Счастливый конец Пак Сонхва

Чонхо нервно раскладывает кисти, поправляет карандаши так, чтобы они лежали ровно, и беспрестанно поглядывает на часы. До назначенного времени остается пять минут, а сердце беты уже грозится выскочить из груди, а ладони потеют. Скоро он должен прийти. Чонхо всегда любил рисовать. Все свое детство он провел с карандашами и альбомом. Выражать мысли и эмоции рисунками для него было настоящей отдушиной, потому что проявлять их он умел не слишком-то хорошо. Родители спокойно относились к увлечению сына и сначала наняли ему учителя рисования, помимо всех остальных, а затем отдали в художественную академию, куда было довольно непросто попасть. Чонхо нравилось все, особенно хорошо ему удавались пейзажи: бывало, он рано поутру выходил из общежития и долго ехал на велосипеде, пока город еще спал, на природу, и проводил там по полдня. Также Чонхо часто делал зарисовки в небольшом блокноте. Однако в академии искусств учили всему. Работа с натурой стала для юного беты настоящим испытанием. И если натурщиком был альфа - это еще куда не шло, но вот если омега... Тут Чонхо терялся совсем, с краснющими щеками пытаясь заставить свои руки трястись не так сильно. Экзаменационного задания он боялся как огня, предчувствия подвох: профессор Ким, будучи вредным собой, подбирал проекты индивидуально. В качестве натурщиков для экзаменационной работы задействовали ребят с актерского, это была стандартная практика. Из всех пришедших не было ни одного беты, и больше всего было, как ни странно, альф. Омег было всего трое, но один из них выделялся сразу: пусть и не самый высокий, он обладал тонкой талией, выделяющимися ключицами и лицом настолько красивым, что Чонхо стало некомфортно. Предчувствие не обмануло. -Вот. Это твой натурщик, - подвел к нему того самого омегу профессор Ким. - Жду работу через неделю. Чонхо посмотрел на преподавателя самым жалостливым из всех возможных взглядов, но тот и бровью не повел. -Здравствуй. Я Сонхва, - омега протянул руку. -Чонхо, - обреченно ответил бета, понимая, что задание это он провалит. Чонхо тянет до последнего - срок сдачи работы завтра, а он еще даже не приступил. Он передает Сонхва записку утром, через коменданта, получает ответ, что омега придет к семи вечера, и проклинает всех и вся, а особенно - профессора Кима, который, наверняка, задумал это в насмешку над ним, стеснительным бетой. Даже его собственный голос разума утверждает, что это умозаключение бредовое и что преподаватель прав, но в голове был такой сумбур, что разобраться невозможно. В дверь стучат. Чонхо дергается и роняет карандаш, чертыхается и идет открывать дверь. Распахивает ее - и задыхается. Какой же Сонхва красивый... Заикаясь, Чонхо приглашает его в комнату и запирает дверь, используя драгоценные секунды, чтобы отдышаться. -Я не очень силен в натуре, - говорит бета, оборачиваясь, и замолкает на полуслове, потому что на омеге - одни брюки, низко сидящие на тазовых косточках. Тон его кожи ровный, загорелый, живот впалый с едва заметно прорисованным рельефом. Сегодня его обросшие волосы лежат в легком беспорядке, и это настолько естественно и красиво, что руки Чонхо начинают трястись сильнее. -Я знаю. Ким-сонсенним меня предупредил, что твоя проблема в уверенности. -Дело не в неуверенности, - решает признаться бета. - Я... Я просто очень впечатлительный. Практически минуту Сонхва ничего не отвечает, и Чонхо пытается собраться и взять себя в руки, как вдруг слышит: -Я тебя волную? - прямо за своей спиной. Бета вытягивается по струнке. -Да, - неожиданно честно. -Тогда, - руки омеги неожиданно оплетают его. - Думаю, я смогу помочь. Профессор Ким говорит, что ты - юное дарование, - мурлычет омега. Чонхо стоит, едва дыша, пока руки плавно оглаживают его тело, расстегивают жилет и игриво прикасаются к пуговицам на рубашке. -Я не понимаю. -Повернись. Это звучит как приказ, и Чонхо не смеет ослушаться. Глаза Сонхва настолько непроглядно черные, что это завораживает, вводит в транс. -Сядь, - еще один приказ, и бета выполняет его, оказываясь на пуфике. - Хороший мальчик. У Чонхо пробегают мурашки по всему телу, он вздрагивает и замирает снова, не в силах оторваться взглядом от омежьего тела перед ним, что сейчас не скрыто совершенно ничем. И оно идеально. -Что ты хочешь сделать, милый? - интересуется омега, дергая бровью, и у Чонхо пересыхает в горле. - Расскажи мне. -Поцелуй... Я хочу поцелуй, - на грани слышимости шепчет бета, и Сонхва покровительственно улыбается. -Целуй. -Правда? -Ну, я же разрешил. Прикасаться к совершенству страшно вдвойне. Чонхо едва прикасается пальцами, когда ведет по бедру омеги, а затем оставляет поцелуй над пупком. За первым поцелуем следует еще один, потом еще и еще, и вот бета уже не сдерживается, проводя языком по линии тазовой косточки, млея от того, как омега возбуждается в ответ на прикосновения. Чонхо никто не останавливает, и он смелеет, выводя влажные дорожки по коже, а после задыхается, когда Сонхва усаживается на колени, лицом к нему. -Смотри. Запоминай. Чувствуй, - шепчет омега, прежде чем бета набрасывается с поцелуями на его шею. Он боится, робеет прикасаться к лицу, что сейчас искажено удовольствием. Тот факт, что именно его, Чонхо, ласки заставляют Сонхва закатывать глаза и тихо постанывать от удовольствия, вызывает в душе беты что-то такое, чему он не знает названия. Он обнимает омегу сильнее, и Сонхва стонет очередной приказ: -Помоги мне. Чонхо обвивает член омеги одной рукой, заставляя выгнуться, и накрывает ртом сосок. -Ты мой маленький гений, - выдыхает похвалу Сонхва, кончая, и это все, что нужно бете, чтобы излиться, даже не расстегивая брюки. Омега разваливается на нем, и Чонхо перекладывает его, разморенного, на кровать, где тот вскоре засыпает. Чонхо не отходит от мольберта всю ночь, как заведеный. Один натурный портрет за другим выходит из-под его руки. Под утро, он, окончательно уморившись, засыпает и просыпается уже в один. За окном льет дождь. Произошедшее вчера кажется больше похожим на горяченный бред. Чонхо поднимается, шатаясь, будто вчера изрядно перебрал, и смотрит на стол, где, поверх хаотично разбросанных портретов, лежит маленькая записка. "Ты действительно гений. Мой маленький гений". Бета сжимает записку трясущимися от счастья руками.