Роберт - Неизбежный

Манс двигался спокойнее, чем чувствовал себя на своем месте среди задних рядов королевского отряда. Его план подражать Барду Баэлю, чтобы выяснить отношения с другим королем За Стеной, казался сейчас довольно поспешным решением. Кто бы мог подумать, что толстяк захочет послушать личную музыку, чтобы задобрить свою королеву? Достаточно хорошенькая, чтобы украсть, достаточно кислая, чтобы пустить ее по ветру, подумал он. Как всегда, глаза его были настороже, и он сосредоточился на возможности, которую открывало это неожиданное приглашение. Достижение статуса Короля За Стеной было не для слабовольных. К слову о слабовольных, Роберт Баратеон оказался большим разочарованием. Это был не Демон Трезубца, а просто еще один свиноподобный вояка, с возрастом погрязший в кошмарах, пьянстве и еде. Да, в этих руках еще была сила. Но глаза показывали слабого, колеблющегося, избитого человека. По мнению Манса, эта оболочка человека, хотя и не являлась королем, все же пользовалась подобным отношением со стороны коленопреклоненных, и это делало его в некотором роде опасным, чтобы хоть немного уважать. Поэтому он покорно проследовал вместе с оруженосцами, пажами и провожатыми через двор Винтерфелла, с радостью исполняя свою роль. Какой у него был выбор? У него уже было почти всё, за чем он собирался прийти, - он чувствовал врага. Возможно, ему представится возможность разжиться небольшими сокровищами у скороспелых королевских особ, оставив при этом неоспоримый след своего одичалого присутствия. Получилась бы забавная история, которую можно было бы пересказать как часть легендарного рассказа о том, как умный король увел вольный народ на юг от Стены. — Бард, ты знаешь "Дорнийскую жену"? —  окликнул толстяк в темноте. — Конечно, ваша... — Роберт, серьезно, - прошелестела одновременно милая и терпкая королевская жена. — Что? Не годится для ушей наших детей? — быстро отозвался раздувшийся олень, утратив прежнюю доброжелательность. — Томмен, ты ведь уже слышал эту песню, не так ли? — А потом он пропел начальную строчку: — Жена дорнийца была прекрасна, как солнце, — оскорбив всех, кто имел уши. — Думаю, да, отец. Они пели ее сегодня вечером? — сонно ответил понурый мальчик, в то время как его братья и сестры тихонько хихикали про себя. — Вот! — крикнул главный коленопреклоненный, как будто это доказывало его правоту, что вызвало у старшего, высокого мальчика откровенный смех. Тот всю ночь не сводил похотливых глаз со старшей девочки Старков. — Играй, играй, если можешь ходить и петь одновременно, или убирайся с глаз моих, пока я тебя не раздавил, — приказал толстяк. Манс усмехнулся, глядя на крикливого потного дурака, и подчинился. У дорнийца жена была прекрасна, как солнце, а ее поцелуи были теплее весны. Но дорнийский клинок и остер, и жесток, и поцелуй его был ужасен. Голос милой дорнийки звенит, как ручей, в благовонной купальне ее. Достигнув замка, один из Белых плащей первым вошел в здание мимо пары стражников Старка, стоявших по обе стороны от двери. Раздувшийся олень позволил львице пропустить его вперед, а за королевскими особами последовали их леонидоподобные отпрыски и второй Белый плащ. Манс шел предпоследним, все еще играя на своей лютне и подпевая. Его братья стояли на коленях рядом с ним и читали молитву, а он улыбался, смеялся и пел. Его глаза внимательно оглядывали все вокруг на случай, если ему понадобится сбежать. За последние четыре дня Винтерфеллская крепость не была открыта для странствующего барда; не помогли ему и три попытки незаметно проникнуть в нее, когда он ухитрился поболтать с симпатичной служанкой, возвращавшейся к своим обязанностям в крепости. Лорд Эддард Старк держал дом под охраной и дисциплиной, как и он сам. Братья, вышел мой срок, мой конец недалек, мои дни здесь закончились, Дорниец забрал мою жизнь. — Я уложу детей спать, — резко объявила стройная королева, сойдя с лестницы на тот уровень, где должна была разместиться королевская семья. — Пусть сами разбираются, Серсея, — раздраженно буркнул толстяк. — Мне нужно кое-что обсудить с тобой, — жалобно проговорил он. — Не сегодня, Роберт, — ответила она тоном, не допускающим сомнений в том, что он будет изрезан и изгрызен на куски, если продолжит свою любовную затею. Но какое это имеет значение, ведь все люди должны умереть, а я отведал жену дорнийца! — Ну что ж..., — пожал плечами король, который не был королем, а затем уставился в пол. — Приятных снов, — крикнул он, когда его семья удалилась в другую сторону по короткому коридору. — Спокойной ночи, отец, — ответили двое младших, единственные, кто не понимал, что происходит на самом деле. Последние ноты песни затихли, уже не так слаженно, как у королевской семьи. — Значит, только ты и я, бард. Лансель. Тирек. Отдохните немного. Я хочу завтра рано встать и одеться. Мне нужно о многом поговорить с Недом. — Он долго и громко вздыхал. Затем: — А ну-ка, как тебя зовут? — спросил он, глядя сквозь поредевшую толпу на Манса. — Абель, ваша милость, — ответил он, назвав свое личное шуточное имя. — Не самая лучшая жена дорнийца, которую я слышал, Абель. Но далеко не худшая. — Затем он повернулся к своим белым плащам. — Кто сегодня дежурит? — Я, ваша милость, — объявил рыжебородый. — Отлично. Вы остаетесь, сир Мерин. Остальные пусть разбегаются. Нам с Абелем предстоит серьезно выпить и попеть, — объявил раздувшийся олень. В мерцающем свете факела его шелковая рубашка и лоб блестели от пота. Манс начал опасаться, что сердце толстяка может разорваться еще до конца ночи. Это было не то наследие, которое он хотел связать с Королем За Стеной. Конечно, если бы король коленопреклоненных упился до смерти, это стало бы отличной историей, но тогда он не смог бы оставить свой след. Чем меньше внимания будет уделяться действиям любого из Вольных Людей, не считая мелких краж, тем лучше. Паж распахнул дверь, и бесстрашный Белый Рыцарь занял свое покорное место сбоку от нее. Король вошел, даже не удосужившись посмотреть, следует ли за ним Абель; Манс так и сделал, внимательно оглядываясь в поисках удобного случая и быстрого выхода. Вы знаете песню. — Король, упавший духом? — Да, ваша милость, — проворчал Манс, услышав странную, но подходящую песню, предложенную этим человеком. Дверь захлопнулась, и Король-Коленопреклоненный тут же принялся за вино. Толстяк смотрел только на бутылку, продолжая перечислять названия песен. Очень уютная комната. Большая кровать. Несколько ковров на полу. Несколько гобеленов во всю длину стены. И окно, через которое, если он правильно угадал с ориентиром, оставалось всего десять футов до крыши расширенного нижнего хранилища, а затем можно было быстро перебежать на внутреннюю стену Винтерфелла. — Последний из великанов? — Да. — Поваре-Крысе? — Да. — Пляска Драконов? — Да. — День, когда вешали Черного Робина? Какая необычная подборка песен, подумал он, ища ту нить, которая, как подсказывало ему чутье, могла бы связать все воедино. Ничего не найдя, Манс наконец начал тихонько усмехаться, пока толстяк продолжал перечислять названия, не отрывая взгляда от своего вина, рука которого слегка дрожала. — Я знаю почти все песни, ваша милость. Назовите, какую пожелаете, и я сыграю ее. — Жалкий. — Хм-м-м, как насчет той... ох, как же она называется? О Черном Брате, который стал Королем За Стеной? — голос дрогнул. — Этого... признаюсь, я не знаю, — медленно произнес он, когда волоски на его теле начали подниматься, а глаза инстинктивно начали метаться по комнате. — Думаю, ты знаешь, брат Манс, — раздался голос, и из укрытия за настенным гобеленом вынырнуло ранее виденное лицо невысокой стройной фигуры, держащей в руках изящный арбалет. Как же он не заметил озерного жителя? Король За Стеной приготовился отчаянно швырнуть свою лютню. Маленького человека нельзя было недооценивать. — Хлеб и пиво на столе Винтерфелла - у тебя есть права гостя, брат Манс, — продолжал Хоуленд Рид, не сводя с него пристального взгляда. Они были самого удивительного оттенка зеленого. — Мы лишь хотим поговорить с тобой. Зима близко, — сказал толстяк одновременно искренне и испуганно. . . . Манс чувствовал, что его будущее находится на острие ножа. . . . — Тогда мне лучше выпить вина. Разговоры могут быть сухими занятиями, — объявил Король-За-Стеной, приняв решение. . . . Манс наблюдал, как напряжение быстро исчезает с лица сломленного короля-воина. Но озерный житель оставался настороже. Даже более того. Правильное решение. Расстояние было слишком велико, а рука Хоуленда Рида, держащая арбалет, слишком тверда и привычна. Без видимой заботы о собственной безопасности Манс подошел к столу и взял бутылку, чтобы налить себе чашку. Ха! Дорнийское красное. Что еще может быть, если толстяк и Старые Боги сыграли с ним шутку? С кубком в руке Черный брат, ставший королем, нашел место и без приглашения сел ждать. Они хотели поговорить, и он позволил им начать. У него уже было то, ради чего он приехал в Винтерфелл; возможно, он уйдет не только с этим. — Собираются Иные, и вы хотите увести одичалых к югу от Стены, — резко объявил Роберт Баратеон, а затем дрожащей рукой быстро поднес кубок к своим потным губам. Манс удивленно моргнул. — A если это так? — спокойно спросил он, не делая паузы, чтобы выдать свое удивление. — Тогда я хотел бы, чтобы ты находился к югу от неповрежденной Стены. Никаких сражений с Ночным Дозором. Никаких звучаний Рога... Рога Джора... Джора... — Джорамуна, — закончил за него Манс, до глубины души пораженный тем, что услышал от коленопреклоненного короля. Тем не менее, он гордился своим Вольным народом. И он не позволил бы этим поразительно глубоким знаниям покорить его или нужды народа. — Ты ведь веришь в колдовство, брат Манс?" спросил Хоуленд Рид, повернув необычный разговор в еще более резкое, обескураживающее русло. — Верю. — И он верил. А кто из Вольных не верит? Перед его мысленным взором быстро пронеслись образы Орелла, Варамира и Боррока. — В чем дело? — Манс ответил как можно нейтральнее: он понятия не имел, что они скажут или спросят дальше. — Я тоже верю, — согласился маленький человечек. — А кроме того, мой сын обладает зеленым зрением. В голосе озёрного жителя слышалась правда. Возможно, это во многом объясняло, как они догадались заманить его в ловушку. И все же... — В то, что Нед Старк поверил тебе, а значит, и в то, что собираются Иные, я могу поверить. Он, по крайней мере, из Первых Людей. Но этот Андал, южанин? — и Манс обвиняюще посмотрел на толстяка. Тот лишь усмехнулся, явно соглашаясь с этим утверждением. — У короля свое магическое зрение. Иное. Но столь же могущественное, дарованное Богами, — заявил Повелитель Перешейка. — И другие тоже есть, — добавил толстяк. — Моему брату служит жрица Красного бога. Она видит будущее или возможное будущее в пламени, которому поклоняется. Я приказал отправить ее в Восточный Дозор-у-Моря, чтобы она могла поближе заглянуть в необъятные дали за Стеной. Вы слышали о ее приезде? Любопытно. Он покачал головой. Как и о приезде коленопреклоненного короля в Винтерфелл, весть о том, что в Ночной Дозор прибудет такая женщина, быстро распространилась бы по землям за Стеной. Король-коленопреклоненный поджал губы и пробормотал: — Очень жаль. — Значит, вы позволите Вольному народу пройти на юг? — с надеждой спросил он, чувствуя, что у него есть союзники. Так вот почему главный коленопреклоненный созвал совет северных лордов? — Сложный вопрос, — ответил раздувшийся олень, еще раз показав, насколько он слаб и нерешителен. — Ночной Дозор владеет Стеной. И Север не потерпит, чтобы ваши люди, как они есть, свободнорожденные мародеры, прошли через нее. Я бы позволил им пройти. Каждый мертвый одичалый - это еще один воин в армии Иных. Но пока что мой приказ не будет выполнен. На Севере не доверяют одичалым поддерживать мир. Так что нет смысла его выполнять. В этих словах было много интересного. Все, или почти все, было досадно правдиво. Что нужно сделать, чтобы такие, как Гремучая Рубашка, Стир, Плакальщик, Тормунд или Харма, отказались от набегов? Отказаться от пути вольного народа? Чтобы... преклонить колени? Резко передернув плечами, Манс отказался думать о том, как ужасно все должно повернуться, прежде чем это произойдет. — Когда же твои приказы будут услышаны? — спросил он, уловив главное. — Когда Нед Старк и Джор Мормонт уверуют в сердцах в Иных, — заявил олень. — И когда Вольный народ предпочтёт преклонить колени перед смертью... или вечным рабством у Упырей, — зловеще добавил Хоуленд Рид. — Рог Джорамуна звучит все прекраснее и приятнее, — он с сарказмом и смертельным смехом возразил. Он догадывался, что Иные не выйдут на полную мощь до наступления зимы. Но когда это произойдет? Он не верил в бесконечное лето, а это длилось уже около десяти лет. Девиз семьи Старков тяжело ложился ему на сердце по мере того, как осознание растущей угрозы становилось реальным. — И уничтожить единственное, что может удержать Иных и их Упырей от того, куда вы хотите бежать? Нет, — заявил Роберт Баратеон, выглядевший и звучавший не так пусто, как прежде. — Пока обе стороны ждут, я могу дать вам средства, гораздо более сильные, чем обычный обман. Взгляд Манса просто говорил: расскажи мне больше, и толстяк так и сделал. — Дикий огонь. Клинки, которые убьют Иных. Доспехи. Еда и одежда. Все это я могу доставить вам к северу от Восточный Дозор-у-Моря. По крайней мере, до наступления зимы. Или, что более вероятно, только до тех пор, пока осенние штормы не сделают путешествие слишком опасным для моего флота. Первым делом. — Какие клинки? — Это давало хоть какую-то надежду, шанс забрать с собой одного из великих врагов и не погибнуть бездарно, с ярко-синими глазами. Король коленопреклоненных вытащил свой кинжал, обнажив рифленый, искусно украшенный металл. Манс тут же рассмеялся горьким, как висельник, смехом. — Валирийская сталь. У тебя есть несколько тысяч таких, чтобы подарить моему народу? — Нет. Но я дарю этот подарок тебе. Молись, чтобы тебе никогда не пришлось ее использовать. — И он передал его в дар. Перед тем как дезертировать, он пару раз видел, как лорд-командующий Мормонт упражнялся с Длинным Когтем. И хотя его возмутило, что над ним насмехаются, он принял бесценный клинок с благодарностью и благоговением. — Какое еще оружие? — горячо спросил он. Если его не было, значит, толстяк только что передал Мансу причину собственной гибели. — Драконье стекло, — с явной серьезностью объявил коленопреклоненный. А затем достал из кармана блестящий черный камень. Он протянул кусок длиной с палец Мансу. — Порежь Иного этим камнем, и он расплавится. К сожалению, я не знаю, действуют ли они на Упырей. За свои сорок с лишним лет Манс видел несколько изделий из драконьего стекла и обсидиана. Он не знал, откуда они взялись. Он разломил образец надвое, обнажив пару зазубрин. Возможно, из него можно сделать какой-нибудь наконечник для стрелы. А вот клинок? — У тебя есть еще? — потребовал он, не веря, что это возымеет действие. — Уйма. У меня брат - лорд Драконьего Камня. Как вы думаете, из чего в основном состоит остров? Он пожал плечами. Ему было все равно, лишь бы материал работал, как обещано. — Как скоро мы сможем добыть немного этого камня? — Сначала я должен вернуться в Королевскую Гавань. Затем пройдет пара месяцев. Время на добычу и отправку. Думаю, в Суровый Дом, — сказал толстяк. Манс заметил, что он уже не такой потный, как раньше. И руки не так сильно трясутся. — Как скоро наступит зима? Ваши магические способности говорят вам об этом? — Он не знал, есть ли у Вольного народа столько времени, чтобы ждать. Знали ли коленопреклоненные, что он спрашивает именно об этом? Скажут ли они ему правду? Ему казалось, что он знает, где находится Рог. — До того, как белые вороны объявят осень, еще почти год. Наверняка не раньше начала нового года. После чего... — глаза толстяка смотрели так, словно он пытался вспомнить... — Не раньше, чем через год, — нерешительно сказал он. Эта нерешительность придала ответу правдивость. Манс посмотрел на Хоуленда. Тот отрицательно покачал головой. — Мой сын со мной не делился. Возможно, пройдет еще целых два года, прежде чем его нужды в борьбе с Иными станут отчаянными. Многое могло измениться. Надеюсь, в лучшую сторону. Особенно если слова южанина окажутся правдой. — За Стеной уже есть тайник с оружием из драконьего стекла, — заявил олень. — Где? — Ты знаешь, где находится Кулак Первых Людей? Олень действительно был знаком с легендами Вольного народа. — Конечно. — Ты найдешь там мешок с оружием, вероятно, оставленный там тысячу лет назад Детьми Леса и зарытый не глубже, чем мог бы раскопать пес или волк. Открой его и увидишь, какое оружие я отправлю тебе, когда вернусь в Королевскую Гавань. Манс был бы более уверен в этом заявлении, если бы коленопреклонённый не отпил сразу же глубокий глоток вина. Тогда он перевел взгляд на озёрного жителя. — Верьте ему. Мой сын верит, хотя Жойен едва не сошел с ума от этого, — спокойно заявил Хоуленд Рид, хотя в глубине зеленых глаз что-то слегка дрогнуло. — Твой мальчик каким-то образом играет в этом роль, не так ли? — догадался Манс. Зеленое зрение было редкостью. Обладающий им Первый человек, даже мальчик, мог бы использовать это против Иных; в этом он не сомневался. — Один из нескольких, — признал краноногий. — Поможет ли ваш сын изменить мнение Старка и Мормонта? — догадался он. — Мой сын... и моя дочь, в некотором роде, — загадочно признал маленький человечек. — Нед Старк и Джор Мормонт должны вместе отправиться в Великий поход за Стену. Они должны увидеть зло. Пострадать от него. Увидеть, как их верных людей убивают Упыри и даже хуже, — задыхаясь, проговорил олень, от которого исходил запах крепкого вина и вонь страха, пронизывавшая комнату. От этих слов у Манса затряслись поджилки. Поход, за которым стоят лишь частичные силы Севера, сулил его народу беду. Только Ночной Дозор мог его понять. Эддард Старк был прилежным лордом Винтерфелла, но что заставило бы его отправиться за Стену. Манс мог бы вернуть его людей. По слухам, Рог находился в долине Молочной реки. Могло ли слово этого человека отправить его друга за Стену? Он не был уверен. Что еще может заставить Старка действовать? — Что ваши люди знают о мертвом Черном Брате, однако никак не о колдуне, который ездит на огромном лосе? — мягко спросил Хоуленд Рид.