Среда 12 октября 2005 года
День ламинарным потоком двигался в своём темпе. Размеренно и осторожно, словно меня вовсе не существует, я бродил по улицам города. По большей части это было правдой. «Меня» больше и не существовало. Теперь был только Эдвард Каллен, человек, выживший в бойне, произошедшей в старшей школе Форкса. Воспоминание потянулись одно за одним, по цепочке. Прошло полгода с того случая, теперь я с каждым днём всё крепче увязал, словно муха в меду, в этом облике. После той трагедии мне не удалось бы просто так исчезнуть из информационного потока. Новые технологии лишили такой привилегии, как забвение. «Оставшиеся в живых» - до середины лета журналисты вновь и вновь воскрешали воспоминания о весенней трагедии среди горожан. Выпускной превратился в кровавый ад, десятки убитых и единицы выживших. Теми самыми «единицами» были те, кого мне вместе с братьями и сёстрами удалось прикрыть, попрятав малые группки школьников по корпусу. Остальных разорвали на части. В самый разгар праздника в здание старшей школы Форкса ворвались неизвестные, одетые в тёмную экипировку гуманоиды. Именно гуманоиды, не люди. Они были вооружены, но предпочитали рвать и убивать голыми руками всех, кто попадался на пути. Их целью не было насыщение или месть, это была охота. Чистый ничем незамутнённый инстинкт охотника. «Ключ» и «триггер». Их не остановило ни присутствие нашей семьи в городе, ни покровительство оборотней на этой территории. Они пришли, совершили проворот адской мясорубки и скрылись. С трудом мне удалось ранить одного из них. В тот момент, когда когтистая лапа вколачивала меня в пол танцплощадки, я вывернулся и вцепился в него, разрывая плоть зубами. Рот заполнила отвратительная и густая кровь существа. Это был концентрат смеси из гормонов, мускуса и гнили. Почти сразу после укуса я потерял сознание. Подробности происшедшего я сумел изучить уже в больнице, где под наблюдением отца мы восстанавливались. Единственное, что нас спасло - наша регенерация. Это событие всколыхнуло жителей Форкса. Пострадавшие еще не успели выйти из больницы, как перед зданием школы воздвигли мемориал, где навсегда были высечены имена пятидесяти восьми учеников погибших в тот вечер. Пока горожане скорбели после утраты, репортёры то и дело пробегались по другому списку из девятнадцати выживших. Совет был в ярости. Это было прямой угрозой нашего раскрытия, но даже они сами не могли адекватно подобрать формулировку, за что нас следовало наказать. Никто из выживших не был свидетелем наших действий, мы не были связаны с нападавшими. Более того, совету не удалось установить, кто это был. Тогда они приняли решение запереть нас в Форксе на двадцать лет, пока всё не уляжется. После можно было бы придумать, как растворить нас в человеческой массе. Негласно мне было поручено стать Дознавателем. Кроме меня и совета об этом знал только Карлайл как глава клана. Я был подходящей кандидатурой из-за моего дара и прошлого ищейки. Мне было поручено расследовать ситуацию не привлекая внимания. Я получил дозволение свободно перемещаться по штату, для передвижений по стране требовалось разрешение совета, но это только для ситуаций, касающихся инцидента. Именно тогда Карлайл принял решение пересмотреть наш «сценарий». «Ничего страшного, грим и более искусная игра это всё, что от нас требуется» говорил отец. Он успокаивал нас, строя планы и обновляя образы. Но не это было самой большой проблемой. Элис впала в уныние. Случившееся разбило её вдребезги. Ни за день, ни за час до происшествия у неё не было ни единого видения об этом. Дар упустил произошедшее и теперь она не могла собраться. Днями и ночами она просиживала в своей комнате, никого к себе не подпуская. Это тревожило меня в десятки раз больше всего происходящего. Я ничем не мог ей помочь. Ощущение беспомощности возвращало меня в тот день. Я стал собирать все возможные улики. Пробирался в дома журналистов, вламывался в хранилища улик. Пару зацепок обнаружить всё же удалось, но это была капля крови в солёном море. Раз в месяц я писал отчет для совета, держа их в курсе происходящего. Расследование шло вяло, но большего пока не требовали. Для поддержания образа я устроился механиком в одну из мастерских в городе. Начальник был в восторге от моих навыков и щепетильной внимательности к машинам, поэтому к ежемесячным выплатам часто добавлялась премии, вместе с подтруниванием коллег. Работа была в основном сезонная. В остальное время все было более чем спокойно, как сейчас и начальник отпускал меня после непродолжительного ремонта очередной развалюхи. Я прогуливался по городу, разгоняя силу по телу. В тот момент, когда я был в цветочном, вибрацией прогудел мобильник. Отец срочно вызывал меня к себе в клинику. Расплатившись, я направился прямиком туда. *** – Эд! – отец ожидал меня в приёмной – Пойдём быстрее! Он махнул рукой, указывая направление. Живые, человеческие и одновременно искусственные действия и движения. Чем «живее» мы, тем лучше. Я прошел прямиком к нему. Посетители и медперсонал, десятки глаз, внимательно рассматривали меня. И я точно знал, что дело было не в комнатном растении, что я удерживал. Сотни голосов, роем обрушились на меня, тыча в меня, лапая меня, остро прошивающие меня своей громкостью. Я сфокусировался на запахе растения, что нёс по коридору. Оказавшись в кабинете за закрытой дверью, до меня тихим эхом продолжали доноситься внутренние голоса людей. Карлайл выглядел спокойнее, чем звучал по телефону. Мысленно он был расслаблен, в «эфире» не было и следа оттого, что его встревожило. Он расположился на привычном месте врача, я сел на место пациента, поставив горшок у моих ног. Длинные листья сансевиерии касались моей голени. – Новый питомец для Элис? – он кивком указал в сторону ног. – Да. – коротко ответил я и выжидающие уставился на него. – Который это будет? – Двадцать седьмой. Так зачем ты меня позвал? Мне показалось ты взволнован. – Я бы хотел, чтобы ты не принимал опрометчивых решений. То, что я сейчас расскажу не более чем мои догадки и опасения. Я понимаю твоё состояние, просто хочу рассказать о том, что увидел и услышал сам. Без выводов и эмоциональной окраски. – Не тяни. – я начинал закипать. Мне не понравился тон отца. Словно он готовил меня к чему-то максимально неприятному, угрожающему не только нашему укладу, но и жизни. Несло чем-то прескверным. – Сегодня на приёме я встретил необычного человека. Точнее говоря, НЕ человека. Подробнее не могу сказать, с таким я еще не сталкивался. – Карлай внимательно следил за моей реакцией. После произошедшего я стал более настороженно относиться ко всему, не укладывающемуся в мою систему знаний. Всё выступающее за её пределы подвергалось анализу и занесению в отчёты. В некотором роде это позволяло смириться с тем, неподдающимся объяснению, происшествием. Мне нелегко далось сдержать себя и выслушать отца не перебивая. – Не думаю, что она сама знает кто или что она такое. Пришла она с жалобами на здоровье. Рефлексы и прочие показатели у неё значительно выше, чем у обычного человека. Она даже не осознаёт этого. Я взял её кровь на анализ, попробую проанализировать результаты, возможно, получится разобраться… – отец сосредоточенно смотрел на меня. Полёт мысли начал свой разгон. Собрать имеющиеся данные. Проверить упоминание в полицейских сводках. Найти биографию и тщательно следить за каждым шагом… – Эдвард, прошу не действуй опрометчиво. – он цепко смотрел мне в лицо, пытаясь вколотить «установку» – Я понимаю, как Дознаватель, ты обязан быть в курсе происходящего. Поэтому я не утаиваю от тебя случившееся, но, повторяю, девушка сама не догадывается о причинах своего «недуга». Ты должен действовать хладнокровно и осторожно. Дождавшись, когда я вновь сфокусируюсь на нём, а не на том диком потоке мыслей, что пронеслись в моей голове, он продолжил. – Я сделал копию её медкарты. Держи, там есть её контактные данные. – Он протянул мне документы. – Пока мало что есть. Она сказала, что остальное будет позже, что-то из её вещей, видимо, ещё не доставили. – Как давно она переехала в Форкс? – я принял карту и начал рассматривать те несколько станиц, что уже были. – Она тут пару дней. Её записал на приём отец. Как я понял, ранее у неё было состояние угрожающее жизни неясной этимологии. Как только она переехала, сразу обратились за наблюдением. – Карлайл сделал паузу. – Ты уже оповестил оборотней? Как они отреагировали на новости? После трагедии обе стороны были заинтересованы во взаимодействии, и мне была любопытна их реакция. – Безразличнее, чем ожидалось – он выжидающе смотрел меня. Я взял бумаги, поднял с пола цветок и направился к выходу. Карлайл пристально смотрел мне в спину, пока я не скрылся за дверью. Было кое-что, что он утаил - первые секунды, как только Белла Свон вошла в кабинет, зверь внутри вампира оцепенел от пронзившей его могильной жути. *** Злость не отпускала меня всю оставшуюся дорогу до дома. Раскалённой спицей она наматывала на себя мою душу. Меня злило не появление этого непонятного существа, а отношение Карлайла. Я не чудовище! Я не стану нападать и убивать кого-то просто так. А Карлайл? Он словно пытался уберечь эту девчонку от меня. Словно я вломлюсь к ней в дом и, на всякий случай, придушу подушкой. Я простоял перед входом несколько минут, приводя свои мысли в порядок. Когда мне стало так же безразлично всё происходящее, как и было с утра, вошёл вовнутрь. Дома было так же тихо и пресно, как последние полгода. Как будто мы стали по-настоящему узниками, как будто у нас не было роскоши передвижения по необъятному Форксу… Тоже мне, трагедия. Как будто что-то резко изменилось в наших жизнях. Я поставил очередного «постояльца» у комнаты Элис, постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, ушел к себе. В моей комнате на стене скромно затаилась схема событий того дня. Номера грузовиков, задержавшихся в городе в тот вечер, фотография алого протектора следа от обуви нападавшего, программка выпускного. Сбоку висела фотография обрывка униформы, кто-то из учеников оторвал кусок нашивки в борьбе. Рядом висели мои попытки дорисовать символику. Но я ясно помнил полное отсутствие опознавательных символов на нападающих. Природу этого обрывка я ставил под сомнение. На стол плашмя шлепнулась тонкая копия медкарты Беллы Свон. С этим предстояло разобраться в ближайшее время, а пока я занялся устранением следов рабочего дня с себя. Душ ледяными струями бил по спине и плечам, смывая пену и запах машинного масла с тела. Какое-то время у меня ушло на то, чтобы оттереть трансмиссионное масло с рук. Холод был прекрасным стимулом, меняющим восприятие окружающего мира. В вампирской жизни было мало вещей, заставляющих трепетать или испытывать к чему-либо тягу. В моём случае это были музыка и скорость. Раньше постоянными переездами и «прятками» удавалось развеять накопившуюся скуку и пресыщенность. Сама необходимость оставаться в одном месте долгое время была тем самым чем-то новым в моей жизни. Столкнувшись с этим чем-то, над чем я не имел никакой власти, единственное что мне оставалось - принять это неизвестное. Так, мало по малу, я стал более восприимчивым к этим новым «частичкам». Одно за другим я стал впускать их в свою жизнь, словно вдыхая полной грудью, впервые за долгие годы. Это стало наполнять меня, вытесняя вязкую пустоту и приторность жизни. Я не Розали или Эммет, чтобы утратить интерес ко всему окружающему и замереть словно насекомые в янтаре, словно оттого, что ты просто ждёшь, время ускорит свой ход. И я стал открываться новому. Было это следствие бесконечных поисков, или попросту то происшествие надломило меня причудливым образом, пока осталось загадкой. Но это, по сути, не было важно. Например, за прошедшее лето я сделал маленькое открытие. Вампирская бледность не более чем следствие планомерного избегания солнечных лучей. Если потратить чёртову уйму времени на бесконечное лежание днями напролёт под палящим летним солнцем, ты не сдохнешь, но кожа приобретёт более человеческий тон. Коллеги на работе долгое время подтрунивали надо мной, что я, видимо, уснул на одной стороне и не перевернулся. Досадную неприятность пришлось исправлять. Именно эта ситуация заставила меня остановиться, подумать и начать созерцать те малые изменения, на которые я был способен. Зажав в губах незажжённую сигарету, я вдыхал её запах, пока пролистывал дела выживших и погибших. Маленькие ледяные капли стекали с волос за шиворот, неприятно смачивая футболку. После безрезультатных поисков, составление этой «картотеки» помогло притупить фрустрацию от бессмысленности поисков. Каждый вечер я пролистывал их, ища зацепки, однако и это тоже не принесло результатов. В какой-то момент оказалось, что я мог наизусть декламировать биографии, достаточно было произнести фамилию и имя ученика. Проведя свой вечерний обязательный ритуал, я приступил к другому. Я упал на кровать, проминая матрас своим телом. Отсутствие необходимости дышать - приятное удобство в таких ситуациях. Уткнувшись лицом в подушку, я сфокусировался на собственных ощущениях тела. Балансируя на тонкой нити сознания, я уходил вглубь себя, словно отрываясь от реальности всё дальше и дальше. Медитации стали приятным открытием, и это была одна из первых вещей, что я купил себе на свою зарплату от мастерской. С самого обращения потребность во сне и отдыхе отпала. Я мог бодрствовать круглые сутки, не испытывая усталости, но повинуясь затейливому сколу в своей душе, я открыл для себя медитации. Оказалось, что возможно не существовать в течение нескольких часов, когда в твоём сознании нет ничего кроме благословенной тишины. Даже такая поверхностная иллюзия сна «возвращала» меня к «жизни». Я тешил себя надеждой однажды увидеть «сны». ***Четверг 13 октября 2005 года
Еще в начале дня пришлось поймать начальника и попросить пару дней отгулов. Это было очень некстати - начиналась «золотая пора» в мастерской. Сжав зубы меня, отпустили с условием отработать «выходные». После работы я направился по указанному в документах адресу, оказалось, мне предстояло следить за дочкой местного шерифа. В этом моменте я должен был бы подумать, что теперь придётся вносить коррективы в свои дальнейшие планы. Но нет. Всё будет идти так, как шло. В окнах мелькали силуэты, семья занималась своей рутиной. Ближе к вечеру пространство оживилось. К дому подкатил серебристый субару легаси. Тогда и началось веселье. Быстрым росчерком я записал номера машины. Дальнейший разговор тоже был зафиксирован. Моё внимание приковали переданные вещи, их стоило детально изучить. Оставшийся вечер прошёл без происшествий.Пятница 14 октября 2005 года
С самого утра Своны направились куда-то. Воспользовавшись отсутствием хозяев, я забрался в их дом. Внутри жилище было ничем не примечательно, за исключением засорявшегося запаха крови и лимонов. Пройдясь немного по дому, я обнаружил источники въедливых запахов - деревянный ящик лимонов и морозилка полная оленины. Голод тут же предусмотрительно напомнил о себе, следовало в ближайшее время отправиться на охоту. В руке тут же оказалась уже породнившаяся мне цифровая камера. Необычайно удобно иметь под рукой аппарат, способный запечатлеть что угодно, а позже в четыре клика распечатать изображение. Прочая техника также облегчала мои задачи. Это было весьма практично. Поднявшись на второй этаж, я также прошелся по комнатам. Особое внимание пришлось уделить комнате девушки. В помещении стоял приятный запах фруктовых сладких духов. В ходе детального досмотра я нашел дневник, типично спрятанный между матрасом и стеной. Я не знал, сколько времени у меня есть в запасе, поэтому попросту сфотографировал каждую страницу её записей. Также я поступил и с её медицинскими документами. Не знаю, зачем я захватил в объектив и её комнату. Внезапно моё внимание привлёк рюкзак, едва выглядывающий из шкафа. Я приблизился, оттуда доносился лёгкий, едва уловимый запах металла. Я вытянул его наружу. Покопавшись в нём, обнаружил свёртки, кустарным образом запакованные в обёртку без обычной маркировки. Я взял один из них - на пленке от руки написано «Гемоглобин» и дата, вероятный срок его годности. Я убрал его в пластмассовый пакет для улик, сфотографировал рюкзак с оставшимся десятком таких же. А вот странности. Не задерживаясь в доме дольше необходимого, я выбрался тем же способом, что забрался вовнутрь. Предстояло ознакомиться и проанализировать с полученную информацию.Суббота 15 октября 2005 года
После прочтения дневника Беллы и ознакомления с её документами мне пришлось наведаться в офис шерифа, чтобы воспользоваться их базой данных. Ранее мне удалось нарыть несколько любопытных статей, теперь было необходимо отделить домыслы репортёров от фактов. Как и всегда меня встретило ночное здание с дежурным, безотрывно следящим за вечерними программами по телевизору в комнате отдыха. Я пробрался к компьютеру, пароль был заботливо написан на ярко желтом стикере. Распечатав нужные дела, я вернул все вещи в их исходное положение и скрылся. Одна деталь тянула за другой и это было любопытно.Вторник 18 октября 2005 года
… Снаряд не может попасть в одну лузу два раза, однако это касалось только расчетов и вероятности, а не реальной жизни… Из полученных данных удалось выстроить следующую цепочку происходящего. В ноябре 2003 года Рене Дуаер обнаружила, что Изабелла сильно сбавляет в весе. И сильно это мягко слово. Она пыталась разговорить дочку, но после того, как та ушла в глухую оборону, женщина направилась туда, куда ей подсказывала интуиция - в балетную школу, где занималась её дочь. Там она попыталась поговорить с руководительницей группы дочери. В ходе «деликатной» беседы мисс Уирлот получила трещину в скуле и пару сломанных ребер, а миссис Дуаер отделалась ушибами. Со слов свидетелей инициатором драки была мать воспитанницы, однако перед этим мисс Уилорт спровоцировала её словесно. Так началось разбирательство, где сначала Рене выступала как обвиняемая. После коллективного иска родителей руководительница группы заняла место подозреваемой, то дело прекратили и возбудили новое. Оказалось, что учительница распространяла некоторые «биодобавки», оказывающие специфический эффект среди обучающихся. Путём давления она заставляла учеников приобретать препарат. Сама мисс Уилорт уверяла, что это просто БАДы, но экспертиза установила, что всё было куда серьёзнее. И тут очередная странность: нигде не была прикреплена экспертиза. Единственное упоминание о ней было в стенограмме судебного заседания. Мелочь, казалось бы, но, учитывая ситуацию, внутренний голос говорил обратить на это внимание. Пока длилось разбирательство, Рене всеми силами пыталась показать, насколько этот неизвестный препарат навредил её дочери. Бесконечные анализы, врачебные комиссии, психиатрическая экспертиза и так далее. Семья вцепилась в Изабеллу, но, так или иначе, к концу дела она начала приходить в норму, чего было нельзя сказать о других жертвах. Из последствий в заключении медкомиссии значилось «видоизменённое пищевое поведение» и «аномальная работа системы пищеварения». Без дальнейших прогнозов. Я показал Карлайлу этот документ, он был в замешательстве - как такими терминами вообще можно было написать в отчете? Значит и этот документ шёл в деле как «странность». Окончательное решение было вынесено в январе 2004 года. Завершилось всё тем, что руководительнице группы по решению суда было запрещено заниматься преподавательской деятельностью. Ей назначили шарф и возмещение морального вреда пострадавшим. Странность №3. Многие из родителей были чудовищно недовольны решением суда, и готовили апелляцию. И, если взглянуть трезво, уже из-за этого Рене и стала манипулировать состоянием дочери. Так или иначе, это было не всё. История только нарастала. Стоило попытаться собрать информацию о других пострадавших, как всё происходящее до этого момента стало казаться вполне нормальным. Из списка в три десятка пострадавших к апрелю 2004 без вести пропало семь девушек. Кто-то возвращался из школы, кого-то похитили из дома. Они до сих пор числились пропавшими. На четверых были совершены попытки похищения, но, если кого-то не удалось выкрасть с первого раза, повторных попыток не было. По крайней мере, по официальным сведениям. И дочка Рене была в том списке. Скончавшиеся к настоящему моменту тоже были - восемь девушек. К сожалению, найти подробную информацию о причинах смерти не удалось, хотя нельзя было исключать влияние самой «добавки». По оставшейся информации было и того меньше. После непродолжительного лечения к ним поступало предложение от частной клиники и на этом след обрывался. То же самое было и с мисс Уилорт. Большую часть информации удалось подцепить из желтой прессы Феникса. Тут, я должен признать, журналисты внесли неоценимый вклад в моё расследование. Вопросов становилось куда больше, чем было в самом начале. Всё это было нелепым. Словно от и до сплошная ошибка, вульгарная шутка. Однако было и то, что цепляло глаз - даты. Если присмотреться внимательно, выпускной было в том же временном промежутке. И я не знал: подсказывает мне моя интуиция, что эти две истории как-то связаны или это моё навязчивое желание найти виновников того инцидента получило второе дыхание. Но чем дольше я собирал информацию, тем навязчивее оно становилось… Я вернулся к дневнику девушки и потянул за ниточку в виде отрывка отчета про «видоизменённое пищевое поведение и аномальная работа системы пищеварения». Поначалу не обнаружилось ничего серьёзного. В дневнике Изабеллы был в красках расписан тот случай, когда из-за своего пищевого расстройства она была истощена и на уроке биологии начала есть подготовленную к препарированию лягушку. Возможно, после прочитанных ранее документов и статей мне это не показалось чем-то серьёзным, но вот её школьным «друзьям» этого оказалось достаточно для начала систематической травли. Возможно такое бурное начало издевательств было следствием того, что ученицы Уирлот продавали «биодобавки» для похудения и в школе, где училась Изабелла. Когда они осознали, что больше достать не у кого, то решили отомстить тому, из-за кого это произошло. Следует взять на заметку и проверить тех «неучтённых» жертв. Возможно, это были те самые «батончики». Остальные записи можно было расценить как жалобы или нытьё не относящиеся к делу. Я в который раз брался и бросал сегодняшний отчёт. Он шёл очень тяжело. То и дело меня тянуло начать рассматривать события выпускного, учитывая детали, полученные при сборе информации о Свон. Но это было бредом. Не отпускающим меня бредом. Я отправился проветриться. *** Прохладный осенний воздух покалывал тело. Я осознанно направился к тому дому. Свет теплым маревом плыл из комнаты девушки. Я осторожно вскарабкался на дерево. Мне казалось, что стоит только взглянуть на неё поближе, и я что-то пойму. Что-то очень важное. Я подобрался так близко, как мог, чтобы остаться незамеченным. Она сидела перед монитором компьютера, что-то возбуждённо выискивала. В какой-то момент из динамиков полилась резкая в гармониях музыка. И тут до меня дошло: за всё то время, что я следил за ней, за всё время, что я внимательно вслушивался в окружающее пространство, я слышал мысли людей рядом с ней. Но не её. Я осторожно сполз по стволу и направился прочь быстрым шагом, почти срываясь на бег. Всё ради того, чтобы выполнить просьбу Карлайла и не оторвать, к чёртовой матери, её долбанную башку! Гнев и слепая ярость стали отступать, только когда я оказался в густом лесу. Мне хотелось разрушить всё на своём пути. Всё было как в тот грёбаный вечер! Ни я, ни Элис не смогли «считать» их. Определённо все эти совпадения были неспроста. Чтоб успокоить себя я полным ртом хватал воздух. Мысли огненными муравьями вытанцовывали в моей голове. Стоило только допустить хотя бы одного к нашептыванию желания и случилось бы то, чего я не смог бы исправить. В любом случае Карлайл был прав. Если бы я убил её в тот момент, это лишило бы меня ценного и единственного источника информации. Каскад за каскадом возможных действий и их исходов проносились в моей голове. И тогда я принял единственно верное в тот момент решение. «К чёрту! Проверю всё одним махом!» – думал я, откупоривая пробирку со значившимся на ней именем "Изабелла Мари Свон". Впечатление от крови той девушки значительно разнилось от той, что я нахлебался во время драки. А значит, я ошибся. Именно об этом я успел подумать, когда пищевод опалило так сильно, словно я проглотил раскалённый прут. Прут прокручивался выворачивая меня наизнанку. Приступы боли от завязываемых в тугой узел внутренностей чередовались с бесконечной эйфорией. В такой момент просветления, когда мутная пелена спала и дала возможность видеть, я позвал на помощь, набрав Карлайла. Остальное помню очень смутно. Себя я осознал уже в своей комнате. Я не понимал, сколько времени прошло, за окном был день. По какой-то причине я был заперт. И мне очень не хотелось узнавать по какой именно. На стук и шум никто не среагировал. По "шуму" за дверью я понял что Розали и Эммет дома, но они не выпускали меня. Я осмотрелся, было заметно, что здесь сначала всё перевернули, а потом разложили вещи на условные места. На столе лежал мой мобильный. Я осмотрел его, оставалось 20% заряда. За время пока меня «не было» ушло 30%, значит, это около трех дней. Я набрал Карлайла. *** Ближе к обеденному перерыву он заскочил домой, отпер и осмотрел меня. С его слов, когда меня нашли, я лежал скорчившись на полу в лаборатории. Когда меня притащили домой лучше мне не стало. Я горел из-за температуры. К счастью, к тому моменту когда меня топили в воде со льдом, я ослабел настолько, что Эммету удалось удержать меня под водой. Но тогда они столкнулись с другой проблемой, о которой они почему-то умолчали, переведя тему. Температура держалась около двух часов, после меня оттащили в комнату. Уже там началось цирковое представление. Я орал что-то бессвязное, швырялся в них вещами, что-то нёс про «зелёных фей»... Так или иначе, к 5 часам утра я угомонился и впал в беспамятство. Позже пришёл в себя и всё повторилось. После очередной такой выходки меня решили запереть и оставить мобильный - если я приду в себя по-настоящему, то обязательно додумаюсь позвонить. На мой вопрос, а как бы я позвонил Карлайлу, если бы он окончательно разрядился, Эммет признался, что не подумал об этом. Основным вопросом ко мне было: какого чёрта тут произошло!? Я рассказал о результатах моего расследования. Карлайл был обеспокоен, что я уничтожил образец крови и теперь ему придётся брать новый. Он был встревожен и только тогда до меня дошло, что я больше «не слышу» их. Оказалось, что в тот раз мне показалось и Розали с Эмметом просто обсуждали моё очередное пробуждение. Это было очень странно. В который раз я перестал читать... Окончательно эффект от крови Свон выветрился ближе к вечеру субботы. Тогда, впервые за долгое время тишины в моей голове, я «услышал» переживания Элис. Её тоже ввели в курс дела. В некотором смысле возможная причина её «слепоты» сняла с неё груз вины, но состояние по-прежнему оставалось подавленное. Так или иначе, ситуация с Джаспером оставалась прежняя. На семейном совещании было решено продолжить наблюдение за этой девушкой. Розали предложила втереться к ней в доверие, она новенькая, никого не знает и сделать это будет не так сложно. Осталось только найти повод. Решили не назначать исполнителя задуманного, но держать её на прицеле, если подвернётся такая ситуация. Честно говоря, я смутно представлял как это провернуть.