Традиция

- Игорь, до матча все ничего... - Главный опять читает нотации сразу по приезду с открытой тренировки - Всё в порядке? - Да, мы готовимся. - Это, я знаю, что вы готовитесь... Имею к этому отношение... - подходит настолько близко, что Игорь едва может подавить в себе желание отступить - А внутри команды? - Всё... Всё нормально, Саламыч. - То есть мои глаза меня обманывают? - закладывает руки за спину, сцепляет их в замок. - Ну, да, Федя... - Игорь опускает голову, потому что да - с Федей сложно. Точнее, с одним только Федей и сложно. Он считает, что сам всё знает и со всем справится. Ни с кем по сути не общается, только с Миранчуками, да и то по настроению, видимо. Ведёт себя как та самая противная популярная девчонка в школе. - И что ты сделал? - отходит на пару шагов. - Попытался поговорить. - Акинфеев поднимает голову, расправляет плечи. Знает, что щас получит пиздюлей. - И как? - резко разворачивается, внимательно рассматривая Капитана своей команды. - Да, никак, Саламыч, он упёрся в своё "я, вообще-то..." и бла-бла-бла. А Артёма вообще слушать отказывается, даже не здоровается с ним, по-моему. - разводит руки в стороны. - Нда... Нехорошо получается... - подходит к окну, как обычно немного отодвигает штору, смотрит как почти вся команда только приехав с открытой тренировки уже во всю бьют по воротам. В воротах Дзюба, само собой. Сквозь приоткрытое окно с поля до кабинета доносятся смех, матерок и победные вскрики. Преимущественно победно кричит Артём. Смолов на горизонте не просматривается - Как думаешь, мне пора с ним поговорить? - Думаю, можно, но после этого матча. - Обоснуй. - педантично задёргивает штору. - Если он будет полезен в матче и забьёт, то разговора не понадобится, он вообще не станет Вас слушать. А если не забьёт, то можно будет сказать, что на второй матч не он в основе выйдет. - Кхм, Макиавелли, твою-то мать. Дзюба как? - Черчесов садится на своё кресло, задаёт, пожалуй, самый важный вопрос. - Нормально. - Настрой его, чтоб вышел и всё порвал там... Всё иди. - Ладно. - Игорь отвечает сразу на оба приказа, разворачивается и выходит из комнаты. Акинфеев терпит до отбоя, потому что раньше идти к Дзюбе палевно. Может не быть его или у него может кто-то быть. Вопросов потом не оберёшься. Но пока он ждёт, то накручивает себя до такой степени, что он распахивает дверь Дзюбиного номера, случайно со всего размаху ударяя ею по стене. Честно, случайно, рука просто сорвалась с ручки: - Да, ёбаное всё, блять! Артём подскакивает на кровати: - Тише ты! Хватит ломать дверь, ёпт! Вот взялся, а! - одновременно с его шипением раздаётся стук в стену. Это из соседнего номера колотит Лунь - Кто на этот раз? Снова Лунь? Видимо и правда придётся с ним поговорить... - Не Лунь, не Лунь... - А кто? - Да, пошли они! - громко шепчет в ответ и повышая голос добавляет - Все! - Закрой дверь и иди сюда... - откидывает одеяло, приглашающе похлопывая по матрасу. - Я, вообще-то не за обнимашками пришёл! - запирает дверь и вопреки своим же словам идёт к кровати, повесив голову и плечи. - Знаю. Просто приляг на чуть-чуть! - Игорь послушно ложится, ничего ведь не будет, если он немножко тихонько полежит... Тёма укрывает его одеялом, обнимает, замирает, лишь пальцами правой руки поглаживая по затылку и шее - Игорь-Игорь... Акинфеев возится, но вдруг чувствует, что ему реально спокойнее, реально напряжение уходит. А ещё, хочется, чтоб Тёма его поцеловал. В щёчку. Но тот чётко исполняет обещание и не целует. Просто прижимается к его виску носом и губами и так лежит, не шевелится, всего лишь дышит им, что понятно даже Игорю: - Тём... я... Тебе же неудобно, наверное... - Лежи-лежи! Я отлично! - всё же чмокает в висок, не получает никакого отпора, чмокает ещё раз, внутренне ликует, а потом, набравшись смелости совершенно нагло чмокает и в третий раз, прижимая Фурика покрепче к себе. Тот так и засыпает уткнувшись ему в шею. Игорю закладывает уши. Он, вообще-то знает, что ещё не время, но ничего не может с собой поделать. Сидит на кровати в одном носке, второй бесцельно собирая в гармошку и расправляя обратно. Кажется, звонит его телефон. Или нет? Он же не опаздывает, кто станет ему названивать? Он ощущает себя мухой, попавшей даже не в паутину, а в кисель. Воздух густой, мутный какой-то, хочется вздохнуть, он сводит вместе лопатки, потом расправляет их, делая спину почти колесом, но это всё не помогает, воздуха будто бы нет. Вступает в голову. Боль острой спицей пронзает правый висок, Игорь трёт его рукой в носке, потом долго не может понять почему носок надет на руку. Отвлекает его от этих мыслей ноющая боль в колене. Блядская ноющая боль в блядском левом колене. Он пытается вспомнить что сейчас можно сделать из допустимых процедур или лекарств, но снова просто сидит на кровати и не моргая смотрит на ручку входной двери. Спустя какое-то время ручка несколько раз дёргается и снаружи раздаётся: - Ёбаный в рот! Блять!!!! Я щас выломаю дверь нахуй! - Да, погоди ты! Иду я. - идти к двери сквозь кисель ужасно сложно. Ноги будто весят по тонне, хочется передвигать их руками. Руки, кстати, кажется распухли, не сжимаются в кулаки. Акинфеев не уверен сколько он бредёт до двери, но Тёма его дожидается. На открывшуюся дверь реагирует странно - пригибает голову, воровато озирается по сторонам, но не пытается войти внутрь комнаты - Ну, и? Чё ломился тогда? - Игорь отмечает про себя, что в деловом костюме Тёме неуютно, он характерно поводит плечами, стараясь привыкнуть к этой скованности. Акинфеев разворачивается, возвращается к кровати, садится, надевает носок, который до этого мял в руках. Удивительно, но воздух в комнате стал более разреженным, стало значительно легче дышать и двигаться, не совсем, конечно, но значительно легче. Может надо ещё и окно открыть? Поднимается с кровати, хочет пройти к окну, но оказывается прижат к Дзюбе. - Страшно так, Игорёк, пиздец. Я обосрусь, наверное, ёпт... Потрогай - руки ледяные... - дотрагивается своей рукой до пальцев Игоря. Тот шипит, как если бы обжёгся. - Обосрёшься и обосрёшься. Ничего такого. Главное, чтоб не мы все вместе... - прижимает ледяную Тёмину руку к своей груди. - Я в тебя верю! В ответ Акинфеев усмехается: - Спасибо. А я в тебя! - Откуда? Саламыч сказал, что выйду? - он хватается за эту мысль тут же, впивается в неё, как в последнюю соломинку, которая всё же сможет удержать его в реальности. Игорь утвердительно кивает, обмякает в Тёминых объятьях, поднимает голову, скользит ладонями по его груди вверх, обнимает за шею, пригибает к себе. - Да, сказал. Ну, не может следующий Капитан только на скамейке сидеть, смешно же... - Хохочу не переставая, ёпт. В автобусе Игорю уже не только закладывает уши, но и подкатывает тошнота. Он укладывает подбородок между креслами Артёма и шепчет: - Тём, Тём... - А? - Дзюба вынимает наушник, поворачивается к нему - Что такое, мой Капитан? - Тихо ты... - Да, никто нас не слышит. Посмотри. - кивает в сторону. Акинфеев осматривается и на самом деле видит, что все сосредоточены, погружены в себя, негромко переговариваются только Дэн с Марио, остальные либо в наушниках, либо с закрытыми глазами, либо и то, и то одновременно. - Тём, меня тошнит... - сообщает трагическим шёпотом. - Так... Только не на меня... - попытка отшутиться, просто потому что и чё теперь с ним делать? Просить остановить автобус, чтобы капитан проблевался перед матчем? Миленькие заголовки тогда их ждут... - Да, пошёл ты! - немного повышает голос. - Игорёк, что сделать? Воды? - тот отрицательно мотает головой - Жвачку? У меня как раз мятная! - лезет в карман пиджака, вытаскивает полупустую упаковку какой-то импортной жвачки. - Держи, Кокора притаранил из Италии, или где он там был... - Игорь снова отрицательно мотает головой - Ну, я не знаю. Чё тогда? - между креслами протискивается ладонь. - Тём, пожа... - Чё? Ой, блять, тихо только. - нежно-нежно гладит его пальцы, возится на своих креслах, медленно разворачивается, чтобы не привлекать к их возне ни чьего внимания, обхватывает ладонь правой рукой, несколько раз сжимает, гладит большим пальцем. Акинфеев выдыхает, прислоняется лбом к Тёминому креслу, пробует дышать, когда слышит старый-добрый Дзюбин бубнёж - ... девочку ещё эту.. Зачем? Тебе мало что ли? Мало, да, ответственности? Мы тебе ещё девочку дадим! А если вдруг чего? - Тём, пожалуйста... Это же тоже важно! И мне не тяжело! Мы репетировали! - сжимает его ладонь в ответ, только бы не отпустил, только бы остался с ним. В Лужниках громко и ужасный хаос. Все куда-то бегут, что-то орут в рации и телефоны, в какой-то момент становится просто физически больно. Страх, вернее даже не страх, а первобытный ужас сковывает всё его тело. И как подсказывает практика, точно тоже самое происходит почти с каждым членом команды. А подготовка же к матчу идёт своим чередом - массаж, растяжка, разминка. Из-за церемонии открытия, разминку они проводят не по обычному сценарию - на поле, а внутри Лужников, спасибо, что хоть немного места для этого предусмотрено. Но ещё благодаря этому Артёму удаётся затащить Игоря сначала первыми в раздевалку, а потом и в душевую, пока Ромащенко притормозил следующего входящего. - Игорюш, ты как? - рук от него не убирает, даже готовится применить негрубую силу, если Акинфеев попробует вырваться. - Нормально. - Точно? - тот кивает, подтверждая свои слова, а потом поднимает лицо к Артёму и тот видит в глазах всё, чего Игорь сказать просто не в силах - Иди сюда, ёпт! - тянет его на себя, прижимает, обхватывает, укутывает в себя - Всё хорошо будет. Точно! - Угу... - отвечает куда-то в ключицу, укладывает руки Дзюбе на лопатки - Наверное... - Ну, что опять? - целует в макушку, неосознанно, но даже и не ожидает уже возмущений. - Ну, просто... - пожимает плечами, так и находясь внутри кокона из Артёмовых рук. - Ладно, просто так просто. - сжимает его чуть крепче, не отпускает, начинает слегка покачивать - Оставь волнение на скамейке, мы с ним нормально на вас посмотрим. Договорились? - отступает на полшага, заглядывает в глаза. - А когда Смола поменяют ты волнение на поле притащишь? - уф, слава богу, шутит. - Луню оставлю! - Тёма довольно улыбается - Всё, иди. Я потом. Когда Игорь выходит, Артём пару раз тяжело вздыхает, надувает щёки, поднимает глаза к потолку, перекручивает между собой указательный и средний палец сначала правой, а потом и левой руки и так и подносит ладони к лицу - Пусть мы справимся! Очень надо! Очень! Надо! - вытирает заслезившиеся глаза, приоткрывает дверь и проскальзывает на своё место в предматчевой суматохе никем не замеченный. Отпускает Игоря ещё до первого гола, минуте к 5-7 уже приходит понимание, что всё должно быть нормально. Как минимум. Суперский гол Газика воодушевляет ещё больше. А ещё, несмотря на травму Дзаги, выход Дэна воспринимается как глоток свежего воздуха. Только Федя бесит. Играет будто один и партнёров едва ли замечает. И во втором тайме не прёт просто. Они стараются, Игорь видит, но что-то сломалось или вот-вот готово сломаться. Игнаш подбегает: - Голова щас уроет Смола. А Черыш и Зоба ему помогут. Но он реально заебал. - Блять... Передай им, что я их сам всех нахуй уебу! Акинфеев всматривается в скамейку, не находит взглядом Артёма, но натыкается на приветливое помахивание рукой в свою сторону от углового флажка. Разминаться пришёл. А поскольку выход Артёма на поле практически совпал с его же голом, то Игорь даже почти не успел начать дополнительно волноваться за своего преемника. А когда увидел как Саламыч радуется голу, как благодарит Тёму, так и вообще едва не разнюнился у себя там в воротах. Невероятно, но этот бестолковый Дзюба, клоун и паяц, каким-то магическим образом преобразил игру, команду. Они стали голоднее до голов, чем в начале матча. Ну, или саудовцы просто выдохлись. Когда ночью Игорь открывает дверь Тёминой комнаты, он с удивлением обнаруживает его полностью одетым, сидящим на кровати, читающим что-то в телефоне: - Я уж подумал, что ты не придёшь. - говорит Артём, поднимаясь с кровати. - А ты чего? - имеет ввиду, что Дзюба даже не пытается уснуть, одет и вообще довольно бодр. - Жду тебя, а ты всё не идёшь и не идёшь... - разводит руки в стороны. - Ну, написал бы... - Не хотел отвлекать. - пожимает плечами, засовывает телефон в карман штанов - Так, ладно. Пошли. - Куда? - Проветримся. - берёт Игоря под локоть и разворачивает в сторону входной двери. - Ты за этим меня ждал? - Да, пошли-пошли. - Игорь пожимает плечами, но он не хочет никуда идти. Хочется по-быстрому заняться сексом, скинуть напряжение, а дурацкий Дзюба тащит его куда-то. В беседке темно, но на лавочке стоит 2 бутылки пива: - Да ты шутишь? - Неа! - открывает одну бутылку, передаёт Игорю - На! - Нет, ты на фоне сегодняшнего дня точно ебанулся. - не берёт протянутую бутылку, складывает руки на груди, недовольно поджимает губы. - Ну, не хочешь - как хочешь. Я думал, что ты любишь пивко... - Сейчас вообще не время глупостями заниматься... - Игорь, расслабься! Правда, ну... - отвинчивает крышку у второй бутылки, делает два внушительных глотка, откидывая голову назад и демонстрирует длинную шею, дёргающийся при глотках кадык. Акинфеев смотрит с завистью, сглатывает густую слюну и разворачивается, чтобы уйти. - Ааах, чёрт, не люблю пиво, но хорошо пошло... - Господи, ну, почему я связался с тобой? - Акинфеев выходит из беседки, идёт по неширокому причалу в сторону корпусов. - Фурик, ну посиди со мной! - Артём кричит во всё горло, чем ужасно пугает Игоря. Он разворачивается, почти бежит, врывается в беседку: - Какого хуя? Чё ты орёшь? Я тебя спрашиваю! Что с тобой не так? - злобно тычет указательным пальцем в грудь Дзюбе, тот аккуратно перехватывает его запястье и наклоняется к его лицу: - Мы выиграли, Игорёк! Мы разъебали чёртовых саудитов, нахуй! - подталкивает его к перилам. Игорь нерешительно делает пару шагов назад, натыкается спиной на один из столбов, поддерживающих крышу беседки. - С-с-саудовцев, саудиты - это королевская семья. - Похуй. Выдохни, ну... - его лицо уже капец как близко. Игорь просто не может этого вынести, его руки скользят по Тёминой груди, чтобы обнять, но сначала он закрывает глаза, облизывает губы и подаётся вперёд, почти сразу ощущая на своих губах вкус пива. Артём целует его аккуратно, нежно, вытянув губы, стараясь не напирать, чтобы не спугнуть, легонько придерживает его за бока в районе талии. Акинфеев выдыхает в поцелуй, понимая, что при всём своём мужланстве Дзюба даёт ему возможность решить. И решает. Поднимается на носочки, обнимает крепче, прихватывает Тёмину нижнюю губу, всасывает в свой рот, проходится по ней языком, чем и срывает тумблер в голове Артёма. Он прижимает Игоря то к себе, то к столбу, огромные ладони шарят по спине то поднимаясь к лопаткам, то спускаясь к ягодицам, язык проскальзывает в Игорев рот, хозяйничает там, встречается с языком Акинфеева, проходится вокруг него, заманивая, а когда тот поддаётся и оказывается в чужом рту - тут же начинает посасывать его. У Акинфеева кружится голова, слабнут колени, он бы рухнул точно от переизбытка эмоций, но его держит столб. И второй столб. Игорь отрывается от Артёма, улыбается, но сдержать смех не получается и он хохочет, запрокидывая голову назад. Почти сразу понимая, что его странная реакция не может не удивить Дзюбу, поэтому он обхватывает лицо Артёма руками: - Я б упал, если бы не ты и столб... - И чё смешного? - Игорь приподнимает бровь, ждёт - Ахахаха, два бревна?? - Типа того, да. - Ну, не такое уж я и бревно... - отирается пахом о бедро Игоря, демонстрируя полную боевую готовность. - Да уж... Ты получше. - снова притягивает этого болтуна к себе, целует. Хочет не закрывать глаза, успевает даже рассмотреть Дзюбины трепещущие ресницы, но потом сдаётся и падает в пропасть сплетенья языков, губ, рук, объятий. Когда они находят в себе силы оторваться друг от друга Артём снова протягивает ему открытую бутылку пива: - М? Может всё-таки будешь? - Давай, змей искуситель... - выхватывает бутылку, отпивает из неё. Хорошо! Как раз у него пересохло в горле. Он отходит к перилам беседки, смотрит как начинает светлеть небо. Перед рассветом же тихо всегда, да? - Я чё хотел спросить... - подходит и встаёт сзади Акинфеева. Нет, этот невозможный человек не даст ему насладиться тишиной. Это ж ясно - ... как тебе это "слюни, зубы"? М? Понравилось? - Тебе обязательно надо меня в это ткнуть, да? Артём делает ещё пару глотков пива и отставляет свою бутылку в сторону, оставляя её на перилах на расстоянии вытянутой руки. - Я просто спросил. - обнимает Игоря поперёк груди, одной рукой поворачивает его в пол-оборота к себе, чтобы было удобно поцеловать, а другой скользит ладонями вниз, забирается в спортивки, накрывает ею полностью вставший член - Вдруг тебе не нравится. - Скотина! - Акинфеев подаётся назад, чтобы уйти от ласкающей его руки и впечатывается ягодицами ровно Артёму в пах, где всё также возбуждённо и очевидно. - Приласкать тебя, капитан? - шепчет на ухо, прикусывает мочку, спускается поцелуями по шее к ключице. - Прям тут? - Игорь закидывает руку назад, гладит Тёму по затылку и шее, заваливается на него, превращаясь в его руках в пластилин. - Хочешь в кроватку? - его рука уже забралась в трусы и размазывает по головке капельку выступившего предъэякулята. - Хочу, чтобы нам не помешали вдруг... - разворачивается и тоже кладёт руку Дзюбе на член, только через спортивки, легонько сжимает - Или ты думаешь, что будет тихо? - Всё сделаю, чтобы не было тихо! Но уйти из беседки у них никак не получается. Они просто не могут оторваться друг от друга. Игорь задирает Тёмину футболку, скользит руками по его торсу, приспускает штаны, выпутывает из белья член, Артём занят плюс-минус тем же, а еще они не отрываясь целуются. Акинфеев на секунду представляет как Дзюба берёт его прям тут, но тот на его задницу не покушается даже, только поглаживает иногда мимоходом. Их руки встречаются, они удивлённо смотрят вниз, Тёма закусывает губу, закатывает глаза, стонет, смотрит на Игоря, у которого полный рот слюны, который, с собой договорился, но... - Я говорил тебе, что у тебя красивый член? - нет, ну а как разрядить обстановку, пока опускаешься на колени? - Пиздец. Но я весь... - перехватывает Акинфеева за подмышки, заставляя привстать, тащит куда-то - Сядь на лавку, нам ещё нужны твои колени. - Игорь хочет было надуться, что неудобно и вообще, он хотел по-другому, но перед его лицом маячит этот самый прекрасный член в его жизни и хуй с ними с возмущениями. Дзюба опирается руками на перила, нависает сверху, но терпеливо ждёт. Игорь облизывается, примеряется, вспоминает как, прикасается губами к головке, чувствует одно из самых приятных ощущений в жизни - невероятную нежность кожи на ней. Проходится по поверхности языком, оставляя на ней побольше слюны, которую рукой размазывает по всему члену. Тёма нетерпеливо дёргает бедрами. Акинфеев его понимает, сам бы тоже торопился, но у него столько дел, столько всего хочется, в том числе и показать как он умеет. - Фурик, ты... - Артём просит и Игорь не может отказать. Ладно, в следующий раз покажет свои любимые приёмчики, а пока... Он насаживается на половину длины, не удерживается, поворачивает голову в одну, потом в другую сторону. Выпускает член изо рта, снова прикасается к головке сначала только кончиком языка, потом губами, потом высовывает язык, кладёт на него член, ловит зрительный контакт, насаживается на почти на всю длину. Сглатывает. Дзюба не выдерживает, кладёт руку ему на затылок, придерживает, наклоняется вперёд, почти перегибаясь через перила, зажимая Акинфеева - Бляяя, охуеть! - отстраняется - Игорёк? - присаживается на корточки, большими пальцами утирает выступившие у Игоря слёзы, потом скользит большим пальцем по нижней губе, перехватывает Акинфеева под подбородком, целует, разгибаясь бубнит - Не люблю я целоваться, фу... У тебя стоит колом потому что ты сосёшь!! Не любит он! Давай! - приближает свой член к губам Игоря, растянутым в довольной улыбке. Игорь даёт. Даёт выплеснуться всем нервам, которые он потерял за этот год, всем страхам, которые его одолевали, всем сомненьям, которые его мучали. Он насаживается на Тёмин член максимально глубоко, а потом и вовсе даёт держать себя за голову и трахать в рот. Артём прекрасный, руки Акинфеева сами собой скользят под футболкой вверх до сосков, потом вниз, потом ещё сильнее приспускают штаны и сжимает руками ягодицы, впиваясь в нежную кожу короткими ногтями. Дзюба кончает, зажимая рот кулаком, вздрагивает всем телом, наваливается на перила, оседает рядом, тянется целоваться, дуреет от того, какой же этот ваш Акинфеев охуенный: - Какой же ты охуенный! - поправляет свои штаны, тянет Игоря подняться, разворачивает к себе спиной, прижимает, нападает на его ухо и шею, вылизывает, спускает его штаны к коленям, на ощупь находит член, проводит рукой раз, второй, третий, другой рукой собирает яички, несильно сжимает. Скорость движения руки не постоянна, он то ускоряется, то замедляется, то двигается плавно, то рвано и сильно, разнится и сила сжатия. Акинфеев всхлипывает, еле-еле держится на ногах, вцепляется руками в бедные перила, запрокидывает голову, видит совсем посветлевшее небо, кончает, а капли его спермы падают в том числе и в пруд. И от этого становится смешно и как-то очень легко - Ну, ничего себе... Выпили по бутылочке пивка... - помогает Акинфееву заправиться, целует в губы, потом в лоб, прижимает к себе, счастливо урчит - Пошли поспим, что ли.