Лес Отрешенных

      Время, проведенное с Кирой, летело быстро, как теплое лето. Девушка рассказывала истории из детства, некоторые — даже про Есению, учила увереннее держаться в седле и рассказывала, как понимать лошадь. Опытная и серьезная, она была как старшая сестра, готовая понять и поддержать. Искра чувствовала, что впервые за долгое время она была свободной.       Искра смеялась над историями Киры, звонко, не сдерживаясь. Кира узнавала в этом смехе юную себя. Когда Клим приходил от друзей и рассказывал ей те истории, которые Кира теперь рассказывала Искре, Кира точно так же смеялась, поглядывая на взрослого старшего брата.       Солнце медленно опускалось к острым верхушкам деревьев. Начинался ранний вечер, но Искра не хотела домой. Проехав несколько кругов по полю, она предложила отправиться в лес. К огромной ее радости, Кира согласилась. Она была не прочь осмотреться, и всадницы повернули коней на тропинку, ведущую в лес.       В тени раскидистых крон было свежо и прохладно. Тропинка в лес шла широкая, но постепенно затягивалась травой. Справа между массивными стволами деревьев мелькал город, но стоило уйти немного в сторону, и он скрылся.       — Не боишься, что леший запутает тропинки и заманит в чащу? — загадочно спросила Кира, не переставая улыбаться.       — Я давно в эти сказки не верю, — ответила Искра. — Если бы тут был леший, мы бы об этом узнали.       — А как бы мы узнали?       — Ну, мы же здесь строимся, рубим лес. Он бы разозлился и напакостил бы нам.       — Звучит логично, — согласилась Кира. — А мне в детстве нравились такие сказки. Про лесных духов и болотных русалок, про домовых и чертей. Зимой стемнеет, делать нечего, и слушаешь сказки, пока не уснешь.       — Мне как-то не до сказок, — Искра равнодушно пожала плечами. — Хотя в детстве мне часто снились сны про лес, там был какой-то человек и еще вроде олень. Эти сны были такие загадочные, как сказки. Я думала, что это был какой-то лесной дух. Но я выросла и думаю, что все это ерунда.       Девушки уходили все глубже в лес. Тропинка почти исчезла, кони все чаще спотыкались и шли неохотно. А перед высокими зарослями шиповника и вовсе остановились, встревожено фыркая и отказываясь идти мимо. Кира присмотрелась. Сквозь промежутки между ветвями можно было увидеть, что за шиповником начиналась поляна. В примятой траве Кира заметила лежащих на боку животных с короткой, рыжеющей шерстью. А вокруг лужи крови. Кира осмотрелась по сторонам, убедилась, что рядом никого нет, и сказала Искре остаться на месте и не слезать с коня. Девочка растерянно пыталась разглядеть, что же там на поляне, но, увидев кровь, отвела глаза и стала ждать спутницу.       Кира спешилась, прошла вдоль зарослей и нашла брешь в кустарнике. Выйдя на поляну, она закрыла нос и рот сгибом локтя. По кругу, копытами от центра, словно разложенные в кровавом ритуале, лежали мертвые косули. На их шеях зияли одинаковые длинные раны от лезвия, но на следы кинжала они похожи не были. Кто-то нанес раны хорошо заточенным серпом. В центре круга, образованного их спинами, кровью были начертаны какие-то символы. Вокруг их тел кровь была хаотично разбрызгана, но если присмотреться, брызги тоже составляли какой-то узор. Косули выглядели скверно и до ритуала: грязная свалявшаяся шерсть, старые раны, нездоровые выделения из глаз. Над поляной жужжали мухи. Запаха еще не было, но увиденное вызывало приступ тошноты. Сомнений не было: кто-то пустил косулям кровь и устроил жертвоприношение. Рассматривать подробности Кира не стала. Чувствуя, как кровь уходит в ноги и леденеет макушка, девушка покинула поляну и поспешила забраться в седло.       — Что там? — испуганно спросила Искра, с волнением дожидавшаяся возвращения девушки.       — Жертвоприношение. Много мертвых косуль. Погнали.       Кира пустила коня галопом. Сердце вырывалось из грудной клетки, отвратительные образы не выходили из головы. Кто вообще мог провести такой кровавый ритуал? И связано ли это с гончей? Через пару минут Кира оглянулась — Искра держалась на расстоянии, но уверенно скакала за ней. «Главное, что с мелкой все нормально. Бедный ребенок, Есения с нее теперь глаз не спустит. Но и скрывать находку нельзя, она может быть важна для общей картины. Климу бы посмотреть, может, он что-то еще заметит», — размышляла Кира. Иногда она оглядывалась на Искру и замедлялась, если та отставала слишком сильно. Но они уже переехали почти половину поля, и на открытой местности никого подозрительного не было видно. Наверно, можно было расслабиться.       Так они доехали до города и помчались к дому Есении, игнорируя возмущенные возгласы расступающихся горожан. Есения стояла у дома в компании Клима, Яна и Майи, державшей на руках маленького ребенка. Увидев спешащих всадниц, Есения бросила на них выразительный взгляд, и по ее взгляду Искра поняла, что сейчас ей придет конец.       — Где вы были? — строго спросила Есения, четко проговаривая каждое слово ледяным голосом. — Я сказала тебе никуда не уходить со двора. Почему ты уехала, на лошади, в мужском седле, да еще и с… ней?       — Мы нашли кое-что, — бодро сказала Кира, игнорируя тон Есении, и спрыгнула с лошади, — пойдемте в дом, разговор не для улицы.       Есения поджала бледные губы и перевела на Киру испепеляющий взгляд. Компания, почувствовав напряжение, поспешила зайти в дом и пройти в столовую. Когда все устроились за пустым столом, Кира подробно рассказала, что они нашли.       — Чем ты думала, когда пошла на поляну рассматривать жертвоприношение? — спросила Есения, не теряя самообладания. Она вальяжно устроилась во главе стола и попеременно сверлила взглядом то Киру, то Искру, — С тобой ребенок, за которым охотятся, надо было немедленно отвезти ее домой.       — Я же не знала, что там. А вдруг люди, вдруг нужна помощь? Я оставила Искру у кустов и не брала с собой на поляну, — спокойно и рассудительно объяснила Кира.       — Послала бы за помощью. Ты разве не понимаешь, что Искра в постоянной опасности? А если бы что-то случилось в лесу, что тогда? Искра еще плохо сидит в седле.       — Вот поэтому ей необходимо научиться ездить верхом, в нормальном седле, а еще лучше научиться защищать себя, — ответила Кира, подавшись в сторону Есении и упираясь локтями о стол.       Есения выглядела холодной и непреклонной, но Искра чувствовала, как ее ледяное спокойствие внутри начало таять, как снег, принесенный в дом. Она смотрела на Киру не моргая, на ее ладонях оставались розовые полумесяцы от впившихся ногтей. Есения подавила в себе волну гнева и сдержано заметила:       — Конечно, со стороны просто судить, как поступать. Когда ты не несешь никакой ответственности. Но ты ей не мать и не можешь решать такое. Как мать, я говорю, что безопаснее всего Искре будет дома.       — Да не будет ей дома безопаснее, она не может постоять за себя! — Кира не выдержала и вскочила со стула, хлопнула раскрытыми ладонями по столу. — Ребенка нужно обучать, а не держать взаперти!       — А что если… — в комнату вошла Майя, уже успевшая отдать кому-то ребенка, — устроить тренировки дома? Ян мог бы научить Искру держать меч и ездить на лошади, но Искра была под присмотром.       — Кстати да, — Ян поддержал жену, — я мог бы научить ее основам. Это в любом случае пригодится.       — Нет, Ян, сейчас у меня к тебе другое поручение, — хмуро ответила Есения, — но потом я подумаю об этом. Мой информатор рассказал, что в горах есть школа колдовства, и что если Азарум из наших краев, то он мог учиться там. Сейчас это единственная наша зацепка, я и хочу, чтобы ты взял Клима и Киру и поехал на разведку.       — В горах? — удивленно переспросил Клим, — туда же ехать неделю. А здесь твориться какая-то чертовщина.       — Поменьше, — Есения задумалась и прикинула в уме, — дня три. Я распоряжусь, чтобы вам подготовили еду и лошадей.       Есения встала из-за стола и ушла на улицу. Кира проводила ее недоумевающим взглядом.       — Горы?! — восхищенно спросила Искра, сидящая неподвижно до этого момента, — я никогда не была в горах!       — Ну, горы — это сильно сказано, — ответил Клим и покрутил ладонью, — горы на юге-востоке — это действительно горы. Огромные и длинные. А у нас так, холмы. Странно, что там есть какая-то школа.       — А ты откуда знаешь про юго-восток? — ненавязчиво спросил Ян. — Там же лет пятнадцать назад началась война, а когда закончилась, ездить туда запретили. Ты был там до войны?       — Я был там на войне, — холодно ответил Клим.       — Без обид, но ты не похож на воина, — усмехнувшись, заметил Ян и пожал плечами.       — Я не воин, — согласился Клим, — я лекарь. И в основном был в тылу да в лагерях. Но прошли мы далеко и многое повидали.       Клим опустил взгляд и тряхнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Кира заметила это и сменила тему:       — А про жертвоприношение поговорить не хотите?       — Хм… ты сказала, что животные выглядели болезненно? — уточнил Клим. — Значит ли это, что в жертву принесли только больных животных? Что за странный ритуал…       — Да, мне тоже кажется это странным, — согласилась Майя, — я попробую узнать у Вельмиры, есть ли такой ритуал в ее книгах, а вы пока отдыхайте перед дорогой. Клим, Кира, вы же не ужинали?       Брат с сестрой покачали головами.       — Тогда я принесу вам поесть. Не стесняйтесь, приходите к нам на обеды. Или можете брать еду на постоялом дворе, для вас там все бесплатно. Никто не ждет, что вы здесь будете готовить, и тратить деньги на рынке тоже не нужно.       Медный закат растекался над городом, когда Клим вернулся в дом Ворона на ночь. Ворон сидел в своем полном облачении и читал медицинский справочник, не обращая внимания на вошедшего лекаря. Клим достал из кармана завернутую в платок сырную булочку и протянул Ворону. Тот поднял взгляд и сразу же опустил его обратно в книгу.       — Все еще злишься на меня? — вкрадчиво спросил Клим.       Ворон помотал головой.       — Я завтра уезжаю на несколько дней.       Ворон кивнул. Тогда Клим оставил сверток на подоконнике и ушел в свою комнату.       Клим встал на рассвете, надел куртку, взял дорожную сумку и вышел в смотровую. На подоконнике лежал его платок с крошками от сырной булочки. Усмехнувшись, Гравилат забрал платок, отряхнул от крошек и положил в карман.       Город уже проснулся — люди спешили в поля. У дома Есении Кира и Ян седлали лошадей, а Майя подвешивала к седлам сумки с припасами. Увидев Клима, девушка помахала ему рукой и заботливо сказала:       — Пойдем завтракать.       В доме Есении подавали кашу, свежие булочки с орехами и бодрящий травяной чай. Сама Есения и ее младшая дочь не вышли, поэтому завтрак проходил в узком кругу. Майя объясняла, в какой сумке что лежит, и беспокоилась, хватит ли им в дорогу? Но Ян успокаивал ее тем, что всегда можно поймать кого-нибудь и зажарить. Они шутили и смеялись, тепло держась за руки. Когда пришло время отправляться в путь, Ян нежно поцеловал жену и убрал прядь ее волос за ухо. Клим отвернулся, чтобы не смущать пару, и забрался на лошадь.       День в седле тянулся невыносимо долго. Мышцы затекали, спина болела, грубое седло натирало с непривычки. Но Клим не жаловался — он развлекал себя мыслями и воспоминаниями, пока Ян и Кира общались, и любовался красотами местных пейзажей. Путники старались ехать быстро, остановки делали короткие и только по необходимости, и когда начало темнеть, остановились у заброшенного дома на краю леса. За домом начинался обрыв, ведущий к реке, с которого открывался великолепный вид на оба берега.       В доме были выбиты окна, стены поросли мхом, крыша над одной из комнат обвалилась. Клим недоверчиво зашел в дом и проверил все комнаты. Никого, кроме них, в доме не было. Дальняя комната сохранилась достаточно хорошо, чтобы в ней спать, но кровать была только одна. Зато в доме нашлись одеяла и перины, так что можно было комфортно переночевать. Клим вышел к спутникам рассказать про находку, но они стояли возле стола и с неподдельным интересом рассматривали его.       — Стол из красного дерева, — заметила Кира, — все остальные ценности вынесли, а его оставили.       — Да, такой стол будет стоить сотен пять, — прикинул Ян.       — Но мы его не увезем, — озадаченно сказала Кира и почесала подбородок.       Ян и Кира переглянулись. Их одновременно озарило:       — А если снять столешницу… — начала Кира.       — То можно выручить сотни три, — подхватил Ян. — Если аккуратно ее снять.       — В ваш город же приезжают торговцы из других мест?       — Да, но они вряд ли купят. Неподалеку есть крупный город, я знаю, куда отвезти. Можем потратить три часа…       — И получить по сто пятьдесят на каждого.       — И как вы собираетесь ее тащить? — тихо вошедший в комнату Клим прервал их размышления.       — Есть у меня одна идея… — Кира загадочно улыбнулась.       Клим махнул на них рукой. Он пошел разводить костер на обрыве и греть чай. Кира и Ян слаженно мастерили подобие саней из дверцы шкафа и старых лыж. Конструкция выглядела крайне сомнительно и держалась на чистом энтузиазме, но, присоединенная к запряженным лошадям, на удивление Клима смогла поехать.       — Утром столешницу погрузим, — бодро сказала Кира, довольная своей задумкой. — Пошли раздевать лошадей.       Ян посмеялся над ее шуткой и помог снять снаряжение с лошадей. Когда они присоединились к ужину, Клим уже съел свою порцию и допивал чай, любуясь звездной ночью, опустившейся на реку. Прохладный ветер забирался под куртку. Луна сияла на небе, прикрытая полупрозрачной вуалью облаков. Сквозь голос сестры доносились трели сверчков и пение ночных птиц. Клонило в сон.       — Я пойду спать, — сказал Клим и через силу поднялся, чувствуя непреодолимую усталость.       — А что там с местами для сна? — поинтересовался Ян, — ты нашел, где расположиться?       — Да, есть одна комната, пригодная для сна, но в ней только одна кровать. Зато большая.       — Хмм, думаю, у нас есть только один вариант, — предложил Ян и, прищурившись, посмотрел на Клима, — и мы оба знаем, как придется поступить.       Клим ответил продолжительным и многозначительным взглядом, а потом уточнил:       — Уступить девушке кровать и спать на полу?       — Именно, — кивнул Ян и дружелюбно добавил, — ну, доброй ночи!       Клим пожелал доброй ночи в ответ и отправился спать. Кира потянулась к котелку на костре и осторожно налила травяной чай в походную кружку. Устроившись с горячим напитком, она внимательно посмотрела на Яна и спросила:       — Вот что скажи, откуда ты знаешь, сколько стоит мебель и где ее можно продать? На мебельщика ты не похож.       — Как и ты, — заметил Ян. — Откуда же у тебя в глазах такой азарт?       — Не честно отвечать вопросом на вопрос, — настаивала Кира. — Но если ты так хочешь знать, я с юности зарабатываю на жизнь воровством, могу прикинуть, что ценно, а что нет.       Кира взяла тонкую ветку и потревожила костер. Огонь вспыхнул с новой силой, и девушка подвинулась ближе к источнику тепла.       — Кажется, я слышал об этом, — Ян пытался вспомнить детали, — Есения что-то говорила про то, что ты воровка. Но я думал, что речь шла о какой-то конкретной краже, возможно внутри семьи.       — Нет, я не краду у своих, не волнуйся. И у женщин тоже не краду. У меня есть свои принципы, знаешь ли.       — Знаю, — кивнул Ян, — уж я-то знаю. Давай так: история за историю. Я расскажу тебе, откуда разбираюсь в краденом, а ты расскажешь, какая кошка пробежала между тобой и Есенией.       — Ночка будет долгой, — протянула Кира, поворачиваясь лицом к парню.       — Ну, слушай. Я вырос в бедной семье, нас было много, прокормиться было сложно. Я брался за любую работу, которую поручали ребенку, но платили за нее совсем мало. Лет в шестнадцать мой старший брат предложил мне поработать с ним в долю. Его друзья приносили дорогие вещи, а мы шли продавать, по очереди, чтобы не примелькаться. Город большой, и нам удавалось скрывать свои делишки, но получали мы только пятую часть. И мы решили подзаработать больше. Я понимал, что вещи были краденые, но меня не особо это волновало. Красть самому я боялся, в этом плане я тебя даже уважаю. И мы занялись, ну, по сути, военным мародерством. Мы уехали на юг. На границе после войны оставались заброшенные лагеря. Они поначалу хорошо охранялись, но потом почти все ценное из них забрали — и охраны стало меньше. Иногда нам удавалось даже пересечь границу и стащить что-то оттуда. Там, конечно, тоже все было уже разворовано, но нам хватало. Однажды нас поймали солдаты. Брат взял всю вину на себя, мол подбил молодого наивного на дело и виноват только он один. Его взяли под стражу, а про меня быстро пошли слухи, что я мародер. Сама понимаешь, на работу меня больше никто не брал. Тогда я собрал вещи и уехал. В родной город вернуться не позволила совесть. Я узнал про Город Надежды и приехал сюда, здесь познакомился с Майей и не вспоминаю про прошлое. Майя, конечно, обо всем знает. Я бы не посмел на ней жениться, не рассказав правды. Но больше в городе никто не знает, и я надеюсь, что ты сохранишь это в секрете.       — Ты боишься за свою репутацию? — усмехнулась Кира и зябко поежилась от резкого порыва ночного ветра.       — Конечно. А ты нет?       — У меня никогда не было хорошей репутации.       Кира не спешила со своей историей. В дубовом ведерке еще осталась вода, и девушка начала готовить новую порцию чая. Ароматный пар разносился по обрыву нотками мяты и смородины. Когда чай был готов и разлит по кружкам, Кира начала свой рассказ.       — Когда я была ребенком, у Клима была компания друзей. Одной из них была Есения. Мне было лет десять, Климу — девятнадцать, Есении — двадцать. Она приходила к нам в гости, приносила мне сладости, самодельные куклы, свои старые платья. Я ждала ее появления на пороге, как праздника, но она быстро переключала внимание на Клима и видела только его. Есения была самой красивой в деревне, и поэтому на ней женился староста. Она ненавидела его, но ничего не могла сделать. Время шло, у них появились дети, а Есения все пыталась жить прежней жизнью. Она приходила к нам, сидела с Климом на его чердаке, иногда улыбалась мне, а я… я взрослела и понимала, что влюблена в нее. Когда мне было четырнадцать, Клима призвали на войну лекарем. Он ушел вместе со своим другом. Ну, как другом? Они обжимались в укромных местах и спали вместе на чердаке. У них было все взаимно. У меня — нет. С родителями у меня были сложные отношения, и Клим, уходя, попросил Есению присмотреть за мной. Знал, что она была единственной, кому я доверяла. Она пообещала ему. Я стала много времени проводить у нее дома, потом появилась Искра.       Я тогда не связала время прощаний с Климом и появление Искры. Только потом узнала, спустя лет десять. Хотя я чувствовала, что Искра отличается от старших детей. Спустя еще время мои конфликты с родителями стали постоянными, и я переехала к Есении под предлогом работы нянькой. Драгомир все время пил и не обращал на меня никакого внимания. Мы с Есенией сблизились, она заботилась обо мне, я — о ней, и мне казалось, что все начинает налаживаться. Но она тосковала по Климу. Я видела, как она смотрела на меня. Как говорила, что у меня такие же глубокие и колючие глаза. Она хотела видеть рядом с собой Клима. А была только я. Повзрослев, я решила сделать шаг. Я думала, что терять нечего. После праздника я пришла к Есении в комнату, она была слегка навеселе, и я тоже, и я села рядом с ней. Я поцеловала ее, и она мне ответила. В тот день Драгомир был трезв…       Он устроил скандал, публично обвинил меня в связи с его женой, опозорил Есению. Она все отрицала, пытаясь сохранить лицо. Но Драгомир был больше зол на меня. В тот момент вернулся Клим и попытался меня защитить. Драгомир ненавидел и Клима тоже. Так что брат не смог мне помочь. Драгомир изгнал меня из деревни. Мои родители, разбитые позором, забрали меня, Клим помог найти дом в другом городе, но сам остался на родине. На новом месте мне пришлось воровать. Я хотела собрать денег и уехать от родителей, но потом стражник, который несколько раз ловил меня на краже, предложил заключить фальшивый брак. На него давили родители, чтобы он женился, а он хотел пить и гулять. Мне было нужно где-то жить и продолжать воровать, так что я согласилась. А потом поехала с Климом и как-то к нему больше и не вернулась.       — Мда-а, печальная история, — Ян глядел на костер, не отрываясь, и все еще представлял обрывки из рассказа Киры. — Но я не понял главного. Почему она на тебя так взъелась?       — Не знаю, — Кира пожала плечами, затем отставила руки назад и уперлась ими в землю, глядя на звездное небо, — наверно, на это есть сотни причин. Может, ей стыдно, может, чувствует себя виноватой, может, завидует, что я живу свободной жизнью, а она нет. Может, не может себе простить, что искала во мне замену Клима. Или ненавидит меня за то, что я так и не образумилась, стала воровкой, сбежала от мужа. Может, боится, что я разрушу ее уклад жизни, кто знает? Или понимает, что я помню ее совсем не такой. Есения похоронила все свои мечты под плитой несчастного брака из-за своей красоты, которую она и не просила, любя при этом другого мужчину. Разве у нее нет поводов ненавидеть других?       — Я об этом не знал. Даже жаль ее как-то, — задумчиво ответил Ян.       — Только не вздумай жалеть ее, — усмехнулась Кира, — кто знает, как она воспримет такое унижение? Ла-адно, нам пора спать, завтра встанем пораньше и провернем дельце, а потом продолжим путь. Несколько часов погоды не сделают.       Ночь была морозной. Промерзший февральский снег хрустел под ногами, люди проваливались по колено и шли друг за другом след в след. Полная луна освещала им путь, ее свет отражался от снежной корки серебристыми бликами. Заиндевелые острые ветви тянулись к путникам, нарушившим лесной покой, колюче хлестали их по плечам через меховые полушубки. Злой зимний ветер дул в лицо, руки мерзли в рукавицах, но упрямо волокли оленью тушу, оставляя за собой кровавые следы.       Высокая мужская фигура с оленьими рогами терпеливо смотрела, как путники тащатся к нему по сугробам. В его руках блестел заточенный серп. Люди заметили его позже, чем он их, и оживленно поспешили на встречу с тем, кого так долго искали.       — Мы принесли тебе жертву, Хозяин Леса, дай же нам силы! — закричали люди, бросаясь ему в ноги и проваливаясь в снег.       — Одари нас!       — Дай нам богатство!       — Дай нам власть!       — Мне нечего вам дать, убирайтесь, — безучастно ответил низкий голос.       — Мы не уйдем, пока не получим то, что нам причитается! — возражали люди у его ног.       — Да будет так.       Кровь брызнула и залила снег. В лунном свете упавшие на снег тела казались лишь темными пятнами, откуда брали начало горячие ручьи. Снег таял и оседал под кровавыми подтеками, но начавшийся снегопад уже скрывал следы.       — Глупцы, — безразлично произнес силуэт, чистя черные руки и серп в снегу, — принесли мне в жертву оленя из моего же леса.       Солнце едва поднялось над горизонтом, а Есения уже не спала. Она сидела за столом в своем кабинете, который раньше был небольшой спальней, и составляла заметки о предстоящих делах. В дверь робко постучали. Женщина отвлеклась, отставила изящное перо в сторону и разрешила войти. Показавшиеся на пороге кабинета мужчины и сами не рады были столь раннему визиту, но по их бледным встревоженным лицам Есения поняла, что дело срочное.       — Доброе утро, староста, — начал один из троицы и поклонился, коротко, но учтиво, — мы хотели доложить, что вчера вечером пошли в лес на охоту. Добычи поблизости не было, и мы зашли глубже в лес, куда обычно не ходим. Так вот…       — Мы нашли там кое-что страшное, староста, — подхватил доклад второй мужчина, — мы нашли останки людей, не из нашего города. Эти останки там, кажется, лежат с зимы. Одежда плохо сохранилась, но она явно была зимняя.       — У нас никто из города не пропадал, мы не знаем, кто были эти люди, — закончил доклад третий, — но с ними явно случилось что-то нехорошее.       — Мы не стали отвлекать вас вечером, — пояснил первый, — потому что не хотели беспокоить вас такими ужасами на ночь. Да и одна ночь ничего бы не изменила.       — Что же за чертовщина там происходит, — Есения сосредоточенно потерла переносицу и вздохнула, — я сообщу людям из отряда, они сходят проверят. Где, говорите, это было?