Выворачивание души наизнанку – сам по себе процесс не из приятных, ведь приходится поднимать на поверхность мучительные воспоминания, которые день за днём, из года в год отравляли жизнь.
Впрочем, Орихиме уже сама этого хотела. Пришло горькое осознание того, насколько она уже устала так жить: вздрагивать от любого сказанного в ее адрес слова, бояться косого взгляда, шарахаться от чужого неосторожного движения... И держать всё в себе.
Незнание, откуда в очередной раз прилетит — сводило с ума, но и молчание становилось уже самой настоящей пыткой.
Ишшин мягко и деликатно, стараясь, насколько это возможно, не причинять лишней боли, узнавал о жизни Орихиме, а, точнее, как сложилась её дальнейшая судьба после смерти брата.
Но, возможно, она смогла открыться в полной мере лишь благодаря Ичиго, который все время находился рядом. Чувствуя в нем невидимую, но твёрдую опору, она ощущала в себе уверенность, которая, как девушке казалось, у неё всегда напрочь отсутствовала.
Ичиго не вмешивался в разговор, превратившись в безмолвного слушателя. Лишь больше обычного нахмуренные брови и поджатые губы выдавали в нем негодование и раздражение на отца, потому что тот никогда ничего ему не рассказывал. Но можно ли было его в чем-то винить?
Ичиго понимал, что, конечно же, нет, но ничего поделать с собой не мог. Найти, помочь, дать защиту — этого его отец так и не смог сделать.
Хотя, важно ли это теперь...
Глубоко погруженный в свои невеселые мысли он не сразу услышал сбоку тихое:
– П-с-с.
Куросаки перевел затуманенный взгляд в сторону и заметил у входа на кухню Юзу, которая поманила его пальцем к себе. Юноша недовольно сморщился, но всё же поднялся и, бросив напоследок напряжённый взгляд на Орихиме и Ишшина, которые продолжали свою тихую беседу, нехотя пошёл к сестре.
Та тут же энергично схватила его за руку и потянула за собой на кухню, где за столом сидела жутко серьёзная Карин, которая, скрестив руки, исподлобья волком смотрела на вошедшего брата.
– Чё хотели? – небрежно спросил он и остановился в проходе.
Сунув руки в карманы, Ичиго облокотился на косяк и стал попеременно переводить недовольный взгляд с одной на другую, не решаясь приближаться к Карин. Он всем нутром чувствовал недобрую ауру, исходящую от сестры.
– Вопросы должны задавать мы, так-то, – она вперилась в него таким взглядом, что, казалось, хотела просверлить в парне дыру.
– Я вроде не на допросе. Что вы хотите узнать? – Ичиго зажмурился и устало потёр переносицу, – хотя, догадываюсь: обязательно надо засунуть свои мелкие любопытные носы в мою жизнь?
– А ничего, что ты наш брат?! – парировала Карин, – и, типа, мы семья и всё такое... Если ты не забыл.
– Карин! – Юзу укоризненно посмотрела на сестру.
– Слушайте, я ничего не скрываю. Бьюсь об заклад, вы хотите узнать что-то про Орихиме? Так вот, она моя одноклассница. Понятно? Од-но-клас-сни-ца. И точка. Я в школе подра... Кхм. Короче, она мне помогла. Кое в чем. И тут вы нарисовались.
– Что-то раньше я не замечала у тебя дома одноклассниц, – вдруг вместо недовольства лицо Карин украсила ехидная ухмылка, – да ещё и таких красивых.
– Что-то про Рукию и Тацуки вы забыли, – начал раздражаться Ичиго, – я должен оправдываться теперь перед вами?
– Но ведь они – просто подруги, – невинно вставила Юзу.
Куросаки непонимающе уставился на сестёр. Против такой "железной" логики даже у него не нашлось аргументов. После паузы, юноша, почесав затылок, медленно ответил, старательно подбирая слова:
– Как бы... Орихиме тоже для меня подруга.
– Но тебе она нравится? – не унималась темноволосая мучительница.
– Как... друг.
– Заливаешь, – спокойно ответила Карин и, откинувшись на сидение, укоризненно произнесла, – Ичи, ты ведь дурак. Она найдёт себе кого поувереннее тебя и будешь потом сидеть локти кусать.
– Думаешь, самая умная!? – у Ичиго уже потемнело в глазах от злости.
Определённо, две сестры пубертатного возраста, решившие вдруг поучить неразумного и бестолкового, в их понимании, брата — те ещё мелкие ведьмы. И, похоже, он догадывается откуда ветер дует: мама большая любительница учить девочек чисто женским премудростям. Видимо, надо будет с ней поговорить на эту тему.
– Ладно вам, – примирительно затараторила Юзу, – давайте сделаем чай и пригласим папочку и Орихиме-тян?
– Ага, – буркнул парень, – кстати, почему мама не пришла?
– Ох, она за сегодня устала, – тряхнув блондинистой шевелюрой, девочка принялась искать чай для заваривания, попутно рассказывая последние семейные новости, – представляешь, она с папой целых два часа по парку гуляла! Два! Говорит, что легче становится. И врачи хвалят, мол, динамика хорошая.
– Слава богу, – прошептал Ичиго.
– Она хотела приехать, но папа настоял, чтобы она осталась дома и отдохнула. Вот мама в итоге недовольна будет...
– Это почему? – не понял Куросаки.
– Так ведь не она первая с твоей девушкой познакомилась.
– Боже! Да она не моя де...
– Ну и глупый! – влезла Карин и, ткнув в него пальцем, беспардонно заявила, – помяни моё слово — дотормозишься.
– Знаете что?! – прошипел Ичиго, – если ко мне вопросов больше нет, то я пойду.
– Не торопись, сын.
Ишшин неожиданно вошёл на кухню, втолкнув обратно намеревающегося уйти сына. Ичиго по привычке уже собрался ответить в грубой манере, но вовремя захлопнул рот, потому что за широкой спиной мужчины робко опустив голову, стояла Орихиме.
– Папочка! Орихиме-тян! Садитесь, я быстро!
Юзу тут же подскочила с места, начала суетиться по кухне и греметь посудой. К ней на помощь пришла Орихиме, и они вдвоём слаженно и достаточно быстро накрыли на стол.
Чаепитие прошло в уютной, семейной обстановке. Орихиме, словно, погрузилась в далёкое детство: сама атмосфера ей напомнила уже давно позабытое чувство — окутывающее, словно, мягким и тёплым одеялом, ощущение комфорта и защищённости. Пусть это не её семья и здесь она всего лишь временная гостья, но она была искренне им благодарна за эти драгоценные минуты, и поэтому девушка не постеснялась сказать об этом вслух, чем вызвала абсолютно искренние и бурные рыдания Ишшина и Юзу.
Глава семьи сгрёб в охапку Орихиме, Юзу и за компанию недовольную Карин, принялся громко причитать о несправедливости жизни, при этом бесконца прося прощения у Орихиме.
Раньше Ичиго бы закатил глаза и сказал что-нибудь колкое, глядя на подобную картину, но сейчас что-то ему подсказывало, что не стоит вмешиваться в эту идиллию.
Когда страсти поутихли, и Ишшин с дочерьми засобирались домой, в прихожей раздался звонок. Ичиго распахнул дверь и увидел на пороге Урюу с его и Орихиме вещами.
– Вот ваши шмотки, – не дожидаясь приглашения, он шагнул внутрь и положил две сумки и куртки на тумбочку, стоящую у входа, – отмазал вас, как мог.
– Урюу, спасибо большое! – Орихиме виновато смотрела на пришедшего друга.
Хотя, её уставшую душу приятно согревало то ощущение, которое бывает, когда о тебе заботятся. Так вот, значит, каково это? Иметь близких людей?
– Ого, здравствуй, дружище, – Ишшин появился неожиданно, и Исида невольно вздрогнул, не ожидая того сейчас здесь увидеть, – как отец?
– Вечер добрый, – юноша учтиво поклонился, и, поправив очки, ответил, – все хорошо, работает, как всегда.
– Рюукен в своём репертуаре, – хохотнул мужчина, – что ж. Молодёжь, мы откланяемся, хорошего вам вечера. Дочки?
Карин и Юзу, вежливо поздоровавшись и тут же попрощавшись, обняли опешившую Орихиме, и прошмыгнули вслед за отцом, оставив троих друзей.
– Чай будешь? – Ичиго посторонился, давая понять, что приглашает его в дом, но тот отрицательно мотнул головой.
– Мне надо идти, дела.
– Ну и черт с тобой, деловой ты наш.
– Кстати, могу проводить, – Исида покосился на Орихиме.
– Ох, не стоит беспокоиться! – Иноуэ замахала руками, – я вообще могу и сама дойти...
– Серьёзно? Одна и вечером?
– Я... – и тут девушка осеклась.
За окном уже действительно давно стемнело, и как бы она сейчас не сопротивлялась, ни Ичиго, ни Урюу не отпустят её одну, в этом она не сомневалась.
Хотя, самого Ичиго такой вариант совершенно не устроил. Он уже набрал в легкие воздух для ответа, но его опередили:
– Хорошо.
Парень удивленно посмотрел на Орихиме, но спорить не стал. Девушка ответила ему мягким, немного печальным взглядом и стала собираться. Куросаки жутко захотелось отпинать самого себя за медлительность, но время было упущено.
Когда за ними закрылась дверь, он принялся ходить по комнате взад-вперёд, не находя себе места. Квартира, словно, утратила что-то живое с уходом Орихиме. Стала пустой и холодной.
Он подошёл к окну и устремил неподвижный взгляд на уличные фонари. На улице суетливо мельтешили люди, каждый направляясь куда-то по своим делам, проезжали автомобили... Жизнь кипела. Вот только перед его глазами до сих пор стояла
она. Он всё ещё чувствовал тепло её тела, эти руки, уперевшиеся в его плечи, сбивчивое дыхание девушки на своём лице... И этот расстерянный и одновременно ласковый взгляд, пробирающий до самых глубин всего его естесства.
Ичиго стоял ещё несколько минут в оцепенении и затем, тряхнув головой, уверенно направился в коридор. Быстро обувшись и накинув куртку, он схватил ключи и поспешно вышел из дома.
Возможно, это глупо.
Хотя, нет. Точно — глупо.
Ни Куросаки, ни кто-либо другой из его друзей не был любителем рассказывать о своих проблемах насущных. Нет, конечно, это не означало, что они никогда не вели искренних разговоров по душам, и всё-таки излишняя откровенность им всем несвойственна.
Но сейчас ему позарез необходимо побыть рядом с родственной душой. Он не нуждался в утешении, успокоении или какой-либо поддержке. Просто оставаться одному сейчас в пустой квартире вдруг стало невыносимо.
Было уже достаточно поздно, когда Ичиго переступил порог знакомого помещения, глубоко вдохнув привычный запах металла, автомобильного масла и резины. Чад практически все вечера проводил здесь, в автомастерской, и для Ичиго оставалось загадкой, когда тот вообще успевал учиться, готовиться к выступлениям или репетировать вместе со всеми.
Он неспеша прошёл вглубь автосервиса, разглядывая внутреннее содержимое. Вдоль всей дальней стены тянулся огромный стеллаж, на котором был аккуратно сложен различный инструмент. Дедушка до педантичности любил порядок, к которому приучил и внука. Слева на подъёмнике находился автомобиль, видимо, клиента, а справа, в углу высились стопки покрышек. Яма сегодня стояла свободная, что являлось большой редкостью, ведь желающих ремонтировать свои машины у маленькой семьи, состоящей лишь из Чада и его абуэлло, всегда хоть отбавляй, и пустующее место выглядело сейчас крайне сиротливо.
– Ичиго? – позвали парня со стороны входа.
Куросаки оглянулся и посмотрел на друга, который сейчас неподвижно стоял и удивленно таращился на своего гостя. Даже вечно спадающая на его лицо чёлка густых волнистых волос не скрывала его изумления.
– А, да... Здарова... это, не помешаю? – Ичиго нервно запустил пальцы в волосы и провел рукой по голове, уже привычно ощущая себя идиотом.
– Нет, – Садо обогнул яму, глядя на друга, и констатировал, будто убеждая самого себя, – ты здесь очень редкий гость.
– Ну, я просто...
Нет, и всё-таки Карин права, как никогда, он — действительно редкостный дурак. Мечется, будто слепой щенок в разные стороны и не знает, куда податься и как правильно поступить. Друзья тут точно не помогут, а сам он понятия не имел, где искать ответы. А теперь и вовсе свалился на товарища, как снег на голову, неудивительно, что Чад смотрел на него сейчас, как на приведение. Но Ясутора отличался ярко выраженной эмпатией ко всем, поэтому он быстро оценил душевное состояние друга. Стянув рабочие перчатки, он с громким хлопком положил их на домкрат, стоящий у стены, и кивнул в сторону выхода.
Когда они оказались на улице, Чад, скрестив руки на груди, подпёр спиной стену и коротко поинтересовался:
– Из-за Орихиме?
Ичиго дёрнулся, как от боли. Неужели Ренджи не врёт, и у него на роже действительно всё всегда написано?
– Почему сразу Орихиме? – с трудом выдавил он, стараясь не выдавать свое волнение, – просто пришёл.
– Ты сейчас пытаешься обмануть самого себя, но для чего? – Садо смотрел на парня в упор, и Куросаки, не выдержав, невольно отвёл взгляд в сторону.
– Это всё так глупо...
– С каких пор чувства стали глупостью?
– С тех пор, как человечество обрёло сознание, наверное.
– Ичиго, я не собираюсь лезть тебе в душу, но и смотреть на твои... переживания... Мне не слишком приятно, знаешь ли. Могу я чем-то помочь?
– Все нормально, правда, – Куросаки вымученно улыбнулся, – просто попроведать зашёл.
Он поднял голову и внимательно всмотрелся в уже ночное небо. Еле заметные сквозь городскую дымку звезды ответили слабым мерцанием, вызывая протяжный вздох парня. Сразу вспомнилась поездка за город в лес вместе с Орихиме, отчего он сам не заметил, как улыбнулся.
Садо спорить не стал, хоть он прекрасно все видел и понимал. Так же посмотрев вверх, он, после недолгого молчания, неожиданно произнёс:
– Ходить вокруг да около можно очень долго, но ты только зря потратишь время. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять, тебе ли не знать?..
– Верно, – тихо отозвался Ичиго, – даже спорить не буду.
– Ты не просил совета, может, он тебе и вовсе не нужен, но я всё же скажу: лучше искренне получить по морде от человека, чем наблюдать его притворную улыбку.
Ичиго секунду переваривал услышанное, а потом неожиданно расхохотался.
Чад, порой, формулировал свои мысли достаточно нестандартно и даже странно, но, вот парадокс, друзья его прекрасно понимали, и теперь Ичиго так же не составило труда сообразить, что до него хотели сейчас донести. А в переводе это означало, что лучше горькая правда, и Куросаки не мог с этим не согласиться. Но, с другой стороны, эта самая правда — штука двоякая: может принести облегчение, но при определённых обстоятельствах и невыносимую боль. Впрочем, жизнь в неведении тоже не самый лучший вариант, и теперь Садо прямо заявил, что лучше бы ему уже поговорить с Орихиме и, наконец, расставить нужные точки там, где это нужно.
– Я понял, – юноша, перестав смеяться, с благодарностью посмотрел на своего собеседника, – спасибо.
– Не за что. Пойдём в дом.
– Но...
– Абуэлло сегодня приготовил замечательный мисоширу и тонкацу, он будет очень тебе рад.
– На ночь глядя как-то...
– Ичиго, – суровый взгляд Чада возымел нужный эффект, да и сам парень уже порядком проголодался.
– Хорошо, – сдался наконец он, – если ненадолго.
Именно в этот вечер Куросаки принял твёрдое решение в ближайшее время решить эту проблему раз и навсегда. А там будь, что будет.
⚔ ෴ ✽
Люди, по большому счёту, всегда быстро забывают о том, что они ещё недавно говорили. Могут вскользь упомянуть о чем-то, с первого взгляда, незначительном, или же наоборот: пообещать, а через минуту уже этого и не помнить.
Но Урахара Киске не тот человек, который бросает слова на ветер, в этом рано или поздно убеждался каждый, кому доводилось иметь с ним хоть какие-то дела. И именно эта черта и сделала из него успешного бизнесмена, который обладал невероятным умом, хитростью, дальновидностью и рассчётливостью. А так же человеком, знающим цену каждому сказанному слову.
Орихиме осознала это только сейчас, стоя в его кабинете. В тот день, когда он поверхностно упомянул о том, что она должна прийти к нему, ей показалось, что это всего лишь дежурная вежливая фраза, но как же она ошибалась! Наивная. Урахара действительно ждал её у себя. Стоит ли говорить о степени удивления Иноуэ, когда ей позвонила Рукия и попросила в день репетиции приехать в клуб пораньше для разговора с Киске.
И вот теперь, бордовая от волнения, девушка стояла чуть ли не по стойке смирно в его кабинете. Мужчина вышел к ней, как и в прошлый раз, в домашнем кимоно и завёл неофициальную, можно даже сказать, вполне дружескую беседу.
– Угораздило же тебя попасть в компанию этих балбесов? – задал он риторический вопрос.
– Ох, вовсе нет, они замечательные, – встала на защиту друзей девушка, – они очень внимательные и добрые!
– Добрые, значит... – усмехнулся мужчина и вдруг резко перевёл тему, – знаю, что тебе нелегко пришлось в жизни, не так ли?
– Ну... – девушка напряглась, – не то, чтобы...
– Брось, – отмахнулся Киске, – несложно ведь навести справки.
– Простите, но...
– Нет, нет, нет, ничего не хочу даже слышать! – неожиданно воскликнул он и жестом указал на диван, приглашая присесть, – ты сейчас скажешь что-то вроде: "Я не такой важный человек, чтобы обо мне искали информацию" или "Во мне нет ничего особенного"! Все это лишь отговорки. Я ведь не просто так тогда сказал, что потенциал, порой, может быть незаметен и скрыт где-то глубоко внутри. Иногда надо помочь ему выйти наружу и проявить себя.
– Я... Простите, я не совсем вас понимаю... – Иноуэ скромно присела на край дивана, а рядом плюхнулся Киске.
– Что ж тут непонятного, Орихиме-тян, – протянул Урахара и резко перед её лицом раскрыл из ниоткуда взявшийся веер, – я предлагаю тебе попробовать выступить в эту субботу.
– Но... Зачем это нужно
вам? – Орихиме опешила, а происходящее сейчас показалось каким-то сюрреализмом, – я играю на гитаре, это да, но не настолько хорошо, чтобы идти на сцену!
– Что ж, сейчас объясню, кстати, будешь чай? – девушка в ответ на предложение отрицательно мотнула головой, а мужчина, пожав плечами, расслабленно откинулся на спинку дивана и внимательно посмотрел на неё, – зря, маття у меня первоклассная. Так вот, моя задача — поиск молодых талантов. Но меня не интересуют дети из богатых семей, которые стремятся занять свою нишу, при этом вытеснив тех, кому это не менее важно, понимаешь?
– Не совсем, – Орихиме начала ощущать себя неразумным малышом, которому опытный взрослый пытается что-то терпеливо объяснить.
– Все просто. Я ищу артистов среди, скажем грубо, обычных смертных. Которым не так важны деньги, слава и всеобщее почитание. Им достаточно... понимания. Такие ребята неприхотливы, они простые люди, которые остаются духовно близкими публике: у них свои проблемы, переживания, свои радости и ошибки. Ты пойми, народ уже устал от заносчивых звёзд, которые гребут деньги лопатой. Иметь красивый голос – этого ещё недостаточно, а у многих, если не у большинства, души абсолютно пусты. Я же ищу тех, кто сможет дать другим то, что они ищут.
– Теперь поняла, – прошептала девушка, – но что требуется конкретно от меня? Здесь все очень любят тех, кто есть сейчас, так для чего вам я?
– Я лишь хочу помочь, – Урахара склонился вперёд и понизил голос, – ну, так что? Ты же понимаешь, что иногда лучше попробовать и потом пожалеть, чем испугаться и всю оставшуюся жизнь локти кусать?
– Понимаю... Но...
– Выступишь раз, песня на твоё усмотрение, помощники у тебя есть, уверен, они не откажут.
– Но вам-то с этого какая выгода? Неужели по доброте душевной?
– Я человек простой и скромный, поэтому скажу прямо: мне важен доход. Но ещё мне важны люди, что выступают здесь, используя мою площадку для творческого самоутверждения. Я помогаю им, а они – мне.
– Взаимовыгодное сотрудничество – это здорово, однако...
– Однако ты ищешь подвох, не правда ли?
Орихиме изумленно посмотрела на Киске, ощутив себя нашкодившим котёнком, пойманным на месте преступления. И она действительно пыталась найти заковырку в предложении бизнесмена, и пока что результат был буквально нулевой. Все сказанное мужчиной казалось ей слишком красивым. Правильным, а ведь в жизни так практически не бывает. Или всё же стоит сделать ставку на это пресловутое "практически"?
– Значит, его нет?
Мужчина ничего не ответил. Он лишь прищурился, словно, хитрый лис и многозначительно ухмыльнулся. После недолгой паузы, Иноуэ неуверенно кивнула.
– Я попробую.
⚔ ෴ ✽
От Урахары девушка вышла с кипящей головой. С одной стороны она была в трепетном ожидании предстоящего своего первого выступления, но с другой...
Страшно.
Просто до жути.
При одной только мысли о своём нахождении на сцене её бросало в жар, дыхание перехватывало, а внутренности скручивало в тугой узел. И как же она тогда будет петь, с таким-то настроем?
Орихиме в задумчивости спустилась на первый этаж. Надо дождаться друзей и всё им рассказать, они должны собраться с минуты на минуту. Девушка прошла к столику напротив бара, и разместившись на одном из стульев, принялась ждать.
Её жизнь приняла слишком неожиданный поворот и причина тому — череда случайных встреч. Впрочем, случайных ли? Какое ей принять решение? А люди? Ведь перед сценой их сотни, и все будут смотреть на неё! А если она запнётся? Ошибётся? Урахара сказал, что именно это и привлекает других: когда ты настоящий. Когда имеешь право на ошибку, но в действительности так ли оно? Ичиго, Урюу и остальные никогда не допускали оплошностей на сцене, откуда ей знать, как воспримут её в случае неудачи?
– Эгей, чего грустим? – вдруг проорали ей практически в ухо, мгновенно выталкивая из глубоких раздумий, а на шею легла тяжёлая мужская рука.
– Р-ренджи-кун, – Иноуэ вздрогнула и, обернувшись, облегченно выдохнула, – добрый день!
– Добрый-добрый, ты чегой так рано?
– Урахара-сан...
– Да ладно?! – изумленно вытаращился Абарай, – и что же он от тебя... ай!
Парень вдруг резко убрал руку с плеча Орихиме и громко выругался.
– Я же тебе говорила, бестолочь, опять ничерта не слушаешь?
– Подзатыльник-то за что? – насупился парень.
– Мозги немного поправила, – сурово парировала Рукия и перевела уже мягкий взгляд на Орихиме, – торгаш тебя не обижал?
– Ох, Рукия, здравствуй! – Орихиме виновато покосилась на обиженного Ренджи и, прижав руки к груди, ответила, – вовсе нет, он... э...
– Ну? – поторопила Кучики, присаживаясь рядом.
– П-предложил выступить в эту... субботу.
И снова это удушающее чувство паники, постепенно поглощающее Орихиме с новой силой. Она прикрыла щеки руками и зажмурилась.
– Мы будем рядом, – услышала она совсем близко голос.
И от присутствия его обладателя на душе стало так тепло и хорошо, что все проблемы мгновенно отступили на второй план, словно, по взмаху волшебной палочки.
– Ичиго... – Орихиме открыла глаза и улыбнулась.
Следом за Куросаки подошли Ясутора и Урюу, которые тут же расселись вокруг стола.
– Как прошла ваша беседа с шефом? – тут же перешёл к главной теме Исида.
– Он предложил уже в
эту субботу ей выступить, – ответила за неё Кучики, – а она боится.
– Это правда, я ведь могу облажаться, – вздохнула Иноуэ.
– Подумаешь, – фыркнул Ичиго, – это не повод настолько переживать, да на тебе лица нет!
– Я на вашем фоне буду смотреться просто ужасно...
– Ты слишком переоцениваешь всех нас, – улыбнулся Урюу.
– Точно, – поддакнул Чад.
– Если тебя это утешит, однажды Ренджи уронил микрофон прямо в тот момент, когда толкал свою очередную дурацкую речь, – поделился Ичиго.
– А ты как-то запнулся о провода, – не остался в долгу Абарай.
– Блин, не напоминай, – тут же помрачнел парень.
– ... и ржачно растянулся на сцене, – припечатал Ренджи, а все дружно засмеялись, вспоминая эту неловкость, – совсем чуток башкой до колонки не достал. Ты видела когда-нибудь котов, которые затупят в чем-нибудь, но ведут себя так, словно, так и надо? Так вот он и сделал вид, что так задумано. Мы-то поняли что ёбнулся он по своей тупости, так ведь лица этот идиот не потерял, продолжил петь, как будто ничё не произошло.
– А ты бы как поступил? – буркнул Куросаки, – выступление шло полным ходом.
– Смех смехом, но вот ещё пример: Исида однажды потерял свою скрипку... перед своим сольным выступлением. Я его объявляю, а он, гад, не выходит. Ждал я, ждал, уже народ начал гундеть, ну я и побежал разбираться, и смотрю, как он со своей балалайкой в руках мечется с изысканными такими воплями, типа "О, всевышний, какая скотина спрятала мой инструмент?".
– Я поняла, ребят, – сквозь смех ответила Орихиме, – а ведь я думала, что у вас сразу все получалось...
– Так не бывает, позади каждого из нас имеются свои косяки и недочёты, – философски заметила Рукия, – то, что ты видишь сейчас — это результат того, что мы вопреки всему двигаемся вперёд, учимся и боремся со своими страхами. Смогли мы — сможешь и ты.
– Спасибо вам, ребята, – Иноуэ обвела всех благодарным взглядом, – я тоже постараюсь... Вот только я понятия не имею, какую композицию мне стоит выбрать... Весёлую? Грустную? Медленную? Все перебрала...
– Выбирай то, к чему лежит душа, – Ичиго ободряюще улыбнулся, – а остальное уже не так важно.
– Только у нашего торговца есть несколько правил: откровенная пошлость, грязь, много матов — это табу, но я не думаю, что ты что- нибудь подобное захочешь сыграть.
– Конечно нет! – ужаснулась Иноуэ, – но я поняла.
– Подумай сейчас, как раз и порепетируем.
Орихиме задумалась. Взять то, к чему лежит душа? Но у неё так много любимых песен, что выбрать сразу что-то одно и не получится. Может, методом тыка?
– Идём? – Кучики встала, давая всем понять, что они засиделись и пора бы уже заняться делом, – работа не ждёт, шевелите ножками. Нам повезло, зал снова сегодня наш.
– Вы идите, я отойду ненадолго, – Орихиме так же встала со всеми, – догоню вас.
Рукия кивнула, и вместе с парнями двинулась к лифту. Ичиго бросил на неё беспокойный взгляд и после недолгого колебания неуверенно пошёл следом за всеми.
Орихиме направилась в противоположную сторону. Девушка сильно волновалась и ей было просто необходимо хоть немного успокоиться, очень не хотелось показывать свой страх перед друзьями. Они итак для неё делают слишком много, носятся, как с маленьким ребенком, успокаивают...
Зайдя в уборную, она открыла кран с холодной водой и принялась брызгать себе на лицо, в надежде унять расшалившиеся нервы. Подняв голову, уставилась в свое отражение и начала глубоко дышать.
Спокойно.
Нужно просто успокоиться, в конце-концов, сейчас её ждёт всего лишь репетиция. Разве что, осталось только выбрать песню...
Перекрыв воду и промокнув лицо салфеткой, Иноуэ вышла из дамской комнаты, но не успела сделать нескольких шагов, как перед ней неожиданно выросла чья-то фигура. Лишь в последний момент она успела затормозить и не врезалась в человека.
– Извините, – пробормота девушка, и постаралась обойти его, но тот стоял, как вкопанный, переграждая ей путь в узком коридоре.
Орихиме подняла взгляд, чтобы попросить отойти, но не смогла выдавить и звука.
На неё смотрели необычные зелёные глаза Улькиорры. Даже в полумраке они оставались такими же неестественно зелёными. Парень не выражал никаких эмоций, молча наблюдая за смятением девушки, которая сейчас просто не знала, как поступить.
Оттолкнуть его — выглядело бы грубостью, ведь, по сути, он ничего плохого ей не сделал. Пока что, во всяком случае. Но и подобное положение дел являлось чем-то ненормальным.
– Простите, мне надо идти.
– Куда? – последовал странный ответ.
– Ну, к друзьям, – Иноуэ совсем растерялась, – пожалуйста, отойдите.
– Не приходи никогда сюда.
– Что? – она отступила на шаг.
Почему-то стало страшно. Когда человек рассержен или недоволен, то всегда есть шанс договориться. Решить конфликт и разойтись. Или убежать. Или напасть самому, в конце концов однажды она сама без раздумий запустила камень в человека. А сейчас перед ней, словно, стояла безжизненная кукла. Его лицо выражало абсолютное равнодушие, и от этого по спине девушки пробежался неприятный мороз.
– Я сказал, не приходи больше сюда, девочка.
– Но почему?
– Потому что тебе здесь не место.
– Это ты решил? – резко перешла она на "ты", и постепенно страх начал заменяться раздражением, да кто он вообще такой, чтобы ей указывать?
– Лучше бы тебе меня послушать...
В глазах Шиффера мелькнула... грусть? Которая тут же бесследно растворилась. Орихиме показалось? Девушка стояла в полной растерянности и не знала, что ответить или сделать. Неожиданно, Улькиорра спокойно развернулся и пошёл прочь, оставляя её в полном замешательстве.
Иноуэ смотрела на удаляющуюся спину, в абсолютном непонимании происходящего.
Как вдруг перед глазами мелькнула странная картина: она уже видела эту спину, которая принадлежала именно
этому человеку. И он точно так же смотрел на неё через плечо своими ненормально зелёными глазами.
Дежавю.
Что? Что это вообще сейчас было? Кто он такой? Что от неё хочет? Почему он ей знаком? Отчего ей становится до невозможности тоскливо, когда она на него смотрит?
Она тряхнула головой, чтобы прогнать то количество вопросов, которое сейчас крутилось в её голове и росло в геометрической прогрессии, и нерешительно пошла вперёд.
Странно. Этот парень сейчас её жутко напугал, но, кажется, она теперь знает, что будет петь.
