***
Эта весна уверенно стремилась к тому, чтобы стать самой дождливой на памяти Сириуса. Он снимает насквозь промокшие кроссовки и куртку, держа ее двумя руками и морщась при виде жалко выглядящей кожи. Может, ему все же стоит прикупить дождевик, хотя бы до тех пор, пока Боги погоды не перестанут беспрестанно рыдать. — Ремус! — кричит Сириус и слегка подталкивает Базилика ногой, пытаясь убрать его от лужицы на полу. — Можешь принести вешалку? — Он задумывается и добавляет: — И полотенце! Ремус выглядывает из спальни, его кудри взъерошены, а под глазами залегли темные круги. Он выглядит уставшим, думается Сириусу. Всю прошлую неделю он работал круглосуточно — то в лаборатории, то дома, печатая диссертацию — и ложился спать так поздно, что однажды Сириус решил, что уже наступило утро и пора вставать, когда Ремус лег в кровать. И теперь, кажется, последствия начинают настигать его. — А? — Он смотрит на вымокшего Сириуса. — Боже, да с тебя капает. Я даже не заметил, что там дождь. На секунду он исчезает из поля зрения, а потом возвращается с вешалкой и огромным полотенцем. — Давай сюда, — командует он и забирает кожанку. — Тебе нужен горячий душ и чай. — Я не ребенок, — ворчит Сириус, но полотенце берет и гордо шагает в сторону ванной, шлепая мокрыми ногами по деревянному полу. — Я мужчина. Мужчины могут справиться с небольшим количеством воды. — Да, — потакает ему Ремус. — Очень мужественный мужчина. А теперь прекрати капать на полы, или я сам тебя помою. — Если тебе кажется, что это угроза, — говорит Сириус и смеется, закрывая за собой дверь в ванную и крича погромче, — то тогда ты ужасно ошибаешься, малыш. Когда Сириус выходит из душа, то на кухне его уже ждет дымящаяся кружка с чаем. Он улыбается и берет ее с собой в спальню. Ремус снова сидит за столом в полной темноте, что-то печатает, у него открыты три совершенно разных документа. Вернулся в свою академическую пещеру, думает Сириус. — Спасибо за чай, — говорит он. — Всегда пожалуйста, — отвлеченно и запоздало отвечает Ремус. Еще минуту он печатает, не отвечая, а потом вздыхает и разворачивается. — Я уже на семь минут отстаю от графика, так что давай… — Он замолкает, пялясь на Сириуса. — Ты голый, — заявляет Ремус. Сириус пожимает плечами и отпивает чай. — Проблемы? Ремус с прищуром смотрит на него. — Большие, — бубнит он. — Я все никак не привыкну к тому, как тебе комфортно в своем теле. Ты бы все время так ходил, если бы мог, да? Сириус смеется и ставит кружку на стол, подходя к шкафу, чтобы найти одежду. — А ты был бы против? Ремус чертыхается, но когда начинает говорить, то в его голосе слышится веселье. — Все и так поворачиваются в твою сторону, когда ты идешь мимо. Я даже представить не могу, что бы было, будь ты голым. — Все девчонки, геи и небинарные были бы моими, — с ухмылкой говорит Сириус и надевает трусы, футболку и пижамные штаны. — К счастью, я уже занят. — Именно, — отвечает Ремус с очевидным подтекстом. А потом вздыхает. — Ты что-то хотел? Сириус кивает и подходит к нему, позволяя притянуть себя в объятие. Ремус утыкается лицом куда-то между пупком и грудью Сириуса, глубоко дыша. Это мило — обнимать его вот так. Сириусу кажется, что он не видел его целую вечность, лишь одну макушку за вытяжкой или компьютером. Может, им заняться чем-нибудь веселым после собрания Ремуса в пятницу? — Кажется, я нашел квартиру, — говорит Сириус и проводит пальцами по кудрям Ремуса. — Если все будет хорошо, то мне перезвонят завтра, но я думаю, все будет в порядке. — Оу, — удивленно говорит Ремус. — Уже? Если бы Сириус не знал его лучше, он бы сказал, что в его голосе слышится разочарование. — Да, — отвечает Сириус и закусывает губу. — На самом деле, это не так далеко. Я ходил туда пешком, всего минут двадцать. На Джонатан-стрит? — Да, кажется, я знаю, где это, — приглушенно говорит Ремус и поднимает голову. — Там еще огромный Теско на развязке метро, верно? Сириус хмыкает. — Хочешь посмотреть? Я знаю, что ты занят и, наверное… — Он с прищуром смотрит на часы в темноте. — Отстаешь от графика на целых двенадцать минут. — Что, сейчас? — удивленно спрашивает Ремус. — Нет, завтра. После работы? Если все пройдет хорошо, я подпишу договор прямо там, но мне было бы спокойнее, если бы ты посмотрел на квартиру, прежде чем я впишу свое имя. — Хорошо, — соглашается Ремус и улыбается. — Уверен, она замечательная. И так близко! Это здорово. Сириус тоже так подумал, но он не решался сказать Ремусу — вдруг он бы решил, что это странно или им нужно больше пространства. Он не думает, что хорошо воспринял бы такие слова Ремуса, так что он вообще не говорил ему, что ходил смотреть квартиру. Он решил, что скажет, если место ему понравится, а если нет… ну, минус один неловкий разговор. — Хорошо, так и поступим, — подводит итог Сириус и наклоняется, чтобы поцеловать Ремуса в лоб, замечая, как тот прикрывает глаза. — Как успехи? — Не так уж плохо, на самом деле, — говорит Ремус и вздыхает. — Думаю, сегодня не посплю, но закончу. Еще пару правок в последний момент, финальная вычитка завтра, и я готов к пятнице. Сириус довольно улыбается и размыкает руки Ремуса, обхватившие его талию. — Приготовлю тебе ужин. — Ты лучший, — говорит Ремус, уже вернувшись к работе.***
Августа Лонгботтом — женщина непонятного возраста и действительно интересного стиля. Ее взгляд острый, как у ястреба, и она красит губы ужасной коралловой помадой, которая собирается в морщинах рта, как вчерашний торт. Она маленькая и крепкая, а ее голос отдаленно напоминает Сириусу голос его учителя в начальной школе. Возможно, Сириус ее слегка побаивается. — Я буду внизу, — заявляет она. — Не задерживайтесь. И она захлопывает за собой дверь, оставляя Сириус и Ремуса в пустой квартире. — Какая душка, — саркастично говорит Ремус и ухмыляется. — Ну, показывай свою потенциальную берлогу. Квартира находится на верхнем этаже пятиэтажного здания без лифта, что Сириус воспринимает как отличную тренировку — спустя время его задница будет твердой, как яблочко, в этом он не сомневается. Квартира нормального размера, с приличной спальней и открытой кухней, которая соединена столешницей с гостиной. Все окна выходят на огромную громкую улицу, но рамы новые и звуконепроницаемые. Балкона нет, что, конечно, минус, но есть общая терраса на крыше — всего один лестничный пролет от его двери. А еще тут есть настоящая ванная, которой так не хватало Сириусу, пока он жил с Ремусом. Ремус с любопытством ходит по квартире, как какой-то сексуальный инспектор из фильмов для взрослых. Он открывает краны, пытается открыть и закрыть окна, заглядывает в кухонные шкафчики и даже задумчиво разглядывает щиток, что немного заводит Сириуса. Он цыкает и качает головой. — Одни пробки на кухню и гостиную? Кто это делал? — Возмутительно, — с ухмылкой говорит Сириус. — Вызывай полицию. Ремус недовольно смотрит на него, но губы уже изгибаются в улыбке. — Не звони мне, когда у тебя выбьет пробки, потому что у тебя одновременно включена посудомойка, чайник и телевизор. — Тут нет посудомойки, — спорит Сириус, — и у меня нет ни телевизора, ни чайника. Ремус хмыкает и хмурится. — На улице громко, ты не сможешь спать с открытыми окнами, — раздраженно говорит он. — А я тебе так скажу, тут наверху будет жарко. — Я справлюсь. — Мыть паркет будет сплошным кошмаром. — Уверен, все будет в порядке. — Кран в ванной свистит. А в гостиной будет пахнуть едой. Места для хранения вообще нет. Стены как бумага, и мне кажется, я видел пожарную часть кварталом ниже. — Кран можно починить, на кухне есть вытяжка, у меня не так много вещей, со стенами все в порядке, а наличие пожарной части меня даже успокаивает, — парирует Сириус и устало потирает щеку. — Ремус, в чем твоя проблема? Ремус снова оглядывается, нахмурившись, и предпринимает последнюю попытку. — Ты уверен, что это не слишком быстро? Ты искал меньше недели. Что, если ты найдешь что-то получше? Сириус делает успокаивающий вдох и расцепляет руки Ремуса, которые он ранее скрестил на груди, притягивая его к себе за талию. — Цена нормальная, хозяйка живет на первом этаже, до тебя идти недолго, и на метро можно доехать и до лаборатории, и до универа. — Он вздыхает и наклоняет голову, смягчая голос. — Малыш, что не так? — Слишком быстро, — тихо говорит Ремус, избегая его взгляда. — Ремус, если ты хотел, чтобы я остался, надо было так и сказать, — нахмурившись, говорит Сириус. — Нет, я знаю, что это нечестно, — вздыхает Ремус. — Тебе нужно безопасное место, что-то, что ты будешь звать своим. Только своим. После всего, через что ты прошел… Сириус нежно проводит рукой по его виску и по шее. — Ты мое безопасное место, и ты знаешь об этом. Если бы ты попросил меня съехаться, я сделал бы это, даже не задумываясь. — Нет, — решительно говорит Ремус. — Это не правильно. — Почему нет? — Сириус не может сдержать грусти в своем голосе, и Ремус поднимает на него взгляд, его глаза слегка красные. — Любовь моя, я правда думаю, что тебе надо пожить одному какое-то время, — мягко говорит он. — Это важный жизненный опыт, который тебе не стоит упускать. И это не твердое «нет», понимаешь? Но если мы когда-то будем жить вместе, я не хочу, чтобы ты переезжал ко мне. Мне кажется, это должно быть что-то новое, где мы оба будем на равных правах. И это, по правде говоря, здравая мысль. Сириус раздумывает об этом, представляя, как они с Ремусом вместе будут искать квартиру, а не только он один, и улыбается. Он любит квартиру Ремуса, правда любит, но не из-за самого места. — Мне нравится, — говорит Сириус. — И откуда ты такой умный, а? Ремус улыбается и быстро целует его. — Я старый и мудрый, мой юный протеже, — шутит он. — И ты когда-то будешь таким. Сириус фыркает. — Пойдем, старичок, сразимся со страшным драконом и подпишем договор. Он в последний раз смотрит на квартиру, которая станет его всего через пару минут, и выходит на лестничный пролет, чуть ли не врезаясь в кого-то. — Ой, — выдыхает Сириус, чувствуя, как Ремус подхватывает его. — Извините! — Черт, блять, прости! — Парень, возможно, ровесник Сириуса, морщится, как бы извиняясь. — Не смотрел, куда шел… Ты кто? Он долговязый, с дружелюбным круглым лицом и копной каштановых волос. Через плечо перекинут чехол от гитары, лямка лежит прямо над призмой Пинк Флойда на его толстовке. Сириус смотрит на другую дверь на этаже, потом снова на парня. — Походу твой новый сосед, — говорит он, ухмыляясь. — Сириус Блэк. Это мой парень, Ремус Люпин. Парень и бровью не ведет, с энтузиазмом жмет им руки. — Отлично! Замечательно! Я Фрэнк Лонгботтом, — представляется он. — Рад, что въехал кто-то новый, прошлые жильцы были пиздец бесячими. Сириус фыркает от смеха. — Лонгботтом? Как хозяйка? — О, да, это моя мама, — с улыбкой говорит Фрэнк. — Она… строгая, но добрая. Она тебе понравится. — Не сомневаюсь, — говорит Сириус, сильно сомневаясь. — Что ж, думаю, еще увидимся? Фрэнк кивает и отворачивается, чтобы открыть дверь. — Увидимся, дружище. И с тобой, Ремус.***
Сириус устраивает целое шоу, хрустя костяшками, разминая шею и облизывая кончик ручки, прежде чем размашисто подписать контракт. Весь столик в пабе взрывается громкими аплодисментами и одобрительными выкриками, прежде чем тяжелая рука Джеймса вышибает из Сириуса весь дух. — Чувак, поздравляю! — вопит он. — Теперь ты застрял с нами навсегда! — Джеймс, это контракт на год, — с улыбкой говорит Лили, а потом подмигивает Сириусу. — Но возможно продление. Ремус ставит перед ним пинту, улыбаясь. — Добро пожаловать в лабораторию, любовь моя. Щеки Сириуса краснеют, когда эти слова звучат перед всеми, и он неловко прочищает горло. — Не то чтобы я новенький… — Новенький в моей команде! — говорит Питер, вскидывая кулак в воздух. — Теперь он мой! — Осторожнее, — с прищуром говорит Ремус, угрожающе тыкая в Питера пальцем. — Он не твоя собственность. — Но мой ассистент! — спорит Питер с покрасневшим от алкоголя лицом, который еще и добавил ему смелости. — Руки прочь от него, Ремус. На лице Ремуса происходит что-то сложное, и Сириус кладет руку на его бедро под столом, внутренне хихикая над развернувшейся картиной. — Мамочка, папочка, — пискляво ноет он, — пожалуйста, не ругайтесь! Избавившись от стресса, связанного с первым наброском диссертации, Ремус выглядит гораздо расслабленнее и спокойнее. Он все еще уставший и измотанный, глаза опухшие и с синяками, но он точно выглядит счастливее. — Как прошла встреча с профессором? — спрашивает Сириус, когда вокруг них снова звучат разговоры. — Я даже не видел тебя, когда ты вернулся. Ремус отпивает колу и задумчиво кивает. — Хорошо. От графика все-таки не отстаю. С твоей помощью, — честно добавляет он. — И мы уверены, что я закончу к июню. Сириус удивленно вздыхает. — К июню? Уже? — Я пинаю этот труп уже четыре года, — слегка раздраженно говорит Ремус. — Буду рад в жизни больше не видеть эту штуку. — Тебе все нравится, — с улыбкой спорит Сириус, а потом хмурится. — И что ты будешь делать дальше? Раньше он никогда об этом не думал — о том, что Ремус допишет докторскую. Ему казалось данностью, что он продолжит свое исследование. Он будет работать в лаборатории? Черт, Сириус только что подписал контракт на год отчасти из-за того, что хотел работать с Ремусом! — Пойду работать, очевидно, — говорит Ремус, пожимая плечами. — Я уже искал, и мой профессор намекнул мне на должность постдока в университете. Я получил пару предложений после выступления в Праге, но я не знаю, как там сложится. Сириус невидящим взглядом смотрит в свое пиво. Конечно, Ремус будет востребован на рынке. Он невероятно умен и профессионален, у него еще и отзывы хорошие. Все двери будут открыты перед ним. Исследовательские группы, промышленные компании, инновационные стартапы, может, даже зарубежные предложения. — А ты чего хочешь? — осторожно спрашивает Сириус, косясь на него. Ремус не медлит. — Я хочу заниматься чем-то, что приносит пользу. Мне плевать на кучу денег, и я точно не хочу сидеть за столом и отвечать на имэйлы весь день, потому что я слишком квалифицированный для работы в лаборатории на какую-нибудь компанию, — быстро выдает он. Он явно уже думал об этом раньше. — Да, не могу представить, чтобы ты занимался чем-то подобным, — признает Сириус. — Глупо предполагать, что раз у тебя есть докторская степень, то ты выше практической работы. — Скажи? — с энтузиазмом говорит Ремус. — Вот тебе и капитализм. Если хочешь зарабатывать деньги, то дело не в том, чтобы становиться хорошим профессионалом или оттачивать навык. Тебе надо перестать делать свою работу и начать управлять теми, кто будет делать ее за тебя. — Он хмурится и качает головой. — Я получаю докторскую не чтобы быть выше других. Мне просто очень нравится то, что я делаю, понимаешь? Сириус улыбается и кладет руку на спинку его стула. — Я понимаю, малыш. Ты найдешь что-то, что сделает тебя счастливым, — говорит он, уверенный в этом сильнее всего. — Мы со всем разберемся. Совершенно не обращая внимания на толпу вокруг них, Ремус нежно целует его. Это быстрое, маленькое касание, но когда они смотрят на всех, то люди пялятся и улыбаются. Питер, кажется, подавился пивом — он кашляет и тихо отплевывается. Лили подмигивает им, а потом с силой стукает Питера по спине. Джеймс улюлюкает и топает ногами. Адель окидывает их знающим, довольным взглядом. А Кингсли просто поднимает брови, прежде чем вернуться к разговору с Сирил, слегка улыбаясь. Что ж, теперь это не тайна. — Вы вместе?! — спрашивает Питер, когда к нему возвращается способность говорить. Его лицо стремительно бледнеет, возможно, он вспоминает все, что когда-либо сказал Ремусу о Сириусе, и жалеет. Ремус хищно улыбается. — Проблемы, Петтигрю? — Нет, — пищит Питер и замолкает, притворяясь очень заинтересованным в том, что бы там ни обсуждали Джеймс и Тони. Сириус проводит рукой по волосам и вздыхает. — Знаешь, теперь мы будем самой обсуждаемой сплетней в лаборатории. Ремус беспечно пожимает плечами. — Мы и так. Теперь народ может перестать додумывать. — Правда? — удивленно спрашивает Сириус. Никто и слова ему об этом не сказал. — О, да, а ты не слышал? — Ремус смотрит на него с явным весельем. — Всякие грязные разговорчики о том, что ты, оказывается, задержался так долго только потому, что я на тебя запал. Или что ты попал в фирму через постель. Или что я соблазнил тебя, чтобы ты терпел мои перепады настроения. Для Сириуса это новость, и ему она не нравится. Как ужасно, что люди говорили такие гадости о Ремусе за его спиной. Это все звучит невероятно излишним и совершенно неправильным. Ну, может, не совсем… — Мы оба знаем, что я понравился тебе с самого начала из-за моей упругой задницы, — шутит он. Ремус хмурится. — Сириус, ты мне понравился, потому что ты был вежливым, трудолюбивым и умел слушать. — И из-за моей упругой задницы. — Ну, — с ухмылкой говорит Ремус, — может, немного и из-за твоей задницы. Какое-то время они оба участвуют в разных разговорах. Ремус пересаживается поближе к Аделю, который показывает ему что-то на своем телефоне, оживленно размахивая руками. Сириус следит за шоу, которое устроил Джеймс, вернувшись к своим плачевным попыткам покорить Лили. Как только ситуация начинает набирать обороты — Джеймс упомянул, что умеет шить крестиком, по какой-то причине решив, что это точно заставит Лили пересмотреть свое мнение о нем — Ремус ловит взгляд Сириуса и взмахивает пачкой сигарет. Ночной воздух свежий, но сухой, дождь наконец перестал, и Сириус делает протяжный вдох, чувствуя себя так, словно впервые за долгое время все начало налаживаться. У него есть квартира, в которую он скоро въедет, Ремус закончил свой писательский марафон, Сириус подписал хорошо оплачиваемый контракт. Все хорошо. Он слушает, как Ремус рассказывает ему о разговоре со своим куратором по поводу установки предкультур, но не особо вслушивается, а скорее смотрит на то, как Ремус говорит. Как и всегда, когда речь заходит о чем-то, что ему нравится, его глаза загораются, а он начинает говорить быстро и сбивчиво, как и его сестра. Это очаровательно, и Сириус знает, что на его лице, должно быть, глупая ухмылочка, но он не может найти в себе сил беспокоиться об этом. Момент рушится вспышкой рыжих волос и пальто, которые слишком хорошо знакомы Сириусу. — Сириус, — говорит Фабиан, останавливаясь прямо перед ними и полностью игнорируя Ремуса, который тут же напрягся. — Фабиан. Странно видеть его вот так после всего. Прошло ведь всего пару недель, но жизнь Сириуса так изменилась за это время, что он едва ли может соотнести себя с тем человеком, которым был месяц назад. Тот человек кажется чужим, дальним родственником, которого он не видел с детства. — Можем поговорить? — спрашивает он, а потом добавляет: — Наедине. Сириус не осмеливается взглянуть на Ремуса, но он чувствует, как резко меняется атмосфера. Он помнит, как прошло их последнее взаимодействие, и надеется, что до этого не дойдет. — Думаю, нет, — недобро говорит Ремус и чуть ближе подходит к Сириусу. — Не думаю, что нам есть, о чем разговаривать, — говорит Сириус, и он правда надеется, что это прозвучало так же спокойно, как он и хотел. — Я хочу извиниться. Чувствуя внезапный прилив усталости, Сириус смеривает его холодным взглядом. — Принято к сведению. Пока. — Сириус, пожалуйста, послушай меня. — Фабиан смотрит на него, его глаза грустные и честные, и Сириус с ужасом понимает, что что-то в его груди подпрыгивает при виде этого. — Он уже наслушался тебя, — перебивает его Ремус, и в его голосе слышится низкий рык. — Ремус, — говорит Сириус, а потом искоса смотрит на него. — Спасибо. Я подойду через минуту. Ремус не отвечает, лишь делает вдох и кивает, не смотря на Сириуса, а потом резко разворачивается и возвращается в бар. На секунду музыка и голоса становятся громче, а потом дверь закрывается, и они остаются в тишине. Сириус смотрит куда-то мимо Фабиана, чувствуя горечь и злость. — Ты снова начал курить, — подмечает он. — Очень мило с твоей стороны заботиться о моем здоровье, — саркастично говорит Сириус и делает демонстративную затяжку. — Ты хотел поговорить? Фабиан кивает и вздыхает, что не совсем похоже на него. — Мне жаль, что я так поступил. Что я так говорил… Это непростительно, и я это знаю, — говорит он и смотрит на Сириуса из-под ресниц. — Я много думал о том, что между нами произошло, и я понял, как ужасно с тобой обращался. Это не первое извинение, которое слышал Сириус, и даже не сотое, но оно все равно какое-то другое. Более честное, что ли. Признавать свои ошибки никогда не было сильной стороной Фабиана, и даже удивительно, что он нашел Сириуса, чтобы сказать это. Сириус разглядывает его, внимательно. Фабиан выглядит так же, как и обычно, и Сириус знает каждую морщинку, каждый волосок на его теле, каждую эмоцию на лице. Он выглядит до боли знакомым, и внезапно звук его голоса возвращает Сириуса в начало их отношений. — Как там Джина? — спрашивает Сириус, частично потому что ему нужно напомнить себе об этом, частично потому что он больше не хочет выслушивать извинения. Фабиан тут же хмурится. — Кто? Сириус горько усмехается. — Бедняжка Джина из ожогового центра, что бы она подумала, услышь, как ты притворяешься, что даже не знаешь ее? — Сириус, я не знаю, что ты там услышал… — Избавь меня от этих подробностей, — устало говорит Сириус, стряхивая пепел. — Забей. Желаю вам всего хорошего. Мы закончили. Рука Фабиана подергивается, будто он хочет схватить его, но в последний момент останавливается. Сириусу кажется, что в его горле стоит такой огромный ком, что воздух вообще не поступает. — Я клянусь, это ничего не значило. — Лицо Фабиана выглядит умоляющим. — Ты правда хочешь выкинуть все? Все, что у нас есть? Пожалуйста, пойдем домой. Сириус закрывает глаза и борется с накатившей тошнотой. Вот подтверждение, которое ему было нужно. Какая-то часть него все еще противилась идее того, что Фабиан мог ему изменять. Теперь он знает наверняка. — Фабиан, — говорит он, удивленный силой в своем голосе, — у нас ничего нет. Ты разбил мне сердце, и не только. Не думаю, что я смогу когда-нибудь полностью оправиться от этого. — Сириус прочищает горло и выкидывает окурок в ближайшую мусорку. — Но будь уверен, я постараюсь изо всех сил. Он игнорирует его протесты и проходит мимо него на негнущихся ногах, распахивая дверь паба и в последний раз оборачиваясь через плечо. — Я больше никогда не хочу видеть тебя. Счастливая атмосфера в баре резко контрастирует с тем, что он чувствует, но Сириус все равно идет через толпу к их столику. Взгляд Ремуса — темный и взволнованный — тут же находит его. Сириус через силу улыбается и садится, притягивая к себе стакан с затхлым, теплым пивом и делает большой глоток. — Порядок? — просто спрашивает Ремус. Сириус кивает. — Порядок.