First x Khaotung

У переводчика был "отпуск", но он выжил и вернулся! Я закончу эту работу обязательно. Ноу паник Оглядываясь назад, нельзя было сказать, что в той ночи было что-то особенное. Фест сам напросился на ночь к Кхао и последовал за ним в спальню и забрался на кровать, что уже стало привычкой с тех пор, когда он впервые сделал это. И как обычно, он не спрашивал разрешения, просто лег рядом, будто он зарезервировал часть кровати для себя. Они медленно погружались в сон в полной темноте, иногда болтая о всяких вещах, которые приходили в голову, или просто слыша дыхание друг друга в моменты тишины. Когда наступило полное затишье, Кхаотанг подумал, что Фест уже заснул, и сам он уже почти провалился в сон, когда Фест неожиданно заговорил тихим голосом, в котором почему-то слышалась нерешительность. — Эй, Танг. — М? — сонно подал голос Кхао. — Ты думал когда-нибудь, что будет с нами дальше? Кхао помнил, что Фест никогда не имел ничего такого под своим вопросом, если думал о подобных вещах, поэтому он переспросил: — В каком ключе? — После «Затмения». Что будет дальше? Волнение в чужое голосе окончательно пробудило Кхао. Первый ответ, который пришел ему на ум, был, что они будут участвовать в промо-ивентах, появляться на ТВ-шоу и, наконец, снова будут сниматься вместе где-нибудь. Такой бы ответ не устроил Феста, он сам был прекрасно осведомлен обо всем этом, поэтому Кхаотанг ничего не ответил. И что именно в будущем пугает его так сильно? — Думаю, мы будем постоянно заняты, — нерешительно ответил он. — Но это не то, о чем ты спрашиваешь, верно? Фест судорожно вздохнул. — Знаешь… Я просто не ожидал, что «Затмение» залетит так сильно. И теперь, когда мы так популярны, я уже привык к этому. Краем глаза Кхаотанг заметил, как Фест вскидывает руки и нервно зарывается пальцами в волосы. — Что я буду делать, если все это исчезнет? — Ох, Фест, — ответил Кхао сочувствующе. Конечно, он беспокоится о чем-то таком — он был хроническим ментальным ипохондриком, и постоянно тратил кучу энергии на размышления и муки о вещах, которые в конечном счете не сбывались. — Ты знаешь, что нет никакого смысла переживать об этом. Мы можем только стараться изо всех сил, и это то, что мы делаем сейчас. — Знаю, — грустно пробормотал Фест, — Но не могу не думать об этом. Прости, что снова нагружаю тебя этим всем. — Эй, — быстро вскочил Кхао, разворачиваясь в его сторону и вперив взгляд в лицо напротив. — Не говори это. Ты не нагружаешь меня, окей? Мне приятно, что ты говоришь об этом. Фест вздохнул, все еще пялясь на потолок. — Правда, все окей. Давай поговорим об этом. Может быть, это поможет. Рассказывай, о чем ты думаешь. Им удалось что-то обсудить в манере, когда Фест выкидывал свои сомнения и попытками Кхао его успокоить. Фест был склонен смотреть на вещи под влиянием эмоций, Кхаотанг вносил в его слова логику. Они прорабатывали каждый страх один за другим, и каждый ответ Кхао строился по одной схеме: вряд ли это произойдет по такой-то причине и, даже если произойдет, они все равно справятся с этим, потому что потому и все такое, и так далее. В какой-то момент Кхаотанг заметил, что начал говорить о том, о чем думает сам. — Знаешь, нормально, что популярность — вещь изменчивая, это так уж страшно? — Не должно быть, но… Я не могу перестать думать о том, что нет никакой гарантии, что она исчезнет и потом вернется. «Только друзья» смогли бы нас в случае чего реанимировать, да ведь? Но что, если все будут зациклены на линии Форса и Бука и просто будут беситься, видя нас на экране? Кхаотанг не смог сдержать смеха. Пы.Сы переводчика: Фест, все-таки зря ты беспокоился хахаха — Ай, Фест, теперь ты ведешь себя как маленький ребенок. Будь уверен в своей актерской игре! У наших персонажей тоже интересная линия, и люди определенно захотят ее посмотреть. Кроме того, — не сдержался он и добавил дразняще, — Ты будешь сниматься вместе с таким красавчиком. Даже если история не будет такой уж захватывающей, людям все равно будет интересно за ней наблюдать из-за меня. Фест захихикал: — Все плохо, если твои слова делают мне лучше? Все твои сочувствующие фразочки, конечно, тоже круто помогают, но лучше всего то, что ты, такой красавчик, вывезешь нас, даже если я облажаюсь. Кхаотанг закатил глаза: — Почему ты так пессимистически ко всему настроен? Ты можешь просто сказать, что все будет хорошо, потому что мы вместе? — Ты прав. Знать то, что ты будешь рядом, на самом деле помогает лучше всего. Кхао все еще беспокоился и понимал, что беспокойства Феста не исчезнут магическим образом после этого разговора, но сейчас казалось, что это его немного успокоило. Он спрашивал себя, был ли Фест на грани панической атаки, когда впервые поднял эту тему. Такие вещи случались периодически и каждый раз он хотел быть рядом, чтобы говорить с ним. Когда до них доходило дело, Кхаотанг чувствовал, что каждая атака Феста была связана с недостатком уверенности в себе. Для него было загадкой, почему мозг Феста вообще допускал себе думать о чем-то таком, для такого доброго, привлекательного, обаятельного и талантливого человека, терзаемого неуверенностью в себе, это было иронично и несправедливо. Кхаотанг вспомнил свой шок, когда узнал, насколько сильной может быть тревога Феста по таким вопросам. Несмотря на то, что вспоминать об этом было достаточно больно, но та ночь вызывала в нем удивительный прилив нежности — хотя, может, и не было в этом ничего удивительного. В конце концов, тогда он впервые осознал свои чувства. Тогда он знал Феста около года или двух лет, но они уже были лучшими друзьями. Раннее тем вечером они разговаривали по телефону и Кхаотанг почувствовал, что с Фестом было что-то не так. Он не решился спросить напрямую, но когда Фест сказал ему, что все окей, он заволновался еще больше. И на эмоциях сказал, что едет к нему, чтобы проведать, и Фест, явно удивленный настойчивостью друга, не мог ему сопротивляться. Минутами позже в тот вечер, когда он стучал в его дверь и ответа не было, Кхао охватило дурное предчувствие и он стал тарабанить со всей силой. Когда ответа снова не последовало, он вытащил телефон, чтобы позвонить Фесту. И даже когда в квартире раздался тихий гудок, Фест не взял трубку. Еще более взволнованный, Кхаотанг с силой дернул за ручку и, на удивление, дверь перед ним распахнулась. — Фест, я здесь, — с беспокойством прокричал он в пустоту квартиры. Он сбросил обувь и быстро прошелся по комнатам, но не смог его нигде найти. Стараясь унять нарастающую панику, он с силой заставил взять себя в руки и проверить все тщательнее. Наконец он увидел Феста там, где сначала не заметил — тот лежал на полу в душевой, прижав колени к груди. — Фест! — вскрикнул Кхаотанг, бросившись к нему. — Ты в порядке? Мучительно медленно Фест поднял на него затуманенный взгляд. Его лицо было бледным с красными и опухшими глазами. Было очевидно, что он недавно плакал, но сейчас его глаза были сухими, а из-за оцепенелого выражения лица он выглядел пугающе не похожим на себя. — Кхаотанг? — хрипло спросил он. — Что ты здесь делаешь? — Я же сказал тебе, что приеду, помнишь? — спросил тот. — Боже, Фест, что происходит? Ты можешь сказать мне, что не так? Кажется, немного придя в себя, Фест в смущении отвел взгляд. Кхао с облегчением заметил, как по чужому лицу растекается слабый румянец. Это было уже больше похоже на Феста, которого он знал. — Просто…немного устал, и все. Не так уж и важно. — Не так уж и важно? — недоверчиво переспросил Кхао. — Я никогда не видел тебя настолько бледным — что значит, когда ты говоришь «Не так уж и важно»? — Правда, ничего такого, — промямлил Фест. — Иногда случается. Потом проходит. Кхаотанг нахмурился в ответ на пренебрежительный тон и залез под душ к Фесту, наклоняясь так, чтобы их глаза встретились: — Что мне сделать? Фест сжал губы, зажмурив глаза, словно не в силах выносить чье-то внимание. — Это так неловко, — прошептал он. — Мне чертовски жаль. — Эй, не говори этого. Нет причин извиняться. Слезы покатились по щекам Феста, и Кхаотанг протянул обе руки, чтобы вытереть их. Он заметил с опозданием, что его лицо тоже стало влажным, когда Фест в ответ протянул трясущуюся руку и также провел ладонью по его лицу со слабой улыбкой. — Я в порядке, правда, — успокоил он его. — Не переживай так сильно. — Я не мог найти тебя, — слабо ответил Кхао, его эмоции, казалось, взяли над ним верх, когда Фест немного успокоился. — Что ты здесь делаешь? Ты напугал меня до смерти. — Прости, — снова повторил Фест застенчиво. — Я забыл, что ты придешь. Я просто…старался ни о чем не думать. Иногда это помогает, — он покачал головой. — Но не сейчас. Кхаотанг тактично пока решил не выпытывать подробности: — Может, устроимся в более комфортном месте? — вместо этого спросил он. — На диване, например, или в спальне? Фест немного подумал: — Не знаю, что хочу прямо сейчас, — наконец ответил он извиняющимся тоном. — Но, думаю, ты прав, здесь не очень удобно. Чувствую, будто не могу дышать. — Давай выйдем на улицу. Свежий воздух должен помочь. Фест нахмурился: — Не уверен, что выдержу сейчас быть среди людей. — Нет, не прямо на улицу. Вообще-то я думал про балкон. Несколько минут спустя они сидели рядом друг с другом на небольшом балконном выступе, завернувшись вместе в плед, который Кхаотанг взял с дивана. Ночь была прохладной, но вдыхать свежий воздух было приятно. Он надеялся, что Фест чувствует сейчас то же самое. Первое время они сидели в тишине, слушая только звуки дороги с переполненной улицы несколько дворов отсюда. Кхаотанг прикладывал все возможные усилия и терпеливо ждал, не желая давить на Феста, пока он еще не готов. Так что, когда Фест заговорил, это было облегчением: — Прости, что напугал тебя. Я не слышал, как ты стучал. — Все окей, — сказал Кхаотанг, он не знал, что добавить еще. Фест явно не открывал ему дверь до этого не специально. Мягко он поинтересовался, что случилось. — У тебя была паническая атака? — Что-то вроде того, — ответил Фест тихо, посмотрев вниз на свои руки будто пристыженно. — Они часто случаются? — Не очень. Ну, это не что-то, что обычно происходит, — поправил он себя, нахмурившись. — Только когда я беспокоюсь, — последовал вздох. — Уверен, ты хочешь знать, из-за чего. Кхаотанг поморщился от покорного тона Феста. — Только если ты захочешь рассказать. Если не хочешь, все в порядке, — он серьезно посмотрел ему в глаза, — Думаешь, разговор поможет? Фест на мгновение задержал на нем взгляд прежде, чем задумчиво отвести глаза. — Наверно. Никогда не пробовал говорить, — он глубоко вздохнул, явно готовясь к чему-то сложному. — Я никогда не встречался с кем-то. Кхаотанг подавил в себе порыв нахмуриться, недовольный тем, куда завернул их разговор. Ему потребовалось время, чтобы понять, что слова Феста были началом его объяснения. — Такого не может быть, — не смог сдержаться он. — Я был уверен, что ты постоянно ходишь на свидания с тех пор, когда встретил тебя. Фест невесело фыркнул: — Свидания — да, но ничего, что требовало бы каких-нибудь обязательств. Я раньше общался с кем-то, но ничего такого. Просто на ночь, знаешь? Его лицо было багрово красным: — Я никогда не был именно в отношениях. — Оу, — тупо ответил Кхао. Так вот о чем он, — Ну, это, неожиданно, — быстро продолжил он, — Но не думаю, что это плохо, разве не так? Есть какая-то причина? — Не знаю, как объяснить. Наверно, в этом нет никакого смысла. — Попытайся. Фест вздохнул: — Думаю…меня это пугает, понимаешь? Мысль о том, чтобы позволить кому-то стать для меня очень близким. Боже, это действительно звучит так жалко, — перебил он себя, будто тянул время. Кхао потряс головой в несогласии и положил ладонь на колено Феста в поддержке, когда тот ответил ему натянутой улыбкой прежде, чем продолжить: — Удобно, когда все идет, как обычно. Даже если мы не говорим про физиологическую сторону вопроса, ты все еще можешь быть кем угодно, кем захочешь, позволяя видеть другим только то, что хочешь показать сам. Это почти как актерство. Но когда ты в отношениях, ты не можешь играть все время. Ты должен разрешать людям приближаться к тебе настоящему, видеть тебя такого, какой ты есть. И… — Фест замолчал и Кхаотанг решил не прерывать его, давай время, чтобы собраться с мыслями. Наконец, Фест тихо продолжил: — Что, если я позволю увидеть им себя настоящего и они разочаруются? Что, если я им не понравлюсь? Не думаю, что смогу справиться с этим. Поняв, насколько глубоко Фест погрузился в собственную неуверенность, сердце Кхаотанга заболело и он не мог молчать больше: — Этого никогда не случится, Фест. Ты должен быть более уверенным в себе. Когда люди узнают тебя, они полюбят тебя еще больше. Я уверен в этом. Фест скептически поднял бровь на его слова: — Ты не можешь этого знать. — Конечно, могу! — возразил Кхао. — Мы с тобой близки. Мы лучшие друзья, так? Не думаешь, что я знаю тебя достаточно и у меня есть право говорить это? — Думаю, — согласился Фест. — Но это другое, ты видишь меня только как друга, не как…потенциального романтического партнера. — И что? Я могу это представить. Ты мне нравишься настоящий, даже больше, чем твой образ прикольного, легкого на подъем и уверенного в себе человека, которого я встретил в самом начале. Я люблю тебя как друга, но уверен, что как парень ты был бы потрясающим. Думаю, тебя нельзя не полюбить, когда узнаешь тебя ближе. — Ох, Танг, — сказал Фест, смеясь в первый раз этим вечером. — Никогда не слышал, чтобы ты говорил такие ванильные вещи. Это так мило, ты не знал? Уверен, что сейчас ты очень предвзят, но…спасибо. Правда. — Придурок, я серьезно, — ответил Кхао, смущенно отводя глаза. Фест был прав, обычно он не был настолько сентиментальным: — Ты должен верить мне. — Окей, окей, ты прав. Я правда чертовски неотразимый, если узнать меня поближе. Если Кхаотанг сказал об этом, значит, это правда. — Мне нравится ход твоих мыслей, — согласился Кхао с ухмылкой. Они погрузились в комфортную тишину. Фест с каждой минутой отпускал напряжение и все больше был похожим на себя, пока Кхаотанг обдумывал всю информацию, которую только что узнал. Он был осведомлен о недостатке уверенности в себе у Феста, но никогда не думал, что все было так плохо и как сильно она могла влиять на него. В конце своего хода мыслей он заключил, что даже все, что сказал Фест, не объясняло его панической атаки этим вечером. — Эй, Фест, — мягко позвал он, — Что сегодня случилось? Лицо Феста напряглось: — Человек, который мне нравится, позвал меня на свидание. Когда стало очевидно, что он не планирует продолжать, Кхаотанг вопросительно поднял бровь: — И? — Я сказал «Нет». — Сказал «Нет»? — удивленно переспросил Кхаотанг. Он хотел поинтересоваться, почему, но вспомнил, что только что рассказал ему Фест про свой страх сближаться с людьми. — Ты испугался, что его чувства изменяться, если он узнает тебя ближе? Фест в согласии кивнул: — Я знаю, что должен был согласиться. Как я могу знать заранее, если не дам ему шанс? Я все это понимаю головой. Но не смог. И мне было грустно от того, насколько я был жалким, от того, каким трусливым и слабым это делает меня, — его руки сжались, когда он громко сглотнул, — Человек, по которому я сох месяцами, наконец позвал меня на свидание, и я сказал «Нет». Со мной что-то явно не в порядке, так ведь? Как я вообще смогу быть с кем-то, если я вот такой? Его голос надломился на последних словах, дыхание перехватило и по лицу снова потекли слезы. Он едва слышно добавил: — Я умру в одиночестве. Пы.Сы переводчика: Я читаю это во второй раз и, извините, смерть в одиночестве звучит очень смешно. Фест, еб твою мать, ну ты и загонистый пацан хахаха Кхаотанг протянул руку, чтобы обхватить Феста и прижать его голову к своему плечу. Он никогда не держал Феста так до этого, но тот не сопротивлялся. — Шшш, не говори так, — пробормотал он, — Ты не умрешь в одиночестве. Ты обязательно встретишь кого-то. — А если нет? — прошептал Фест ему в шею. — Ты все еще не будешь один. У тебя есть я, окей? Ты уже позволил мне узнать тебя ближе и ты мне все еще нравишься. Я никуда не уйду. — Ох, Танг, — заскулил Фест, потянувшись к нему, чтобы сильнее прижаться и еще сильнее зарыдать ему в шею. — Спасибо тебе, друг. Держа его в объятиях, Кхао почувствовал, как его накрывает волна глубокой привязанности к Фесту, который, несмотря на слова о его слабости, показался ему еще более храбрым. Быть таким искренним и таким уязвимым перед кем-то, даже перед лучшим другом, не было чем-то простым. Кхаотанг случайно задался вопросом, что произойдет, если он прямо сейчас протянет руку, поднимет Феста за подбородок и поцелует его в губы, доказывая ему, что даже после того, что он узнал сегодня вечером, даже зная Феста теперь так хорошо, он все еще хотел быть с ним. …Стоп, откуда взялась эта мысль? В каком смысле Кхаотанг хотел быть с ним? Он даже никогда не думал о том, что хотел бы его поцеловать. Ну, если только не считать случайных мыслей, что, если бы ему пришлось целовать одного из своих друзей в связи с особенностями работы, было бы неплохо, если бы это был Фест. Но это имело смысл — Фест был красивым и опрятным, было бы комфортно делать с ним это. Но он действительно, честно, по-настоящему никогда не рассматривал их отношения больше, чем дружеские. Но теперь, когда он уже подумал об этом, стоило признать, что его желание заботиться о Фесте и облегчить его страдания выходило за рамки просто дружеского чувства, это было почти чем-то собственническим. Ему нравилось понимать, что именно ему Фест решил довериться сегодня. Именно на него он положился. У него возникло странное желание лично продемонстрировать Фесту, что его страх быть отвергнутым — лишний. Услышав, как он говорил о человеке, который ему нравился, У Кхао появилось неприятное чувство в желудке, и теперь он задавался вопросом, было ли неуместное чувство легкости, когда Фест рассказал об отказе, облегчением? Мог ли он влюбиться в него? В Феста, в лучшего друга? Это звучало безумно, но чем больше он думал об этом, тем больше это приобретало смысл. Когда он теперь лежал рядом с ним на кровати годы спустя и думал о том вечере на балконе, он не мог сдержать улыбки при воспоминании об откровении, которое сделал для себя. Оглядываясь назад, все было так очевидно. То, как странно настроение и эмоции Феста влияли на него самого. Его желание защищать его каждый раз, когда Фест переживал трудные времена. Он чувствовал себя наиболее комфортно только рядом с ним. В ту ночь все, наконец, обрело для него смысл. К его счастью, хотя он старался не очень то думать об этом, прогресса в личной жизни Феста не наблюдалось до сих пор. Иногда он ходил на всякие свидания, что было просто ужасно, но, насколько было известно Кхао, у него не было все еще полноценных отношений. На самом деле они не говорили об этом, даже если у Феста были какие-либо серьезные увлечения, он никогда не упоминал о них. Поэтому у Кхао не было серьезных причин для ревности, если не считать тупых мыслей, которые рождались в его голове о Фесте и его прошлом коллеге на протяжении всех этих лет. Пытаясь преодолеть безнадежную влюбленность в лучшего друга, Кхаотанг сам не особо с кем встречался — это было всегда с женщинами, поскольку он сам понимал, что другие мужчины, по его мнению, не могли конкурировать с Фестом. Но дальше свиданий дело не заходило. Казалось, у него так и не получилось избавиться от своих чувств, поэтому он уже перестал пытаться. Он понимал, что подло так думать, но какая-то его часть надеялась, что Фест рано или поздно преодолеет свой страх отношений. В своих самых эгоистичных фантазиях он воображал, что они с Фестом оба навсегда останутся одинокими и в конце концов съедутся вместе, и просто состарятся так. Может быть, не как пара, а как партнеры по жизни, но, главное, вместе. Конечно, это был ужасный план. Как бы ему ни хотелось остаться с Фестом навсегда, он его также очень любил и не мог позволить себе удерживать его. Глядя на Феста, который посапывал всего в нескольких сантиметрах от него и вообще был не в курсе страданий Кхаотанга, он в миллионный раз поразился его красотой. Он думал о том, что Фест позволил ему быть ближе, чем кому-либо еще, и какой это был большой подарок. Что бы между ними не было и как бы долго это не длилось, он будет довольствоваться этим. В течение всех этих лет он снова и снова напоминал себе, что с него достаточно. И иногда даже верил в это. Но теперь, когда он отчаянно сопротивлялся желанию протянуть руку и притянуть Феста в свои объятия, настолько сильному, что это было почти физически больно, Кхао задавался вопросом, не обманывал ли он сам себя. Был ли хоть шанс, что он сможет довольствоваться своим положением друга, или он обречен с самого начала? Он проклинал свои навязчивые мысли, чувствуя отвращение к себе за то, что был таким мелодраматичным и жалким. Саркастично фыркнув про себя, он осознал, что его самобичевание поразительно похоже на Феста. В ту ночь, много лет назад, не Фест ли жаловался ему про свою слабость, каким неприятным было чувство собственной беспомощности из-за трусости? Тогда, сочувствуя внутренним метаниям Феста, Кхаотанг думал, что такие вещи совершенно ему чужды и непонятны. Однако теперь он понимал, о чем говорил Фест, когда ты настолько парализован страхом провала, что не можешь заставить себя пойти на риск. Иногда проще всего убедить себя, что все обречено с самого начала. И все же…если он ведет себя в точности, как Фест, не означает ли это то, что Кхаотангу нужно прислушаться к собственному совету? Не должен ли он перестать лицемерить и стать увереннее в себе? Он был самым близким другом Феста, возможно, еще более близким, чем просто как член его «семьи», и если бы кто-то помог Фесту преодолеть его страх перед обязательствами, то кто, если не он? Может быть, ему действительно нужно было поцеловать Феста той ночью на балконе? Почему, когда он разрешал себе про это думать, он всегда был уверен, что Фест плохо на это отреагирует? Как он мог знать заранее, если никогда не пробовал? Он понял, что все эти годы был так сильно зациклен на всяких гипотезах, что ни разу не дал себе шанс доказать Фесту его неправоту. Фест может быть полным ступором, когда дело касается любви, но он когда-либо давал Кхаотангу повод усомниться в своей дружбе? Как бы сильно Кхао не облажался, он не мог даже поверить в мысль, что Фест его когда-нибудь бросит. Он понял, что на этот раз хочет перестать принимать решения в одиночку и хоть раз оставить это Фесту. Перед ним внезапно появилась новая цель и, что удивительно, за этим последовало облегчение. Он понимал, что действия лучше, чем ничего неделание. Во-первых, он может пока и не нравится Фесту, но это может измениться, если бы Кхаотанг начал делать что-то еще, кроме нытья самому себе. Конечно, ему придется действовать осторожно. То, что Фест его не возненавидит, не значит, что теперь можно творить полный беспредел. «Детские шажочки» теперь его новая мантра, решено. Кхаотанг был намерен заставить Феста влюбиться в него.