ANIMAL CORPSE

— Чимина не существует, извините, господин Мин. — Чимин существует, Чимин существует, Чимин существует, Чимин существует, Чимин существует, Чимин существует… — это все, что я мог говорить, держа мягкую игрушку на руках, как будто это было что-то святое. Я чувствовал, как мой рассудок рассыпается. В моей голове звучал голос, пытавшийся со мной говорить, но я не понимал, что он хотел мне сказать. Мои губы знали только твое имя и постоянно произносили его, утверждая твою реальность, словно это могло когда-нибудь осуществиться. Я верил, что чем больше я буду говорить о том, насколько ты реален, тем быстрее я проснусь от этого кошмара. — Мы приехали, господин Мин, — сказала медсестра, сопровождающая меня в палату, которая больше напоминала спальню. — Позвольте мне помочь вам устроиться поудобнее на кровати. Она сняла ремень с моих лодыжек и осторожно подняла меня с коляски. Но я продолжал свой ритуал, оставаясь невозмутимым и совершенно не замечая окружающего. Я шел, как маленький ребенок, делая тонкие, беспорядочные шаги, сгорбив спину и обнимая мягкую игрушку. На мне была очень мягкая белая пижама. Медсестра уложила меня, хотя лечь на кровать я не мог. — Я вернусь позже, когда придет время ужина, хорошо? — сказала она мягко. Я посмотрел на нее, продолжая твердить, что ты настоящий. Затем в комнате появился мужчина, и мое тело инстинктивно отступило в угол. — О, господин Мин! Пожалуйста, не пугайтесь… Он безобидный, ясно? Он не причинит вам вреда. Я спрятал лицо между коленями, пока не почувствовал, что она подошла ближе. Я ощутил ее руку на своей спине и вздрогнул, подняв глаза и увидев ее улыбку. — Не волнуйтесь, господин Мин, здесь никто не сможет вас обидеть. Я об этом позабочусь, ладно? Я уже попросила его уйти. — Може…можете поискать моего Чи-Чимина…? Пожалуйста? — мой голос дрожал, как будто вот-вот сломается. Я осознавал, что веду себя странно, но не мог контролировать ни свое тело, ни слова. — Чимин — ваш друг? — Я кивнул, хотя не хотел. — Я обязательно найду, но до тех пор вам следует отдохнуть. Я кивнул. Она показалась мне знакомой. Сначала я не мог понять, почему я чувствую с ней так комфортно, хотя мне было грустно. Однако, когда она ушла и закрыла дверь, в мою память врезалось множество воспоминаний об этом месте. Я уже был здесь. Я встал с кровати, крепко сжимая игрушку, и посмотрел на стену. Следов от моих ногтей не было, и, насколько я помнил, врач говорил, что они были здесь всего несколько недель. Я был уверен, что это то самое место… Когда Юнгю убил моих родителей и попытался забрать меня с собой, что-то пошло не так, и он решил использовать меня как заложника, чтобы спасти себя. Однако полиция загнала его в угол на мосту, и его тело исчезло в водах реки Хан. После этой трагедии меня допрашивали, но тогда я не знал о своем расстройстве и был в состоянии, когда со мной невозможно было договориться. Инспектор, ведущий дело, настоял на том, чтобы я прошел психиатрическую экспертизу. По ее результатам меня поместили в психиатрическую клинику, планируя постепенно реинтегрировать меня в общество. Конечно, я был взрослым мужчиной, который с детства подвергался насилию и имел сложное психическое расстройство. Общество никогда бы не приняло меня, и власти, и специалисты это понимали. Поэтому было решено, что для всех будет лучше, если я останусь в больнице до конца своих дней. У меня нет четких воспоминаний о том, что я испытал, пока был там. Но я помню, что все превратилось в пытку, когда в моей палате убили медсестру. Не было никаких доказательств, что это был я, но я ничего не мог вспомнить. Я потерял рассудок, когда это произошло, так же, как ты говорил, что Хару потерял рассудок, когда пришел в себя и увидел тело Чеён на земле. Она умерла в моей комнате. Когда она ушла и закрыла дверь, я увидел ее обезглавленную голову на полу, которая сердито смотрела на меня. Я знал, что это не реально, потому что это не первый раз, когда я видел или слышал то, чего не было. Это помогло мне восстановить контроль над своим телом. Я встал и выбежал из комнаты, крепко держа игрушку, которую мне подарил Юнгю. Коридор казался бесконечным. Чрезмерная ясность выглядела зловещей, и я чувствовал, как стены наблюдают за мной. Я понимал, что это невозможно, но у меня было ощущение, что на меня смотрят, и что, дойдя до конца пути, меня целиком проглотит монстр. Однако, когда я добрался до общей комнаты и увидел пациентов, я узнал некоторых из них. Внезапно позади них появились тени, и я увидел их обожженные тела. Вся комната была заполнена обгоревшими трупами, над которыми роились плотоядные мухи, словно стремящиеся полакомиться моим телом. Когда я увидел, как моя кожа начинает гореть, как будто это было самовозгорание, я понял, что это сон. Хотя скорее всего это был кошмар. — Ты в порядке? — спросил кто-то. Я положил руки на голову, пытаясь защититься от плотоядных мух. Когда я почувствовал руки на своем теле, я вздрогнул и, удивленный, открыл глаза. Посмотрев на человека, который говорил со мной, я вспоминал его трагическую смерть. Ещё страшнее было помнить, что он умер у меня на глазах… Его кожа плавилась, словно из воска, а глаза вваливались в глазницы под действием огня. Мне казалось, что я пришел из будущего. Всем этим людям было суждено умереть в тот день, когда я, по иронии судьбы, впервые вкусил свободы, через два года после убийства той медсестры, чей обезглавленный труп являлся мне в отражении каждый раз, когда я проходил через это место. Если бы это был не сон. Если бы это было предчувствие, что эта женщина умрет в течение трех лет. Кто-то убьет ее в моей комнате, и я стану единственным подозреваемым. Затем начнутся пытки, система здравоохранения отвернется от меня, потому что я покажусь монстром, и я начну думать, что, возможно, это я убил свою семью. Но я этого не делал, Чимин… Наверное, я этого не делал. Я остановился перед телевизором. Рядом стояла женщина, наблюдая за экраном, но я был так удивлен увиденным, что тоже остался смотреть. Это было домашнее видео — видеокассета. Местом записи был пустой гараж или что-то подобное, а на экране была девушка, похожая на тебя, Чимин. Ее глаза, губы и выражение страдания напоминали мне тебя. Она была подростком, возможно, на пороге взрослой жизни, с короткими и растрепанными волосами. Она сидела в кресле, связанная, умоляя о пощаде. Но она была не одна — там были еще двое: по форме тела я предположил, что это женщина и мужчина. Оба были в масках. — Никто ничего не собирается делать? — спросил я себя. Я оглянулся, но никто, казалось, не обращал внимания на то, что происходило на экране. Казалось, только я мог видеть эту пытку и слышать душераздирающие крики девушки, умоляющей не причинять ей вреда. Боль вызывала неприятные воспоминания. Я не мог справиться с ситуацией. Внезапно вокруг меня появились люди, которые смотрели это видео, как будто это не было преступлением. А я почему-то не мог закричать, даже если бы захотел. Казалось, я даже не мог открыть рот или раздвинуть губы. Трупы внезапно зашевелились. Когда я хотел закричать, мой крик застрял в горле, и трупная толпа обернулась, чтобы посмотреть на меня. Их изуродованные, обугленные лица повернулись ко мне, а обугленные руки удерживали меня так, что я не мог пошевелиться. Тогда я боролся, стремясь освободиться! Но я был неподвижен. Я не мог даже крикнуть: мой рот словно исчез, но они заставляли меня стать свидетелем этого ужаса. Их голоса, словно из могилы, приказали мне наслаждаться этим путешествием по моим воспоминаниям. Затем я проснулся. На самом деле я не спал, но видел сон. Мое тело не подчинялось моим мыслям, мой разум был пуст. Я едва осознавал, что происходило, пока не понял, где нахожусь и что передо мной: включенный телевизор в этой комнате, я еще не вышел из этого состояния, а VHS-плеер был включен и работал. Передо мной было видео столь же жестокое, как и кровавое, где страдает девушка, которую я видел во сне. От ее душераздирающих криков у меня побежали мурашки по коже. Когда понял, что вставил кассету сам, я попытался остановить видео, но из моих неуклюжих рук выпала еще одна, и я уставился на числовую надпись на этикетке и подумал… это не может быть совпадением. Я остановил воспроизведение кассеты, а устройство вернуло ее мне. Пот начал выступать на лбу. Я снял этикетку, пытаясь вспомнить, было ли это тем видео, где Чеён оказалась живой: то, что я так сильно не хотел видеть, но продолжал колебаться. Мои руки дрожали, а во рту было сухо, словно в горле горел огонь, а недомогание распространялось по всему телу, словно яд. В моей голове раздавался голос (или, вернее сказать, заставляющий меня…), приказывающий мне проиграть кассету. Но я не хотел этого делать. Я боялся. И, возможно, именно этот страх подтолкнул меня к этому после того, как я услышал звук из коридора. Я проглотил комок в горле и, наконец, сделал это. Я вставил кассету, запустил ее и перешел к видеозаписи пыток с участием Чон Чонгука. Это было длинное и жестокое видео. Даже если бы я ускорил воспроизведение, я бы все равно почувствовал всю жестокость пыток и услышал крики этого человека, как будто я был там. Слезы текли из моих глаз, но я не мог определить ни одной эмоции среди этой массы чувств, и, хоть я и хотел отвести взгляд, я не мог это сделать, мои глаза были прикованы к экрану, как будто моя душа поглощала эту боль. Когда экран потемнел, я остановил ускоренное воспроизведение и дал ему работать на нормальной скорости. Я вытер слезы, удивляясь тому, что рыдал, пока яркость телевизора не изменилась, и я поднял глаза, чтобы рассмотреть детали записи. Из места записи внутри комнаты, которую я смог идентифицировать в своей памяти, я увидел себя перед профессором О Джунджэ, который был связан и с кляпом во рту. Я видел лишь свою спину, но воспоминания всплыли на поверхность. Я внимательно выслушал все мои слова. Воспоминания и виденное слились, и я вспомнил все детали. Тот циничный и беспощадный тон, с которым я говорил с ним, думая, что он стал жертвой: тот высокомерный и самонадеянный тон, с которым я обращался к нему, думая, что был единственным монстром в нашей истории… Я помню это и слышу все снова. Я даже не заметил удовлетворенной улыбки, которая появилась на моем лице, когда я в первый раз едва не лишил его жизни, откусив его пенис. Да, у меня появилась улыбка, когда вспоминал об этом. Я облизнул губы, ощущая металлический привкус крови, словно его маленький друг все еще находился у меня во рту. Меня тошнило, но его крики заполнили пустоту во мне в тот момент. Затем появилась Чеён, и моя улыбка исчезла. Я приблизился к экрану и прикоснулся к стеклу. Я почувствовал помехи телевизора под своим прикосновением. Я не мог видеть ее, она была в слепой зоне камеры. Но я знал, что она там. Мои зрачки расширились, как и у нее, когда я побежал за ней вверх по лестнице. И тут это произошло. О Джунджэ стоял парализованный и стонал от боли, истекая кровью, а минуты шли, и он больше нас не видел. Я думал, что все произошло так, как я помнил, и что ты просто пытался меня обмануть, пока не произошло что-то такое, что выходило за пределы моих собственных воспоминаний. Голос Чеён внезапно ошарашил меня. Пару раз я слышал, как она кричала, а затем ее крики сменились мольбами. Но что-то было не так. На видео произошло то, чего раньше никогда не случалось. — Господин Юнги! Прошу прощения! Прошу, отпустите меня! Помогите, кто-нибудь, пожалуйста! — ее голос становился все яснее, когда она вернулась в ту же комнату. — Господин Юнги, помогите мне! Мне так жаль, я не буду больше ничего говорить! Пожалуйста, помогите! И вот я увидел, как держу ее. Она сопротивлялась, отчаянно глядя в сторону выхода и умоляя о помощи. Она назвала мое имя и просила о помощи. Мое сердце забилось быстрее, слезы текли из моих глаз. Я осознал жестокость своего поступка, эту бесчеловечную ошибку. Я видел себя, но не узнал. На экране была метка, похожая на шрам, возможно, это была ошибка объектива камеры, но на моем лице я видел след — едва заметную линию на правой стороне моей щеки. Я положил руки на стекло экрана и спрятал свое лицо под пальцами. Я хотел скрыть изображение, но произошло неизбежное. Я перерезал Чеён горло. Сестре. Я снова убил свою младшую сестру. Я был настолько потрясен, что отвернулся от телевизора и почувствовал тошноту. Я видел, как она пыталась прикрыть рану на шее руками, чтобы остановить кровотечение, но я снова схватил ее за волосы и углубил порез. Кровь текла обильно, и мне стало дурно от этого зрелища. Когда я обернулся, я увидел ее перед собой. Она выглядела как разлагающееся тело, такое, каким я видел ее впервые после происшествия во сне: в моих видениях… Однако я осознал, что это не были галлюцинации, а скорее воспоминания, которые мой разум пытался скрыть. Мне хотелось кричать, но ни единого звука не смог выбить из своего горла, поэтому я просто горько заплакал: как маленький, беззащитный ребенок, с ужасом смотрящий на свои окровавленные руки. Мой разум снова сломался. Мое здравомыслие было нитью, готовой оборваться. Я закричал. Я взвизгнул. Я плакал. И глаза мои снова меня обманули. Комната становилась все темнее, словно свет постепенно исчезал. Я взглянул в угол, где находился труп Чеён, но он был поглощен тенью, и последнее, что я видел в нем, были ее глаза, сверкающие холодом во мраке. Внезапно я услышал шум и перестал плакать. Внимательно глядя в ту сторону, откуда доносился звук, я был поражен увиденным: трупы начали двигаться. Но я не мог двинуться ни на шаг. Кассета все еще продолжала проигрываться, я слышал два голоса. Кто-то звал меня по имени, но тут же я услышал голос, который казался доносящимся из самого ада, повторяющий диалоги из записи. Труп мужчины начал двигаться. Он сел, движения его были нечеловеческими, словно кости его тела ломались с каждым шагом. — Юнги… — произнес он так, будто разочаровался. — Почему ты убил ее? Ты монстр, Юнги… Все мои чувства были ограничены. То, что увидел, казалось мне монстром из другого измерения, который хотел поглотить мою душу. Я поднялся как мог, но пол шевелился, вся комната кружилась, а дверь как будто отодвигалась от меня. Я не мог найти выхода, но побежал. Этот монстр преследовал меня, жаждущий крови. Это воспоминание обострило боль, которая окутывала меня, словно я утонул в океане страдания. Мир разваливался перед моими глазами, и моя реальность таяла, как лед под палящим солнцем. Я упал на землю, ощущая, как тело мое лишается силы, как будто внешняя сила ампутировала мои конечности. Трупы, включая тех, что были в углу комнаты, Чеён и тела О Джундже, Ким Чону, его сына и Чон Сонджэ, они все словно пожирали меня изнутри, будто я был неспособен умереть. Я чувствовал, как они разрывали мою плоть, и слышал, как они пожирали мои органы. Все, что я мог видеть мысленно, это была смерть Чеён. Ее последние моменты. Как она умерла у меня на глазах, мольбы о помощи взрывались в воздухе. Но… — Ты никогда не научишься, да? — твой голос раздавался в моей голове, когда я оказался у входной двери, а ты стоял передо мной с безразличным выражением лица, словно мои страдания были тебе неприметны. — Всегда видишь то, чего не следует видеть. Если это я убил ее, почему она попросила меня о помощи? — Молодец, мальчик, — мое зрение затуманилось. — В конечном итоге ты всегда делаешь то, что я хочу. Я потерял сознание.