Икарус-Тян: Перезагрузка

      — Как там Мику? — прервала вынужденный режим молчания Икарус.       Ребята покинули территорию лагеря. Они, наконец, смогли распрямить спины и относительно выдохнуть.       — Маруся, да что там спрашивать, — скучающим тоном выдал пионер. — Если ты не позволишь Мику и Лене узнать друг о друге, то я почти гарантирую, что всё выгорит. Ну, или этот ваш Мета-Семён как-то вмешается, но тут я бессилен.       — И всё же, душа жаждет подробностей, — женская сучность превозмогла в автобусе.       — Мы встретились, как и тогда, в клубе, — вздохнул Семён. — Я выторговал у Советовой немного конфет, так что пришёл не с пустыми руками. Мику ведёт себя уже более раскованно, перестала стесняться, как раньше.       — Вы хоть поцеловались? — не терпелось узнать Икарусине.       — Вот ты, — ухмыльнулся пионер. — Да, она цмокнула меня в щёчку на прощание.       — Не обкончался там в штанишки? — подшутила Маруся.       — Ну… Это ж не Алиса…       Икарус опять словила приступ кринжа от алисофагии:       — Видела я сегодня твою ненаглядную.       Пионер оживился:       — Ух ты, и как?       — Мы одновременно решили выкрасть спирт из мастерской, — интригующе начала девушка.       — А дальше? — в нетерпении крикнул Сёма.       — Скажем так, между нами произошла небольшая драка с погоней… В общем, Двачевская нескоро теперь появится на людях. А ещё советую предупредить Мику, чтобы не заходила в клуб.       — Почему? — возбудился Персун.       — Конфликт исчерпался там. В темноте сложно оценивать масштаб бедствия, но если японочка боится вида крови, то обморок ей гарантирован! — напиздела с три короба самодовольная девушка-автобус.       — Бля, Икарус, ты не умеешь по-хорошему, — грустно подытожил Сёма. — Я смутно стал припоминать тебя в одном из очень старых циклов. Кажется, тогда погибло несколько пионерок, и теперь я понимаю, чьих рук это было дело.       Маруся даже бровью не повела:       — Чё бухтеть. Я бы лишний раз не вспоминала о тех событиях на твоём месте.       — Это почему? — удивился пионер.       — Окажись ты чуточку смелее, и я могла остаться в живых, — огрызнулась девушка.       Немного покрутив в памяти те давние события, Персунов стыдливо умолк. Тем временем банда вышла на полянку возле старого лагеря. Из-за туч показалась луна, которая осветила полуразваленное здание зловещим бледным светом. Подул пронзительно холодный ветер, поднявший в воздух уже многочисленные опавшие листья и закруживший их в диком танце. Морозоустойчивой Марусе холод пока что проблем не создавал, а вот субтильный Семён болезненно поёжился:       — Бр-р-р, такими темпами ещё до конца смены мы превратимся в ледышки.       — Именно поэтому надо спешить, — бодро зашагала к домику автобуска.       Её не сильно пугала темнота, зато в памяти крепко сидели демоны, которые в прошлый раз порвали молодое транспортное тело на кусочки. Девушку накрыли флешбеки…       ***       Патроны в пулемётах вскоре закончились, поэтому Икарус отбросила волыны в сторону и достала дробовик. Черти отступили, но быстро перегруппировались, и приготовились к ответному удару. Их было не так много, но в узком коридоре численность переставала играть роль, поэтому Марусей было принято единственно верное решение — идти на прорыв. С криком, похожим на противный гудок, автобус кинулась в бой. Она шмальнула первым патроном, накачав передние ряды нежити мелкой дробью, и с прыжка залетела в толпу бесов ногами вперёд, сломив первую линию. Убитые демоны повисли на вторых рядах, тем самым дезориентировав и обездвижив их. Маруся воспользовалась положением и размашисто усадила прикладом в толпу, кто-то по ту сторону жалобно взвыл от боли. Второй выстрел поставил жирную точку в этом вопросе, утихомирив презренное исчадие ада.       Пока Икарус лёжа перезаряжалась, параллельно отползая назад, третий ряд бесов расправился с препятствиями и налетел всем стадом на противницу. Твари принялись жадно истязать плоть девушки, но та не собиралась терпеть подобное унижение. Одного чертёнка она поймала ещё в полёте, и лёгким движением руки сломала ему шею. Двое недоумков повисли на ногах, но атлетичная девушка со всей дури захлопнула аппетитные бёдра. Черти с хрустящим звуком ломающихся черепов столкнулись друг об друга и отцепились. Перезарядка закончилась, поэтому следующий бес получил свинца прямо в свой раззявленный ебальник и такой мощный импульс, что отлетел на десяток метров, сбив нескольких товарищей по команде. Последний сучёныш сел на шею и укусил Марусю. Икарус заорала от боли, но отцепить кровососа никак не могла, поэтому шмякнулась об стену, чтобы раздавить пиявку. Мелкое чучело превратилось в набор сломанных костей, что заставило его сдохнуть и прекратить нападение.       Расслабляться было некогда — очередная волна демонов уже мчалась навстречу Икарусине. Прицельный выстрел устранил нескольких подонков, но не замедлил атакующую массу. На очередную перезарядку не хватало времени. Титаническая ярость пронзила разум Маруси, она представила, как давит ненавистных чертей под своими колёсами, и это привело к неожиданному результату. В порыве гнева Икарус сорвалась навстречу врагу, но не почувствовала ног — вместо них бешено закрутились колёса, издавая жуткий визг и задымившись от пробуксовки. Голова вновь стала кабиной, и передний жёсткий бампер взял весь удар на себя. Эмоциональный срыв раскрыл автобусную сущность Маруси, временно превратив её обратно в четырёхколёсный транспорт, который вихрем проехал коридор и начисто снёс остатки адского сопротивления. К сожалению, тормоза подвели, поэтому автобусная девушка не смогла затормозить на повороте коридора, и врезалась в него на скорости 80 км/ч, набранной за несколько секунд с места. Мало было стрельбы, так ещё и звук столкновения привлёк новых бесов из соседних коридоров.       — Сука, кто всю тормозную жидкость слил? — проворчала автобуска, стряхнув пыль.       Она вновь приобрела человеческий облик, а ушибленные места, обретя нервные окончания, не преминули заявить о себе. В коридоре показалась свежая партия нежити, которая сразу бросилась в атаку. Теперь Икарус принялась стрелять как можно быстрее, не заботясь о точности. Главной задачей было останавливать дробью демонов до того, как они окажутся в зоне ближнего боя:       — Выстрел… Выстрел… Ружьё… Патрон… Патрон… Ружьё… Выстрел, — изо всех сил пыталась удержать темп и не сбиться Маруся. — Выстрел… Ружьё… Выстрел… СУКА!!! — она проебалась, попытавшись выстрелить незаряженным дробовиком, и это стоило девушке жёсткого прилёта демонской лапой в грудь.       Она отлетела на метр, а сверху насело ещё несколько бесов, которые словно назло кусали за повреждённые места. Икарус взвыла от боли, поверженная нарастающей с каждой секундой толпой нежити, висящей над ней.       — Откуда Мета-Семён вообще вас высрал? — жалобно простонала девушка.       Битва прошла критическую черту, за которой поражение автобуса стало неминуемым. Черти изодрали некогда прекрасное тело в кровавое месиво. Вероятно, они принялись его пожирать, но к счастью Маруся потеряла сознание и уже не могла этого наблюдать.       Бесконечная тьма окутала её, и разум навечно угас…       ***       Тем временем, парочка зашла в помещение, пахшее сыростью и гавной. Следов демонов, разумеется, нигде не было, но Икарус всё равно суетливо оглядывалась. Мощным рывком она откинула крышку люка и спрыгнула в тоннель. Семён последовал за ней и включил фонарик на ещё живом телефоне. Автобус хоть и знала, что пионер прибыл из будущего, но сама она никогда прекрасного далёка не видела:       — Это в 21-м веке такие телефоны пошли? — спросила она по пути.       Семён встрепенулся от неожиданного вопроса:       — Да, типа рации с экраном. Но в Совёнке даже некому позвонить, так что пусть хотя бы посветит нам.       — А как оно вообще, ну… Будущее в смысле? — робко поинтересовалась девушка.       До этого относительно бодрый Сёма снова приуныл:       — Хуйня полная. Коммунизм не построили, СССР проебали, пионеров упразднили.       — Но что-то же осталось? — с надеждой в голосе прошептала Икарус.       — Не всё так плохо, конечно, — поспешил исправиться Персунов. — Но почему-то наш Мета-Семён на повторе крутит воспоминания лишь из советского детства, а не капиталистической молодости.       Автобус вздохнула:       — В детстве всё кажется лучше, чем есть. Когда я только появилась, мне было интересно вас возить, слушать разговоры о лагере и остальном мире. А потом приелось, стало обыденным. Со Старшим то же самое, наверно. В СССР на него и девушки смотрели, и писюн стоял. А в вашем будущем…       — Не настолько он и старый, — улыбнулся Персунов.       — Тебе-то откуда знать? — хотела спросить Икарус, но они уже пришли.       ***       Икарус прилегла на койку, чтобы перевести дух:       — Как же я заеблась! Весь день на колёсах, то есть… Ай, похуй, — перестала следить за речью Маруся, ведь её спутник знал, кто она такая. — Короче, нет у меня сил.       Сёма сел в ногах и опёрся на стену:       — Теперь я понимаю, о чём говорила Юля. Ты и правда, как ураган, разносишь этот лагерь в щепки. Я видел много резвых пионерок из модов… Там были девушки, похожие на тебя, но никого из них лагерь не карал так жёстко.       — Ай, не начинай, — потянулась автобус. — Я даже не девушка, а просто коробка на колёсах. Вы, люди, обожаете всему вокруг приписывать человечность, а мне теперь мучайся.       — Неужели так в тягость просто существовать? — рассеянно спросил пионер.       Икарус закрыла глаза. Это место плохо на неё влияло, вгоняя в депрессию:       — Ты здесь вроде полубога, Персунов. Тебе ничего не грозит, все тебя хотят. Ты не можешь умереть по-настоящему. У тебя есть предыстория, и для тебя написано будущее. А у меня нет ничего. Если мы спасём лагерь, меня снова отправят в небытие Мета-подсознания.       Семён нахмурился:       — Ну, если подумать, то все мы в этой жизни гости. Главное — иметь какую-то цель, иначе нет смысла существовать.       — А какая у меня цель? — отвернулась от собеседника Маруся, чтобы он не увидел, как намокли её глаза.       — Твоя цель — спасти нас всех! — попытался приободрить девушку Семён.       — Но я не бездушный кусок стали, — попыталась не всхлипнуть Икарус. — Я тоже хочу внимания, любви и будущего. Зачем Мета-Семён создал меня такой?       Она не выдержала и вновь зарыдала. Персунов погрузился в свои мысли. Он мог представить, что чувствует его напарница, в которой было что-то и от любимой Алисы, и от Лены — безудержная ярость, но хрупкое женское начало. Ему нечего было сказать, поэтому он лёг рядом с Марусей и молча обнял её. Почувствовав прикосновение, девушка вздрогнула и притихла. Спустя несколько минут она негромко спросила:       — Сёма, а ты любишь здесь кого-то по-настоящему? Или все мы для тебя лишь мимолётные образы…       — Я не знаю, — спустя какое-то время выдавил из себя пионер. — Каждый в Совёнке мне по-своему симпатичен, иначе Мета-Семён не включил бы его сюда. В какие-то моменты кто-то начинает нравиться больше, как, например, сейчас — Алиса. Но это место насквозь иллюзорное, спустя миллионы циклов я вообще перестал понимать смысл слова «любовь».       Вновь повисло молчание:       — А кто был твоей первой девушкой в лагере? — Икарус вытерла слёзы и повернулась к Семёну. — Той самой, с которой всё началось.       — Я не помню, — честно ответил Персунов. — Всё смешалось в кучу… С каждой из них мне было хорошо. А потом плохо, а потом снова хорошо. Я много раз сходил с ума и убивал всех в цикле раз за разом. На следующий день зверски убитые пионеры вновь улыбались мне, как ни в чём не бывало. Пройдя сквозь это, я устал привязываться к кому-либо, намеренно отказался от датфила, и теперь просто плыву из цикла в цикл. Наверное, магия Совёнка угасла, поэтому Мета-Семён и ослаб.       — Ты… Ты хочешь сказать, что наш план не сработает? — Маруся испуганно заглянула в глаза парню, но тот лишь развёл руками.       — Не знаю. Но если Мета-Мне кроме пионерского лагеря нечего вспомнить за жизнь, то со смертью Совёнка всё и закончится. Мы можем, как сказала Юля, встряхнуть это место, отсрочить неизбежное, но рано или поздно…       — Выходит, для нас лето не будет бесконечным? — серьёзно произнесла Икарус.       — Да! — провёл рукой по волосам девушки Семён. — Поэтому не плачь, Маруся. У тебя, может быть, и правда лишь пару дней в запасе, но тогда потрать их ебейше. И ни о чём не жалей.       Он улыбнулся заплаканной автобусинке, от чего ей полегчало:       — Знаешь, а не такой уж ты и жалкий, Семён Персунов, — сквозь слёзы засмеялась Икарус. — Прости, что считала тебя чмоней.       Сёмка аж покраснел:       — Да нет, я тогда и правда сплоховал перед лицом опасности. Тебя подвёл… Надеюсь, несколько сотен тысяч циклов между нашими встречами пошли мне на пользу?       — Безусловно, — с этими словами девушка поцеловала пионера в губы.       В первую секунду он хотел отпрянуть, но не смог. Мягкие губы Маруси пленили его, а руки непроизвольно сомкнулись на её теле. Он почувствовал солёный привкус слёз, и нежность по отношению к бедной девушке-автобусу накрыла пионера, который думал, что уже разучился чувствовать по-настоящему. Семён провёл пальцами по линии изгиба женского тела, и девушка тихонько застонала. Ей так хотелось раствориться в крепких объятиях, что она не смогла удержаться. Почувствовав, как пионер колеблется, автобусинка прошептала ему на ушко:       — Я хочу тебя…       Сёма желал того же. Он расстегнул окровавленную рубашку, и на него упали две больших упругих сиськи — лифчик Икарус не носила, потому что появилась без него, а взять было не у кого. Парень вдохнул аромат молодого женского тела, уткнувшись в мягкие шарики Маруси, и почувствовал невероятное тепло как снаружи, так и внутри себя. Девушка, в свою очередь, сняла одежду с партнёра, и как кошечка вцепилась в его оголённый торс. В шахтах и снаружи было прохладно, поэтому Сёма прижался к горячему автобусу изо всех сил. Икарус стянула юбочку и трусики, отбросив их в дальний угол. То же проделал со штанами и Персунов. Он не выдержал, и принялся одаривать поцелуями знойную красавицу. Маруся была слегка в теле, но не комплексовала, поэтому ласки Семёна вызывали в ней только положительные эмоции. Когда парень опустился к низу её живота, она уже не стеснялась стонать во весь голос.       Сёма уткнулся в мохнатый ярко-алый лобок, и с упоением впился во влажные складки половых губ. Маруся задрожала от нахлынувших чувств, она откинула голову и закрыла глаза, довольно урча. Её любовник без проблем обнаружил набухший клитор, и старательно облизывал его, параллельно сжимая бёдра девушки. Икарус не могла даже двух слов связать от удовольствия, и только издавала отдельные звуки, не в силах пошевелиться. Внутри неё всё горело, как в печке, а в голове крутилась одна мысль:       — Сёма… Сёма… Сёма…       Пожар разгорался, и по телу начали бегать мурашки. Наконец, Персунов оторвался от автобусной пусси и забрался на девушку сверху. Он вставил свой член в измазанную женским соком дырочку и поцеловал Марусю. Она ответила страстным поцелуем. Парень начал двигаться, постепенно увеличивая скорость и амплитуду. Икарус балансировала на грани сознания, пытаясь вдохнуть, но почти безуспешно. Семён трахал её уже со скоростью пулемёта, и девушка начала подыгрывать бёдрами. Пришла очередь стонать уже парню. Они буквально вцепились друг в друга, не отрывая взгляда. Икарус почувствовала, как член внутри неё набухает, и окончательно перестала себя контролировать. Её тело зашлось в конвульсиях, а вагина крепко сомкнулась. Семён, который и так был на грани, мощно кончил залпом горячей спермы внутрь Икарусинушки и без сил упал.       Пара словно замерла, и лишь тяжёлое дыхание отличало их от статуй. Маруся и Семён молча лежали, потому что слова были излишни. Девушка крепко обняла парня, накрывшись одеялом, и отдалась чувствам, прокручивая в голове всё, что сейчас случилось, снова и снова. Сёма же снова ощутил тепло тех, самых первых, циклов, которые давно позабыл. Так они и уснули… Это был лучший день Икарус-тян.