***
Пять минут отдохнуть… Пять минут в запасе у него было. Всё будет хорошо. Глухой звук падающего на четвереньки тела заставил Ларису развернуться спиной к раковине, где секундой назад она умывала горящие от усталости щёки. - Вы в порядке?! Сеченов не был в порядке и она прекрасно об этом знала, быстро опускаясь рядом с ним на колени, укладывая руку на его дрожащую спину. Он запнулся о какой-то из проводов, и, рвано выдохнув, приземлился на кафельную плитку, теперь пачкая и без того измазанную кровью белую гладкую поверхность своими не менее измазанными ладонями. В глазах плыло и в конечном итоге, потемнело, но он держался из последних сил, которых у него, собственно, давно не было. Нежная рука Филатовой, устроившаяся у него на спине, нереально сильно раздражала. Он словил себя на мысли, что будь у него силы, он бы сломал её пополам. Но Сеченов, сдержавши в себе порыв ярости, промолвил: - В полном, товарищ Филатова. Только сейчас еле как поднявшись, он понял, что в операционной остался только он, да Лариса. Дмитрий Сергеевич перевёл мутный взор на пациента, за жизнь которого он всё это время боролся. А сколько времени он над ним провёл - он не имел ни малейшего понятия. Его карие, сейчас тусклые глаза налились слезами. Впервые с той минуты, как ему сообщили, что Блесна и Плутоний попали под взрыв. Впервые с той минуты, когда их тела заволокли в эту самую операционную, в которой он сейчас стоял, мешая туфлями теперь грязную алую жижу. Теперь было можно. Можно было дать слабину. - Вы сделали, что могли. Плутоний стабилен и... - Хватит. Можешь идти. Сеченов промолвил свои слова спокойно и устало, не одарив девушку взглядом, продолжая разглядывать парня на столе. Филатова развернулась и направилась к выходу, как в дверях её остановил всё тот же голос знаменитого академика. - Спасибо. Он не видел, но Лариса, прежде чем удалиться, медленно кивнула. Дмитрий Сергеевич, ухватившись за край стола, чтобы не потерять в который раз равновесие, теперь пытался усилием какой-то несуществующей воли остановить солёные горячие капли, которые вот-вот норовили сорваться и покатиться по щекам. Сил на это не было и они, в конечном итоге, всё же покатились по его измученному лицу. Академик поднёс заляпанный кровью Плутония рукав на изгибе локтя к лицу и уткнулся в него, подавляя всхлипы, рвавшиеся наружу. Тело, наконец, сдалось и он упал на колени, цепляясь теперь руками за плечи и грудь безвольно лежащего Сергея Нечаева. - Будешь в порядке, слышишь? Слышишь меня, Плутоний? - шептал отчаянно Сеченов, заглядывая в бледное лицо. - Сергей… Ты за Катю прости. Пожалуйста, прости. Сеченов перевёл глаза на то, что осталось от агента Блесны, и подавил в себе рвотный позыв. Он смотрел и работал над ней бессчетное количество часов, но только сейчас учёный и доктор внутри него отключились, уступая место тем человеческим чувствам, которые он никогда никому не показывал. Не в силах больше смотреть на бесформенное тело, он вновь уткнулся лицом в плечо Сергея, разрешая себе тихо ронять слёзы, пока его дрожащие пальцы крепко стискивали чужую холодную кожу. Вцепился он в него так крепко, будто это его самого подорвало в том теракте, и теперь единственное, что поддерживало в нём жизнь - это крепко держаться за его спецагента. - Всё в порядке… Всё будет в порядке, мальчик мой… я обещаю. Ещё какое-то время Дмитрий Сергеевич, не в силах больше подняться, цеплялся за бесчувственное тело Нечаева, усыпанное всевозможными трубками, испуская почти что болезненные всхлипы из своей груди, пока в итоге не уснул, так и не разжав рук, под мерное звучание аппаратов.***
Голова кружилась и была пропитана адской болью. Глаза заволокло болезненными яркими вспышками. В ушах стоял невыносимый писк и всё теперь слышалось, словно в тумане. Совершенно дезориентированный, агент Плутоний попытался было найти своё тело в пространстве, что выходило с трудом. Понять, что происходило вокруг, он был не в силах. Повернувши окровавленное лицо в сторону, он обнаружил чьё-то бесформенное тело, безжизненной тушей лежавшее на земле, в поднявшемся клубке пыли и тысячи бесформенных осколков. Кто это был? Кто, кто… кто это был?? - Н-нет… только не… Сергей, подняв слабую руку, попытался было дотянуться до человеческих останков, но тело его давно сдалось, а в состоянии шока ему этого было не понять. Из последних сил он пытался дотронуться до того, что считалось человеком ещё какие-то минуты назад. - Нет.. не смейте… прошу… я вас прошу... Проснись! Мой мальчик, проснись! Глухой приятный голос заставил Сергея резко перевести взгляд туда, где под серым клубом дыма должно было быть небо. И словно этот голос мог вернуть его тело в привычное состояние, он пытался услышать хоть ещё одно слово, хотя бы один единственный звук, который приятными волнами теперь разливался в мутном сознании. Сергей, не уходи! С глубоким рыком Сергей рванулся на кровати, непомерно сильной рукой сгребая человека напротив себя, смыкая холодные пальцы на чужом горле. Он никогда не простит, никогда не забудет… Но чего он не хотел забывать, он не помнил и сам. Человек в его стальной хватке издал тихий жалобный звук, его слабые пальцы дрожащих ладоней попытались ухватиться за руку Нечаева, пытавшаяся сейчас выжать из него жизнь. -.. всё.. в порядке, Сергей… Ты дома… Задыхающийся терял сознание от недостатка воздуха, но, к глубочайшему удивлению Сергея, не умолял его остановиться, не умолял пощадить его жизнь. Чужой слабый голос как ножом порезал ему слух и он подавил в себе животные инстинкты защищать. Но кого он вообще пытался сейчас защитить? Всё было в густом непонятном мраке, бесившим и пугавшем его одновременно. И этот голос, он теперь, кажется, узнал. Слепая безумная ярость, застилавшая его глаза, наконец уступила место обыкновенному человеческому зрению и он выровнял расфокусированные зрачки, теперь разглядывая тонкую фигуру, борющуюся за свою жизнь в его крепкой хватке смерти. Хотя борьбой это было назвать нельзя. Дмитрий Сергеевич Сеченов слабо держался за его предплечье, его колени подогнулись и единственное, что держало его над полом, это всё та же кисть Сергея, сжавшаяся на его горле. Губы академика слегка приоткрылись, инстинктивно пытаясь глотать кислород, а глаза постепенно закрывались, но он всеми силами пытался смотреть на лицо перед собой. - Нет!!! - закричал Нечаев, мгновенно ослабляя хватку и выпуская Сеченова. Учёный рухнул на пол, тяжело дыша, хватаясь за горло. - Босс, извините.. я не хотел, слышите?! Паника Нечаева в какой-то степени его умилила и он улыбнулся в пол, всё ещё пытаясь ловить воздух. - Всё хорошо, не извиняйся, я... Договорить Сеченов не успел. Чужие сильные руки, пробравшись ему подмышки, уверенно подняли его с пола, усаживая на кровать. Непомерная сила Сергея всегда поражала его, но сейчас это почему-то не радовало, а скорее наоборот, заставляло впадать в какое-то отчаяние. Смотреть агенту в глаза было трудно, поэтому Дмитрий Сергеевич, задержавшись на серых зрачках всего на секунду, отвёл взгляд, уже глазами доктора осматривая тело больного. - Ты в кровать вернись, пожалуйста. Рано тебе подыматься. Такая перемена Сергею, почему-то, не понравилась. Секунду назад он самолично чуть не убил своего шефа, которому, судя по всему, было плевать на это с высокой колокольни. Его хриплый, но спокойный голос окончательно вернул Нечаева в реальность. Ослушаться он не смел, поэтому покорно сел обратно на кровать, пиля мужчину перед собой взглядом. - Как не извиняться, шеф? Я же Вас чуть было… - Я же сказал, всё в порядке. И не ты "чуть было", а твой кошмар. Большая разница. Тёплые глаза заглянули ему в лицо и Сергей, даже не поняв этого, улыбнулся. Только вот реакция Дмитрия Сергеевича была уж сильно странной. Сергей видел, как дёрнулся уголок его губ, но Сеченов, не дав им закончить начатое и расплыться в ответной улыбке, отвёл взгляд. И выглядел он теперь как-то странно, для Сергея не особо понятно. Он не помнил, как Сеченов вёл себя рядом с ним до этой проклятой операции в Болгарии. Он сам себя не помнил. Но он знал, что обязан был вспомнить хоть что-то. «Напугал. Напугал всё-таки.» Пронеслось у агента в голове и он стиснул зубы и сжал кулаки, ненавидя сам себя за такую непростительную ошибку. Что творилось в голове у профессора он понять не мог, а если бы мог, то сильно бы удивился. Продолжать заниматься самобичеванием ему не дали. Дмитрий Сергеевич поднялся с кровати и теперь старательно осматривал новую простетическую ногу Сергея, которую сам же ему и пришил. - Не болит? - спросил Сеченов, не отвлекаясь от занятия. Сергей мотнул головой, почему-то не в силах оторвать взгляда от академика, старательно изучающего его искусственную конечность. Он подавил в себе дурацкое, свалившееся внезапно и непонятно откуда, желание ухватиться за чужую руку и развернуть к себе, чтобы что-то сказать. Но что он собирался сказать, Сергей не имел ни малейшего понятия. Из транса его вывел всё тот же Сеченов, стоявший вновь во весь рост. - Чего-нибудь хочешь? Нечаев перевёл на его лицо взор и задержался на минуту, будто ища на нём ответ. - Да. В строй вернуться. Показалось ли Сергею или взаправду произошло это, но он мог поклясться, что в глазах напротив промелькнула тень досады. На какую-то долю секунды ему подумалось, что профессор сейчас заплачет. Но он, видимо, ошибался. Ухмыльнувшись и одарив его лёгкой улыбкой, Дмитрий Сергеевич направился к выходу. - Уже скоро. Скоро вернёшься. Сергей провожал его серыми глазами, не спуская с белого халата какого-то обеспокоенного взгляда, будто боялся, что с академиком обязательно что-то случится, если тот выйдет из палаты. Сеченов остановился в дверях и улыбнулся в последний раз. - Отдыхай, мой мальчик. Эта фраза прошила его как стрелой, и он ещё долго пялился на пустой дверной проём со слегка приоткрытыми губами. Мысли вихрями летали в воспалённой голове, но собрать их в логический узел он был не в состоянии. Лишь дурацкая улыбка на его лице говорила о том, что он был всё ещё жив. Жив благодаря Дмитрию Сергеевичу Сеченову.