Для нас

      Очень хорошо, что время перерыва приходит очень быстро и сейчас всё должно быть хорошо. Задания уже даны, какие документы надо разобрать и что составить. Может быть опять какая-то заварушка по созданию патриотических текстов для чего-то о чём, как обычно, не уточнялось. Вова сидит за ноутбуком и всё придумать не может что-то по-настоящему действительно хорошее, всё кажется слишком недостойным и просто мусором. — Напиши, что у нас правительство ёбанное говно, что не уважает жителей, мол хлеба нет, значит жрите пирожные — Лёня как обычно в своем репертуаре, он совсем не стесняется выражений, а Володя думает как не провалиться сквозь землю. Ему даже стыдно о таком думать. — Но это же не так, как же… ладно, забей. — Приморский понимает, что слова бессмысленны и здесь мало что докажешь. Нет, он принимает позицию Лёни и не осуждает её совсем, пусть та и кажется ему довольно странной и необычной. Он снова смотрит в пустой монитор и устало вздыхает, хмурится. Хотя как он мог устать, если за день ничего так и не сделал. Это так действует на нервы, надо же что-то делать, предпринять, нельзя же так просто взять и стоять на месте. Ну надо же что-то стоящее и нормальное придумать, раз уже уже утром надо всё сдать, а в голове Вовы хотелось вышвырнуть из окна ноутбук, наплевав на деньги и на тот факт, что это был подарок очень дорогого человека.       Ну нет же, такие мысли надо как можно скорее забыть и отбросить, никому не нужно видеть злобу и усталость на лице. Парень улыбается, но улыбка получается какой-то кривой и ненастоящей, как у уродливых кукол из детских лавок. В голове совсем пусто, будто именно в этот момент нагло выкрали все мысли из неё. Отвратительное чувство и ничего больше говорить по этому поводу. Парень смотрит в потолок, пытается сосредоточиться и всё-таки хоть что-то выдумать, представить хорошим. — Может тебе помочь? — голос Лёни срезает томную и душную завесу тишины, звучит так приятно, желает только хорошего. В глазах нет ни капли злобы и той серой пустоты, что была абсолютно везде. Как и не поверить ему, хотя… — Ты опять попробуешь написать что-то «плохое»? — Вова закатывает глаза, такое уже было, и так он случайно не отправил в редакцию рассказ о том, как главу города ебали трое солдат. Тогда в Лёню летело всё, что попало под руку, ровно до момента как в стену случайно полетел стакан. Парень потом голыми руками собирал кучу осколков, не смотря на то, что Амурский настаивал на совке и щётке и вообще «Вова твою мать, какого хрена, у тебя уже руки в крови». — Это потом будет, а сейчас двинься. — он забирает из рук ноутбук и, прикусив нижнюю губу, что-то быстренько печатает. Володя почему-то уверен, что в тексте будет, как обычно, куча опечаток и ошибок, но что-то и не важно, пусть что-то, от чего он не будет краснеть и стыдиться. Что угодно. Ну и небольшой текст всё же допечатался вместе с громким финальным щёлканьем клавиш и словами «Вуаля, соси». Вова смотрит на монитор, щурится от количества ошибок, которые после придется исправлять, но на удивление в этот раз это и правда что-то милое и лаконичное, какой-то небольшой отрывок из жизни людей и самое главное, без упоминания того, что мир вокруг дерьмо. За последнее Приморский хотел кланяться уже в пол и расцеловать руки, мол впервые что-то нормально, спасибо за «выгодное» сотрудничество, я тебе отплачу чаем и копейкой с зарплаты. В его голубых глазах сверкали светлые искры, как на водной глади мелькали солнечные масляные блики. Сейчас он просто счастлив, как никогда, всё хорошо, а Лёня шепчет: Всё хорошо? Вова? — Теперь да. — он был просто безумно рад, готов был лопнуть от переизбытка эмоций, просто потому что работа частично выполнена да и ещё так хорошо. Хотя вскоре в голове что-то щёлкнуло и стало немного стыдливо и неловко. А как же Лёня? Нет, Вова так просто этого не оставит и обязательно ему что-нибудь купит, ну или просто вручит часть зарплаты, ему не жалко— Но как же ты? — Что? А, это неважно, тебе нужнее. — Амурский отшучивается и всё улыбается, пока парень на полном серьёзе себе помечает «сделать что-то хорошее Лёне» в планах на ближайший месяц, хотя лучше вообще сделать всё как можно быстрее, чтобы потом быть свободным от дел и не страдать после. — Кстати давай всё же погуляем где-нибудь в выходной, если ты не сильно занят будешь?       Приморский быстро обдумывает в голове информацию, пытается на скорую руку её обработать и быстро бормочет что-то по типу «хорошо», а после утыкается и пытается отредактировать полученный текст с морем ошибок. Удивительно как от них не лопнули глаза, а мозг окончательно не отсох, да и редактировать каждое слово и убирать тавтологию и маты, что местами мелькали в тексте, это пожалуй слишком муторное и душное дело. И справиться с этим более менее адекватно, с периодами тихих ругательств по поводу грамотности парня, хотя так или иначе Вова всё равно быстро затыкался вспоминая зачем всё это ему сделали и вообще это он должен сказать спасибо.       И пропала ещё одна проблема вместе с мгновением отправки файла с текстом по почте. Нет, это Володя так просто не оставит, он обязательно что-то сделает хорошее в ответ, ведь бесплатный сыр только в мышеловке. Он нервно вздыхает, смотрит в глаза Лёни и спрашивает: «Так что ты спрашивал тогда? Извини, я задумался просто». Конечно, за это он хотел бы себе просто врезать, ну или ментально, в мыслях, испинать тяжёлыми металлическими сапогами, но сейчас важно не это. В ответ конечно, получает тот же вопрос, правда более нервный по интонации, что сильнее напрягает Приморского, что-то явно могло пойти не так, он соглашается.       До выходного ещё далеко, целая пара серых будних дней. Пара мёртвых и до бесконечности тоскливых дней. Хотя может это не так и плохо, ведь все так живут и никто никогда не жаловался на это, местами это пугало, будто мир на самом деле сплошная не загруженная до конца симуляция, простенькая пародийная игра за горсть фальшивых копеек без рубцов на краях, ведь наверное из-за этого всегда болела голова стоило только задуматься о реальности происходящего, но сейчас это не важно.       День идёт медленно, стекая вниз каплями тягучей тёмной краски по светлому и ранее чистому стеклу. Солнце будто совсем и не собирается уходить на покой, оно горело и внушало что-то хорошее, теплое, это казалось чем-то особенным после короткого и рассыпчатого дождя. Да и в каждой капле ещё хранились его замороженные игривые рыжие осенние лучи, на опавшей листве они выглядели как-то не так, как должно было бы выглядеть, студёная вода сливалась вместе с яркостью умерших трупиков. Небо озарилось яркими тёплыми цветами рядом с пылающим огоньком солнца, плавно и почти незаметно кроваво-алые линии превращались в холодные синие, почти чёрные. Почему-то сейчас даже хорошо от этого серого и странного вечера. Людей, как обычно, и не видно, все ушли по домам, где-то за стенами слышалась неразборчивая злобная ругань. — Ты пойдёшь домой? — решил всё же спросить Вова, а то мало ли придётся опять, в который раз за эту из прошлую безумные недели, стелить лишнее место на диване или кресле (но что-то подсказывало, что Приморский спать сегодня и не будет). — А ты меня выгоняешь? А если серьезно, то да, но позже. — он пытается как-то коснуться Володи, но в середине момента решил передумать и убивает руку. Надо было бы скоро набрать номер, чтобы после выслушивать тираду на тему «где тебя, блять, носило» вперемешку ещё с чем-то таким же мрачным и злобным, громким. Это раздражало, хотелось меньше видеть кого-то, кто заставлял чувствовать себя ужасно, может это даже к лучшему, что Лёни почти дома не бывало, хотя учёба сама себя нормально не закроет, несмотря на то, что ему было просто насрать на неё. Будущего здесь, по словам парня, не было никакого. — Только позвоню и пойду.       И конечно, этот звонок будет не в эту же секунду, минуту. Он отложен на много-много часов наверное и неизвестно когда часы в голове прозвенят о том, что надо именно сейчас провести интеллектуальные беседы по мобильному устройству в целях сообщения об изменении координат нахождения такого тела под именем «Лёня». Это сейчас и не важно это, просто хотелось остаться здесь, оставалось только найти хоть одну причину уйти или забыть. И она так или иначе была, стрелки на часах медленно, но верно, с характерным тихим звуком шли к чёрным бездушным цифрам. Неужели время настолько жестоко, что всё желает испортить, а говорили ещё, что оно умеет лечить, нифига подобного и не видно, наврали может.       Скоро близился комендантский час, когда никому нельзя выходить на улицу ни при каких обстоятельствах, поэтому Вова постарался распинать Лёню, мол чтоб теперь точно шёл отсюда, а то опять вытаскивать из любой жопы последнего он уж точно не будет. И конечно, в этом всем был смысл. Парень сонно смотрит и надеется, что не уснёт под какой-то громкий разговор соседей и Лёни, что агрессивно расхаживал в соседней комнате и что-то сбивчиво говорил, активно жестикулируя свободной рукой, что плохо, но видно из-за приоткрытой двери. Да, сейчас Приморскому совсем спокойно, среди этих криков было так хорошо и привычно. Может сегодня и правда был утомительный и долгий день, но, как говорится, завтра будет то же, что и вчера. Может быть такое же бесконечное и немного веселое местами, да, именно такого хотелось.       Завтра. Всё будет только завтра, в такой же очередной серый и, на первый взгляд, невзрачный день. Лишь на следующий день всё начнет медленно меняться, если всё и захочет это сделать. Завтра передавали хорошую погоду, значит может быть всё рано или поздно придёт к лучшему. Было чувство, будто оно вот-вот наступит, стоит ненадолго прикрыть глаза и задуматься о чём-то. Мир кругом плывет перед глазами и растекается водянистыми цветными каплями. — Ты прямо здесь что-ли уснёшь? — голос Амурского звучит так спокойно и тихо, совсем ненавязчиво. Кажется, что Вова упустил момент когда разговор в комнате закончился и тот пришел снова на кухню. Приморский облакачивается на холодную стену, вздыхает и бормочет что-то невнятное, похожее на «конечно», а после еле заметно и расслабленно улыбается. Перспектива спать и сидеть на табуретке совсем не пугала, может всё даже к лучшему.       Лёня усмехается, наклоняется и рассматривает чужие яркие глаза, похожие на бескрайние моря из сказочных картин детских книг. В этих лазурных фантастических волнах плескалось белыми искрами живое и такое радостное солнце. Он целует парня в лоб, как бы на прощание, хотя они точно встретятся вновь. Они встретятся вновь и потом навсегда будут вместе и не расстанутся. — Ты же всё-таки не против погулять?