Немного о вредном Лю Цингэ

      Следующим в расписании уроком была история магии. Люциус, как и прежде проводил своих младшеньких до нужного кабинета, по дороге до которого, они встретили призрака факультета Слизерин — Кровавого барона, «вполне себе милый призрак, даже жизненные силы не поглощает, только остаточную магию» — задумался Цингэ. Их шисюн, как и всегда, разузнав о происходившем ранее, сказал после урока ждать его и ушел пересказывать произошедшее с профессором Флитвиком своим однокурсникам. Пусть знают на что способны нынешние первачки!       Как только Лю Цингэ вошёл в кабинет, почувствовал довольно мощную энергию инь, не такую как у Барона, у того аура будто тепленький летний ветерок, что Цингэ, честно говоря удивило, но ведь есть же такие призраки! Но сейчас, прямо перед ними на кафедре болтался дух, который действительно может угрожать человеку, если у того нет нужного талисмана. Цингэ зевнул. Вот! Он уже на всех действует, даже на него! Не историю рассказывает, а мантру, какую читает, да так монотонно, что даже Лили носом клевать начала на шестой минуте, а это показатель. Самым активным, как и всегда остался Поттер, ну, а что, на него пока внимания не обращают, он снова все лапать полез, ему и слушать-то некогда.       Когда довольно старательный в противостоянии с Джеймсом Северус шмякнулся лбом об стол, чем разбудил их маленькую красно-зеленую компанию, Цингэ уже почти закончил талисман изгнания духа. Хотя, честно говоря, очень сомневался что он сработает, учитывая, что написано на пергаментом свитке и чернилами, а не на рисовой бумаге киноварью. Поэтому, на всякий случай Цингэ добавил в этот же свиток ещё несколько таких же начертаний и капнул кровью, прикусив для этого заусенец, чтоб наверняка, так сказать.       — Что это? — сунул нос ему под руку, неизвестно когда бросивший «обыск» и появившийся рядом, Джеймс.       — А я такие видел! — вмешался обернувшийся назад парень с синего факультета, — это какой-то барьер, да?       И глазки любопытные, как у Поттера, кстати, Поттера сейчас, кажется, от любопытства разорвёт:       — Нет, не барьер. Просто талисман изгнания духа, — все же жалко его, родственник же, хоть и «вода на киселе», как и сказала Цзяо Цзы.       Все напряжённо переглянулись.       — Не Барона же? — так же напряжённо спросила Лили, на что Цингэ отрицательно мотнул головой, — Тогда… Этого? — снова спросила Лили, а Поттер, что удивительно, молча ткнул пальцем в профессора истории, вот теперь Цингэ кивнул.       Все снова напряжённо переглянулись.       — Старшие сказали, что он не заметил, как умер, и пришел дальше уроки вести в призрачном состоянии. Представьте вы и после смерти будете работать, судя по его отношению, на нелюбимой работе, — вовремя поделился информацией тот же «синий» парень.       — Ужас! — половина парней, скривилась, будто действительно представили себе такое, девочки же пошмыгали носами, пожалели беднягу.       — Ладно, тогда упокоим его! — Цингэ решительно встал и, также решительно, зашагал в сторону кафедры, сворачивая пергаменты в трубочку. Подойдя к первым партам влил в свиток ци, все ещё имеющейся, пусть и ограниченной миром, и швырнул его в профессора под удивлённые охи синеньких и, судя по звуку, предсмертные хрипы жёлтеньких, которых также до этого разбудил своим приземлением в стол Северус.       Свиток засветился и, попав в профессора, вспыхнул, вместе с профессором, да.       Чуть позже они шли в кабинет директора Дамблдора под присмотром близнецов с Гриффиндора и их шисюна. Когда парни, представившись Гидеоном и Фабионом, спросили, чего это их в первый день вызывают Лили, начав плакать, рассказала, как выкинула Флитвика, Люциус зачем-то добавил, что они вынесли кошку с трансфигурации, Поттер же, указав на Цингэ похвастался, что они упокоили призрака, который даже после смерти на Хогвартс пашет, то есть, спасли, бедняжку, от рабства!       Близнецы уже после рассказа Лили присвитывали, после слов их шисюна о кошке, глаза их были с галлеон, такие же круглые, большие и блестящие, после же Поттеровского восхваления Сириуса парни кивнув друг другу заявили им:       — Вы в первый день в школе сделали та-ако-о-ое!       — Что мы за все свои курсы не смогли сделать!       — Вы полностью нас обошли!       — Теперь!       — Вы!       — Короли!       Парни были совершенно одинаковые, договаривали друг за другом фразы, а последнее и вовсе сказали хором. Здорово смотрится, решил Цингэ, он тоже так хочет. Люциус на весь этот балаган только фыркнул и предложил «шуршать мантиями быстрее».       Когда они, наконец, дошли до кабинета, то поняли, что пароль от горгульи им никто не сказал.       — Придется ждать, — со вздохом покачал головой Люциус, но почти сразу переключился на Сириуса, — Слушай, а если я — шисюн, то вас ведь тоже как-то надо называть?       — Ага. Шиди — это младший брат и шимэй — младшая сестра.       — Ждать никогда не было в стиле Цингэ, но, поскольку тут был Поттер, нужно было подать пример, (⁠・⁠∀⁠・⁠) — прокомментировала система то, как стоял он в ожидании.       «Все в нем говорило, что ещё чуть-чуть и он что-то сделает, но что может первокурсник? Только уйти», вот о чем думали Гидеон и Фабион Прюэты, признавшие зелёную компанию.       «А где вход-то?» оглядывался с интересом Джеймс Поттер.       — Давайте просто войдём без пароля? — предложил Цингэ.       — Ну, вон гаргулья, можешь попытаться! — со смехом указал на каменную статую один из близнецов, — Хотя не думаю…       Не успел тот договорить, как Цингэ подхватил стражника директорского кабинета и отнес на пару шагов в сторону. Та, конечно, вернулась, когда он её поставил, но сам факт.       Сначала было предложено пройти всем, а потом Цингэ просто закроет проход обратно, когда войдёт, но гаргулья оказалась не такой простой и схватилась за нишу в которой стояла, так что вынести ее не представлялось возможным, только если вместе с аркой ниши, ну, или без рук. «Зато внести можно», подумал Цингэ и сказав всем:       — За мной! — понес горгулью на руках в кабинет Дамблдора.       Дамблдор, разбиравший стопки бумаг на своём большом и когтистом столе, поднял на них удивленный взгляд:       — Вас разве профессор МакГонагалл не должна была привести после уроков?       — Нам она просто сказала их довести до вашего кабинета, директор, — тут же отозвались в два голоса близнецы.       — Что ж, раз уж вы вошли, пятьдесят баллов каждому, за находчивость и минус пятнадцать с каждого за проникновение с вынесением.       — Внесением, вы хотели сказать? — поинтересовался Цингэ.       — Ох, да, прошу прощения, — погладил бороду Дамблдор и предложил, — Поставьте, пожалуйста, её, во-о-он с тем шкафо́м рядом.       Цингэ кивает и бу́хает горгулью на пол. От чего лежащая на том самом шкафу шляпа планирует ему прямёхонькона голову, Цингэ, конечно, её тут же стягивает, поскольку та закрывает обзор. Шляпа же, на такое неуважительное, к древнему и важному артефакту, обращение тыкает его рукояткой Годрикого меча, который Цингэ и выхватывает. На все это с интересом взирают все оказавшиеся в данный момент в кабинете. Феникс директора Дамблдора счастливо щелкает семечками.       — О! Теперь у меня есть меч! — довольно рассматривает Сириус оружие.       На что Дамблдор, вновь вздыхая и укладывая голову на сложенные в замок руки, проговаривает:       — Придется открывать дуэльный клуб. И прошу прощения, мистер Блэк, но вы не можете забрать меч себе, поскольку это наследие школы, — и выдержав небольшую паузу, хитро улыбнувшись, добавляет, — но вы можете одолжить любой приглянувшийся у доспехов в коридорах.       Чуть позже, когда они, вновь пройдя по запутанным ходам замка и движущимся лестницам, почти дошли до большого зала на обед, им наперерез из бокового коридора вылетела, иначе не скажешь, профессор МакГонагалл, на ходу возмущаясь второкурсниками, которые «за лето не только школьную программу забыли и самые, что ни есть простые правила трансфигурации, но и расположение кабинетов и исчезающих ступенек, от чего уже умудрились угодить в больничное крыло, нет, перелом то быстро вылечат, но неужели это так сложно: смотреть под ноги!"Вслед за ней часто перебирая ножками шли уже знакомые первокурсники Гриффиндора.       Проводив такую занимательную картину взглядами компания с зелёного факультета, пошушукавшись, решила: они нарисуют карты этажей Хогвартса, чтобы самим вот так не заблудиться. Дело было отложено на вечер, когда их шисюн освободится от послеобеденных пар, а пока было решено всем вместе погулять во дворе за́мка, о чем было сообщено «красненьким» путём запускания в них бумажных шариков, где это собственно и было записано. Однако, воспринято было иначе и теперь оба факультета швырялись друг в друга не только мятыми черновиками, но и ложками, пустыми стаканами, кто-то стал заколдовывать пергаментные шарики, чтобы те преследовали цель, так что успевшие увернуться получали по затылку, а не в лоб, кто-то и вовсе не жалеющий противника зачаровал графин и тот стал плеваться тыквенным соком в лица соперникам, чьё-то заклинание угодило в скамью жёлтеньких барсуков и та, словно норовистая лошадь, встала на дыбы, скинув с себя половину сидящих, с оставшейся половиной поскакала по залу, где-то между сновали деканы, пытаясь утихомирить учеников и всё, ими заколдованное.       Всю эту вакханалию система описала так: «…смешались в кучу кони люди и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой…»       — ТИ-ИХО-О! — наконец, прервал весь бедлам, вошедший в зал директор Дамблдор. По помещению прокатилась волна силы, всё летевшее и скакавшее замерло на мгновение, наступила тишина, после чего всё замершее попадало на столы, пол и всех, не успевших увернуться, — Что же, поскольку все приняли участие, назначаю всем, — тут директор задумался на мгновение, — Субботник! А поскольку суббота уже послезавтра, советую всем вам подготовиться, и выбрать занятие по душе. На этом всё, прошу всех на уроки, первокурсникам могу предложить прогуляться.       В зале снова загомонили, чистокровные возмущались и недоумевали, магглорожденные, на которых рассчитывали в объяснении, что же это за зверь такой и с чем его едят ехидно посмеивались и отнекивались.       Ало-зеленая компания, из-за договоров которой в конечном итоге были наказаны все обитатели замка, потихоньку шуршала мантиями в сторону выхода. Найдя во дворе небольшой, но солнечный закуток, они с удобством расположились на всунутом Люциусом чуть ранее пледе и приготовились внимать. Цингэ же в весьма свойственной ему манере прямо заявил:       — Копайте!