Освободи моё сердце

Ночь прошла относительно спокойно, но выражалось это лишь в том, что укрывшуюся в церкви пару никто не беспокоил. Кари удалось немного поспать, но под утро ее опять начало ломать и трясти, так что Арчеру пришлось завернуть ее в свою куртку и держать на руках, как ребенка, чтобы она не разворошила ногами весь костер. О собственном отдыхе из-за всего этого оставалось лишь мечтать. Утром девушке стало чуть легче, хотя лицо ее приобрело бледно-зеленый оттенок, а конечности дрожали, как у новорожденного рад-олененка. «Чертовы наркоманы», — ворчал про себя Арчер, искренне не понимая, зачем люди вообще усложняют зависимостями и без того нелегкую жизнь на пустошах. Рейдершу он предпочитал игнорировать и неприятных подробностей минувшей ночи не вспоминать: молча собрался и кивнул ей на выход. Будь он один, добрался бы до Солнечных Приливов за пару-тройку часов — от эстакады вела прямая, протоптанная караванами дорога. Но с ослабевшей Кари путь стал в три раза дольше, да еще и приходилось постоянно подниматься вверх — на пологий, но упрямо длинный холм. Когда-то коммуна была лишь нагромождением заброшенных фермерских домиков, стоящих между силосными башнями, но после возвращения минитменов разрослась до размеров относительно крупного для Содружества городка, где имелись свои магазины, огороды, бары и даже одна больница. Арчер часто здесь бывал и когда-нибудь планировал перестать бродить с караванами и осесть в местечке навроде этого. Полуденное солнце зависло между двумя силосными башнями, обозначающими границу города. Одноэтажные домики водили хоровод вокруг просторной площади, их огораживала глухая бетонная стена с башенками, увенчанными стрекочущими турелями. Не Форт Индепенденс, конечно, но вполне себе укрепленный пограничный форпост, который при желании мог дать отпор любым пустошным ублюдкам, включая рейдеров Ядер-мира. — Говорить буду я, — мрачно буркнул Арчер Кари, подавляя зевок. — А ты держи рот на замке. Если кто-то поймет, что ты рейдерша, я за тебя заступаться не стану. Девушка, впрочем, и не собиралась лезть в его разборки с местными, даже если бы и хотела — было ощущение, что мясо словно отрывалось с костей, по которым продолжали бегать невидимые тараканы с шипастыми лапками. Лишь первобытное желание выжить заставляло её держаться и продолжать двигаться, хотя мысли о смерти начинали казаться всё соблазнительнее. «Выживи или сдохни», — холодный голос матери в голове немного отрезвлял, потому что, чёрт возьми, Кари хотелось выжить ей назло. Люди в пустошах строят города, пашут землю и поднимают флаги, и всё это однажды сгорает до пепла почти без остатка, и лишь рейдеры способны выживать столетиями, потому что они не строят никаких иллюзий на будущее. Может, именно в этом была самая главная ошибка девушки — что она вдруг захотела большего? Они подошли к воротам города, и налётчица старалась держаться позади Арчера, понимая, что вновь оказалась в ловушке — если тяжёлые деревянные двери закроются за спиной, то едва люди поймут, кто она, как свинец проделает во лбу аккуратную дыру. «Теперь поздно, и теперь я снова хочу жить. А вот ты — умрешь», — взгляд Кари скользнул по спине парня, что ныне выглядел крепким, стойким выживальщиком, каким она его и полюбила, а не тем чахлым и пассивным рабом, воспринимающим даже секс как обязанность. Мерзкую обязанность. Она издала едва слышный вздох, приобняв себя за плечи и отвернув голову. Да, теперь Арчер действительно хотел жить… А Кари же хотела выжить ещё хоть пару дней, прежде чем ломка окончательно сгубит её. Может, парень не убивал рейдершу, потому что хотел, чтобы смерть её стала долгой и мучительной. На его месте, может быть, она бы так и сделала. Темнокожий минитмен в бежевом пыльнике дежурил на воротах. Заметив приближение Арчера и Кари, он приложил к глазам бинокль. — Арчер, это ты? — крикнул он, махнув кому-то рукой, чтобы створки начали открываться с громким скрипом. — Мы вас ждали в прошлом мес… Он осекся, осознав, что кроме парня и его бледной спутницы никого больше нет. Наверное, это было подозрительно: обычно Арчер возглавлял караван, и за его спиной всегда были его коллеги, торгаши и тройка-четверка навьюченных до предела браминов. — Потом, — отрезал охранник, срезая грядущие вопросы, как ножом. — Док на месте? — Нет. К Уолден-Понд ушла, к рыбакам, — ответил минитмен. — Там болотник кому-то ногу откусил. К обеду обещала вернуться. Чертыхнувшись про себя, Арчер прошел в ворота, поторапливая Кари. Наверняка ей тут было неуютно, но ему некогда было заботиться еще и о ее чувствах — физическое ее состояние беспокоило его куда больше. Хорошо хоть шмотки у нее были не столь броскими, как у членов Стаи, иначе минитмены не посмотрели бы, что она со знакомым им парнем — одна пуля, и готово. В полдень народу в городке уже было довольно много. С некоторыми Арчер был знаком лично, а кого-то знал только в лицо. Приятно было смотреть на обычные и даже гульские безносые лица, а не на спрятанные под масками и не раскрашенные в самые безумные цвета. Арчер был уверен, что если у Кари и водились крышки, то наверняка остались в сожранной кровочервями сумке. Нужно было что-то продать — бесплатно никто в коммуне услуг не оказывает. Лишаться новенькой «десятки» ему не хотелось, да и девушке пригодится ее клинок, когда она пойдет на все четыре стороны без него. Так что Арчер отстегнул еще второй девятимиллиметровый пистолет. — Из-за тебя приходится расставаться с хорошей пушкой, — презрительно скривился он, демонстрируя Кари оружие. Устало взглянув на пушку, Кари, ничего не ответив, отвернула голову. Сейчас ей хотелось забиться куда-нибудь в тень и не выходить никогда, спрятаться от чужих глаз, в которых она чувствовала какое-то осуждение, спрятаться от ненависти во взгляде Арчера, чьи планы девушка уже и не пыталась разгадать. На шее будто всё ещё чувствовалась тяжесть металлического обруча, который душил морально и физически. Рабы в Ядер-мире поговаривали, что подобное устройство мог создать лишь истинный садист, и пожалуй, в этом Кари теперь была с ними согласна. В коммуне всё было… Пугающе. Пугающе похоже на тот мир, из которого она когда-то сбежала, найдя пристанище среди Адептов. Видеть обычных людей, которые не скрывали лица, не носили кости, зубы и шипы как украшения, не собачились из-за любой мелочи, было действительно страшно. Кари знала, чего ожидать от рейдеров, но поселенцы… Нет, с ними всегда было гораздо сложнее. Какое-то время Арчер смотрел на нее, не узнавая ту девушку, что истерично хохотала над прилипшими к стеклу арены мозгами, а позже плясала в диком экстазе, наблюдая за кровавым побоищем своего босса. Куда все это делось за пару дней? Он вспомнил про ошейник — неужели в этой штучке все дело? Кажется, он принял верное решение, заставив ее почувствовать себя в шкуре своих жертв. Полагая, что ошейник сыграл свою воспитательную роль, он оставил Кари на улице, а сам нырнул в одну из лавок. Всех местных торгашей Арчер в силу работы знал лично, и среди них только бородач Кевин, старый прожженный мусорщик, готов был по старой дружбе отвалить побольше крышек. Выживальщик оценил пистолет на пять десятков крышек. — А про психо ты забудь, парень, — гаркнул мусорщик, когда Арчер ненавязчиво осведомился о запрещенке. — Генерал здесь — всё добро по нычкам. Престон Гарви решил навестить эту дыру? Позвякивая мешком с заработком, Арчер вышел на улицу, чувствуя, что настроение слегка улучшилось — все-таки с крышками в кармане в Содружестве можно ощущать себя человеком. — Есть две новости, — он сел на скамейку рядом с ожидающей его Кари. — Психо мы здесь не достанем, но у нас есть деньги на дозу аддиктола. «У нас», — звучало как-то совсем странно. Разве Арчер не хотел её убить? Почему тащил с собой, хотя мог оставить? Сначала Кари думала, что он хочет продать её как рабыню, а теперь парень вдруг обменял оружие на крышки и говорил о готовности потратить их на не самый дешёвый препарат, найти который часто было сложнее, чем новую дозу. — Зачем ты… — хотела было спросить налётчица, но замолчала, почувствовав, как вновь скрутило в узел желудок, и ей пришлось нервно сглатывать слюну в пересохшем рту, чтобы приступ прошёл. С каждым часом ей казалось, что она начинает что-то забывать, а что-то вспоминать… И как долго Арчер вообще был в магазине? Чувство дезориентированности начало раздражать, как и собственное бессилие. Внутри даже горело желание убить кого-нибудь, однако сейчас это было совершенно невозможно и означало бы верную смерть для неё. Похоже, ей становилось так же хреново, как минувшим вечером, но Кари изо всех сил старалась скрывать слабость, и это вызывало у Арчера странную смесь уважения и сочувствия. Ему не хотелось чувствовать к ней все это — было куда проще ненавидеть её, но раз уж взялся за роль хорошего парня, то играй до конца. Он поднял со скамьи, потянул девушку следом, и повесил ее руку на свой согнутый локоть. В Ядер-Тауне Кари вечно так вешалась на него, цепляясь ногтями в куртку, но сейчас это было необходимостью — чего доброго завалится посреди улицы, привлекая к себе ненужное внимание. — Пошли, — Арчер повел ее к бару, расположенному неподалеку от больницы. — Здесь слишком много народу. В самом баре рейдерше было гораздо спокойнее, чем на улице. В это время людей здесь оказалось немного, и потому пара смогла занять самый неприметный столик в углу. Сев на деревянный стул, Кари выдохнула, пытаясь держаться, хотя по телу прошёл лёгкий озноб, и хотелось лечь прямо на пол, не вставая пару часов. Чем-то это место напоминало кафе Мистера Крышки в Ядер-тауне: старая мебель, выцветшие картины на стенах и запах сигаретного дыма, правда в местном баре было довольно тихо и спокойно, никто не устраивал громкие пьянки под песни Красного Глаза. Вместо истеричного рейдерского хрипа в баре тихо играли бодрые марши из радио «Свобода». Получив две бутылки холодной ядер-колы, Арчер вернулся за столик, с подозрением поглядывая на девушку, ресурсы которой работали уже на последних парах. Кола оказалась самая обычная — не чета тому разнообразию, что можно было найти в Ядер-мире, но любой из этих напитков мог бы помочь Кари продержаться еще чуть-чуть. — Это не свидание, если что, — предупредил он, памятуя их встречу, когда первое, со слов Кари, свидание, закончилось щелчком ошейника. Ох, зря же он сказал это! Одно слово «свидание» заставило Кари, дёрнув плечами, медленно, с явным усилием выпрямиться и посмотреть так внимательно, будто бы Арчер сказал совершенно противоположное. А может, её больной мозг сам воспринял информацию иначе. Чем бы не считал сам парень эти посиделки в баре, девушке было гораздо проще думать, что они зашли в кафе Мистера Крышки пропустить по стаканчику какого-нибудь коктейля вроде Ядер-Бриза. Жить в самообмане всегда было легче. Носить маску, держать в кармане пульт от ошейника… Пусть теперь ни того, ни другого не осталось, у Кари всё ещё было то последнее, чем можно было закрыться от жестокого мира, готового вот-вот её раздавить. Любовь, ради которой ещё, пожалуй, стоило жить. «Он сам сказал это слово! Значит, подумал об этом, а значит… Значит, это что-то да значит!» — больные мысли закрутились в голове, пока Кари сделала глоток и поморщилась от больно царапающей сухое горло газировки. Впервые за долгое время Арчер увидел ясный блеск в ее бледно-зеленых глазах и понял, что ляпнул что-то не то. Конечно, мозг этой сумасшедшей работал набекрень и все интерпретировал не так. Или Арчер сам подтолкнул ее к этому, пытаясь установить между ними границы, что постепенно стирались. Прежде чем он открыл рот, чтобы что-то объяснить Кари, двери в бар снова распахнулись, и внутрь вошли двое мужчин. Один из них был темнокожим минитменов в бежево-грязном плаще и в ковбойской шляпе с полями, загнутыми под прямым углом. Его приятелем оказался темноволосый парень в комбинезоне механика, увешанный инструментами. Мужчины прошли к соседнему столику, бармен принес им два «Гвинет Стаута», уважительно поглядывая то на одного, то на другого. — Укрепления никуда не годятся, Престон, — пожаловался механик, срывая крышку о край столика, и Арчер навострил уши, услышав знакомое имя. — Эти ублюдки вот-вот поползут из своего парка развлечений. Как минимум пару лазерных турелей просто необходимо поставить. Гарви вздохнул, отпил из своей бутылки. — У нас недостаточно ресурсов для этого, — сказал он. — К тому же, я не уверен, что Нейт вообще захочет вести рейдеров в Содружество. Кари не особо слушала то, про происходило вокруг, да и перед глазами всё немного плыло, особенно если пытаться всматриваться во что-то дальше трех футов. Ложась грудью на стол, девушка, чувствуя как гудит голова, а в виски словно ввинчивается сверло, накрыла руками голову, тихо выдохнув. — На не-свиданиях истории рассказывает тот, кто платит, — хрипло сказала она, и на лице рейдерши появилась вымученная улыбка. Жаль, что больше не удастся погулять под серебристой луной у пруда Ядер-Тауна, но, по крайней мере, в этот раз можно было считать, что место выбрал Арчер. Раньше всегда говорила она — говорила много, обо всём, что считала важным и не очень, но сейчас даже глоток колы казался сплошным мучением истощённому организму, отвергающему любую пищу и воду, так что… Хотелось верить, что на этом почти свидании рассказывать что-нибудь будет Арчер, а она — слушать. Всё равно на большее у неё не было сил, и Кари отчаянно хотелось отвлечься на что угодно, лишь бы послушать его голос, говорящий не короткими фразами, как это было до сих пор. Арчер лишь мельком глянул на нее, распластавшуюся на столе, не обратив внимание на ее заискивающий тон, который сквозь фильтр болезни звучал просто жалко. — Помолчи, — шикнул он как можно тише, наклонившись ближе к ее разметавшимся по столу белесым волосам. — Тут есть кое-что поинтереснее моих историй. К счастью, Престон и его приятель не обратили на них никакого внимания. — Вообще я удивляюсь, зачем он туда пошел, — сказал механик. — Нейт презирал наркоту, рейдеров и всю эту дрянь. Он ведь даже девушку свою вылечил. Эту… Кейт, кажется. Все говорили, что Убежище 95 не существует, так ведь он его нашел и держал ее в автодоке, пока тот не избавил ее от зависимости от психо. Гарви вздохнул и снова отпил пива. Какое-то время оба слушали радио «Свобода» и молчали. — Только Кейт все равно долго не прожила, Стурджес, — наконец сказал генерал. — Ее убили во время осады Института. Механик выпрямился, устремляя на Престона взгляд темно-карих глаз. — Думаешь, он будет мстить нам за то, что мы взорвали Институт, а не захватили его, как он хотел? — Не знаю, — был задумчивый ответ. — Да, он хотел спасти мирных синтов, своего сына, ученых… Но мы же с тобой знаем, Стурджес, что Институт был угрозой. Мы и так вытащили всех, кого смогли, но его это не устроило. Наверное, он хотел власти, а мы не дали ему ее. Они оба выпили из горла, и Арчер повторил то же самое с ядер-колой, отодвигая бутылку Кари подальше от нее, чтобы ее дрожащая рука не спихнула ту со стола. Он и представить не мог, что новый босс Ядер-мира оказался тем самым легендарным Выжившим, что уничтожил «Придвен» Братства Стали из артиллерийских установок восемнадцатого века, а после захватил Институт. Впрочем, судя по разговорам минитменов, с последним у него все пошло не по плану. «Винт — та ещё хрень. От него лёгкие гниют, и начинается кровавый кашель», — говорил когда-то Абсент, рейдер из Адептов, разложив на столе несколько партий наркотиков, довоенных и тех, которые воротил сам в каком-то подвале. — «Выбирай психо, не пожалеешь». «Наебал», — подумала сейчас Кари, тихо простонав, пальцами сжимая пыльные светлые волосы на голове. Казалось, что по мозгу водят туда-сюда пилой, и даже похожий звук раздавался в ушах. Девушка не раз слышала, как другие Адепты пилят кости, чтобы потом сделать из них какое-нибудь жутковатое украшение. Она и сама однажды помогала тому самому Абсенту с этим, за что он потом «любезно» поделился с ней дозой во время большой пьянки в честь взятия Ядер-Тауна. Кажется, тогда у них был секс, но воспоминания сыпались, как песок, ускользая. Парень просто подсадил её на иглу, чтобы потом зарабатывать на продаже дряни, как он делал со всеми другими в банде. Какой же это был месяц? Ранняя весна? Да, может быть и так. — Март… Нет, апрель… — бормотала она хриплым, дрожащим голосом, жмурясь. Мысли вдруг стали путаться со словами, а воспоминания вообще были похожи на один большой спутанный клубок, который она никогда не пыталась размотать. Как долго они вообще сидят в этом баре? Здесь подают что-то покрепче колы? И хотелось закричать, чтобы кто-нибудь ударил человека, продолжающего пилить кости где-то рядом, потому что из ушей вот-вот хлынет кровь. Разве её не было и так слишком много в горе Физзтоп? Она снова ответила сама себе вслух. — Много… Да, много. Всё будто стало темнеть, потому что голову сдавило с новой силой, и думать не хотелось больше не о чём, словно это стало очень больно. — Кари… — раздраженный ее бубнежом, Арчер стиснул ее руку, распростертую на столешнице, как дохлая змея. И тогда почувствовал, что кожа у нее плавится, как раскаленный в кузне металл. Минитмены коротко глянули на них и как назло стали говорить тише. — …есть повод ненавидеть нас… — долетело до ушей охранника. — Поэтому если он вернется, мы должны быть готовы… Кажется, кто-то звал её по имени. Это был Арчер или Абсент? Вновь тихо застонав, ощущая, что начал болеть затылок, девушка прикусила губу почти до крови. А может, и не почти, потому что на языке чувствовался металлический привкус. Кари чувствовала боль, всегда. Посвящение, рейды, болезни… Но ломка словно бы вывела это на новый уровень, хотя у рейдеров просто не мог быть низкий болевой порог. — Ты ведь обещал, что ничего не будет… — едва слышно пробормотала она, ощутив холодное прикосновение Абсента, что и тогда трогал её, где хотел, пока она и сама, вроде как, хотела этого, потому что сознание под самой первой дозой психо плыло, как вязкая плазменная лужа. Хотелось лечь на холодный пол и немного остыть, потому что здесь было невыносимо жарко. Давно ли в технических помещениях горы Физзтоп сломали вентиляцию? Воздух казался раскалённым и душным, отчего дышать приходилось часто и жадно. Минитмены тем временем разложили карту между пивных бутылок. — Если расставить турели на этой части стены… — Стурджес поднял голову, услышав сдавленный женский стон. — Эй, друг, у твоей девушки все хорошо? Надо было валить и срочно, а то сейчас начнутся неудобные вопросы, ответы на которые пришлось бы придумывать на ходу, а Арчер слишком устал для такой умственной деятельности. — Все прекрасно, парни — просто перебрала чуток, — как можно более беспечно ответил Арчер, поднялся с места, и нависая над Кари, подтянул ее к себе. Она вся горела, будто внутри стремительно разгорался лесной пожар, и продолжала бормотать что-то бессвязное и отчаянное, находясь будто в двух реальностях. Яркое солнце в небе болезненно ударило по глазам, и Кари уткнулась лбом в грудь парня, что нёс её куда-то. Впрочем, какая разница, даже если это был Абсент? Он просто возьмёт её, а потом оставит в одиночестве, как уже делал это, и, может, не раз. Хотелось тишины, но звук пилы сменился на какой-то мерзкий протяжный писк, который обычно издавали личинки кровочервей, разевая беззубые пасти. Под строгими и подозрительными взглядами минитменов и бармена, он вывел ее наружу, где уже перехватил на руки, так как это было все равно быстрее. Широкими шагами он пересек площадь, не обращая внимание на встревоженные переглядывания поселенцев, и оказался на пороге больницы, под которую переоборудовали продолговатый сарай из листового металла. В нос ударил запах лекарств, немолодая женщина с русыми волосами, забранными в пучок на макушке, сердито посмотрела на ворвавшегося внутрь парня, расстегивая перемазанный подсыхающей кровью медицинский халат. — Я только вернулась, коготь вас дери! Просила же, пять минут нельзя подож… Ой! — ахнула она, переведя взгляд на тряпочку в руках Арчера, что лишь отдаленно напоминала девушку. — Нужен аддиктол, доктор Браун, — сказал охранник, подходя ближе. Женщина подбоченилась и сощурилась, ожидая тех же слов, что и все выживальщики. — Я заплачу, — Арчер сказал, что нужно, и получил в ответ кивок. — Винт? — Психо. — Клади на кушетку. Всё ещё было ужасно жарко, и Кари десять раз пожалела, что где-то оставила бутылку холодной ядер-колы, которую она могла приложить ко лбу и немного остыть. — Ох, мама… — всхлипнула она, жмурясь. Хотелось найти её, обнять и начать плакать, но дорога домой была давно проклята и забыта. Как же звали её мать? Виски снова сильно сдавило, что заставило Кари тихо простонать. Глупая получится смерть, совсем не героическая, совсем не рейдерская. Оказавшись на кушетке, дрожащая девушка, рвано дыша, закрыла предплечьем глаза, которые слезились от боли. Пожалуй, будь у неё рядом пистолет… Или клинок, который вдруг пропал, хотя она точно помнила, что вешала его себе на пояс. — И давно она на психо? — голос доктора Браун сквозил безразличием, когда она достала шприц с каким-то лекарством и повернула его к свету, бьющему из квадратных окон, чтобы увидеть черные засечки на стекле. Арчер растерялся. Он понятия не имел, да и вообще не помнил, говорила ли она об этом. Вообще она многое ему рассказывала, но он был слишком занят мыслями о Милли и о побеге, чтобы слушать ее. Уходил в свои мысли под голос Кари, как под радио. — Не знаю. Давно, наверное. — Помоги снять это, — приказала врач, и вместе с Арчером они стянули одежду с раскаленного тела, оставив Кари лишь в нижнем белье. Доктор внимательно разглядела дороги сине-черных вен, следы от проколов и синяки и присвистнула. — Она безнадежная наркоманка, — хмыкнула доктор, предпочитая говорить открыто, как делали все медики на пустошах. — Тебе это встанет в кучу крышек, и нет гарантии, что даже так она выживет. А если и выживет, уколется снова, как отсюда выйдет. Не проще ли будет… Доктор Браун не стала продолжать, многозначительно глянув на Арчера. Парень глянул на Кари, голова которой металась по подушке. Она всё пыталась спрятаться от света и дрожала, хотя лицо и покрытую шрамами грудь обильно омывал пот. — Не проще, — отрезал он, хотя в глубине души был согласен. Доктор снова хмыкнула. — Как скажешь — твои же крышки, — равнодушно пожала она плечами, перетягивая руку Кари резиновым жгутом. — Мне больше нравилось, когда ты был с той светленькой девочкой, с Милли, — буркнула она, вгоняя иглу в чудом уцелевшее место на сгибе локтя девушки. — Та хотя бы не торчала. — Милли больше нет, — огрызнулся Арчер, прижав кисть Кари к матрасу, чтобы та не вздумала брыкаться и выдернуть катетер. В нос ударил резкий запах спирта. Девушка даже не дрогнула, когда игла оказалась в вене — по сравнению с болью в теле, это было каплей в океане. Океан, говорят, большой… Просто огромный. Хотелось бы хоть раз его увидеть, почувствовать солёный запах моря, о котором так любили рассказывать те торговцы, что имели право приходить с караванами в Ядер-мир. Рядом звучали голоса, но из-за шума в ушах Кари почти не могла разобрать, о чём же шла речь. Вроде бы рядом был Арчер, что держал её руку. По крайней мере, она надеялась на это, на поддержку, которую никогда и ни от кого не получала. Умереть рядом с кем-то, кого любишь больше целого мира, звучало хорошо, хотя инстинкт самосохранения так и вопил внутри держаться, ногтями и зубами хвататься за нить жизни, чёрную и тонкую, как вены на руках. «Выживи или сдохни. Мне плевать. Катись отсюда на все четыре стороны и никогда не возвращайся, дрянь!» — женский голос прозвучал в голове, как громкое рычание бензопилы, бьющее по барабанным перепонкам. Кари никогда не жалела о том, что ушла, но вдруг сердцу стало так больно и тоскливо, хотя раньше эти воспоминания вызывали лишь гнев, на который сейчас, однако, совсем не было сил. Едва разлепив глаза, она смогла через пелену страданий разглядеть мужское лицо рядом. Оно совсем не изменилось — было таким же прекрасным, как и в тот день, когда Кари впервые разглядела его в бинокле, наблюдая за караваном, что шёл неподалёку от Ядер-мира. «Такое же прекрасное», — повторила она снова, и не знала, сказала ли это вслух или у себя в голове, но кажется, сухие губы слабо двигались. Через катетер доктор Браун вогнала сначала один раствор, потом другой. Целая таблица Менделеева перетекала в вену Кари вместе с крышками Арчера, но сейчас он об этом не задумывался — навострил уши и пытался услышать, чего она там бормочет. — Такое же прекрасное, — неразборчиво прошептала девушка, и взгляд ее больных затуманенных глаз, устремленных прямо на Арчера на короткую секунду стал почти ясен. Парень слегка отшатнулся, с трудом выдерживая его. Кари не дала ему права на смерть, когда он просил, и долгое время он ненавидел ее за это, пока не увидел, как она сама борется за жизнь. Да, она сама просрала ее, но всё же Арчер теперь понимал, почему она и его заставляла делать то же самое. Если он не даст ей умереть сейчас, возможно, они будут квиты, и вся эта странная и больная история между ними закончится. Выбросив в мусорку пустые шприцы, доктор Браун подкатила к кушетке штатив, на котором болтался прозрачный пузатый мешок. Тонкий шнур она также подцепила к катетеру, выкрутив регулятор так, чтобы из огромного мешка цедилось по крохотной капельке раз в несколько секунд. — С таким абстинентным синдромом быстро вводить аддиктол нельзя — это ее убьет, — объяснила медик. — Могу привязать ее к кушетке, если не хочешь сидеть с этой ширяльщицей до глубокой ночи и следить, чтобы она не вырвала катетер вместе со своими дряблыми венами. Арчер обернулся на дверь. Ему и без Кари хватало забот: нужно было на остатки крышек закупиться хоть какими-то припасами и разработать маршрут до Банкер-Хилл, где нужно было рассказать о судьбе своего каравана старику Стоктону и наняться в новый. Куча дел, но уходить не хотелось. Это нежелание он старался объяснить себе тем, что Кари и в здоровом-то состоянии была опасна, а в бреду так и вовсе могла натворить какую-нибудь несусветную глупость и навредить себе же. В ломке мысли всё сильнее путались, как змеи, сбиваясь в клубки и ползая в разные стороны, не давая себя поймать. Но одно Кари заметила ясно — как Арчер отвернулся к двери. От этого Кари словно окатило ведром ледяной воды. Даже в горячке, через боль и страх, окутывающих больное сознание, рейдерша могла понять одно — парень выйдет и оставит её здесь умирать совсем одну. — Не уходи… — только и смогла прохрипеть девушка голосом, который и сама не слышала через громкий стук сердца и шум в ушах. Наверное, если бы её сейчас увидел кто-то из Адептов, он бы звонко расхохотался. Кари, что прошла тяжёлое посвящение, оставшееся на её теле шрамами и ожогами, вдруг так испугалась смерти в одиночестве. Она бы никогда раньше себе в этом не призналась, но больше терять было нечего. Коготь смерти подрал бы и эту наркоманку и этот ее жалобный голос, и испуганные глаза, мысленно ругнулся Арчер. Жертвы ее жестокости наверняка тоже умоляли ее, но она не слышала их крики, потешаясь над искаженными лицами, что казались ей такими забавными. Как ребенок, отрывающий бабочкам крылья, она не чувствовала чужой боли, но Арчер-то не был таким. Он хотел показать ей человечность, и возможно, разжечь тот слабый огонек добра, что она прятала под маской и так боялась, что кто-то заметит его. — Я останусь, — сказал Арчер и Кари, и доктору Браун. И себе. Женщина скептически фыркнула, заправляя за уши выбившиеся из строго пучка седеющие пряди. — Молодежь с каждым годом всё дурнее, — проворчала она и вышла за ширму, оставляя Арчера и Кари в компании с капельницей аддиктола.