Настоящее время. Лондон. Англия.
Воздух Лондона основательно прогрелся к полудню, заставив Саманту распахнуть полы кашемирового пальто. Она спешно взбегает по лестнице, намереваясь как можно скорее объяснить ситуацию отцу. Впрочем, за его понятливость она ручается, как за себя, не зря же он был её кумиром детства, как полицейский из крутых голливудских боевиков, только настоящий. Открыв дверь своим ключом, она, не раздеваясь, направляется в кабинет. — Папа! Па-а-па! Ты тут? Отворив дверь без стука, застаёт отца сидящим за ноутбуком. В стёклах очков играет бликами отсвет экрана. Фрэнк поднимает на дочь отвлечённый взгляд. — Привет. Сэм, что случилось? — Роберт звонил несколько часов назад. Настаивает, чтобы мы с тобой уехали. — Живой, все-таки, Биг Бой, — улыбается Фрэнк. Он с некоторым недоумением наблюдает за чем-то встревоженной дочерью. — Да. Я позвонила подруге в Новую Зеландию. Нас там уже ждут. — Малыш, погоди, ну какая Новая Зеландия, — усмехается отец, закрывая крышку ноутбука и поправляя очки на переносице. Его тревожный взгляд с растерянной улыбкой на губах выдаёт откровенное непонимание всей серьёзности ситуации. — Папа, нам надо уехать. Срочно! — Ты думаешь, что он опять ввязался в неприятности, и это может повлиять на нас? — Хиллари убили не просто так. И дело это, что сфабриковали вокруг Мартина Пастера… Оно явно было для того, чтобы заинтересовать его. — Ты считаешь, что всё это связано? Похищение Сары, смерть Блэка… Не слишком ли притянуто за уши? — ещё буквально пару лет назад эти имена значили для Фрэнка ничуть не меньше, чем и Саманта. В конце концов, под руководством суперинтенданта Хиллари Фрэнк Этвал проработал почти пять лет. Известие о смерти бывшего начальника сильно удивило его, но гораздо большим удивлением стал факт косвенной связи бывшего напарника с гибелью суперинтенданта. С Самантой они провели не один час, занимаясь мозговым штурмом над делом Икара, и потому информация о бывшем подчиненном Таннера ему так же известна, как и возможный арабский след в деле. — Папа, их всех связывает только Таннер. — Вот об этом я и говорю, что версия хорошая, но слишком притянута. Дочь похитили, это факт. Но Хиллари… У него за время службы накопилось достаточно своих врагов, которые желали бы ему смерти. — Да, но за месяц никто так и не был найден. Ни одного следа. А это уже больше похоже на работу профессионалов, разве нет? Фрэнк задумчиво прикусывает кончик языка, глядя на дочь. Как детектив, она заметно набралась опыта в работе у Таннера, и научилась многому, в том числе и не верить в возможные совпадения. Саманта нервничает. Она выписывает большие и маленькие круги по кабинету, вышагивая по светлому ковру, стараясь наступать на лежащие прямо под ногами солнечные квадратики света. — Согласен, выглядит подозрительно. Хорошо, Сэм, я склонен поверить тебе и Роберту. Но в Новую Зеландию я не поеду, — Фрэнк поднимается из-за стола и внимательно смотрит в окно. Там, за стеклом, вовсю разгорается лондонская весна. — Ты же знаешь, что у меня заключен контракт с редакцией. Мне нужно закончить роман к концу этого месяца… — Ты можешь закончить его в любой точке мира. Интернет есть везде! Собирайся! — Саманта явственно ощущает, что сейчас начнется долгая и нудная пикировка. Отец не хочет ехать. И сейчас начнёт вынимать из воздуха аргументы один за одним, как фокусник — кроликов из шляпы. Ей никогда не переубедить его, но она постаралась подготовиться к предстоящему спору — на сей раз аргументов у неё на два тома, и оба лежат на заднем сиденье машины. Там и дело о генетической экспертизе по телу неизвестного, и результаты анализов эксгумации, и переписка лаборатории в Эстонии. Словом — тщательно разработанное досье на связь Таннера с похищением его дочери. И в нем ещё очень много чёрных дыр, которые могут хранить те тайны, что с легкостью убьют её и Фрэнка. — Сэм! Саманта, я не ребёнок. Ты забыла, что я все-таки полицейский, хоть и в отставке. Я смогу за себя постоять. — Хиллари был действующим полицейским, и это его не спасло, — возражает Саманта. — Хм-м. Возможно, и так. Но я ведь предупрежден, разве не за этим ты приехала? — Папа, послушай меня. Я настаиваю, чтобы ты собрал вещи и поехал со мной в Новую Зеландию. — Сколько продлится наш отпуск? — Фрэнк хмурится. — Я не знаю. Роберт сказал, что как только со всем разберется, сразу отыщет нас, — разводит руками Саманта, понимая, что после этих слов отец точно сделает всё, чтобы никуда не уезжать, но лгать она не может. — Нет. Так не пойдет. У меня, в конце концов, своя жизнь. И останавливать её я не могу. А если он не вернётся? Мы так и будем прятаться по чужим адресам? — Он вернётся, он обещал. — Интересно, с Богом он тоже договорился о бессмертии? — с чуть ощутимой иронией интересуется Фрэнк. В его взгляде горит такое упрямство, которого дочь не ожидает. Саманта не рассчитывала, что вызов бывший детектив бросит ей, а не кому-либо другому. Кому-то, кто имеет возможность ворваться в дом к суперинтенданту Нью-Скотланд-Ярда, руководителю Отдела Специальных расследований, и убить его, не оставив улик. — Папа! Ты же знаешь его лучше всех. И знаешь: если он так говорит — значит, дело серьёзное. — А ещё я знаю, что никто не застрахован от смерти. И он, между прочим, тоже, — возвращаясь за стол и демонстративно открывая ноутбук, Фрэнк занимается прежними делами, лишь изредка, будто желая убедиться, что дочь всё ещё находится в кабинете, вскидывает на неё взгляд. От такого отношения к достаточно серьёзному положению девушке становится не по себе. Неужели отец стал за эти годы настолько упрям, что не видит ни реальной связи в произошедшем, ни опасности? — Такое впечатление, будто ты ждешь этого… — Не говори ерунды! Нет, конечно! Но в Новую Зеландию я не поеду. Если уж на то пошло, то мне есть куда ехать и где спрятаться в Англии. — Хорошо. Но ты должен сделать это немедленно! Я взяла наличные, что оставил Роберт, — Саманта кладёт несколько туго перетянутых резинками пачек на стол. — Вот часть. Нигде не пользуйся картами, пожалуйста! — Сэм, это похвально, что ты так волнуешься за меня. Но я, если ты не забыла, бывший полицейский, и знаю, что нужно делать, когда прячешься! — Хорошо. Я вылетаю завтра утром. Билет уже забронировала. — Так ты уже всё решила? — отец недоверчиво переводит взгляд от выданных денег к дочери и обратно. Поверить в происходящее сложно, но чем чёрт не шутит, если уж до Блэка Хиллари смогли добраться. Все-таки Саманта волнуется не просто так, и по её лицу бежит далеко не поддельная тревога. — Я не собираюсь ждать, когда ко мне в дом вломятся, как к Хиллари. Или придумают другой способ меня устранить. — Саманта… — вздыхает Фрэнк. — Твои слова звучат страшно! — Зато это правда. Пап… Пожалуйста, поехали со мной. Мне будет не по себе оттого, что я оставила тебя тут одного. — Дорогая моя, я уже взрослый, — смеётся отец, поднимаясь из-за стола и порывисто обнимая девушку. Саманта готова разрыдаться. Оставлять отца без присмотра страшно, хоть он и прав. Решать за взрослого мужчину, что ему делать даже в такой опасной ситуации, она не может. — Давай ты спрячешься так, чтобы тебя никто не смог найти? У меня душа в пятки уходит от мысли, что с тобой что-то может случиться… Фрэнк целует дочь в висок, ощущая, как она дрожит всем телом. — Ты же меня знаешь. — Ладно. Куда ты поедешь? — К Крису Мерфи. Помнишь его? У него вполне себе миленький особняк с охраной. Да и должен он мне основательно, — улыбается Фрэнк, возвращаясь к своей работе. — Хорошо, пап… Я буду звонить тебе. Обязательно. — Девочка моя, как же я хочу, чтобы все это кончилось как можно скорее. Роберт, будь он неладен, опять втянул тебя в какую-то гнусную и опасную историю… Если он вернется живым, но с тобой что-то случится — я его убью. Саманта тихо смеётся. Бросив прощальный взгляд на погрузившегося в работу отца, она выходит из кабинета. Из вещей следует собрать лишь самое необходимое, и, конечно, не забыть про документы по делу Сары. Оставлять их крайне опасно: если по следу идут неизвестные, то, обнаружив записи, они могут легко обернуть их в свою пользу.Окраина Багдада. Ирак.
***
Время тянется бесконечно медленно. Роберт нетерпеливо смотрит на старенький кнопочный телефон, который нашёл на самой окраине Багдада, на каком-то импровизированном рынке. Хасан должен позвонить с минуты на минуту, но эти самые минуты всё тянутся и тянутся, заставляя нервничать. Больше всего Роберт не любит, когда в решающем деле от него ничего не зависит. С другой стороны, за прошедшие два дня он более внимательно пригляделся к группе журналистов, с которыми путешествовал уже не первый месяц, и сделал для себя несколько важных открытий. Ингрид действительно ведёт себя слишком расслабленно для интернационального журналиста крупной международной организации. Она успела несколько раз отбиться от группы, сославшись на неотложные дела. Роберт с интересом проследил за девушкой, держась на почтительном расстоянии. Ингрид пару раз звонила куда-то из небольшого ресторанчика с разрешения окружавших ее женщин. К сожалению, данный факт исключает возможность отследить абонента, с которым она связывалась, что безмерно настораживает Роберта. Теперь он убеждён, что Маес великолепно знает, что делает, играя в наивную глупышку рядом с ним. Отрывая его от размышлений, в кабинку входит молодой араб, неся на подносе огромное количество сладостей, стеклянный чайник и пару простеньких чашек. — Я никого не жду, — недоуменно произносит Роберт, разглядывая нехитрую сервировку. Юноша виновато улыбается, и, чуть склонившись, отвечает: — Уважаемый Абу Азраил просил передать вам, что будет тут с минуты на минуту. — О как. Надо же… Хорошо. Спустя еще пару минут этот же молодой человек вносит кальян. Маленькая медная колба в основании богато украшена узорами. Такой кальян, на местном наречии — наргиле, Роберт видит впервые. Все чаще кальяны ставят новомодные, из стекла и даже пластика. А этот захватил его воображение — медный, с высокой тонкой шахтой из желтоватого металла и всего одной трубкой для курения, зато из настоящей кожи и увитой медной проволокой. Классический такой прибор для курения, возрастом не меньше его собственного. Хороший антиквар дал бы за такой прибор круглую сумму. — Ас-саляму алейкум, капитан Таннер! — широко улыбаясь, произносит Хасан. — Ва-алейкум ассалям, Хасан. Думал, что ты сперва позвонишь, а ты сразу на свидание прибежал… — разглядывая вошедшего, отзывается Роберт. Хасан задергивает за собой шерстяное одеяло, заменяющее в чайхане дверь в кабинку. — На свидание с тобой я бы не согласился, но долг вынуждает, — огрызается бородач, усаживаясь на диванчик. Автомат он ставит на пол, аккурат между колен. Роберт улыбается. — Итак? Какие новости? — Абдал в Тикрите. У моих людей. — Ты взял его? — Роберт едва не роняет из рук чашку с чаем. Сердце учащенно стучит. — Пришлось повозиться, — медлит Хасан, рассматривая американца. — Ты, кстати, был прав насчет Джаббара. Он действительно хочет отомстить за смерть брата. — И ты пообещал ему… — начинает выжидательно Роберт. — Пообещал, что предоставлю такую возможность. Он согласился подождать. — Ты не представляешь, какими усилиями сейчас мне дается сидеть на месте, — честно признаётся Роберт, чувствуя, как разгоняется сердце. Пульс колотится в висках. Хасан понимающе кивает. — Представляю. Я на твоём месте даже быть не хочу. А если окажусь, то даже думать боюсь, что сделаю, — затягиваясь ароматным тяжёлым дымом, бормочет Хасан. В воздухе пластами повисает кальянный густой туман. — Пока что он думает, что я ему помогаю. Хочу, чтобы все так и выглядело. Что рыжая? — Кому-то бегала звонить. Разве тебе твои «хвосты» не сказали? — Она их заметила и пришлось отозвать. — Странно, что меня она не заметила. — Может, и так… А может она специально позволила тебе проследить за ней. — Хасан, не накаляй. Я и так на взводе. Каждый шорох слушаю и сплю вполглаза. — Сейчас берем с собой репортёршу. Операторы останутся тут, под присмотром моих людей. Твоя задача — найти причину, чтобы она поехала с нами. Роберт хмурится. Не хватает ещё чтобы все, кто хоть как-то замешан в деле, сбежали, как тараканы. Кивком выразив согласие, Роберт поднимается с пропахшего дымом и сладостями диванчика. — Как нога, кстати? — Не отвалилась, благодарю! — усмехается он, рассматривая Хасана. — Жене твоей за это спасибо. Через сорок минут я жду тебя возле моего дома. Ты же знаешь, где это? — Конечно. — Не сомневаюсь. Сорок минут, Хас. — Мужчина лукаво глядит из-под густых черных бровей, и вдруг весело подмигивает Роберту.***
Улочки Багдада шумят. Вдохнув пряно пахнущий воздух, Роберт думает о том, что если бы не война, то город был бы абсолютно очарователен в своем восточном колорите. Мимо него снуют мальчишки, торгующие прямо с рук разными напитками, сигаретами и домашними сладостями. Призыв муэдзина на дневной молебен разносится в прогретом солнцем воздухе вместе со сладковато-перечным ароматом домашней выпечки. Завлекалы-торговцы громко обсуждают последние новости, размахивая руками, смеясь и подшучивая друг над другом. Роберт понимает, что совершенно не помнит, каким бывает в это время года Лондон. Несмотря на раннюю весну, сухой и прогретый солнцем воздух уже дрожит над асфальтом, напоминая о том, что всего через месяц начнётся настоящее пекло. Маес он застаёт там же, где и всегда — в небольшом офисе местной газетки, выходящей каждую среду усилием частной типографии. — Роберт? Привет. У нас есть какие-то новости? — девушка внимательно оглядывает вошедшего в редакцию мужчину. Сотрудники уже знакомы с ним, и относятся к внезапному появлению буднично. Впрочем, вид вооруженных мужчин мало кого удивляет на улицах города. Даже если с такими сталкивались нос к носу — благоразумно предпочитали молча уступить дорогу и отводили взгляд. Багдад буквально нагружен оружием в свободной продаже так, что при желании легко можно было снабдить маленькую армию. — Есть. Мне нужно, чтобы ты поехала со мной в Тикрит, — привычно окидывая взглядом знакомые лица, Роберт пытается придумать что-то, чтобы заинтересовать девушку, но в последний момент решает всё же сказать, как есть. — Что там? — Хасан нашёл кое-кого, с кем мне необходимо поговорить. Думаю, что тебе тоже будет не лишним присутствовать при разговоре. — Не люблю, когда говорят загадками… — Ингрид демонстративно возвращается за небольшой столик, выделенный ей для работы. Образовавшаяся гора из картонных папок и газетных подшивок выдаёт не слишком активную деятельность. Роберт хмыкает: либо она самая ленивая журналистка на свете, либо это очень странное прикрытием для чего-то другого. — Я тоже много чего не люблю, но больше сказать не могу. Повторения нападения я не хочу, — нетерпеливо фыркнув, отводит глаза мужчина. — Все-таки ты не веришь, что это не моя вина?! — Все-таки я тут не один год провёл в свое время, и не хочу стать безвестным холмиком в пыли. Собирайся, — настойчиво повторив, Роберт берёт висящий на спинке стула рюкзак Ингрид. Та, недовольно поджав губы, направляется за ним. — Операторы останутся тут. Едем налегке и быстро. — Роберт, я работаю, между прочим. И не могу без разрешения начальства вот так взять и уехать из города! Мне нужно им позвонить… — Хорошо, звони, — кивает мужчина, протягивая Маес простенький кнопочный телефон. Она с недоумением смотрит Роберту в глаза. — Ты серьёзно? Это конфиденциальный разговор. — Я серьезен, как никогда раньше. И если ты не помнишь, что произошло после твоего конфиденциального звонка О’Коннелу, то я это вряд ли забуду, пока не заживёт дырка в ноге. — Черт с тобой! Отзвонюсь им позже… Так куда и зачем мы едем? — спускаясь вслед за еле заметно прихрамывающим Таннером по ступенькам, наконец интересуется Ингрид. — В Тикрит. Хасан нашёл важного для меня человека. Ты будешь полезна на тот случай, если что-то, что он скажет, будет тебе знакомо. В конце концов, ваша организация занимается поиском заложников и пропавших без вести. — А к тебе это какое имеет отношение? Ты же ушел из группы О’Коннела. — Прямое. — Это связано с твоей дочерью? — догадывается Ингрид, — Может, наконец расскажешь? Роберт останавливается, не дойдя трех ступенек до самого конца лестницы, и, развернувшись, смотрит ей в глаза. Неожиданно, что она запомнила их разговор и слова, брошенные в порыве негодования. Девушка стоит всего на несколько ступеней выше него, и всё же Ингрид кажется, что светлый взгляд мужчины словно свысока изучает её. — Мою дочь похитили из Лондона в конце года, как я уже раз сто тебе и говорил раньше. Есть вероятность, что человек, которого нашел Хасан, имеет к этому прямое отношение. Слова мужчины звучат тяжело, будто он вкладывает в них не только свою усталость, но и грызущую его боль. Ингрид в удивлении вскидывает светлые выгоревшие брови: значит, на блокпосту, в самую первую общую вылазку, когда их остановил наряд милиции, Роберт не солгал ради пущего драматизма, упомянув о дочери. Впрочем, разговорчивостью он не отличается, и за прошедший месяц если они и перекинулись несколькими словами, то это было либо о работе, либо в дороге на абсолютно ничего не значащие, общие темы. Роберт Таннер из тех, кто не любит обсуждать личные проблемы, и умело устанавливает границы общения, лавируя между скользких тем с профессионализмом политика. Теперь становится понятно, почему он подолгу пропадает в толпе на улицах Багдада, почему старается лишний раз избегать общения с журналистами, и в чём личный интерес его пребывания. — Почему ты не рассказал раньше? — напряженно уточняет Ингрид, разглядывая широкое загорелое лицо мужчины, словно видит его впервые. — Что бы это изменило? — Ну, для меня многое. Может быть, я могу помочь тебе. — Ты себе помочь не можешь, торчишь тут больше полугода, и так и не вернулась домой, хотя не в плену. Хорошо, что хотя бы жива, — бросает он, толкая скрипучую дверь. Солнечный свет больно режет по глазам после приятного сумрака здания газеты. В подвале расположена небольшая типография, выживающая как раз на доход от продажи печатной продукции. Сейчас оттуда раздаётся характерный звук работы старенького оборудования. Вся эта какофония звуков мешается с гулом улицы и вмиг обрывается, стоит ему закрыть за собой дверь. Роберт уверенно шагает к припаркованному в тени здания автомобилю. Ингрид с трудом поспевает следом, уворачиваясь от вездесущих мальчишек-лоточников. — Расскажи мне больше. Возможно, не только Хасан может тебе помочь, но и я, — не сдаётся она, пытаясь подобрать аргументы, чтобы продолжить общение. — Ингрид, к чему это всё? Зачем мне твоя помощь? — непонимающе уточняет он, открывая водительскую дверь и следя взглядом за Маес. — Вот как… Ясно. Эдакий очередной суровый мужик, который ни за что не примет помощь от девушки… Прекрасно. Тоже мне… Герой, — зло фыркает она, усаживаясь на заднее сиденье Шевроле Тахо. — Нет, не герой. Просто ты мне ничем не можешь помочь, вот и всё. — Это ты так решил? Или знаешь наверняка? — Это я решил, что знаю наверняка, — взгляд Роберта встречается с обиженным взглядом Ингрид через зеркало заднего вида. Девушка выглядит действительно озабоченной и рассерженной. С другой стороны, терять нечего, если он расскажет хотя бы немного о произошедшем. Возможно, ему самому станет несколько легче, если он будет знать, что кто-то просто готов услышать о проблемах. — Её зовут Сара. Ей двадцать один год. Исполнилось в феврале… Похитили ее из пригорода в Лондоне. Предположительно это был Абу Саид Абдал ан-Насир Лидиниллах. Если ты что-то читала о войне, то фамилия должна быть тебе знакома: он — брат довольно крупного военачальника группировки ИГиЛ на момент вывода войск США из Ирака. Я нашел, что смог, и приехал сюда, чтобы разыскать её. — Когда её похитили? — холодно уточняет Ингрид. Вопрос звучит с до боли знакомой самому Роберту интонацией: не из простого любопытства она задаёт его. Волей-неволей интонация девушки заставляет его напрячься и отнестись к словам Хасана о двойной игре Ингрид Маес с уважением. Всё-таки сам Хасан оставался желанной целью боевиков, и за долгие годы своей войны научился легко вычислять двойных агентов, шпионов и просто подозрительных личностей: в этом заключается секрет его выживания, и это заслуживает отдельного уважения. — В середине декабря. — Почти полгода назад… И ты нашел след тут? Роберт молча кивает, ведя машину к кварталу, в котором снимает жильё. Узкие улочки не позволяют сильно разгоняться, отчего движение в Багдаде крайне интенсивное. Сейчас для него забрезжила холодным и ярким светом надежда найти если не саму дочь, то хотя бы ниточку, которая приведёт к ней. Или её останкам. О последнем думать не хочется, но знание реалий всё же вынуждает его не отвергать и подобный исход. Со страхом в душе он гонит от себя эти мысли, но чем дольше ищет, чем больше тратит времени, тем отчетливее понимает, что данный исход неизбежен. Как реагировать, если придётся обнаружить Сару мёртвой, он не знает — к такому развитию событий он совершенно точно не готов.Тикрит, Ирак.
***
Машину слегка покачивает на ухабах. Надвинув кепку на глаза посильнее, Роберт проваливается в короткий чуткий сон. Однообразный унылый пейзаж Ирака практически не меняется из километра в километр, усыпляя не хуже монотонного покачивания автомобиля. Блокпосты мелькают один за другим, не доставляя никаких хлопот, стоит Хасану лишь показаться из-за руля. Пожалуй, этот факт значительно сокращает время, за которое они преодолевают сто семьдесят километров пути по каменистой полупустыне, и Роберт этому несказанно рад. — Быстро добрались, — хмыкает он, чуть потягиваясь на сиденье и привычно ощупывая взглядом обочины и окна домов. Здесь всё выглядит немногим лучше, чем в самой столице и ранее виденном им Мосуле. Хасан, перехватив его рыщущий взгляд, недобро ухмыляется. — Быстро… Сейчас едем в Зхорр. Там нас встретят мои люди, — в тёмном взгляде мелькает колючая искорка. Роберт молча кивает. Несмотря на вынужденное сотрудничество с Абу Азраилом, он никак не может почувствовать себя в безопасности: меньше чем в метре от него находится человек, с которым он когда-то был готов сойтись в смертельной схватке. Они не друзья, но и врагами их трудно назвать: перемирие даётся тягостно для обоих. Глянув на заднее сидение, Роберт убеждается, что Маес спит, и тем не менее, касаться действительно волнующих его тем не рискует. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы убить меня, Хасан? — Я думаю об этом даже сейчас, американец. Единственное, что меня удерживает от того, чтобы всадить тебе пулю в лоб — это мой сын. То, что он жив, не без твоей помощи, не значит, что я не убью тебя при случае, Иншалла! — Резонно, мой старый друг, — ехидно усмехается Роберт, ловя себя на мысли, что с момента их встречи несколько дней назад его собственное мнение ничуть не изменилось. Даже несмотря на помощь Хасана в поиске дочери. Слишком хорошо они оба помнят, что послужило причиной знакомства, и слишком много между ними разногласий, чтобы сохранять жизни друг друга. Именно на эти разногласия и делал ставку невидимый пока кукловод в надежде убить двух зайцев разом, столкнув мужчин лбами. Как знать, чем окончилась бы для них поездка в Мосул, не попади они под обстрел. Роберт старается не думать о вариантах развития ситуации, внутренне радуясь невероятной удаче: получить в противники Хасана, не имея поддержки за плечами, было бы фатально. В конце концов, всё могло закончиться прямо в чайхане, при первой встрече, благо что невидимый дирижер не учел природной недоверчивости Абу Азраила к случайным совпадениям. — Есть такая старая арабская сказка про черепаху и змею… — начинает было Хасан, но Роберт останавливает его жестом, замечая, что пассажирка на заднем сидении просыпается. — Я знаю, Хас. Нам её тоже в школе рассказывали, — кивает он, продолжая бегло изучать взглядом обочины и дома, чтобы немного унять внутреннюю дрожь от предстоящей встречи с человеком, который напрямую задействован в похищении. — Ищешь снайпера? Их тут давно нет. Мы проводим регулярные зачистки. — Привычка. Сам знаешь. — Знаю, — соглашается Хасан, торопливо сворачивая с центральной магистрали на Зхорр-стрит, не доезжая блокпоста. — Сейчас мы заедем кое-куда, заберем с собой человека, и он проводит нас к месту встречи. — Значит, Абдал не пленник? — Нет. — О ком вы говорите? — окончательно приходя в себя ото сна, вклинивается в разговор Ингрид. Роберт глядит на девушку. На миг ему становится не по себе оттого, что он втянул ее в совершенно непонятную и достаточно опасную ситуацию. Кем бы она ни оказалась — шпионкой, наемницей, неудачливым журналистом, агентом разведки — в первую очередь она человек, и, конечно, чей-то ребенок. Усилием воли заставив себя принять, что, коль уж она ведёт двойную игру, находясь в не самом благополучном уголке мира, то и рефлексировать по этому поводу не стоит, Роберт отгоняет назойливые мысли. Не стоит во всех видеть свою дочь. Один раз он уже ошибся, с Джаббаром, и чуть было не убил собственного сослуживца в истерическом припадке. Юный возраст, как и половая принадлежность, никак не влияет на сущность, и об этом не стоит забывать даже в такой ситуации, когда все его мысли заняты поиском дочери. — Скоро узнаете, мисс Маес, — звучит ответ Хасана. Машину трясёт на ухабах так, что Роберту приходится ухватиться за силовой поручень на передней стойке, дабы хоть ненадолго получить точку опоры во время болтанки. От жары в машине плохо спасают открытые окна. В них вместе со свежим воздухом с реки врывается рыжая мелкая пыль, скрипя на зубах и буквально ввинчиваясь в кожу. Толстый слой этой пыли лежит на панели, изрисованной геометрическими фигурками и косыми солнышками. Роберт, прекратив возить пальцем по пластику, ловит насмешливый взгляд Ингрид, и, фыркнув, думает, что совсем забыл, какими жаркими бывают дни в Ираке. Пот мелким бисером выступает на лбу под грязной седой челкой. По вискам стекают соленые липкие капельки, прокладывая по то ли смуглой, то ли грязной от пыли коже тонкие дорожки. «Первым делом, как только закончу со всем этим, залезу в ванну!» — думает Роберт, двумя пальцами отрывая от груди прилипшую к телу футболку. Он ловит себя на мысли, что с каждой минутой, что приближает его к Абдалу, он нервничает всё сильнее и сильнее. — Жарко? Скоро лето, американец! — смеётся в бороду Хасан, поймав взглядом на пустынной улице необходимый ориентир. Пока он изучает что-то, известное ему одному, Роберт тихонько снимает с предохранителя пистолет и кладёт себе на колени так, чтобы для Хасана заряженный пистолет не стал сюрпризом. Впрочем, для него сюрпризом не будет даже заряженный миномет — желающих похвастаться убийством самого Ангела Смерти всегда хватает. — Он поедет с нами. Таннер, пересядь-ка назад, к своей подружке! — командует Хасан, с деланным равнодушием скользнув взглядом по хищному стволу пистолета, направленного прямо ему в живот. Недалеко, в тени дома, стоит мужчина средних лет, с коротко остриженными усами и черными, как смоль, волосами, выбивающимися из-под скрученной в небольшой тюрбан куфии. Роберт кивает и выходит из машины, предварительно удостоверившись, что кроме мужчины в светлой простой одежде и их самих на улице никого нет. — Все ещё не доверяешь мне? — усмехается Хасан, когда Роберт намеренно проходит мимо водительской двери. — А ты мне доверял бы? — бросает он в открытое окно, прищурившись. — Конечно… Нет, — смеётся Хасан, понимающе кивая. Когда в машине становится больше на одного пассажира, водитель щелкает несколькими кнопками на панели, включая климат-контроль и поднимая стекла. Слышно, как болезненно кашляет кондиционер, плюнув пылью и сыростью. Через несколько мгновений чуть влажный, застарелый воздух принимается расползаться по салону. — Роберт, куда мы едем и зачем? — почти касаясь его уха губами, шепчет Ингрид. Ее горячая ладонь будто случайно ложится Роберту на правое бедро, чуть ощутимо сдавив мышцу. — Хасан нашёл человека, вероятно, причастного к похищению моей дочери, — поясняет Роберт, насмешливо взглянув в карие глаза девушки. Отчего-то ему сейчас очень хочется поддеть ее самолюбие касаемо того незатейливого флирта, что она решила так невовремя устроить. Но в голову, как назло, не лезет ни одна мысль. — И что ты будешь делать, когда встретишься с ним? — Постараюсь не убить… — честно признаётся мужчина, осторожно убирая всё ещё покоящуюся на бедре ладошку Маес. — Ингрид, не самое подходящее место и время для эротических игрищ. Подожди хотя бы до дома… Ингрид заливается краской, спешно выдергивая свои пальцы из его грубой, шершавой ладони, и демонстративно отворачивается в сторону, разглядывая через тонированное стекло пригород Тикрита. Роберт нервно смеётся, на что Хасан бросает заинтересованный взгляд через зеркало. — Скоро уже приедем. Постарайся держать себя в руках. — Ничего не обещаю. — Как знаешь… Тогда я тоже ничего не смогу тебе обещать. Спустя полчаса машина плавно въезжает в высокие ворота, выходящие аккурат на берег Тигра. Роберт с удовольствием разглядывает скудную, но такую яркую после пустынного пейзажа зелень. Кажется, что в эту минуту он смотрит на совершенно иной Ирак: не на разрушенного войнами, истерзанного горечью потерь старика, а на поднимающийся из пыли и крови, готовый продолжить борьбу Ирак. И на миг ему становится неловко чувствовать себя лишним, посторонним в этой восточной сказке, словно он — уродливая бородавка, косой росчерк шрама, оспина и язва на гладкой коже. — Приехали! Аюб, доложи, что Хасан уже здесь, — командует Абу Азраил мужчине, почти всю дорогу молча ехавшему на переднем пассажирском сидении. Загнав машину под навес из полупрозрачного поликарбоната цвета молодой листвы, Хасан, обхватив спинку сиденья мускулистой волосатой ручищей, смотрит на Роберта. — Ну, что? Готов? — Если я начну перегибать палку — останови меня любым способом, — просительно произносит Роберт. Хасан многозначительно усмехается. — Но не забудь, что ты мне должен жизнь сына и свою! — Постараюсь. Женщина, — переводя смеющийся тёмный взгляд на Ингрид, Хасан протягивает ей большой отрез ткани, — покрой голову, не гневи Аллаха! Ингрид на миг сомневается, но все же принимается наматывать ткань вокруг головы на манер хиджаба. Роберт с некоторым любопытством наблюдает за ней. — Тебе идёт. Еще бы немного покорности, как местным женщинам, и цены бы не было! — язвит, наконец, он, спешно покидая салон «Шевроле». Хасан откровенно смеётся. В длинной светлой комнате, служившей одновременно и приёмной, и коридором, пусто. Из мебели лишь несколько стульев с высокими резными спинками у стен, да пара огромных, грубовато вылепленных керамических вазонов по углам. Роберт сжимает ладонь Ингрид в своей лапище, вынуждая девушку встать за спиной. Волосы на затылке неприятно шевелятся, словно звериное чутьё вновь намекает о затаившейся по углам опасности. Что-то во всей этой ситуации выглядит подозрительно, начиная от необходимости спешно ехать в Тикрит, и заканчивая тем, что Абдал гость в доме Хасана. В том, что данная резиденция принадлежит последнему, у Роберта не возникает никаких сомнений. К сожалению, предпринимать что-то поздно, да и, откровенно говоря, обратиться за помощью не к кому: предатель в собственной группе может в любой момент вмешаться, лишая его, Роберта, возможности хотя бы на шаг ближе подобраться к дочери. Стоит лишь подумать о возможном подвохе, как в пустоте комнаты раздаётся сухой щелчок пистолетного предохранителя, и тут же равнодушный ствол упирается ему прямо за ухо, рядом с выпирающей косточкой. Голос Хасана звучит тихо. — Ты же не думал, что я упущу такую возможность? — Конечно, думал, — фыркает Роберт, не шевелясь. — Отдай свой пистолет, без суеты и резких движений… Роберт, продолжая стискивать мгновенно вспотевшую ладонь Ингрид, свободной рукой преувеличенно медленно достаёт из кобуры пистолет и, повесив его на указательном пальце за скобу, протягивает Хасану. Хасан, перехватив оружие, чуть ослабляет нажим. — Теперь иди вперёд. Зал за этими дверьми. — Девчонку отпусти… — вполголоса произносит Роберт, силой подтягивая к себе остолбеневшую от неожиданного поворота событий Маес и закрывая ее телом от возможного выстрела. Напряжённо обернувшись на Хасана, он ловит его совершенно спокойный и уверенный взгляд. Что-то вновь не вяжется в данной ситуации: либо в игру вмешалась сила извне, либо Хасан и правда затеял таким образом отомстить лично ему, заманив в ловушку на живца. Остаётся лишь подчиниться и наблюдать за происходящим. Роберт не отводит изучающего взгляда: Хасан отрицательно качает головой. — Нет. Она мне еще пригодится. Иди вперед, пока я сам в тебе дырок не наделал. — Что же вы делаете, Айюб Фалех Хасан? — совершенно не девичьим голосом произносит Ингрид: интонация звучит скорее разочарованно, нежели испуганно. Она отталкивается от Роберта, делая шаг назад таким образом, чтобы тот оставался на линии огня аккурат между шиитом и ею самой, в качестве щита. В этот миг Роберт думает, что перед ним стоит не журналистка, а вполне себе бывалый воин, нюхнувший пороху не в одной перестрелке. Девушка точно знает, что делает, и как необходимо себя вести. Вот бы в её руках, как по мановению волшебной палочки, возник пистолет, или хотя бы совершенно обыкновенный кухонный нож, мечтает Таннер. Хасан лишь фыркает, вновь толкнув Роберта в спину между лопаток, вынуждая двигаться в определенном направлении. Роберт делает несколько шагов, продолжая держать Маес за собой. — Айюб Фалех! Остановитесь немедленно! И сложите оружие, — голос Ингрид звучит с каждым словом все требовательнее и жестче. — Или что, девочка? — Или вашу голову повесят в качестве трофея в холле офиса Лэнгли. Роберт замирает, как вкопанный. Что он только что услышал? Девочка угрожает иракскому освободителю офисом ЦРУ? — Мне это ни о чем не говорит, дорогуша! — Я — агент Отдела Специальных Мероприятий ЦРУ США — Регина Томпсон. В ваших интересах опустить оружие и немедленно освободить нас, Абу Азраил! — гневно раздувая ноздри, шипит Ингрид. Ее темный, ставший похожим на ружейный ствол взгляд буквально сверлит Абу Азраила, и если бы одними лишь глазами можно было убивать, это бы уже произошло. Хасан, щелкнув предохранителем пистолета, смеётся так громко, что по коже бегут мурашки. Убирает пистолет в кобуру. Хлопнув Роберта по плечу, он говорит без тени агрессии: — Видишь, Палач, кого ты привел ко мне в дом? Агент ЦРУ — Регина Томпсон! Ай, какая молодец! Немного струсила, но в целом хорошо держалась! А я все ждал, когда ж ты наконец расколешься?! Роберт не верит своим ушам. Значит, весь этот спектакль был исключительно ради того, чтобы журналистка Ингрид Маес, наконец, сорвала с себя маску? — Как ты узнал? — переводя дух, интересуется Роберт, забирая у Хасана протянутый пистолет и разглядывая враз онемевшую Томпсон. — Послал человека в ту забегаловку, откуда она звонила. Договорился с хозяином. Его женщины разом все выдали. Регина Томпсон, она же Ингрид Маес, стоит посреди пустой комнаты, не понимая, как себя вести. Диалог мужчин больше не выглядит угрожающим и резко скатывается во вполне будничное русло, словно они обсуждают между собой покупку дополнительного галлона топлива для машины. — Молодец, неожиданный поворот. Ну так, мисс Томпсон, что Вы делаете в Ираке? — усмехается Роберт, наводя пистолет на девушку. Она бледнеет, отступая на шаг назад. — Капитан Таннер! Немедленно опустите оружие! — гневно кричит она, покрываясь пунцовыми пятнами. — Пока вы не объясните, какого хуя тут происходит, я буду целиться вам в… Живот? Колено? Локоть? Куда вы хотите? — рычит Таннер, зло сверкая глазами. Хасан в это время лишь преувеличенно заинтересованно наблюдает за картиной со стороны. Его задача, касающаяся Маес-Томпсон, как он и обещал Роберту, выполнена. — Итак? — продолжая держать Томпсон на прицеле, повторяет вопрос Роберт. В соседнем зале, куда так настоятельно направлял их Хасан, оказывается небольшой стол и несколько простых офисных стульев, из-за чего довольно просторная комната напоминает Роберту переговорную в полицейском участке. Девушка сидит с совершенно прямой спиной, глядя перед собой в полированную поверхность стола. Кажется, что ее совершенно не волнует направленный прямо в грудь ствол пистолета. Первые несколько минут она молча разглядывает помещение, затем приступает к изучению собственного маникюра. — Регина, или как там тебя… Ингрид… Господи, ну что за нелепые имена? Неужели в ЦРУ кончились паспорта с нормальными? Что-то вроде Дженнифер? Или Хлоя? — язвительно интересуется Роберт, сидя напротив девушки. Та вскидывает на него полный насмешки взгляд, но продолжает молчать. Тогда Хасан одним движением подаёт ей уже знакомый Таннеру планшет с фотографиями. — Я отправил за тобой своих людей. И, как видишь, они принесли много интересного. Джаббар Линидиллах. Абдал Ан-Насер Линидиллах… Кто еще? Кто с тобой связан? — О чем ты говорила с Джаббаром, скажи? — вклинивается Роберт, наблюдая, как девушка продолжает молчать, переводя взгляд с лица одного мужчины на лицо другого. — Хасан, по-моему, ей нужна встряска… Как думаешь? — Конечно, — тряхнув черной, с тонкими серебряными нитками седины бородой, подтверждает Хасан. Роберт удовлетворенно хмыкает, откидываясь на спинку стула. Тот тихонько скрипит под его весом. — Слушай, Томпсон… Ты мне не нужна от слова «совсем». Формально, мне нужен только Абдал. Его башка. Но твою я брошу посреди пустыни, если вздумаешь мне мешать. — Капитан Таннер, прекратите меня запугивать… В конце концов вы — бывший офицер армии США… — уязвленно бросает Регина. — Угу, и слава Богу, что бывший. Страна бросила меня девять лет назад подыхать в пыли и гари, — отмахивается, как от назойливой мухи, Таннер. — На кой хрен, спрашивается, мне такая страна?! — Вам, может быть, она уже и не нужна. А вот вы ее ещё пока интересуете… — вдруг расплывшись в холодной, змеиной улыбке, произносит девушка. Роберт недоуменно наклоняет голову к плечу, продолжая рассматривать совершенно неожиданно представшего перед ним агента ЦРУ вместо довольно глупенькой репортёрши РБГ. Свою роль Регина-Ингрид играла великолепно, усыпив его бдительность, за что он может лишь похвалить ее. Пожалуй, только врожденная интуиция и инстинкт самосохранения у Хасана, стоящего в стороне, будто данный диалог его вовсе не касается, не были обмануты актерской игрой и талантом. — О как! Надо же. И что страна хочет от своего неразумного чада? — Призвать вас к ответственности за совершенное преступление против граждан США в Ираке. Вам будет выдвинуто соответствующее обвинение… — Регина Томпсон с явным злорадством наблюдает, как меняется в лице самоуверенный капитан. Он недоуменно переводит взгляд на мускулистого шиита. — Ты что-нибудь понимаешь, Хасан? — Кажется, тебя считают предателем на Родине, — пожимает плечами Хасан. Роберт медленно кивает. Вот так новость — одна другой интереснее. — На основании чего? — этот вопрос адресован уже Томпсон. — На основании гибели пятерых военнослужащих по контракту армии США в две тысячи четырнадцатом году под Киркуком. Ваша некомпетентность послужила причиной смерти наших солдат. — Ваших? А вы, собственно, кто, что они вдруг стали вашими? — шипит Таннер, сузив глаза. — Погибшие были моими подчиненными и друзьями. Не вашими… Страна нас бросила в самый поганый момент в истории Ирака. И забыла, похоронив вместе со своими ошибками! Так что идите нахуй, мисс Томпсон! Вместе со страной… — Слушайте, Таннер! Хватит строить из себя обиженку! — фыркает Томпсон, зло сверля взглядом сидящего напротив Таннера. — Кстати, а чего так долго тянули-то с предъявлением обвинения? — озаряет его догадкой. — Я нигде не скрывался. Почти девять лет прошло. Не поздновато спохватились? — Ваше дело рассматривали в Верховном Суде. Вас лишили присвоенных орденов. — Да срать мне на них. Тоже мне — великая почесть, — вспомнив, каким именно образом он поступил с наградными орденами и планками, отмахивается он. — Хотя… Как это возможно сделать без следствия и обвинения, прямо-таки интересно? Томпсон подаётся чуть вперёд, опираясь локтями в крышку стола, и подводя руки под острый подбородок. — Мы вызвали свидетелей обвинения. — Кого же это? — искренне удивляется Роберт, понимая, что сейчас, возможно, слушает самую важную и самую провокационную информацию одновременно. Если цель этой ЦРУшницы — посеять сомнения в его группе, то она идёт в верном направлении. Другой вопрос: зачем?! — Не притворяйтесь, что не в курсе… Сэмюэль Паттерсон — ваш связной и оперативный разработчик, был вызван в Верховный Суд для дачи показаний. Незадолго до его гибели в посольстве США при Южной Корее. — Вы считаете, что это моя работа?! — вспыхивает Роберт, вскакивая из-за стола. В голове не помещается вся вновь возникшая информация. Кажется, что и близость Абдала разом меркнет с фактом предательства в собственной группе. Да ещё и такого открытого. Единственное, что никак не укладывается в стройную картину Томпсон, так это действительная непричастность к гибели Паттерсона. Роберт ощущает холодок, спускающийся по спине. Кто-то очень тщательно взвесил каждый ход, каждый шаг и каждую деталь в этой головоломке. Вплоть до того, что с помощью убийств в группе подвёл правительство США к мысли о том, что он — враг государства. Теперь выходит, что под его ногами огнем горит земля. Стоит ему высунуть нос из Ирака, как эта же Томпсон быстро нацепит на него наручники и сопроводит в тюрьму где-то на просторах Штатов. Если он туда доедет. Сам знает, что делают конвоиры по дороге с политзаключёнными, да еще и с теми, кто виноват в гибели граждан США. Если его останки найдут где-нибудь на побережье — уже хорошо. А то лежать ему на дне моря акульими какашками, и прощай белый свет и дурацкий свитер с оленями от Саманты. Картина рисуется совершенно безнадежная. Если только он не успеет разобраться с предателем в группе раньше, чем Томпсон разберётся с ним самим. — Вы, как капитан отряда, знали, и продолжали поддерживать общение с каждым членом группы. Это установлено сержантом Рэем Беннером, — с нескрываемым превосходством улыбается Регина. — Беннер тоже из ЦРУ? — Он мой связной. Роберт и Хасан многозначительно переглядываются. Картина стремительно проясняется.