Сад падающих звезд

      — Если кто-то из вас учится на биологическом факультете, подумайте над местом практики. Мы готовы выделить несколько мест для студентов, — просиял Георгий, осматривая всех, включая Полину.       Иванова стояла, потупив глаза в пол.       Саша стоял в нескольких метрах от неё, напоминая о школьных днях. Она прекрасно помнила обидчивые обзывательства и искрящуюся от него ненависть. Казалось, что парень действительно питался её обидами, поджатыми губами и зарёванными глазами.       Полина была очень чувствительной и ранимой, поэтому любую издёвку принимала слишком близко к сердцу, что достаточно отрицательно сказывалось на учебном процессе. Она бы с удовольствием набрала несколько лишних килограмм, чтобы не быть дрищом, как говорил Фихнеев в девятом классе, когда Иванова действительно потеряла несколько килограмм, превращаясь в скелет.       Она не представляла, как правильно вести себя в сложившейся ситуации. Забыть и отпустить прошлое и жить дальше?       Обида, засевшая ещё в средней школе, была слишком необъятной, чтобы просто взять и отпустить.       Полина нервничала, переминаясь с ноги на ноги у не сдерживая тяжёлые выдохи.       Она уже подготовилась к серьёзному разговору с мамой, чтобы убедить её в том, что пребывание Полины в оранжереях — ошибка. Иванова придумала несколько вразумительных аргументов, почему не придёт завтра в теплицы.       И первая и самая главная причина стояла перед ней.       — Так, давайте познакомимся с нашими участниками. Может, начнёшь, Полина?       Она резко вскинула голову, округляя глаза от неожиданности. Почему знакомство должно начинаться с неё?       Смышляев смотрел на неё поддерживающим взглядом, и девушка шумно сглотнула, переводя неуверенный и загнанный взгляд на девять человек, смотрящих с любопытством.       — Э-э… Я… Я Полина, и мне нравятся цветы, — она глупо улыбнулась, резко посмотрев на Фихнеева, который закатил глаза, а потом одними губами сказал:       «Тупица».       Полина сжала челюсти, выдыхая. Хотела, чтобы он отвернулся. Или вообще ушёл. Испарился из её жизни навсегда.       И почему он должен появиться в маминых оранжереях спустя два года?       Она отвела от него взгляд, не желая больше получать оскорблений. Их хватило на всю оставшуюся жизнь.       Глубокий вдох. Она думала, что могла бы сказать ещё. Как можно охарактеризовать себя, чтобы никто, кроме Саши, не понял, что в её голове пустота и ноль адекватных слов?       — Мне нравятся гипсофилы, алоэ траски, альстромерии, астильбы и вереск. В детстве у меня был сад, и я очень любила за ним ухаживать, — она сложила перед собой руки, продолжая нервно улыбаться.       — Очень хорошо! — Гога подбодрил кивком головы. — Олеся?       Полина внимательно посмотрела на девушек, и к её удивлению, начала говорить рыжеволосая девчушка, расплываясь лёгким румянцем.       — Меня зовут Олеся, и я совсем не умею ухаживать за цветами, но хотела бы этому научиться! Иметь своё хобби — это здорово!       Иванова едва не закатила глаза. Она говорила милейше-писклявым голоском, от которого в буквальном смысле выворачивало наизнанку.       Зато Саша сканировал Олесю восхищённым взглядом.       Ну, конечно, Фихнеев уже заприметил жертву. Он любил девушек с нестандартной внешностью.       Полина вдруг вспомнила, как парень в школе начал тесно общаться с девчонкой, чьи волосы были выкрашены сначала в пепельный оттенок, а потом в нежно-розовый. Конечно, это было модно и почти красиво, но ни капли непривлекательно. Она походила на девочку из аниме с несуразным макияжем.       Полина ничего не имела против японских мультиков, но видела косплей более удачный, чем у неё. Хотя бы в одежде или макияже. Её попытки превратиться в анимированную девочку не были очень плохи, но требовали много практики.       Когда все представились, Полина зудела от предвкушения, втайне мечтая о разумной разбивке на пары. Она надеялась, что Гога поступит правильно и не позволит ей встать в пару с Сашей Фихнеевым.       — Итак, если вы готовы, то предлагаю начать с разбивки на пары, — Гога посмотрел на всех, словно обдумывал объединения. — В парах будет работать легче и быстрее. У нас есть определённый фронт работы на следующие две недели, так что советую вам морально подготовиться к напряжённым моментам.       Полина подняла взгляд на мужчину, который внимательно глядел на всех. Она подумала, что могла бы поучаствовать в корректировке пар, ведь у неё были особенные привилегия, да? Её мать заведовала чёртовыми оранжереями, и Полина Иванова, как наследница этой маленькой империи, могла бы выбрать пару самостоятельно.       Нет. Так не будет. Судьба — сучка.       — Олеся и Марина, вы занимаете эту теплицу. Тут есть парочка несложных цветов для пересадки, — начал Георгий, проходясь по всем.       Полина убрала руки за спину, скрещивая пальцы.       — Артём и София. Вам достаётся третья оранжерея под руководством Рината. Он вскоре подойдёт.       Она готова была скрестить и ноги. Сердце бешено стучало, пока мужчина объявлял пары.       — Александр и Полина. Вы будете две недели трудиться над пятой теплицей. Уверен, вам будет, чем заняться.       Полина задержала дыхание, переводя взгляд на Сашу, который не казался удивлённым. Он кивнул головой, продолжая слушать наставника вполуха.       Она потеряла всякую веру в лучшее.       Саша по необъяснимой причине догадывался, что Гога решит устроить подлянку. И вот она — Иванова будет работать в паре вместе с ним.       Он заставит её плясать под свою дудку, потому что его положение намного выше, правда? Он два года трудился на благо просвещения и процветания оранжерей, а Иванова — это просто временный предмет, который решил покичиться своим присутствием и показать, что она действительно важная персона, ведь её мать здесь — главная.       Он отказался показывать свои эмоции, хотя они безусловно были. Это не были радость или разочарование. Скорее, непонимание, почему он должен делить работу с тупицей, которая повторила его слова, рассказывая о себе.       Иванова осталась такой же. Несмышлёной глупышкой.       Зато, казалось, что она вот-вот провалится сквозь землю.       Его почти рассмешило то, как она быстро убрала руки за спину, скрещивая пальцы. Саша знал об этой маленькой тонкости натуры Полины. Узнал, когда видел, как она переживала за итоговые экзамены, стоя перед ним и делая этот умоляющий, скрытый от глаз, жест.       Полина нервно прикусила нижнюю губу.       — Можете расходиться по своим рабочим местам! — пророкотал Гога, хлопая в ладоши. — Те, кто работают с наставниками, можете приступать, а те, кто нет, я вскоре подойду к вам. Ольга Игоревна, к сожалению, не сможет к нам сегодня присоединиться, но она будет завтра!       — Есть, босс! — сказали несколько человек, атсолютировав поднятыми большими пальцами вверх.       — Можешь идти, Полина, — Георгий повернулся к ней, мягко улыбаясь.       — Пятая теплица самая последняя? — очень тихо спросила девушка, поднимая на него разочарованный взгляд.       — Да. Александр сейчас подойдёт. Я скажу ему, что нужно сделать в первую очередь, а потом он расскажет тебе, хорошо? Там есть необходимые инструменты.       Полина бросилась вон из первой теплицы, бросив напоследок громкое: «Заметано».       Она бы с удовольствием сбежала с территории оранжерей, чтобы больше никогда сюда не возвращаться, но ноги сразу же свернули налево, приводя её к пятой теплице, в которую были открыты двухстворчатые двери.       Полина оглянулась, наблюдая, как все расходились по своим местам. Она нервно искала глазами что-то, за что можно было зацепиться под предлогом скорейшего увольнения.       Ничего. Абсолютно ничего.       Она должна две недели быть в паре с Фихнеевым, которого на дух не переносила.       Она несмело вошла в пятую теплицу.       Саша отбил «пятюни» друзьям, пожелал удачи, несмотря на кислое выражение лица Тёмы и слишком счастливую мордашку Олеси.       После подошёл к Гоге, который сразу же начал говорить:       — Полина долго не занималась цветами. Она нуждается в напоминании, как правильно общаться с растениями. Не думаю, что девочка глупа, поэтому быстро вспомнит былое. Начните с амариллиса. Их нужно будет выставить в третью оранжерею. Я освободил там несколько полок. После займитесь гортензиями.       — Я знаю, Гош, — Саша кивнул, вспоминая, на чём остановился в пятницу. — Гортензии полностью сделаны. Я закончил в пятницу. Возможно, надо присмотреть за мимозой. Бедняжка совсем зачахла.       — Точно, — Смышляев потёр затылок. — Я забыл, что мы чуть не убили все чёртовы мимозы.       Фихнеев рассмеялся, поднимая брови.       — Не смейся. Оля заставила их осмотреть ещё три недели назад, а я вспомнил только в прошлый понедельник. Она оторвёт мне голову, — выдохнул мужчина.       — Босс, всё будет сделано по высшему разряду.       Саша двинулся в пятую теплицу. Его забило лёгкой лихорадкой от предстоящей встречи с Полиной Ивановой тет-а-тет.       Он вытер влажные ладони о фартук и зашёл в теплицу, где стоял достаточно прохладный климат. Она находилась в тени от солнца со специальными вытяжками, которые отлично справлялись с циркуляцией воздуха.       Спёртый запах земли донесся до его ноздрей, и он почувствовал родную стихию.       Иванова притаилась возле стола, на котором стояли горшки с амариллисом.       Он дёрнул уголком губ, двигаясь к ней, словно зверь.       Полина выглядела напуганной и слегка взвинченой. Хваталась пальцами за края стола, старательно игнорируя его присутствие.       Втянула носом земляной воздух, пропитанный разными запахами цветов. Прикрыв глаза, Иванова сосчитала до десяти и резко обернулась, когда Фихнеев остановился в пяти шагах от неё.       Она смотрела на него долгим, пронзительным взглядом, жадно разглядывая фигуру. Светлые волосы, находящиеся в беспорядке. Широкие брови. Голубые глаза, обрамлённые ресницами и задёрнутые дымкой насмешливости, были такими же, какими она успела запомнить — яркими и глубокими, но нечитаемые. Саша всегда тщательным образом скрывал свою душу, не желая впускать кого-либо в свои потёмки.       Такой же высокий, широкоплечий и уверенный в себе. От него разило невероятной уверенностью и силой. Подтянутое и рельефное тело, выраженные вены — это навевало на мысль об эстетическом удовольствии, если взглянуть на него.       Он был одним из красавцев в школе, у коих не было отбоя от девчонок, но звание «бабник» заслужил его один из лучших дружков — Мишка Тарантулов. Саша был, словно монах, считающий, что секс — это преступление. Девчонки изредка шептались, что Фихнеев хорош в постели.       Полина, прекрати об этом думать!       Она повела носом, когда почувствовала сандаловые нотки, перемешанные с привкусом дерева и свежести.       Успела забыть, как он вкусно пах.       Сжала челюсти почти до скрежета, когда поняла, что он слишком идеален внешне, но так серен внутри.       И она признавала его привлекательность!       Саша пялился в ответ. Он сделал вывод, что ей всё-таки удалось набрать пару килограммов, хотя, с учётом роста, она осталась худой, но более красивой. Более взрослой, что ли. С напряжённым взглядом, как и всегда. С вздёрнутым носом. С поджатыми губами.       Такая… обычная, Иванова.       Но Фихнеев отметил, что она очень-таки привлекательная для глаз. Из-под фартука можно было заметить округлость груди и бёдер. Изящная шея, за которую он не прочь схватиться, чтобы припугнуть девчонку и показать, кто на самом деле стоит у браздов правления.       Он моргнул, не понимая, как его мысли оказались совсем не в том русле, в котором он привык думать по отношению к этой дурнушке.       — Ты так и будешь рассматривать меня, Иванова? — сказал Саша, уходя на противоположную сторону стола.       Девушка, словно очнувшись, залилась краской смущения и облизала пересохшие губы. Она чувствовала себя очень растеряно и потеряно.       И что ей тут делать вместе с ним? Он же наверняка ни черта не знает о цветах, хотя… Мама и Гоша нахваливали его.       — И так, начнём с элементарного, — сказал Саша, натягивая перчатки. — Ты знаешь что-нибудь о цветах?       Она посмотрела на него расширенными глазами, словно не понимала, почему он общается с ней так.       Нормально! Абсолютно нормальный тон, без скрытых подтекстов, насмешек и сарказмов. Он был самим собой. Не раздражённый. Не злой. Не небрежный.       Обычный тон. Спокойный.       Она молчала слишком долго, потому что Фихнеев цокнул языком, закатив глаза.       — Ты уснула, Иванова?       И вот, усмешка искривила его полные губы, и Полина покачала головой.       — Ты знаешь что-нибудь о цветах? — он повторил вопрос.       Саша забавлялся её реакцией. Она, как испуганный котёнок, пялилась на него расширенными глазами, хлопая ресницами. Ему нравилось то, как он вводил её в ступор, но это не поможет работе, поэтому он вновь вздохнул, беря горшок с амариллисом и ставя к себе.       — Было бы прекрасно, если бы наконец-то открыла свой рот и сказала хоть что-то.       — Разумеется, знаю! — резко ответила Полина, скривившись от высоких нот. — Знаю, может, больше, чем ты.       Саша вскинул брови, выглядя впечатлённым.       — Какую погоду любит амариллис?       Он решил не откладывать теорию на потом. Всё можно делать параллельно. Он продолжал задавать вопросы, на которые Полина покладисто отвечала.       — Не очень жаркую, но не очень холодную. Нейтральную.       — Оптимально?       — От восьми до пятнадцати градусов. Идеально было бы около одиннадцати.       — Как часто его поливают?       — Один раз в неделю.       — Требуется ли ему пересадка?       — Ну разумеется да, — она не сдержала раздражённости в своём тоне, заслужив быстрый взгляд от Фихнеева, который продолжал стоять, опираясь на стол руками, между которых красовался цветок, который он рассматривал.       — И когда это происходит?       — У них есть неактивные месяцы. Обычно, весной. На первых неделях лета можно его пересадить.       Саша кивнул, беря в руки маленькую лопатку.       — Как правильно пересаживать цветы?       — Ты решил устроить мне срез по ботанике? — Полина вскинула брови, выглядя удивлённой.       Она действительно не понимала, почему за последние пять минут он не сказал ни одного тупого слова, вылетевшего с грязного рта.       Саша Фихнеев — это не Саша Фихнеев, который спрашивает о цветах.       Он наглый, самовлюблённый и самодовольный петух, который любит распушать свои крылья.       — Даже, если да, ты должна отвечать на вопросы, — сказал он, не взглянув на неё.       — Я не должна отвечать на твои тупые вопросы, Фихнеев. Какого чёрта ты делаешь в оранжереях моей матери? — она зашипела, словно кошка, сузив глаза.       Он вновь посмотрел на неё, выглядя не впечатлённым от её злого тона.       — То же самое могу спросить и тебя, Иванова.       Она вздёрнула нос, и он не сдержал смешка.       — Перестань задирать свой чёртов нос к небу. Тебе уже не пятнадцать, чтобы показывать какое-то превосходство передо мной. Мы не в школе.       Полина фыркнула, изображая обиженную особу. Саша узнал это тупое фырканье. Оно значило лишь одно:       — И на что ты могла обидеться?       Не впечатлило. Она осталась такой же нежной обиженкой, как и раньше.       — Меня обижает одно твоё существование, Фихнеев. Ты — выброс гнили в атмосферу. И как можно дышать этим воздухом?       Полина причмокнула языком, вздыхая.       — Я рад, что ты по-прежнему меня считаешь гнилью, но не забывай, что и твоё рыльце в пушку. Серьёзно, водка в бутылке из-под колокольчика на школьном празднике, где куча училок и директриса? — он подмигнул, усмехаясь.       Иванова зарделась, поджимая губы и опуская взгляд в стол. Конечно, он должен был вспомнить этот правильный момент.       — Ладно, раз ты закончила показывать свои коготки, давай приступим к работе. У нас есть десять горшков с не пересаженным амариллисом, — он кивнул на стол, заставленный цветами.       — Его нужно было пересадить месяц назад.       — Если бы ты пришла не в июле, то, может быть, они были бы уже пересажены.       — Отвали.       — Спасибо. Я обильно полил их позавчера, так что мы можем приступить к работе. Надень перчатки и возьми лопатку.       Полина осталась стоять, сделав вид, что не расслышала приказного тона. Ей абсолютно не нравилось такое положение вещей. Фихнеев не может ей командовать.       Никогда. В. Жизни!       — Иванова, тебе подарить слуховой аппарат? — спросил Саша, черпая землю лопаткой у корней.       — Отвали.       — Спасибо. Теперь, надень перчатки и возьми лопатку. Горшок выбери сама, но рекомендую самый маленький. Вдруг, не справишься, — он хихикнул, продолжая избавляться от лишней земли, чтобы вытащить куст без повреждений.       Она фыркнула, поняв, что он бросал ей вызов. Думал, что она не сможет справиться с таким лёгким заданием, как пересадка амариллиса. Полина не работала с ним, но была бы рада сделать это. Но не потому, что заставил Саша, а потому что хотела сама.       Полина взяла перчатки, оглядывая их со всех сторон.       — Они не заразны, идиотка, — шикнул Саша, продолжая аккуратно избавляться от земли.       — Очень в этом сомневаюсь.       Она быстро натянула их, разглаживая между пальцев. Затем взяла маленький горшок и поставила перед собой, внимательно глядя на Сашу, который с филигранной аккуратностью выгребал лишнюю землю только у стебля. Он перекладывал старую землю в контейнер, который был практически полным.       — Вы собираетесь выкинуть эту землю? — спросила девушка.       — Да. Она уже непригодна для использования. Тем более, если цветок болен, земля недостаточно владеет полезными свойствами.       Он был впечатляющим. Ошеломительным. Иванова представить не могла, что он настолько хорошо знал уход за цветами.       Она моргнула, засмотревшись на его горшок.       Полина взяла лопатку и начала аккуратно подкапывать стебель. Она выкидывала землю в контейнер, продолжая черпать слишком мало. Прикусив нижнюю губу, она взяла земли побольше, когда заметила, что Саша вскопал предостаточно, чтобы достать куст.       Она поторопилась, и её лопатка саданула по стеблю.       — Ауч! — воскликнул Саша, и она вздрогнула всем телом, испуганно вскидывая на него глаза. — Будь нежнее. Это же цветы, Иванова.       — Отвали. Я делаю так, как умею.       — Ты же говорила, что тебе нравятся цветы. И ты так хорошо знаешь, как за ними нужно ухаживать.       Полина покачала головой.       — У меня были сезонные цветы. С комнатными я не обращалась.       — Вот за то, что стукнула его по стеблю, тебе можно дать по лбу, — цокнул языком Саша.       — Отвали.       Казалось, что это её новое любимое слово. Она надеялась, что он всё-таки отстанет от неё и продолжит раздавать указания.       И когда же она согласилась плясать под его дудку?       — Спасибо. Так, ты вскопала достаточно, — он остановил её, когда она вновь поднесла лопатку, чтобы зачерпнуть землю.       Полина резко остановилась.       — Уверен?       И одарила его скептическим взглядом.       — Да. Ты взяла маленький цветок, и он посажен не так глубоко, как мой, — он поправил перчатки. — Теперь по максимуму отодвинь землю от стебля, чтобы при вытаскивании не повредить корни.       — Почему это нельзя сделать лопаткой?       — Потому что ты достаточно вскопала.       — И всё же…       — Иванова, ты совсем отупела со своей ужасной компанией?       Он выглядел раздражённым, и Полина не смогла сдержать улыбки. Ей удалось вывести его.       Саша сделал вздох.       — Ты избавилась от лишней земли, чтобы аккуратно достать цветок. Этого достаточно, но недостаточно для того, чтобы максимально осторожно достать его, не повредив корни.       Полина кивнула, просовывая руки в землю и отгребая от ствола.       Саша делал тоже самое, только чуть-чуть быстрее и аккуратнее, чем она. Несколько комков высыпалось из её горшка, и она не смогла сдержать разочарованного вздоха.       — Аккуратно извлекай корень из земли, — Фихнеев прикусил нижнюю губу, полностью доставая цветок.       Она впилась глазами в ровный ряд зубов, схватившихся за розовую плоть. Полина моргнула, теряясь на мгновение.       Иванова аккуратно начала доставать цветок из земли, держась за тонкий стебель. Она неосознанно высунула язык, прикусив его зубами.       — Отлично, — сказал Саша, наблюдая за её работой. — Теперь осмотри корни.       Полина нахмурилась, прищуриваясь, чтобы оглядеть каждый корень, и увидела, что несколько белых паутинок казались болезненными.       — Что скажешь?       — Думаю, что система корней слегка больна, — она посмотрела на него неуверенным взглядом, пожимая плечами.       — Да, это так. Тебе нужно аккуратно срезать эти места, не повредив остальные корни. Возьми ножницы, — он кивнул на стол, где лежали несколько пар ножниц.       Она послушно взяла ножницы правой рукой и готова была отрезать несколько проблемных участков, но Саша шикнул.       — Стоп. Посмотри на мой цветок.       Полина подняла глаза и сразу же остановилась на идеальных корнях зрелого цветка, который не требовал отрезания проблемных участков.       — Что думаешь?       Он покрутил его, давая Полине лучший обзор.       — Думаю, твой цветок здоров.       Она не хотела рассматривать его работу дольше, чем три секунды. Ей было неинтересно.       — Это не так, — он покачал головой и повернул цветок другой стороной, показывая чёрные корни. — Здесь активно цветёт грибок, и он захватил достаточно приличный участок, который нужно срезать. Нам нужно избавиться от вредителей прежде, чем он захватит все корни. Иначе, придётся избавиться от всего цветка.       — Это не нарушит систему корней? — спросила девушка, наблюдая, как Саша начинает методично отрезать поражённые болезнью корни.       — Ну, учитывая, что стебель не особо большой и цветение состоялось, не думаю. Возможно, он больше не зацветёт, но мы узнаем об этом немного позже. Отрезай свои корни.       Полина аккуратно подрезала корни, откидывая их в контейнер с землей на выброс.       Саша тем временем отошёл от стола и принёс маленькое ведро с прозрачной жидкостью. Поставил его по середине, окуная туда корни.       — Это разведённая перекись водорода. Обеззараживаем корни.       — В качестве дезинфицирующего средства можно использовать фунгициды, — сказала Полина, но послушно опустила корни в перекись.       — Можно, но мы работаем в теплицах, поэтому лучше использовать биопрепараты. Химические растворы нужно распылять вне помещения, а это опасно ввиду того, что нас посещают различные экскурсии.       — Они неопасны, — воспротивилась Полина, но тут же была пресечена твёрдым словом.       — Они также могут не нести здоровых качеств для остальных растений.       Саша достал свой цветок из раствора и тщательно осмотрел его со всех сторон. Полина сделала тоже самое и посмотрела на парня, который пододвинул маленький контейнер с угольным порошком.       — Этот порошок надо аккуратно посыпать на проблемную зону.       — Разве не рационально поливать землю, например, фитоспорином вместо обработки корней? Мы удобрим землю, и она впитает полезные свойства, — она вскинула брови, внимательно смотря на Сашу.       — Этим займутся уже другие. Нам необходимо сделать хорошую посадку, а поливом займутся специалисты.       — И как же они поймут, какие стоит поливать, а какие нет? — Полина выглядела озадаченной.       — Мы повязываем горшки лентами. Если лента красная — цветок нуждается в поливке с лечебным препаратом. Если лента зелёная — цветок полностью здоров и готов к цветению.       — И сколько таких лент?       Полина и вправду была сильно возбуждена от интереса. Ей и в голову бы не пришло выстроить такую сложную схему. Она бы поливала всё, если бы это было необходимо.       — Пять: красная, зелёная, белая, чёрная и жёлтая.       — Что означают другие ленты?       — Это ты узнаешь по ходу работы. Приступай к посыпке! — Саша уже нанёс угольный порошок на места среза.       Полина быстро нанесла порошок, аккуратно задевая вьющиеся корни.       Фихнеев аккуратно положил цветок на стол и отошёл к стеллажу, на котором стояли пустые разнообразные горшки. Он взял тот, что побольше, и тот, что поменьше.       Затем взял два маленьких контейнера. Он выглядел слегка озадаченным, и Полина вскинула брови, когда он смачно выругался.       — Чёртовы варвары.       — О чём ты?       — Кажется, у меня забрали дренаж.       Он оглядывал теплицу в поисках дренажа, и Иванова фыркнула, складывая на груди руки. Она была недовольна.       — Великого цветовода обокрали.       Саша смерил её раздраженным взглядом и, стянув перчатки, вышел из теплицы, оставляя подкол без ответа.       Полина скучала недолго. Она успела ещё раз осмотреть корни и теплицу, которую не стала разглядывать при первом появлении. Была слишком занята душевными переживаниями из-за совместной работы с Сашей, но всё шло слишком гладко. Она ждала подвоха, но его пока что не было.       Фихнеев работал складно, без лишних слов и демагогий. Хорошо разбирался в цветоводстве, и это приятно удивило. Добросовестно и качественно относился к работе, выполняя её на сто процентов, а не вполсилы.       Полина огляделась. Высокие стеллажи были заставлены пустыми и полными горшками, удобрениями. На нижних полках лежала земля в мешках и несколько чистых контейнеров. Раковина в другом конце теплицы. По середине стоял железный стол, на котором происходил рабочий процесс. Он был продолговатый, прямоугольной формы с закруглёнными углами.       На удивление, теплица была чистой и ухоженной, будто в ней постоянно работали, хотя, если верить словам Гоги, она была заброшенной.       Она вдруг задумалась над тем, что Саша работает в соло, отдавая всё своё время этой теплице. Сделала себе пометку в голове, чтобы узнать, почему он работает один.       Саша вернулся с раскрытым пакетом дренажа, выглядя злее, чем когда уходил. Полина вздрогнула, когда он повалил мешок на стол и из него высыпалось несколько твёрдых комком.       — Утрамбовывай низ горшка.       Полина начала сыпать дренаж в старый горшок, и Саша цокнул языком.       Она резко остановилась, поднимая на него взгляд.       — Зачем тебе новый горшок, Иванова? Этот необходимо отдать на чистку.       Она округлила глаза, когда поняла, что перед ней стоял идеальный белый горшок.       Прикусив губу, тут же пересыпала дренаж в другой горшок.       — Насыпай почвосмесь отсюда, — он протянул руку и указал на контейнер со свежей землёй.       Полина щедро посыпала сверху землей, а затем остановилась, чтобы взять несколько горстей песка. Саша никак это не прокомментировал, поэтому она подумала, что была на правильном пути.       Взяв свой цветок, она аккуратно усадила его по середине горшка, а затем начала медленно засыпать субстратом, используя лопатку. Она придерживала стебель одной рукой, а второй продолжала утрамбовывать землю.       Когда Полина отложила лопатку, распределяя рукой землю, Саша сказал:       — Повяжи его красной лентой.       — Где я могу её взять? — она посмотрела на него в ожидании.       Парень оторвался от своего цветка и кивнул подбородком за спину. Она тут же повернулась и увидела коробку, в которой были отсеки с разными атласными лентами.       Взяв одну, Полина обмотала её вокруг горшка и завязала бант.       Саша быстро насыпал землю, а затем всё распределил маленькими граблями, которыми Полина решила не пользоваться. Он взял ленту, повязав по середине коричневого горшка.       Он выдохнул, подняв голову, и усмехнулся.       — Ну что, осталось ещё восемь.       Полина чуть ли не зарычала. Она успела позабыть о нежности, с которой нужно обращаться с растениями.       Саша взял её горшок с пересаженным цветком и поставил на свободную полку.       — Возьми тот, у которого выгорели листья, — он указал ей кивком на восемь горшков, которые ждали своего часа.       Она послушно взяла горшок с израненным цветком и состроила печальное выражение лица. Ей было жалко помирающие цветы, и она готова была исправить это.