Как выжить в российской школе, если ты немец

      Поздний январский вечер. Праздники отгремели салютами, которые Гриша так не любит. Теперь можно было делить уютную тишину кухни на двоих. На двоих с Вильгельмом.              Как это произошло? Волжский и сам не мог ответить на этот вопрос, сколько бы раз не задал его себе. Встретились два одиночества? Нет, Гриша не был одинок, точно не то. Изгои общества, не такие как все? И снова нет. Хотя парень и считал Твангсте особенным для себя, он никогда не назовет его лишним или невписывающимся. Сложно. Слишком сложно с ним, но так интересно.               — Gregor? Ты чего застыл?       Голос резко вырвал из раздумий.       — Прости, задумался, — как обычно, да что же такое?       — Не нужно извиняться, — произнес Виль, отпив из чашки уже остывший чай.       И молчание. Почему он такой? Рахим пристал бы с расспросами, о чем думает, зачем и так далее. Но не Твангсте. Он другой, но от чего-то такой свой.       — Вильгельм…       — Да?       — Почему ты такой?       — Какой «такой»? — на лице друга просквозила странная усмешка.       — Тактичный, правильный, — свой.       — Воспитание, — пожал плечами слегка.       — Нет.       — Что?       — Я не это хотел сказать, — хватит молчать, пора что-то делать, Гриша больше так не может.       Виль лишь приподнял светлую бровь. Какой же красивый…       — Я хотел, — давай же, — хотел сказать, что ты свой.       — Свой? — редко можно было увидеть такое недоумение немца.       — А еще, что ты красивый, — как говорит Рахим: «горит сарай, гори и хата».       — Красивый? — это испуг промелькнул в глазах?       — Очень.       Вот и все. Сейчас он уйдет. Нарастающая паника читалась во взгляде.       — Прости…       — За такое не извиняются, — сказал, как отрезал.       Твангсте встал со своего места и вышел из-за стола. Уходит… К своему огромному удивлению, Волжский понял, что Виль не отдаляется, а наоборот подходит к нему. Что?       — Знаешь, я тоже хочу тебе кое-что сказать, — наклонился поближе, прошептал на ухо, — ты тоже свой. С декабря, если не раньше.       Секунды хватило для обработки информации. Гриша поднял взгляд, столкнувшись им с тем, что был напротив. Близко. Слишком. Как и все с Вильгельмом.       — Можно? — Твангсте не уточнил, что именно.       — Можно, — тебе все можно.       Поцелуй легкий, почти невинный, но больше сейчас и не нужно. Волжский взял в свои ладони кисти Виля. Нежно, только расплыться и осталось. Отстранился, но рук не разъединил.       — Спасибо, — тихо-тихо.       — И тебе, Gregor.       Они продолжили пить чай. Ничего будто бы не поменялось, но это было не так. Гриша теперь знал, как это произошло. Точно знал.