы, показать известные ему самому достопримечательности… Послушать Сару и её обширные познания в искусстве на выставке в Лувре. Провести время вместе, почти как семья. Правда, Эмма тогда учинила невероятный скандал, желая просидеть все праздничные дни в гостинице, чем здорово попортила ему кровь… — Что ты будешь делать? — А что мне остаётся? Делать то, что умею лучше всего — искать, — поднимаясь из-за стола и замирая у окна, задумчиво произносит Таннер. Взглядом он уносится очень далеко, подсчитывая неведомые количества горизонтов, что придётся преодолеть. — А уж там — кто не спрятался, я не виноват… — М-да… Надеюсь, что мы ещё увидимся с тобой? — словно вдруг прощаясь, задаёт вопрос Хиллари. Роберт встревоженно окидывает его взглядом. — Почему ты задаешь такой вопрос? — Таннер, ну когда ты не влипал ногами в говно? — за Блэка отвечает Стивен, отпивая остывший кофе, будто и не заметив, что напиток совершенно испортился. — Да вы чё, сговорились? Я эту фразочку слышу слишком часто последнее время, — складывая руки на груди и задрав квадратный подбородок, недовольно фыркает детектив. — Может, потому что так оно и есть? — печально улыбнувшись, Блэк примирительно хлопает Роберта по плечу. — Ладно, я всё понял. Хиллари, в понедельник я вылетаю в Лион. Присмотри за Самантой, — снимая с вертикальной вешалки куртку, Роберт окидывает кабинет суперинтенданта взглядом, на мгновение задержавшись на лицах коллег. Секунду подумав и так и не подобрав слов для прощания, чуть косо улыбнувшись, выходит.***
За пять месяцев до событий в Ираке. Штаб-квартира Интерпола, Лион, Франция
Самолет бесцеремонно будит Роберта и, толкнув в спину, касается посадочной полосы, начиная тяжело тормозить. В какой-то момент Роберту становится душно, когда авиалайнер резко сбавляет скорость, заставляя его желудок прилипнуть к грудной клетке. Летать Роберт не любит — теснота, шум и духота в самолете всегда приводят к одному и тому же результату: он потом долго стоит возле трапа, медленно и глубоко вдыхая свежий воздух, борясь с ощутимо подкатывающими тошнотой и головокружением. Пошевелив затекшими плечами, Роберт глядит на наручные часы. До встречи остаётся ровно два часа. С учётом дороги от аэропорта до оговоренного места — прибудет минута в минуту. С ощутимым удовольствием вдохнув холодный морозный воздух, Роберт осматривается, стоя на самой верхней ступеньке трапа. В лицо бьёт обжигающий сухой ветер, непривычно кусая морозом, отрезвляя и разгоняя по венам кровь. Застегнув молнию на куртке, подбитой мехом, мужчина быстро поднимает воротник, прикрывая шею и затылок, и торопливо спускается к ожидающему внизу автобусу. Багаж с собой он не брал, лишь сдал воздушному маршалу по описи оружие и удостоверение. Сейчас заберёт его в комнате личного досмотра — и скорее в уже ожидающее такси. — Привет! Сэм, я в такси. Не знаю, на сколько задержусь тут… — Роберту кажется, что собственный голос звучит словно чужой — от мороза схватило связки, заставив хрипеть сильнее обычного. — В каком смысле? Ты не вернешься до Рождества? — Скорее всего, нет. Я перевёл тебе на карту пять тысяч фунтов. Это к праздникам… — поразмыслив, он наконец находит подходящие слова. — Подарок, так сказать. Купи пожалуйста что-то для Эммы, от меня своему отцу. Всё на твой вкус. Ну, и о себе не забудь… — Ого! Это же моя месячная зарплата! — Саманта смеётся, посчитав слова Роберта шуткой. — Твоя зарплата — это отдельная статья расходов. А это — мой небольшой подарок вам всем, — медленно, согревая в горле каждое слово, произносит Таннер. — Присмотри за моей машиной, пока меня не будет. — Господи, Таннер! Ты будто прощаешься со мной! Хватит меня пугать, — почти шепчет Саманта, пытаясь понять, что задумал Роберт. — Сэм, не неси чепухи. Никто не прощается, — фыркает в трубку Роберт, разглядывая сквозь стекло проплывающий мимо Лион. Люди, одетые по-зимнему, спешат своими дорогами. Тротуары расчищены от лёгкого пушистого снега, совсем такого же, как в Чикаго в начале зимы. Деревья, витрины и балкончики домов украшены гирляндами. Город готовится к католическому Рождеству. Набережная Ромэн Роллан встречает его рекой Соной, закованной в лед и бетон, словно средневековый рыцарь в броню. По перилам ограждений развешаны электрические гирлянды, деревья невдалеке от назначенного места встречи украшают какие-то ленты. Роберт, закурив на ветру, оглядывается. Мороз кусает за пальцы, заставляя прижиматься обветренной щекой к воротнику куртки, пока тлеет сигарета. Серый унылый плен бетона внезапно нагоняет воспоминания о доме. В пригороде Чикаго, Эванстоне, на берегу озера Мичиган, сейчас уже лежит точно такой же снег, и точно такая же бетонная набережная убегает вдаль, к самому горизонту. Роберт, стряхнув воспоминания, быстро гасит сигарету. Окинув взглядом открытую автопарковку через дорогу от шестиэтажного здания, замечает небольшой серебристый "Пежо", дважды коротко моргнувший дальним светом. В салоне машины тепло, что сразу же заставляет расстегнуть куртку и довольно выдохнуть на озябшие на ледяном ветру пальцы. За рулем сидит крепкий рыжеволосый мужчина с окладистой косматой бородой и смеющимися ярко-зелёными глазами. Ну настоящий ирландский лепрекон. Мужчины некоторое время молчаливо изучают друг друга взглядом, думая каждый о своём. Роберт наконец смеётся, не в силах сдержать эмоции от встречи. — Гарм! — Арес! — растягивая красивые, по-женски капризно изогнутые губы в улыбке, «лепрекон» вдруг обнимает своего бывшего командира. Роберт, обхватив крепкий затылок сослуживца, в приветственном жесте бодает его в широкий, как у быка, веснушчатый лоб. — Рад тебя видеть в добром здравии, капитан. — И я тебя, дружище! Мы больше не в поле, так что давай без званий? — Не выйдет, капитан… Я на задании, — грустно улыбаясь, мужчина протягивает Роберту подхваченный с заднего сидения ноутбук. — Смотри. — Ты всё ещё в разведке? — Типа того… Работаем на Интерпол. Той же группой. Платят хорошо. Зато под пули мы почти не лезем… Роберт, выслушав Гарма, переводит взгляд на монитор. Несколько папок, сводки, досье разработок, карты геопозиционирования и триангуляции. Всё это ему до боли знакомо. Внутри, под ложечкой, предательски ноет тоска по прошлому. Он не может сейчас сказать, что скучал по всему этому, но точно знает, что эта работа всегда была большой частью его самого. Пощелкав клавишами, он понимает, что смотрит на свежую запись из аэропорта во Франкфурте, Германия. Несколько мужчин и девушка. Волосы девушки острижены и перекрашены, но он без труда узнаёт Сару. — Давно? — скрипнув зубами, спрашивает Роберт. — Три дня назад. — Кто её вывез и куда? — Крысеныш Абдала Лидиниллах и два его младших брата. Но это ещё не все… — Гарм забирает ноутбук, быстро переключив файлы и выводя на просмотр не слишком качественные фотографии. Роберт хмурится. Лицо знакомо до боли. Никакие годы не изменили острых акульих черт Икара. Всё тот же безумный, вечно голодный до крови взгляд. — Он официально мертв, разве нет? — после нескольких минут молчания уточняет Роберт. — Официально — да. Но нам удалось узнать, что генетическая экспертиза по его трупу подделана. Тело кремировали вскоре после опознания, так что сейчас просто идём по следам из хлебных крошек. — Откуда информация? — зло сузив глаза, интересуется Таннер. Внутри отчетливо, с каждым ударом сердца, разгоняется, набирая обороты, ярость. Икар… Трусливый сукин сын! Ничего не изменилось в его подлом характере. — Локи расколет кого хочешь… Ты же знаешь, — чуть грустно улыбается Гарм себе в бороду. Роберт-Арес внимательно смотрит в глаза сослуживца. — И кого он расколол? Если это не секрет, конечно. — Не секрет, капитан… Мы вывезли специалистов, делавших лабораторный анализ тела, туда, где можно поговорить, — обтекаемо докладывает Гарм. Роберт знает, что за этим стоит. Самые настоящие пытки и запугивания, которые им неоднократно приходилось применять в Ираке, чтобы «расколоть» пленных. Учитывая, что лаборанты медцентра не являются подготовленными разведчиками, хватило угроз или нескольких сломанных рёбер. Всё-таки Локи не настолько сумасшедший, чтобы делать гражданских инвалидами. — И Локи поговорил с ними. Некто Андрэ Раудсепп оплатил услуги, предоставив собственный биологический материал для данной экспертизы. — Нашли господина Раудсеппа? — Нет, конечно, о чём ты… Но зато нашли нашего Икара живым и невредимым. Вернее, думаем, что нашли. Он в Иране. Скрывается, змеёныш. — Пиздец… Зачем ему моя дочь? Неужели чтобы выманить меня? — Арес… Я думаю, что другого ответа просто нет. Ты же лично не пустил его в отряд после года разработки, зарубив на корню его характеристики. А он рвался… — Месть из-за такого пустяка? — Роберт несогласно фыркает. — Не может быть. Слишком низко. И зачем ждать восемь лет? — Так а разве не это указано, как причина? «Недостаток моральных качеств компенсируется хитростью и способностью оценивать обстановку в бою», — Гарм приваливается широкой спиной к обшивке двери автомобиля, упершись локтем в руль. Его зелёный, словно изумруд, взгляд придирчиво изучает бывшего начальника. Роберт-Арес не может не заметить этого. — Что? — Ты разжирел… Совсем застоялся. — Хм-м… Это не значит, что я не смогу свалить тебя одним ударом, — рассерженно бормочет Роберт, нехотя признавая правоту своего бывшего заместителя. — Как знать… Восемь лет прошло. Долгий срок, — нарочито задевая больные струны в душе капитана, протягивает Гарм, внимательно разглядывая Роберта сквозь прищур золотых ресниц. — Флинн… Не заводи шарманку. Я ушёл, потому что посчитал, что так для вас было лучше, — Роберт понимает, к чему клонит рыжий лепрекон. Тот лишь дёргает щекой, отводя взгляд. — Кого ещё он успел убрать? — Эрра, Хорс… Два дня назад на связь не вышел Уран. Он работал под прикрытием в Южной Корее, в Посольстве до этого часа. — Странный способ отомстить мне, — хмурится Роберт, закусив губу. Уран… Их оперативный разработчик, один из лучших в своём деле. Все операции, каждое планирование проходило через его руки. Никто лучше него не владел информацией в любое время и в любой точке мира. — Это же Икар. Он сделает всё, чтобы доказать своё превосходство над тобой. — Пытается заставить меня бояться его? Не смешно ли… — поиграв желваками, кривится Роберт. Слишком банально. Даже для Икара. — Нет. А ты боишься? — Не за себя. — Значит, цель достигнута, — чуть качнув косматой бородой, произносит мужчина. — Серьёзно? Ты думаешь, я не искупаюсь в его крови, если с ней что-то случится? Если он её хоть пальцем тронет, — Роберт бросает рассерженный взгляд на Гарма. Одна лишь мысль о том, что к дочери может кто-то прикоснуться с плохими намерениями, заставляет кровь в его теле вскипать с невиданной силой. Он сам от себя не ожидает возникающих мыслей и проскальзывающей крайней жестокости. — Не сомневаюсь… Арес, что мне передать на Олимп? — Начнем с того, что я хочу знать, где этот недомерок засветился последний раз. Мне нужно как-то выманить его. И прихлопнуть. Но сперва надо найти дочь. Куда её переправили, кто-то установил? — Не гони коней. Мы ищем его по той же причине, что и ты — остановить. Ты с нами? — Да. — Тогда через три часа на военном аэродроме нас будет ждать самолёт. Багаж захватил? — Мой багаж всегда со мной, — фыркает Роберт, мельком продемонстрировав рукоять "Глок", прикрытую кобурой прямо под левой рукой. Гарм хищно кривит губы в волчьем оскале — за это его и прозвали Ужасным Волком, — заводя двигатель автомобиля. Он всегда был предвестником Дикой Охоты, и сейчас она открывается на одного из своих. Роберт не может отделаться от ощущения нетерпения.