Другие стороны гранита науки

— Молодец, Мостовой, пять, садись. Зобнин отпустил от доски студента, внося оценку в журнал. Тот лучась улыбкой, приближается к столу преподавателя и интересуется: — Роман Сергеевич, а сколько мне осталось до автомата? Зобнин, услышав вопрос, взялся пересчитывать оценки. — Уже автомат, Андрей. Только на пары ходи, в конце года экзамен. — Конечно, — но радость в голосе парня отчётливо слышалась, и не зря — Зобнин спрашивает досконально, и получить у него автомат ох как трудно. До самого конца пары однокурсники, сидящие рядом, негромко давались диву тому факту, что у такого зверя-преподавателя кто-то смог получить автомат на их глазах. А вот сам Андрей, испытав радость и облегчение от того, что меньше билетов учить на сессию, сразу вспомнил, к кому им идти на следующую пару. И невольно улыбка сама собой появилась на лице. Самый замечательный преподаватель на свете ждал их на следующем занятии. И Мостовой ждал этой пары не потому, что тот очень хорошо учил — хотя, это тоже, надо отдать тому должное — ему нравился сам Далер Адьямович. Объяснял тот неспеша, стараясь вложить в головы больше материала, отвечал на все вопросы, которые возникали у студентов, терпеливо разъяснял по ошибкам в проверочной работе, мог и после занятия задержаться, только чтобы объяснить и донести недопонятое. Тишину в аудитории он держал полную, не прибегая даже к повышенному тону — но все знали, что шуметь не стоит. Андрея вначале подкупило именно это — он мог подойти с любым непонятым вопросом и получить ясный ответ. А как он переключился с Далера-преподавателя на просто Далера, Мостовой и сам отследить не мог. Только вот очарован он своим преподавателем оказался полностью. Естественно, никаких шагов в сторону сближения в подобном ключе он и не предпринимал. Только вздыхал, провожал взглядом и с тоской думал о том дне, когда предмет Кузяева у них закончится, и Андрей больше не будет сидеть у него на парах, внимая ровному голосу и следя за тем, как Далер Адьямович пишет выверенными строчками материал на доске. Пара кончилась, и со звонком в аудитории поднялся шум, загрохотали отодвигаемые столы, стулья, зашуршали пакеты, рюкзаки студентов. Андрей тоже побросал свои вещи в рюкзак и направился на выход, когда его окликнули: — Андрей, подожди! Мостовой узнал голос Романа Сергеевича и остановился, дожидаясь преподавателя, который, подхватив свою папку со стола, направился к выходу. — Минуту, закрою кабинет, — обратился Зобнин к студенту, гремя ключами. Андрей в полном недоумении уставился на мужчину. Что он хотел от него? Помощи в чём-то, что-то отнести надо? Сделать что-то общественно-полезное, типа стенгазеты? — Андрей, пойдём, — Роман Сергеевич подхватил парня под локоток и повёл в сторону, туда, где никто практически не ходил. Вот и сейчас в той части коридора было пусто, студенты на перемену толпой вывалились на улицу. — У меня к тебе личный разговор. — Личный? — уж что-что, а такого Андрей не ожидал. Если кто и жаждал личного разговора с Романом Сергеевичем, то это девушки из их группы, вздыхавшие по любимому преподу. Вздыхать было на что, Андрей прекрасно этих девушек понимал, уж он-то объективно признавал, что Роман Сергеевич «довольно горяч», как сказала одна из одногруппниц. Тему беседы Мостовой и предположить не мог, потому любопытство проснулось в нём вместе с удивлением. — Я с тобой хотел поговорить про Кузяева. — Далера Адьямовича? — удивление отразилось на лице Андрея. Сердце стукнуло резче и пульс сразу участился. Да, сюрпризы у него сегодня. — А почему именно со мной? Зобнин усмехнулся. — Ты думаешь, твоё отношение к нему не видно? — Андрей всполошился, на что преподаватель, заметив, поспешил его успокоить. — Да не волнуйся. Это мне видно. Другие не замечают, не настолько уж ты и выдаёшь себя. Мостовой выдохнул, а Зобнин продолжил. — Отрицать, так полагаю, не будешь? — Роман Сергеевич оглянулся вокруг на всякий случай, убедился, что никто не слушает, шагнул ближе и заговорил тише. — У меня есть предложение. — А? — только и вымолвил Андрей. Да что за день сегодня такой? Получил автомат, потом препод в укромном уголке говорит с ним о его влюблённости, да ещё какое-то предложение у него есть. Что за странности? — Далер… Адьямович и мне нравится, — заявил Зобнин, чем вызвал у Андрея очередной приступ удивления. — Погоди, дай договорю. Так вот, предлагаю соревнование. — Чего? — казалось, удивляться Андрею просто уже некуда. Брови его поползли вверх, и хотелось куда-то сесть, чтоб осознать всё услышанное, да было некуда. Он даже о смущении по поводу своего разоблачения забыл. — Вы предлагаете… — Посоревноваться за Далера. Раз он нам обоим нравится, — Зобнин светил улыбкой. — Я… с вами? Что?.. — переспросил Мостовой. — Не понимаю. Типа как выигрыш, проигрыш? — Если совсем уж просто описывать, то да, — кивнул Зобнин. — Будем привлекать его внимание, и с кем-то из нас он останется. — Прямо точно? — Ну это уже его решение, — пожал плечами Роман Сергеевич. — Нам с тобой надо показать заинтересованность, дальше он уже пусть думает сам. Андрей помолчал, постаравшись собрать мысли в кучу. — Понимаете, Роман Сергеевич, что это звучит более, чем странно? — Понимаю, — мужчина кивнул. — Не волнуйся, на учёбе это не отразится. Твой автомат только твой и никуда не денется, как бы там ни сложилось. Что больше всего напрягало Андрея, так это то, что Зобнин не переставал жизнерадостно и ласково улыбаться, ведя весь этот разговор. Мостовой молчал, не зная, что и отвечать на это предложение. Преподаватель это понял, потому требовать ответа не стал и решил дать Андрею успокоиться и подумать. — Я и не принуждаю тебя. Это всего лишь предложение, — напомнил Зобнин как можно мягче. — Решай сам. Роман Сергеевич уже скрылся за поворотом коридора, а Мостовой всё ещё стоял на том же месте, пытаясь уложить в голове только что состоявшийся разговор. *** На паре у Кузяева всегда было многолюдно — он не любил пропусков, и всегда спрашивал студентов, по какой причине они не посещают занятия. Андрей расположился, как всегда, на самой первой парте, перед Далером, готовый ко всем вопросам и заданиям, но не в состоянии выкинуть разговор с Зобниным из головы. Однако, это не помешало ему вновь блестяще проявить себя, выполнив практическое занятие, и поймать тёплый взгляд преподавателя на себе. Мостовой на мгновение дольше обычного задержал на лице Кузяева взгляд, а затем поспешил на своё место, пока тот ставил ему заслуженную пятёрку в журнал. Уже дома вечером он, переваривая шквал сегодняшней информации, вспоминал Далера. Голос, сдержанную улыбку, строгую фигуру. Думал о предложении Зобнина. Знали бы девушки-поклонницы, что сегодня предлагал ему их обожаемый Роман Сергеевич. Мостовой даже представить не мог их реакцию. А привлечь внимание Далера показалось Андрею хорошей идеей. Ведь что, собственно, он теряет? Ну не нравится он если Кузяеву, то и пусть. Зато узнает. Правда, не слишком-то приятно такое узнавать, но быть в неведении на расстоянии ему надоело и самому. Тем более, семестр скоро закончится, а там и предмет Далера Адьямовича тоже. Он и так рискует его потерять, даже ничего не попробовав сделать. Будь что будет. Он примет правила игры. *** Далера Адьямовича Мостовой на следующий день встретил в столовой универа. Самое интересное, что около того находился Зобнин, да не просто находился, а ещё и сидел за одним столом. То, что Роман Сергеевич его местонахождение считал, Андрей понял по пристальному взгляду, потому толочься в дверях уже не имело смысла. — Здравствуйте, — громко и приветливо поздоровался с обоими Андрей, пробираясь мимо их стола. Оба поздоровались в ответ, стоять и разговаривать о чём-то с ними Андрею было не нужно, поэтому он протиснулся дальше к прилавку, тайно бросив взгляд снова на стол преподов и натыкаясь на то, как Зобнин заботливо подаёт салфетку Далеру, на что тот с довольно благосклонным видом её принимает. Они о чём-то говорят, Мостовой отворачивается, что-то сжимается внутри. Но ведь Далер ещё не в отношениях с коллегой, как тот вчера ясно дал понять. Поэтому и самому Андрею попытаться стоит. Возможно, Кузяев просто вежлив и только. На этой неделе у них ещё лекции и практика у Кузяева, да и в принципе он может и без этого с ним увидеться, достаточно только спуститься на этаж. На лекции Андрей выуживает какой-то заковыристый вопрос из материала и после пары просит Кузяева ему разъяснить. Далер, естественно, не отказывает и пускается в объяснения с головой, Андрей только успевает помечать в тетради. Он и в самом деле хотел узнать ответ и вправду благодарен преподавателю, что тот тратит своё время на него, о чём и говорит. — Не стоит переживать, — отвечает Далер Адьямович. — Моя задача вас знающими выпустить, я только за, чтобы вы спрашивали. — Но время… — снова возражает Андрей. — На такого студента как ты, времени мне точно не жаль, — редкая улыбка скользит по губам преподавателя. — Можешь подходить хоть каждый день, я буду только рад. Мостовой под его взглядом тушуется, собирает тетради, и пальцы слегка дрожат. — Экзамен скоро… у меня много вопросов, — быстро произносит он. — Вот и приходи с ними. *** Зобнин и впрямь не придирается к Мостовому на парах. Напротив, дружелюбен с ним, и всё как прежде, будто разговора и не было. Андрей даже был ему благодарен за то предложение — теперь всё разрешится, и уже не будет висеть над Андреем знаком вопроса. Мостовой настолько ради времяпрепровождения с Далером в предмет вникает, что уже дальше, чем стандартный учебник залезает. Правда, с Кузяевым они говорят не только о предмете. Тот интересуется вдруг, куда Андрей работать планирует пойти, уж не по его ли предмету, как одному из профильных. — Я пока не решил, — отвечает честно Андрей и выпаливает: — Но может и по вашему, из-за вас. Щёки наливаются краснотой, Мостовой осознаёт, что сморозил. — Из-за меня? — переспрашивает Далер. — Ну да, вы… объясняете так интересно, — снова быстро проговаривает парень. — Я увлёкся. «Вами в первую очередь», — подсказывает сердце, но Андрей не озвучивает. Они сидят рядом, за одним столом, встретившись глазами. Первым приходит в себя Мостовой, кинув взгляд на окно и заметив, что там темно. — Ой, вам домой. — И то правда, — соглашается Кузяев, начав собираться. — Как раз время. Андрей покидает аудиторию с грустью и слегка стыдясь своей несдержанности. — Андрей, небольшая просьба, — окликает его Далер. — Гардероб закрывается, можешь взять моё пальто, пожалуйста? Я в преподавательскую на минуту. Не спешишь? — Нет! — внутри у Мостового всё радостно прыгает, он берёт у преподавателя номерок, пока тот не передумал, и несётся вниз. А когда они выходят из закрывающегося универа, на фоне тёмного неба падает снег. — Красиво. Невообразимо, — вырывается у Мостового. Он не замечает, что Кузяев несколько секунд любуется им, разглядывающего снегопад. — Да. До завтра, Андрей, — Далер Адьямович спешит к стоянке, но оборачивается: — Тебя не подвезти? — Что? А, ну нет, я сам, у меня автобус. До свидания! — выпаливает Мостовой, как-то даже перепугавшись от неожиданного предложения. Но впоследствии ему жаль, ичто отказался, и он не может понять, правильно ли поступил. *** Зобнин около Кузяева тоже часто появляется. Они беседуют, со стороны, это обычные разговоры, но Андрею, посвящённому во всё, кажется, что Роман Сергеевич флиртует. Или так и есть. Почему бы этому не быть, когда Кузяев ему нравится? *** Однако у Андрея всё мысли вылетают из головы сразу, когда Далер Адьямович, снова задержавшись с ним после занятий, встаёт следом за Андреем из-за стола и говорит: — Понятия не имею, как ты отреагируешь. Но мне хочется кое-что сделать. Пусть ты даже и мой студент. Позади у Мостового доска. Он её чувствует спиной, когда машинально отступает на шаг, когда Далер оказывается вмиг слишком рядом, а в следующее мгновение губы обжигает поцелуй. Пара мгновений на осознание — и словно что-то распускается внутри, хочется, чтобы никогда не прекращалось. Они целуются несколько минут, и когда прерываются, Андрей обнаруживает себя, обвившего шею Далера Адьямовича руками и абсолютно счастливого. — Андрей, — осторожно шепчет преподаватель, мягко целуя его в щёку. — Я бы не хотел от тебя кое-что скрывать. Сразу. На вопросительный взгляд парня он только предлагает спуститься вниз и поговорить в машине. *** Спускаются они почему-то не к машине Далера — но кого Андрей в этой машине не ожидает увидеть — так это Романа Сергеевича. — Далер? — тот вопросительно смотрит на обоих, потом скалится в улыбке. — Да ладно! Андрей переводит взгляд на Кузяева. Где Зобнин — там загадки, всё понятно. — Садись, — приглашает Кузяев, Мостовой садится на заднее сидение, а Кузяев, соответственно, на переднее пассажирское. Вид у него какой-то слегка нервный и виноватый. — Вижу, Андрей пока не в курсе ничего? — уточняет Зобнин. Далер кивает. — Короче, Андрей. Сразу я тебе не сказал, но мы с Далером уже да. И тогда, при нашем разговоре с тобой тоже. Мостовой теряет дар речи. Тогда он тут при чём? Далер его не любит? Он Зобнина выбрал? — А ты слушай, — видя по лицу, что вопросов у Мостового больше, чем хоть какого-то понимания, начинает пояснять Зобнин. По мере рассказа, в который реплики вставляет и Кузяев, Андрей узнаёт, что Далеру они с Романом Сергеевичем оба небезразличны. И что Далер разрывался между ними обоими, и в итоге ответил на чувства Ромы, а про Андрея решил, что преподавательская этика не должна нарушаться, пытаясь успокоиться этим. Однако, Зобнин наблюдательный и Кузяеву пришлось во всём признаться под натиском вопросов и фактов. А впоследствии у Зобнина и появился план — Рома же Далера любит, да и предосудительного в таком, чтобы Кузяев с ними обоими, ничего не видит… И Кузяев, видимо, с ним солидарен. На последнем предложении Мостовой чуть ли из машины не выпрыгивает. Вот это откровения. — Да и Далеру ты в другой роли нравишься, не как я. — Рома! — с укоризненным видом восклицает Далер. — Андрей… — Так что, спор просто так что ли? — в это время недоумевает Мостовой. — Вы и так уже это… — Не просто так. Либо ты решился бы на сближение, либо нет. Ты и так ничего не делал, — поясняет Зобнин, пожав плечами. — Во дела-а-а… — тянет Андрей. Преподаватели смеются. — Интриган, — обращается Далер к Зобнину, а потом смотрит на Мостового. — И жертва интригана. Куда я теперь без вас. Кузяев бормочет последнюю фразу под нос, Рома смеётся, улыбается и Андрей, пытается обдумать всё произошедшее сразу и по отдельности. Додумать ему не дают губы Далера, второй раз накрывающие его собственные — Мостовой и не замечает, как Кузяев поворачивается между сиденьями назад, чтобы его поцеловать, только горячо отвечает, краем внимания улавливая, что Далера притягивают к себе и другие руки, не мешая их поцелую, только для того, чтобы позволить Роме оставить поцелуй Далеру под скулой. — Неудобно же? — шепчет Андрей. Вопреки всему, это всё его только взбадривает и не вызывает отторжения. — В машине? Целоваться? Ещё как удобно, — звучит голос Зобнина уже ближе к Мостовому. — Но могу предложить другое место. — Рома, не смущай его, — говорит Далер, а потом шепчет Андрею, но довольно громко, так что слышат все. — Ты к нему привыкнешь. — Главное, чтобы он к тебе привык, — незлобно фыркает Зобнин, заводя мотор. Мостовой улыбается. — Пристёгиваемся. — Рома, опять? — снова замечает Далер и улыбается, тихо говоря: — Люблю вас обоих.