Правило №4

The Story — Conan Grey

Когда входная дверь открылась, на улице ещё был день, на радость солнечный и тёплый. Поэтому и на стенах наполовину опустевшей квартиры свои следы оставляли лучи весеннего солнца, которое вскоре обязательно должно было закатиться за горизонт. Перед Бомгю стоял Ёнджун и держал свои руки в карманах широких чёрных брюк, закреплённых на лодыжках и поясе, который прятался под худи кофейного цвета. Сначала дёрнувшись, чтобы поднять руку в приветствии и взглянув в глаза Бомгю, он вскинул брови и заглянул уже за спину парня, потом снова на него, и закинул руку уже на затылок. — А где Субин? — Ёнджун растрепал тёмные волосы. Бомгю отвесил вежливый поклон и, придерживая дверь, оглянулся назад: — Он уехал по делам, так что его не будет ещё пару дней. — Уехал? — А! Он, должно быть, даже не заикнулся об этом в беседе… Может быть, хён пройдёт внутрь? — парень шире раскрыл дверь и сделал один шаг назад. Ёнджун кивнул и воспользовался предложением, пройдя через дверной проём, мимо Бомгю и небольшого зеркала, в котором на короткий миг промелькнули две фигуры с совершенно разным внешним видом. Одна из них источала уверенность и стремление выразить свой внутренний мир так, чтобы у людей вокруг не возникало вопросов. Спокойное существование человека, работающего со знанием своего дела и поступающего в соответствии со своими принципами. Другая фигура, скрывающаяся за складками одежды, которую решили оставить такой, какой она была в своём первоначальном виде, сияла лишь на свету — во тьме блеск внезапно сменялся тёмной глубиной переливающихся синих, серых и чёрных красок. Пока впереди Бомгю шёл его старший, он не прекращал разговаривать с ним, даже не наблюдая, с каким выражением лица он слушает или отвечает: — Кстати, а почему ты сам не написал ему? — Разговоры лицом к лицу намного приятнее. Тем более, когда надо обсудить нечто важное… Вообще-то, — втянул воздух Ёнджун. — Я думал найти его в комиссии, но там мне сказали, что это бесполезно. Так что я пришёл к нему домой. — Субин не только в комиссии работает, он ещё и учится, — усмехнулся Бомгю. — В это время у него могли быть занятия. — Ты что, сомневаешься в моём уме? — резко обернулся к нему старший. — У того же человека я узнал, что его занятия уже закончились. — И всё-таки… Не проще было написать? — Нет. Также резко, как прозвучал ответ на вопрос Бомгю, Ёнджун с хлопком упал на диван и откинул голову назад. Бомгю же занял место за гостиничным столиком перед ним, скрестив ноги и уставившись на своего хёна, который беспечно огляделся по сторонам. — Так… что случилось? — Если честно, я и сам толком не знаю. Субин редко вдаётся в детали, поэтому даже мне известно далеко не всё о том, что он думает или о чём переживает, — Бомгю отвёл взгляд в сторону, — Так что хён не единственный, кого обделяют подробностями. По-моему, произошли какие-то неприятности с родителями его родителей: то ли бабушке стало плохо, то ли конфликт… Хотя это маловероятно, — покачала он головой. — Мы с ним дружим уже четвёртый год, но о ссорах между членами его семьи я слышал раза два. А может быть его брат приехал из заграницы… — Его брат живёт заграницей? — Да, заканчивает университет в Японии. Ты об этом не знал? — Знал, но был не уверен, что правильно помню. — Как видишь, причин оставить меня одного у него было предостаточно, — интонация парня взлетела вверх, и он раскинул руки в стороны. — Я бы так же поступил, — с намёком на усмешку пожал плечами Ёнджун. Лисий взгляд его, в зависимости от ситуации отличающийся хитростью или проникновенностью, изменился: глаза стали ещё уже, хотя на его губах так и не появилась улыбка. Бомгю смерил Ёнджуна внимательным взглядом, встряхнул головой и пальцами поправил выбившиеся волосы. Он хотел что-нибудь ответить, а в результате они так и остались в тишине. — Но такое вряд ли произойдёт, — Ёнджун сделал неопределённый жест руками. — Просто некуда бежать. — Или не к кому. Мгновение, и между бровями старшего парня залегла складка, а младший увидел, как он приподнимается на мягком сидении дивана. — Я это понимаю. Первое время нашего знакомства с Субином я вообще завидовал тому, насколько счастливая у него семья. Они никогда не ссорились, всегда поддерживали друг друга, у них как-то получалось поддерживать связь за сотни километров друг от друга и общаться каждый день… Субин мог внезапно сорваться с места, чтобы помочь кому-то из родственников. Это так круто, — улыбнулся Бомгю, и в краешках его улыбки запряталась печаль. — Поэтому мне очень хотелось изменить всё, что касалось моей семьи. Но, когда я понял, что все люди отличаются друг от друга, я вдруг посмотрел на эту ситуацию с другой стороны. Я не могу всё изменить, но могу построить лучше. — Зачем ты рассказываешь мне об этом? — А ты не хочешь послушать историю своего младшего? — надулся Бомгю. Ёнджун прыснул, уронив голову: — Серьёзно? Зря я думал, что ты ответишь что-нибудь умное… Вообще-то я с самого начала был рад, что у Субина хорошая семья. Это как раз то, что я хотел бы пожелать всем людям, которых люблю. Жить в тепле и уюте с самого рождения и до самого конца жизни. — И мне? Секунда молчания. — Не факт. В ответ Бомгю ещё сильнее надул губы. — А что насчёт твоей семьи? — А тебе не кажется, что ты совсем обнаглел? — Нет, — покачал головой парень. Ёнджун рассмеялся, однако вдруг потерял свой задор, когда начал говорить: — Мои родители развелись после моего восемнадцатилетия, поэтому с тех пор я живу отдельно от них. Но если подумать, то они никогда не выглядели как женатая пара, как у Субина. В сравнении с тем, что я видел вокруг себя, это было похоже на общение двух партнёров по бизнесу, — Ёнджун дёрнул головой и уставился в потолок. — Сейчас я понимаю, что их брак держался только на мне, поэтому они расторгли его сразу после того, как поняли, что я могу жить самостоятельной жизнью. — Вы общаетесь? — Иногда. Мама может посреди недели позвонить с вопросом, в порядке ли всё у меня, а потом пропасть ещё на десять дней. Как и папа. Иногда, конечно, мы ходим куда-нибудь, чтобы восполнить месяцы без встреч, но с каждым годом подобных встреч становится всё меньше. Это уже как праздник выглядит. Парни обменялись взглядами, которые нельзя было прочитать со стороны. Всё потому что их значение было известно только таким, как они: людям с семьёй, играющей спектакль «счастья» и «заботы». — Пойду-ка я за водой, — Бомгю поднялся со своего места. Вернувшись с кухни с двумя стаканами воды, один он протянул Ёнджуну, который с благодарностью принял его, а второй поставил перед собой на столик, так как вернулся туда, откуда пришёл. — Кстати, ты вообще сегодня был в университете? — парень сделал маленький глоток, оценивающим взглядом пробегаясь по фигуре Бомгю. — Не выглядишь ты как трудолюбивый студент. — Да, я не был в универе. Потому что занятий не было. — Серьёзно? — брови Ёнджуна подскочили, а рот нескромно раскрылся. — В понедельник без занятий? На юридическом факультете? — Да, — довольно улыбнулся парень. — Такая у меня программа. — Но тебе потом придётся больше отрабатывать, так ведь? — Да. Всего один день такой, потом я снова буду увлечён работой над получением знаний. — И правильно. Бомгю бросил на хёна неоднозначный взгляд, понимающий его усмешку, но недовольный их количеством, протянул руку за прозрачным стаканом и поднёс его к губам. Прохладная вода коснулась их, на ум парня пришли события недавней ночи, и он, осторожно отпив её, вскинул голову: — Хён, есть какие-нибудь новости от Тэхёна? — То есть? Младший парень вздохнул, подумав: «Действительно, о каких новостях может идти речь?», однако Ёнджун прервал начинающий разливаться поток его мыслей, со звоном поставив свой стакан на стол: — Точно! Он просил кое-что тебе передать. Рука парня со стекла переместилась в карман его брюк, он приподнялся на диване, стараясь как можно быстрее достать свой телефон, вытащил его и, пока подносил к глазам, перевернул правильной стороной, шмыгнув. В это время Бомгю встал с пола и, не отрывая своего взгляда от собеседника, на цыпочках подошёл поближе к нему. — Вот… — Ёнджун похлопал по месту рядом с собой, не отводя взгляда от экрана телефона. Младший парень занял указанное место и вытянул шею, чтобы видеть всё, что происходит на видео, которое Ёнджун включил в тот самый миг, когда Бомгю коснулся сидения. А на нём среди множества вещей и солнечных лучей, видимо, пробивающихся через занавески, наигрывал какую-то мелодию Тэхён. Он сидел на плохо заправленной кровати, с лежащим на ней листом белой бумаги, в майке без рукавов и шортах, закинув ногу на ногу и держа в руках ту самую гитару. Её невозможно было не узнать: одним весенним днём Бомгю впервые услышал, как Тэхён играет на гитаре. Как раз на той, что была на видео. От её гладкой поверхности прямо в камеру отскакивали солнечные зайчики, тогда как тёмные глаза, что бегали с грифа на резонаторное отверстие, блестели сами по себе. Парень сыграл несколько нот и прервался, чтобы подкрутить колки и кинуть взгляд в камеру. Он взял первый аккорд, и Бомгю пронзила та мелодия, что разлилась по комнате. Хотя её чистоту путали помехи от плохого микрофона и динамика, это не помешало парню невольно застыть. Это была его мелодия. С небольшими изменениями, доработками, которые придавали ей глубокое звучание, что так хотел отыскать Бомгю. Сколько дней и ночей он просидел, подбирая аккорды и перечёркивая то, что успел придумать? — Подожди! — парень подскочил со своего места и убежал в свою комнату. Вернулся он уже с гитарой в руке и кивнул Ёнджуну, чтобы он включил видео обратно. Бомгю, усевшийся на прежнее место, переводил взгляд с рук Тэхёна на свои, иногда просил приостановить просмотр, играл куплеты или припев, чтобы хмуриться или внимательнее следить за звучанием своей песни и той, которую наигрывал младший парень по ту сторону экрана. Он забыл про лист с нотами, что должен был лежать рядом с гитарой, забыл про присутствие Ёнджуна в квартире, забыл про мысли, преследующие его последние пару дней. Бомгю просто спешил понять, что так зацепило его в игре Тэхёна, и повторить самому. Из упорядоченной музыка перетекла в импровизационную. В момент, когда Бомгю осознал это, он остановился, смотря на парня, что всё ещё играл на гитаре. Лёгкие и чёткие движения, сосредоточенный взгляд, чуть приоткрытый рот с практически незаметным изгибом губ. Отчего-то в груди Бомгю разлилось тепло, проникающее под кожу и бесстрашно прикасающееся к сердцу. — На этом всё, я думаю, — Тэхён уложил гитару на кровать рядом с собой и встал с неё, чтобы сесть прямо перед камерой. — Я думал над мелодией, которую придумал Бомгю-хён, и решил немного изменить лада в паре мест. На самом деле, я был по-настоящему удивлён, когда получил последнее видео с твоей игрой… Ты правда талантлив. Надеюсь, я помог тебе, Бомгю-хён. Удачи!.. На этом видео обрывалось. Случайный кадр из него застыл перед глазами двух парней, сидящих рядом друг с другом. Ёнджун потушил экран и перекинул телефон в другую руку, обращая вопросительный взгляд к тому, кто до сих пор смотрел в одну точку перед собой, не слыша, не наблюдая и не произнося ни звука. В такие моменты ни свет в комнате, ни свет за окном, ни стрелки часов, спешащих догнать друг друга в вечной гонке, не имели значения. Когда неукротимые мысли накатывали на человека, хватали в охапку его внимание и закрывали двери перед носом у «но» и «зачем?», время прощалось с человеком. — Эй, — Ёнджун несильно толкнул Бомгю в плечо. — Может быть, подашь голос? А то жутко становится. Бомгю моргнул и повернул голову к старшему: — Это видео есть в беседе? — Нет. — Почему? — Тэхён записывал его сразу после занятий, поэтому не успел отправить. — Но оно же очутилось у тебя! — нахмурился Бомгю. Его рука, свисающая с края гитары, дёрнулась в жесте, направленном на парня. — Ни у кого, кроме тебя, его нет, при этом оно адресовано мне… Не своровал ли ты… — Чего? Где твоё уважение, Чхве Бомгю? — кулак Ёнджуна опустился на плечо Бомгю сильнее прежнего. Он вскинул руку, перекладывая её на место удара и изображая беззвучный крик. — Он сам предложил это, потому что ты — ленивая задница, которая даже беседу не читает. Тэхён опасался, что ты пропустишь видео мимо ушей, даже если он скинет его в личку, и попросил показать тебе при встрече. — Откуда он мог знать, что мы встретимся? — Понятия не имею. Просто иногда включай уведомления, чтобы мне не приходилось передавать слова своего соседа по комнате другу человека, которого я… С которым я собирался встретиться изначально. — Спасибо, — Бомгю склонился над гитарой так, что ей края упёрлись ему в грудь и ноги, и улыбнулся так, что его губы образовали галочку. Ёнджун вздохнул, отворачиваясь от парня и невольно улыбаясь: — Ладно уж… Делать мне больше нечего, так что… До встречи! Он встал, потягиваясь. — До встречи, хён! В следующий раз мы увидимся уже на втором этапе конкурса, правильно? — Да. Удачи тебе с песней. Парни обменялись взглядами, улыбнулись друг другу и на этом закончили свой диалог. Каждый вынес из него что-то новое для себя, над чем ещё предстояло хорошо подумать. И пока все пятеро парней, что стали чаще открывать общий чат и больше интересоваться жизнью друг друга, в нетерпении ждали дня следующего этапа, Бомгю долго размышлял. Исписанные заметками с лекций тетради забрали себе всё свободное пространство на рабочем столе, так же как мысли о его прошлом и возможном будущем в голове. Он подолгу сидел за проектами с профильных предметов, за песней, обретшей свою истинную форму, или за прослушиванием музыки, постепенно теряющей вкус. Занятия продолжались, часы шли вперёд как ни в чём не бывало, задания прибавлялись и отодвигали в сторону те, что оставались нетронутыми. И всегда неподалёку от ладони на столе или парте в университете лежал телефон. Хотя и экраном вниз. Времени на репетиции не хватало: расписание четверых студентов перестало совпадать, а их свободное время понемногу уменьшалось. Им удавалось только обсудить правки и конкретику ролей. Так что когда настал день, волнующий их ума и сердца, они не могли не заметить беспокойство друг друга. Кай остался в школе, пообещав поддерживать их дистанционно, Ёнджун проконтролировал небольшую репетицию перед слушанием, а Субин выдал несколько советов их проектному лидеру и оставил его на попечение человека, который должен был выйти вместе с ним на невидимую, но он этого не менее ощутимую, сцену. За дверьми небольшой аудитории, предназначенной для подготовки людей, прошедших во второй этап, остались двое старших, на прощание пожелавших удачи и сил выдержать отбор. Пустая комната, имеющая в своём распоряжении только парты и стулья, позволяла всем звукам разгуливаться по стенам и потолку. Закрывшаяся дверь, шаги, вздохи, шуршание одежды — всё это порождало эхо. Бомгю взялся за текст, присев на край стола, тогда как Тэхён остался стоять, следя за каждым его движением. Они успели отрепетировать песню, поставить голоса и подумать над тем, что будет после победы во втором этапе. Но так и не обсудили ту ночь, после которой их личная переписка будто обрела новую жизнь. Пока глаза Бомгю пробегали по тексту, он невольно поднёс ко рту палец, в задумчивости проводя им по потрескавшимся губам. Парень напевал под нос, кивал головой в такт им же придуманной мелодии, на секунду поднимал подбородок, глядя вверх, и пальцами сжимал переносицу. В конце концов Бомгю отложил листок и, зевая, повернулся к Тэхёну: — Я так и не понял, почему ты вдруг предложил мне петь куплет и бридж? Тэхён сложил руки на груди: — Потому что тогда песня зазвучит по-другому. Когда песню исполняет человек, её написавший, она подчиняется тем идеям, что были вложены в неё. К тому же, у твоего голоса есть своё очарование. — Очарование? — Да. К такому голосу хочется прислушаться, понять то, что пропитано его звучанием, потому что ты никогда не подгоняешь слушателя, когда поёшь: ты позволяешь ему существовать в своём собственном темпе. Такими способностями обладают далеко не все певцы. — Что-то ты сегодня расщедрился на комплименты, — широко улыбнулся Бомгю. — Мне никогда не говорили такого… И это… Бомгю опустил взгляд в пол, стараясь подобрать правильное слово. Было ли это странно, необычно, приятно, неожиданно, обескураживающе, грустно? Тэхён мог наблюдать на его лице смену радости на задумчивость, погружение в глубины самого себя. И это обнажало круги под его глазами, усталость в мерцающем взгляде и положении плеч, низко опустившихся словно под тяжестью проблем и дум. Парень тихо подошёл к Бомгю и наклонился так, чтобы поймать его взгляд. Но вместо него им был пойман мимолётный кофейный аромат, возвращающий в первые дни их знакомства. Только теперь Тэхён видел связь между этим парфюмом и человеком перед собой: не каждый сможет оценить горький напиток, меняющийся от предпочтений того, кто его пьёт. Тогда же Бомгю обернулся на него и и выдохнул: — Спасибо, что дал мне спеть. Это очень важно для меня. Тэхён улыбнулся: — Всегда пожалуйста. Но я тоже должен тебя поблагодарить, — он выпрямился, увлекая за собой взгляд главы проекта. — Спасибо, что позвал в свой проект. И за то, что решился на него. На этот раз улыбка нашла себе место на губах Бомгю. Он так и сидел на краю стола, придерживаясь руками за его края. Глаза парня скользнули по фигуре Тэхёна: в этот день он выглядел так же холодно, как и всегда, в той же одежде, что обычно носил, только вот больше разговаривал и с самого начала находился ближе. Стоял рядом, разговаривал лицом к лицу, обращался больше к нему, чем к Ёнджуну или Субину, и звал не «сонбэ», а «хён». Совсем как в ночь на воскресенье. На мгновение задержав взгляд на губах парня, Бомгю поднял их выше и заметил, как светло-розовые пряди выбились из общей толпы. — Опять ты как ёжик. Тэхён в недоумении качнул головой: — Что? — У тебя волосы растрепались, — он пальцем указал на голову парню. — Правда? Можешь поправить? Парень кивнул и оттолкнулся от стола. Ему даже не нужно было делать шагов навстречу к Тэхёну, чтобы дотянуться до его волос. Просто встать и протянуть руку было уже достаточно. Легко смахнув несколько прядей в одну сторону, Бомгю пригладил несколько других, распределил их по всему объёму и, покачавшись из стороны в сторону, взглянул на остальные. Изредка он задевал кончики ушей Тэхёна, изредка ловил себя на желании окончательно растрепать его волосы. Аккуратно прихватывая локоны, с утра уложенные так, чтобы причёска не распалась, он плавными движениями отправлял их на место, а после осматривал картину с таким выражением лица, будто подрабатывал парикмахером уже много лет. Тэхён же наклонил голову, позволяя Бомгю делать с его волосами всё, что ему вздумается. — Готово. Благодаря мне ты можешь покорять сердца. Тэхён рассмеялся, глядя на то, как довольно улыбается Бомгю. И в этой улыбке он не увидел ни намёка на маску, навсегда запечатлённую на его лице. Тэхён смотрел на студента перед собой и пытался запомнить каждую деталь его лица: изгиб скул, разрез счастливых глаз, на свету обретающих цвет застывшей карамели, кончик носа, словно компас определяющий куда смотрит его владелец, и мягкие губы… Дверь в аудиторию открылась, парень тотчас оглянулся назад, а Бомгю наклонился вбок, выглядывая из-за него. На пороге появилась женщина с бейджиком на чёрной кофте: — Вас уже ждут. Парни переглянулись. Тэхён подхватил чехол с гитарой, Бомгю — слова песни и папку с титульным листом своего проекта. Прерывисто вздохнув, он вышел за порог аудитории, пропуская мимо себя следующих выступающих и глядя перед собой. Несколько метров разделяли одну аудиторию от другой, где за длинным столом сидели члены комиссии. Они беспристрастно взглянули на девушку, пропустившую двух парней, которые по очереди откланялись в знак уважения, и на них самих. Когда Тэхён вновь взглянул на Бомгю, то почти издал возглас удивления: парень поправлял только заделанный низкий хвостик, подмышкой придерживая свою прозрачную папку. Глава проекта в последний раз провёл ладонью по волосам, сплетённым сзади и теперь опадающим на шею, лоб и отчасти на щёки и наполовину оголённые уши растрёпанным, но отчего-то казавшимся упорядоченным, мехом. Словно у мишки в ветреную погоду. Сидящий в центре мужчина поднялся из-за стола, подозвал парней к себе, принял от Бомгю папку с документами, и протянул руку для рукопожатия. Также, как и он, поступили все остальные члены комиссии — пятеро человек разного возраста и пола. Когда обмен приветствиями закончился, председатель комиссии сделал приглашающий жест рукой, указывая на свободное пространство перед столом. Туда же поставили два стула, на один из которых сел старший парень, принимая в свои руки гитару, совсем недавно вытащенную Тэхёном из чехла. Последний оставил его на одной из свободных парт и занял место рядом с Бомгю, поглядывая то на людей за столами, то на парня, рассматривающего инструмент в своих руках. Очаровательный. Песня, а вместе с ней и мелодия, была дописана три дня назад, всего через день, когда видео Тэхёна дошло до получателя. В ней не было глупого пафоса или наигранного отчаяния: музыка, плавно стремящаяся вверх, окутывала своими тёплыми руками холодные слова, что крутились в головах подростков каждый год и каждый месяц их меняющейся жизни. Неторопливое начало, только открывающее завесу тайны, взятой в кавычки, поднималось по ступенькам вверх и сменялось на куплет, выдержанный в человеческом напряжении нескольких лет. Напряжении, что обрело свою форму в простых словах. Бомгю аккуратно брал аккорды, трогал струны, что отзывались правильными нотами, и посматривал на своего соседа по сцене. Проникновенный голос Тэхёна дополнял очаровательную в своей простоте мелодию, оживлял сухие на бумаге слова, позволял им дотянуться до умов профессоров из комиссии. Первый куплет и припев достались ему, тогда как второй куплет и бридж — Бомгю, с закрытыми глазами исполняющему свои партии. Последний припев они представляли уже вместе, смотря друг другу глаза и ловя в них искры, которые могли появиться только на сцене и только у тех, кто видел в ней не просто способ заработать, а способ наделить голосом то, что им никогда не обладало. Парни переглядывались и тянули ноты в два голоса: высоким, пронзительным и глубоким, звучащим с завораживающим придыханием. С последним аккордом оборвалась нить песни, но тишина так и не смогла забрать в свои лапы комнату: сдержанные хлопки пятерых человек за столами отпугнули её и привлекли внимание студентов, всё ещё сидящих на стульях посреди аудитории под светом нескольких одиноких ламп над головами. Хотя руки Бомгю расслабились, и пальцы больше не сжимали струны, он продолжал смотреть в глаза Тэхёну, повернувшемуся к «зрителям». Бомгю увидел широкую улыбку на его лице и обернулся к комиссии, на мгновение встретившись взглядом со своим певцом. — Хорошая песня, — председатель встал, поворачиваясь к подошедшему Бомгю. Гитару он оставил у стула. — Скажите, в чём смысл вашего проекта? — Это способ высказаться. Люди нашего возраста чаще всего стремятся к большим высотам, много работают и усердно учатся, поэтому у них накапливаются невысказанные эмоции, чувства и мысли. Наша команда, — Бомгю спрятал руки за спину, — Решила создать музыкальную группу, песни которой базируются на вышеперечисленных пунктах. Помимо возможности рассказать о своих соображениях, это ещё и смешение жанров. Над мелодией работало сразу несколько человек, старающихся добавить ей особенности своего стиля. — Хорошо-хорошо… Что насчёт песни, которую вы исполнили? — Это пример нашей работы. Она сочетает в себе всё, что я сказал ранее. — Кто написал её? Бомгю обернулся на Тэхёна, который ободряюще кивнул ему и чуть улыбнулся. — Я, — вернул он свой взгляд к председателю. — Спасибо. Коллеги, у вас есть вопросы к студентам? Остальные четверо покачали головами, и после пожелания удачи, попрощались с парнями. Тэхёну и Бомгю оставалось только ждать результатов. Всё та же девушка вывела их из комнаты и объявила о том, чтобы они направлялись в концертный зал, где будут объявлены финалисты конкурса. Тэхён закинул на плечо чехол с гитарой и обернулся к главе их проекта, который громко выдохнул и опустил плечи, смотря куда-то вниз. Бомгю всё прокручивал в голове ответы, которые он дал на вопросы, в поисках ошибки, способной низвергнуть все их старания в пропасть. Перед глазами мелькали картинки и выражения лиц членов комиссии, никак не уступающие новым мыслям: он и Тэхён сделали всё, что зависело от них. Ничего больше не было в их силах. Внезапное прикосновение заставило Бомгю кинуть взгляд на правую руку, а потом поднять его на человека рядом с собой. Тёплые пальцы Тэхёна мягко обвили ладонь студента, а точно такой же взгляд зацепил внимание Бомгю, не давая ему убежать, скрыться за пеленой постоянных размышлений. Практически невесомое касание холодной руки, без лишних движений, без напора, с которым можно было сжать её, без сожаления, призванного понять чью-то самооценку: только одно желание — поддержать. Поддержать простым жестом, от которого два сердца забились чуть громче. Бомгю не дал Тэхёну убрать руку раньше, чем он сможет ответить на его порыв: стиснув пальцами ладонь парня, который с самого начала находился рядом, он сделал шаг вперёд. Не разрывая связь между ними, проявившуюся как лёгкое пожатие рук, Бомгю шагнул ещё раз и так и не остановился, улыбнувшись одними глазами. Студент продолжил идти, поэтому Тэхён, напоследок сжав руку Бомгю, отпустил её, скользнув пальцами по внутренней стороне ладони, и остался наблюдать, как тот уходит от него по коридору задом наперёд: — Пойдём в зал! — Хорошо, — улыбнулся Тэхён и, поправив чехол с гитарой, отправился вслед за старшим. Незаметно для него он убрал руку, которой держал его ладонь, в карман. Они заняли места недалеко от сцены и ждали совсем недолго. Перед рядами студентов, разбросанных по всему залу, появился всё тот же председатель с микрофоном в руке: — Итак, список финалистов…