Правило №4

Sweather Weather — Neighbourhood

Бомгю снова стоял перед широкой доской, полностью исписанной чёрным маркером, и разглядывал обстановку, повернувшись к ней спиной. Чуть больше, чем за неделю, комната полностью преобразилась. Канули в лету коробки с бумагой, разбросанные по всей аудитории, да и пыль больше не парила в свете ламп. Перед доской, как и всегда, располагался один большой стол со стульями, а у одной из стен поставили ещё один. Точнее, его просто освободили от лишних предметов. Один шкафчик с ячейками на каждого члена профсоюза по юридическому факультету, пара диванчиков и комодов. Для работников профсоюза, студсовета и других ассоциаций университета день только начинался, хотя часы уже далеко убежали от цифры 12. Студенты, — как девушки, так и парни, — часто заглядывали в подобные аудитории в поисках профессиональной помощи или предложением сотрудничества, когда появлялась подобная возможность. Студсовет занимался общими вопросами студентов и устраивал самые масштабные мероприятия. Профсоюз же наблюдал за его деятельностью и деятельностью студентов в целом. Он выделял деньги в бюджет студсовета и клубов, выступал в роли судьи между студентами и преподавателями, а также курировал работу факультетов. Более того, в его состав входили различные комиссии: комиссия по творческим объединениям, спортивная комиссия, комиссия по связям с общественностью и так далее. Они либо занимали места в одной комнате с лидерами профсоюза по факультетам, либо выбирали отдельные аудитории, где и сосуществовали вместе. — Субин, — Бомгю покрутил головой из стороны в сторону, — Кто решил, что творческая комиссия должна быть здесь, а не в аудитории у факультета изящных искусств? Он искал своего лучшего друга в комнате с двумя незнакомыми студентами и никак не мог найти его белую макушку. — Субин, зачем ты такой высокий, если я не могу отыскать тебя в такой маленькой комнате, а? — Разве не можешь? — он надул губы, выходя из-за шкафа с ячейками. — Вот он я. — Теперь я тебя вижу. Ну так кто решил-то? Парни сели за главный стол. — Точно не я. Как мне рассказал один хён, эта комиссия здесь уже давно располагается. Вроде бы года четыре… Дверь за спиной Субина приоткрылась, и в щель заглянул парень с чёлкой на две стороны лба. Он постучался по косяку, а лучший друг Бомгю частично развернул корпус ко входу: — Вспомнишь лучик — вот и солнышко! — Как мило, — улыбнулся парень. После этого он полностью распахнул дверь и подошёл к столу, разглядывая лежащие на нём бумаги и Бомгю. Последний встал из-за стола и поклонился: — Доброго дня. — Ой, можешь не быть таким вежливым, — он неуверенно поднял руку, пытаясь остановить поклон Бомгю. Парень бросил взгляд на Субина, который только качнул головой, и поклонился ещё раз: — Я постараюсь. Приветливая улыбка гостя медленно перетекала в потерянную. Как бы он не старался удержать взгляд на Бомгю, он постоянно убегал к единственному хорошо знакомому человеку в комнате. В конце концов Субин с улыбкой встал и, кивнув гостю, повернулся к Бомгю: — Думаю, на этом хватит. Его друг выпрямился, подняв взгляд на человека перед собой. Джинсовые штаны и чёрный свитер свободного кроя, заправленный в них, облегали его фигуру. На левом плече светлый шоппер с чёрным рисунком, который казался Бомгю знакомым, однако слишком старым, чтобы он помнил, что он значит. — Меня зовут Чхве Бомгю, я первокурсник с юридического факультета, — он снова опустил голову. — Чхве Ёнджун, факультет изящных искусств, третий курс, — парень протянул руку для рукопожатия, поддерживая её второй, и сжал протянутую в ответ руку нового знакомого. — Мне показалось, я где-то слышал твой голос. — Вряд ли… — Не показалось, — Субин поймал удивлённые взгляды обоих парней. — Я вчера с ним по телефону разговаривал. — А, тот хён… — Бомгю чуть улыбнулся. Ёнджун перевёл взгляд на младшего парня и по-новой осмотрел его с ног до головы. — Вчера ты как раз обещал нас познакомить. Ты прекрасно держишь обещания, Субин, — он похлопал парня по плечу. — Давайте уже сядем, — Субин сделал приглашающий жест рукой и сел за стол, наблюдая как его примеру следуют остальные. — Помнится, ты хотел узнать у него концепцию его проекта, да? Ёнджун кивнул, сведя брови к переносице, и повернул голову к Бомгю, который сидел напротив него: — Да, так и есть. Ты же знаешь, что у Субина всегда громкая связь? — Бомгю кивнул. — Вот и я вчера узнал. Услышал, как ты говоришь о проекте, но он, — Ёнджун подбородком указал на Субина, — Потом ушёл в другую часть комнаты. — А почему хён интересуется моим проектом? — Бомгю поправил чёлку. — Потому что я сам хотел этим заняться, но пока не придумал ничего стоящего. На самом деле так сказали другие люди, но я им верю, — он пожал плечами. Субин вскинул брови: — Чего? Я… — Можешь рассказать? — Почему нет? Как и в прошлый раз, Бомгю остановился на самых важных моментах своей идеи. Единственное, чему он уделил больше внимания, — это его желание основать группу вокруг определённой песни, а не написать песню, основываясь на концепции группы. Как думал Бомгю, так будет намного проще реализовать саму идею, да и людям в компании будет проще работать над своей частью проекта, если поставить более простое задание. Проще оно казалось потому, что достаточно будет написать песню, а не создать с нуля музыкальную группу и потом подстраиваться под неё. — Хорошая идея. Но разве это работает не наоборот? — хмурился Ёнджун. — Люди собираются вместе, когда решают стать группой, и определяют, что они будут играть. Они выбирают жанр, направление музыки, концепт и мысли, которые хотят донести своей музыкой. Правильно? — он повернулся к Субину. Парень покивал: — Правильно. Но и Бомгю прав в своих размышлениях: если он хочет за две недели создать настоящую музыкальную группу, то это будет намного хлопотнее. Он же хочет позвать кого-то со стороны, а значит ему нужно предложить что-то действительно заманчивое. Бомгю переводил взгляд с одного студента на другого. — Выигрыш уже достаточно заманчивое предложение… Хотя я бы просто так не согласился. — Я говорю об этом же. Бомгю предлагает написать песню, затрагивающую чужие струны души. Каждый участник мог бы предложить что-то своё и потрудиться над её созданием. Звучит проще, да? — Согласен. А кого именно он ищет в команду? — Спроси у него самого. Ёнджун повернулся к Бомгю, который молча смотрел на него. Субин, глядя на эту картину, усмехнулся и откинулся на спинку стула. — Я пока ещё не решил точно, — всё-таки раскрыл рот младший студент. — Наверное, мне нужен певец и человек, владеющий навыками музыкального продюсирования. — А как же инструменты? — вскинул брови Субин. — Есть два варианта. — Каких? — Ёнджун сложил руки на столе, так на него опираясь. — Я бы рассказал, да только, — он поднял руки, капитулируя, — Пока ещё не решил, как именно они будут выглядеть. — Кстати, Ёнджун-хён, ты ведь занимаешься музыкальным продюсированием, верно? — Да. Хочешь сказать, что я могу помочь Бомгю? Субин кивнул, а его лучший друг протянул одну руку, легко хватая того за рукав: — Не надо, — Бомгю покачал головой. Лучший друг на то и лучший друг, чтобы в нужный момент протягивать руку помощи. Он может иногда подталкивать другого к необходимому решению, поддерживать, когда планы рушатся, или произносить вслух те слова, которые могут крутиться на языке у другого. Некоторые из них будто становятся как одно целое, а некоторые — будто находят свою родственную душу. И это совершенно разные понятия. Когда люди находят кого-то особенного, они также могут его и потерять. Эти отношения похожи на найденный на дороге прекрасный и неповторимый кленовый лист, который, лишь подует ветер, вырвется из рук и улетит вдаль. Их особенность поблекнет, как только настанет новая осень. В том случае, если двух людей связывает неразрывная нить, сводящая их вместе каждый раз, когда они исчезают из поля зрения друг друга, сердца их никогда не забудут, насколько они уникальны. Сердца запомнят детали, которые они знали ещё до того, как встретили. Таких людей узнают сразу. Субин давно научился понимать знаки Бомгю, но до сих пор находил что-то новое в его поведении. Он знал, когда Бомгю пытался скрыть нечто или по-доброму пошутить над людьми вокруг. Один взгляд на лицо друга — и всё становилось понятно. Бомгю был прекрасно об этом осведомлён. Впрочем, иначе бы он не смог вести с ним дела, ведь в другой ситуации у Бомгю не было бы лучшего друга. — Ты не хочешь, чтобы я помогал? — состроил удивлённое лицо Ёнджун. Его неподдельный шок, отразившийся в высоко поднятых бровях и широко раскрытых глазах, заставил Бомгю невесомо улыбнуться: — Дело совсем не в этом. Я не хочу, чтобы вы участвовали в проекте, который ещё не утверждён. Пока по ламинированному полу и асфальтированной дорожке отскакивали глухие звуки шагов, Бомгю размышлял о том, что должен делать дальше. Субин дал ему возможность трудиться над тем, что действительно находило отклик в его душе, а остальное было за ним самим. В любой момент он мог отказаться от задуманного и уйти в тень, но каждый раз, раздумывая над этим вариантом, погружался ещё глубже в думы. Именно на нём была ответственность за идею и за её реализацию. А значит он не мог просто взять другого человека и отдать ему бразды правления. Сценаристы всегда стоят за историей создания кино, как и режиссёры с продюсерами. Хотя их тени иногда мелькают в кадре в виде сюжетных ходов, они всегда находятся вне поля зрения обычного зрителя (если только он не интересуется кино на другом уровне). Тем не менее ответственность за создание картины никогда не опускается на плечи актёров, сыгравших свои роли. Фанаты могут плохо отозваться об их игре, обвинить в необъективности их решения сняться в плохом кино, задать множество вопросов о том, правда ли они довольны конечным продуктом, но… Все главные обвинения получат сценаристы, режиссёры и продюсеры. Бомгю сбавил темпы и поднял голову. Он глубоко вдохнул холодный мартовский воздух, огляделся по сторонам и заметил вдалеке знакомый силуэт. От университета в разные стороны разбегались асфальтированные дорожки, а по всей их длине были расставлены лавочки и урны. На одной из лавочек, закинув ногу на ногу, сидел Кан Тэхён. В руках у него лежала акустическая гитара, и его пальцы аккуратно перебирали струны, однако звуки улетали вслед за ветром, который путался в светло-розовых волосах парня. Из-за этого Тэхён часто поправлял причёску, запуская в волосы пальцы и зачёсывая их назад. С последней встречи его внешний вид не изменился. Бомгю настолько замедлил шаг, что практически остановился, наблюдая за своим знакомым. Даже издалека заметно было, какой глубокий взгляд сопровождал все его действия: от простого движения головой до настраивания гитары. Он в очередной раз протянул руку к колковому механизму, покрутил его и, сыграв пару нот, поднял взгляд. Тогда-то он и наткнулся на блестящие глаза, с любопытством рассматривающие всего его. Уголки губ Тэхёна поднялись. Взгляда он не отвёл. Напротив, студент продолжил всматриваться в лицо своего сонбэ, которого видел пару раз в неделю, и неожиданно встретил в субботний вечер перед университетом. Бомгю поднял правую руку вверх и активно помахал сидящему парню, при этом продолжая приближаться к скамейке. Когда он наконец достиг её, Тэхён отвесил вежливый полупоклон и положил гитару на колени. — Разве в такую погоду можно правильно настроить гитару? — Бомгю кивнул, бросил на скамейку рюкзак и сел рядом. — Всего-то ветер дует и немного влажно. Но сегодня намного тише в корпусе, — Тэхён бросил взгляд на здание, — Так что и здесь тихо. — М-м-м… А ты уже проверял в студии, какой звук после этого получается? — Да. Хотя ноты звучат менее чисто, кажется, что в этом есть гармония. Взгляд Бомгю остановился на гитаре, он наклонил голову к плечу: — Сыграешь? В тот же миг Тэхён поймал взгляд чёрных глаз на себе и момент, когда по лицу Бомгю расплывается широкая улыбка. Он отвернулся, поднимая гитару с колен: — Почему бы и нет. Его рука скользнула вверх по грифу, а другая опустилась на струны, которые чуть-чуть дотрагивались до кожи. Парень склонился над инструментом, пару раз ущипнул несколько струн и пальцами левой руки схватил первый аккорд. Перед тем, как начать, он мельком поглядел на сидящего рядом Бомгю. Студент, положив руки на колени, наклонился над ними и внимательно следил за каждым движением своего собеседника. Тэхён вновь почувствовал слабый шлейф кофейного парфюма в воздухе, от которого в ветреную погоду не оставалось и следа. Тогда же его правая рука плавно тронула нужные струны. Несколько движений — и полилась мелодия, отчего-то казавшаяся Бомгю знакомой. Тэхён следил за тем, как он левой рукой находит лады на грифе, менял положение чутких пальцев и качал головой в такт. В быстрых сменах ладов и в том, как аккуратно и в то же время уверенно играл Тэхён, прослеживалась не спешка, а глубина чувства. Без взлётов не бывает падений, так и в мелодии без смелого начала не будет поэтичного конца. Сначала воспарившая в небо мелодия, что эхом разбрелась по округе, в замедленном темпе начинала угасать и, будто летящий по осени листок, опадать на землю. В ней всё ещё можно было услышать острые пики звука, но и глухие отзвуки уже примеряли на себя роли ведущих. Зрителей было не так много: лишь Бомгю, ветер и закатное солнце, на мгновение выглянувшее из-за облаков. Однако Тэхён уделял внимание только одному. Бомгю отвернулся, его чёрные глаза остановились на невидимой точке, и в их тьме отразились лучи солнца. Первое время он смотрел куда-то вдаль и ещё широко улыбался, ловя каждый взлёт и каждое падение мелодии, но вскоре потерял свою постоянную улыбку. Она исчезла так, что никто этого не заметил, убежала за угол и скрылась среди теней, чтобы больше не появляться на губах студента, который застыл на месте. Он не заметил и того, что перестал двигаться, как и его потускневший взгляд. Эта музыка была ему знакома. Потому что она всегда играла в глубине его души, каждый день и каждую минуту его жизни. Там, глубоко внутри него эта музыка жила, как неотъемлемая часть его существования. И вдруг её сыграл практически незнакомый человек. Руки Тэхёна застыли в последнем акте игры, и, когда эхо длинной и еле уловимой ноты растворилось, он расслабил их, опустив на каркас гитары. Между двумя студентами в спешке пролетел ветер, свистя в ушах. И больше ничего. Хрустальная тишина, которая остановила время и изменило пространство вокруг них до неузнаваемости. Они ещё осознавали, что находятся на территории университета, но теперь это не имело никакого значения. Пока Бомгю пытался поймать ускользающее вслед за мелодией чувство, он склонил голову. Тэхён в это время приставлял гитару к скамейке. — Значит, я был прав, что в этом есть гармония? — парень поправил чёлку и откинулся на спинку скамейки. Бомгю улыбнулся, прошептав: — И капля самодовольствия… — Что? — Мне понравилось, — он выпрямился и повернулся к Тэхёну. — Как давно играешь? — Пару лет. — Пару лет?! — вскрикнул Бомгю. — С такими-то навыками игры на плохо настроенной гитаре? — Да… Подожди, сонбэ, ты сказал, что я хорошо играю на гитаре? — вслед за Бомгю прямо сел и сам Тэхён. — И ахуеть как круто! Громкий голос Бомгю разлетелся по округе и осел где-то вдалеке, хотя сам парень не обратил на это внимания. — Кое-что о том, как настраивать гитары, мне известно, но такого, чтобы музыкант сидел в плохую погоду и искал не то звучание, которое должно быть — такое со мной впервые… Почему ты так смотришь на меня? Бомгю остановился на полуслове, когда заметил сверкающие глаза Тэхёна, наполовину закрытые из-за приступа смеха. Парень даже не скрывал своего веселья, глядя на студента рядом с собой и улыбаясь до ушей. — Что? Что не так? Почему?.. — глаза парня забегали по окружающим их предметам и остановились в тот миг, когда он закрыл рот рукой, широко раскрыв глаза, — Только не говори… что я сматерился. Взгляд вернулся к матово-чёрному взгляду Тэхёна. Он кивнул: — Так и было. Бомгю, всё ещё держа руку у рта, огляделся по сторонам с невинным видом: — Если бы тут оказались преподаватели, мне бы… была пизда. Тэхёна захватила новая волна смеха и удивления, отразившиеся в том, как он на мгновение закинул голову назад и ударил себя рукой по бедру. — Что в этом такого смешного? — старший студент сам не смог сдержать лёгкий смешок и поправил чёлку. — Это просто неожиданно прозвучало, — между смехом и своими словами Тэхён пытался вдохнуть побольше воздуха. — В университете ругаться запрещено, и первокурсники до этого момента правило соблюдали. Но это ещё было так естественно сказано. На его лице всё ещё была улыбка, только теперь менее яркая. Бомгю впервые видел его смеющимся. — А что тогда тебя рассмешило во второй раз? — Просто ваш вид… — А-а-а-а, я думал, тебя будет сложнее рассмешить. Но мат? Теперь я знаю, что делать, — Бомгю потёр ладони со злобным смехом и тем самым надолго задержал на себя взгляд студента рядом. — Лучше не стоит, — Тэхён дотронулся до плеча Бомгю. — Иначе тебя точно отчислят. Бомгю на секунду задумался, но вдруг громко ахнул: — Точно! Если не за потерю кампусной карты, то за неподобающее поведение. Парни ещё посмеялись, пока не лишили смысла сам смех. Бомгю впервые видел смеющегося Тэхёна, но также впервые за долгое время чувствовал себя радостным от того, что другой человек смеялся над ним. Точнее, смеялся над нечаянно сказанной фразой, а не над шуткой, специально придуманной для него. Чувство юмора всегда играло в догонялки при первом знакомстве. У каждого оно отличалось по цвету и форме, ширине и глубине, но достаточно было нескольких разговоров, чтобы оно спокойно выходило из-за стены, являю миру настоящий человеческий смех. Изначально Бомгю просто знал, как подкрасться к человеку, чтобы вызвать смех. Теперь Бомгю этим жил — необходимости прятаться не было, потому что он сам стал смехом. Когда-то это превратилось в его работу, и теперь шутки и гримасы стали его визитной карточкой, нормой. Улыбка Бомгю опустилась и обнажила изящные черты его лица. Он потряс головой из стороны в сторону, распределяя пряди по голове, после чего поправил несколько из них сбоку и на лбу. Он ощутил укол воспоминаний в сердце и попытался не погрузиться в них с головой. — Тэхён, — парень повернул голову в сторону своего собеседника, — Однажды ты по достоинству оценишь моё чувство юмора. Может быть, конечно, для этого мне и придётся отчислиться. — Я верю, — кивнул Тэхён. - Кстати, сонбэ, вы слышали о фестивале? — Фестивале? — Да. О нём шутили мои соклубники, вот я и вспомнил. — Ты про фестиваль университетских клубов? — Бомгю почесал нос. — Там, вроде бы, будут стенды про разные клубы и сцена для тех, кто будет выступать. Правильно? — Правильно. — Слышал от старших курсов, что там каждый год слишком много народу, поэтому мало что понятно. Выбрать клуб можно и по-другому. Например, на сайте университета, где даже удобнее искать информацию. — Вы состоите в каком-нибудь клубе? — Тэхён потёр плечо. — Нет, а ты? — В… — Дай я угадаю! — парень выставил указательный палец вперёд, останавливая собеседника. — Хм… Музыкальный? — Верно, — усмехнулся он. — Записался ещё на первой неделе к ним. Бомгю торжественно посмеялся и достал из кармана телефон. Белые цифры с экрана поведали о приближение ночи: на часах уже было шесть вечера, и вокруг постепенно темнело. Парень поднялся со скамьи и на прощание помахал рукой. — Хорошего вечера, — вслед за ним встал Тэхён и поклонился. Бомгю кивнул. — Думаю, на фестивале вам будет что посмотреть. На этом их прощание и закончилось. Бомгю успел выйти с территории университета, а в голове всё крутились последние слова студента, с которым он ходит на один курс. И внезапно к ним прибавилось давнишнее воспоминание, прозвучавшее в мыслях голосом, который он хотел бы забыть навсегда: «Если ты выбираешь между весельем и необходимостью, значит ты априори делаешь ошибку. Взрослые никогда не выбирают веселье.»