Число Ангела

      Проснувшись, первое, что замечает Чимин это отсутствие Юнги. «Наверное, уже встал», подумал он. Не спеша потягиваясь, он перекатывается через кровать, встав на ноги берется обеими руками за широкие шторы и открывает их. Он щурится от слишком яркого света, что озарил всю ранее темную комнату.       Теперь же при дневном свете Чимин может увидеть, как на самом деле выглядит квартира Юнги. Он даже не удивляется черной кровати и такому же постельному белью, белому паркету и темному дубовому столу, что стоит в углу комнаты. Подойдя к нему, он поближе рассматривает открытый ноутбук с погасшим экраном, разбросанные листы разного формата, на которых скорее всего написаны тексты для песен и наушники. Рядом черный комод, скорее всего с одеждой.       Выйдя в гостиную, он заметил большой кожаный диван, который стоял напротив плазменного телевизора, а рядом просторный кухонный гарнитур матового черного цвета. Плита была пуста, как и раковина — значит он не завтракал, сделал вывод Чимин.       — Юнги, ты дома? — но в ответ была лишь тишина.       Заглядывая в остальные комнаты, Чимин пытался найти в просторной квартире одного человека, но каждую дверь, какую бы он не открывал показывала лишь пустоту. Дойдя до одной, которая была прозрачно матовой он вновь открыл, а за ней снова была темнота. Ища переключатель, он водил руками по плоским стенам и наконец нащупал. Тусклый свет озаривший помещение пристал Чимину вид целой рабочей комнаты, которая была оборудована под звукозапись. Он никогда не видел настолько огромное количество техники, которая заполняла все пространство комнаты. Ступая босыми ногами по ворсистому серому ковру, он плавно водил взгляд по мониторам, звуковым картам, гитарам и всему прочему. На столе он заметил маленький блокнот с рядом лежащей ручкой, на скрепке осталась часть листа — видимо Юнги что-то делал впопыхах.       Выйдя обратно в гостиную, он спросил по громче, — Юнги, ты дома? — но за вопросом ответа вновь не последовало.       В груди зарождалось неприятное ощущение, странное предчувствие чего-то нехорошего. Вернувшись обратно в спальню, он вновь огляделся, и обратил внимание на бумажный лист белого цвета, который лежал на прикроватной тумбочке с его стороны, по цвету и линии отреза напоминающий тот, что вырван из блокнота. Подойдя ближе, он поднял его и вчитался в написанное.       «Прости»       Выстрел. Куда-то в висок. Голову со всем содержимым вышибает и остается только пустота. Внутри у него пустота. Страх. Он охватывает полностью, именно сейчас заставляет паниковать, рвать, метать, искать.       Чимин понимает, что у него нет времени ждать, нет времени звонить и спрашивать, потому что ему все равно не ответят. Он бегает по комнате собирая по углам свои вещи, натягивает их настолько быстро на сколько может. В голове каша, такое ощущение, что выпил снотворное он, а не Юнги. Он пытается собрать свои мысли в кучу, пока обувает кеды. Думает, куда он мог уйти. В какое место Юнги бы хотел пойти, оставшись наедине с самим собой.       Лифт слишком медленный выбор, он бежит к пожарной лестнице, распахивает дверь и срывается вниз. Пролет за пролетом уменьшаются в числе, у Чимина сильно пересохло в горле, он с трудом может вздохнуть, но останавливаться не собирается. Шнурки болтаются между ног, он их не завязал, есть шанс запутать в них и упасть, но времени нет вообще ни на что. Стопы отбиваются об каждую ступень и Чимин с грохотом вваливается на первый этаж выбегая на улицу.       Морщась от яркого палящего солнца, он пытается сообразить в какой части Сеула находится. Оборачиваясь вокруг себя разглядывает высотки, небольшие улицы, тропинки, ряды проезжающих машин. Глаза бегают по всем поверхностям и анализируют. Когда Чимин понял, что находится в отдаленном районе, то глубоко выдохнул понимая, что дело плохо.       Остановив проезжающее такси он запргынул на заднее сидение и на пару секунд задумался.       — Так, куда он мог пойти?       — Может, море? Нет, навряд ли. Набережная точно отпадает. Намджун? Нет, он бы не захотел в таком состоянии идти к кому-то. Мост, — размышлял вслух, пока водитель косо смотрел на него через заднее зеркало, ведь Чимин будучи растрёпанным был похож на психопата.       — Мост Сонсан, быстрее пожалуйста! — выкрикнул он, хлопая руками по переднему сидению.       — Но я вас не высажу, там нельзя останавливаться, — противоречит он сказанным словам.       — Значит выйду на ходу. Гони! — вновь кричит, но уже на водителя.       Водитель тут же дал газу срываясь с места со свистом шин. Чимин в дороге осматривал улицы, тропинки, затемненные закоулки и магазины через все стекла автомобиля, пытаясь выискать возможно идущего на них Юнги. Он надеялся, что он мог еще не дойти, зайти куда-нибудь остановиться, перекусить или выпить. Но по ходу движения он не замечал идущую фигуру, которая была бы похожа на него.       Голова вот-вот могла взорваться, от количества мыслей, рассуждений, вопросов, от поднявшегося давления. Ее сдавливало по всему периметру, как будто он сидит под прессом, что с каждой секундой вдавливает в пол. Все тело охватывал тремор. Руки тряслись в приступе паники, ноги в быстром ритме отбивали пол автомобиля, сердце бешено стучало и готово было вот-вот выскочить из груди.       Чимин не знал куда себя деть, внутри у него все сжалось до невозможности, в голове проносилось много разных исходов ситуации, и все их концы были неутешительными, начиная с момента, когда он мог только подъехать к мосту.       Через пелену размышлений он мог чувствовать скорость автомобиля, как поначалу они неслись со скоростью примерно девяносто, потом она уменьшалась до шестидесяти, сорока, и теперь же стала всего лишь два. И все это сопровождалось короткими толчками. Подняв голову Чимин увидел, что они стоят в огромной пробке из сотни таких же машин.       — Не может быть, только не это! Мы можем как-то объехать ее? — спрашивает он, чуть ли не высовываясь вперед к водителю.       — Молодой человек, мы стоим в средней полосе, я никак не смогу объехать эту очередь. Я же вам не машина скорой помощи или полиция, — более спокойно отвечает ему мужчина, указывая руками.       — Сделайте что-нибудь, это вопрос жизни и смерти! — Чимин приходит в бешенство ударяя кулаком в переднее сидение.       — Успокойтесь! Иначе я высажу вас прямо здесь. Я не буду нарушать правила, лишат прав все равно меня, а не вас, — таким же тоном отвечает ему и Чимин падает назад, откидывая голову.       На глаза уже наворачивались слезы, чувство безысходности и беспомощности становилось с каждой просиженной минутой все больше и больше. Серый ворсистый потолок автомобиля начал размываться и из уголков глаз медленно стекали горячие слезы. Его охватывала жуткая паника, она чувствовалась намного ярче, когда Чимин думал о ней, понимал, что она сдавливает горло, разум, заковывает руки, ноги и делает абсолютно недееспособным. Ему хотелось раствориться, вжаться в сидение, расплыться и стать единым целым с неодушевленными предметами, просто перестать существовать.       Все придуманные исходы с трагичным концом уже казались явью, они становились существеннее с каждый мыслью, с каждым представлением. И от этого в груди кололо неимоверно. Тело полностью обмякло, распластавшись по периметру трех сидений, оно стало не приподъемным, тяжелым, бездейственным. Чимин утопал внутри, поглощая самого себя без остатка.       Постепенно автомобиль начал ускоряться. Многокилометровая пробка наконец осталась позади, но Чимин уже не надеялся, что сможет исправить ситуацию, хотя бы остановить Юнги, возможно на пол пути, перед неисправимой ошибкой. Он уже много раз представил, как не обнаружит никого на длинном мосту, а взгляд привлечет лишь бездыханное тело, которое уносит течением все дальше по реке. И эти ужасные мысли отравляли душу сильнее чего-либо другого.       — Мы подъезжаем, будьте готовы выходить, — отчеканил водитель, смотря в зеркало заднего вида.       Как по щелчку Чимин вышел из состояния по ощущениям похожего на паралич. Силы вновь вернулись, а самое главное, капля надежды, что затаилась совсем глубоко дает малую долю веры на спасение.       Волнение нахлынуло новой волной. Сердце вновь стало учащенно биться. Держась одной рукой за ручку двери, а другой за сидение, Чимин ждал, со страхом ждал, когда настанет тот момент, в который нужно будет выйти. Его взгляд бегал то на водителя, то на соседнее окно, где проезжающие мимо машины неслись с высокой скоростью.       При въезде на мост автомобиль начал слегка притормаживать и Чимин уже был готов распахнуть дверь.       — Стойте! — испугавшись, Чимин остановился и с распахнутыми глазами посмотрел на водителя.       — Да?       — Кто бы это ни был, надеюсь, что вы найдете его. А теперь, бегите, — для него это показалось удивительным, что совсем незнакомый человек переживает за того, кого абсолютно не мог знать в живую, и от этого Чимин слегка впал в ступор. Ему нечего было на это ответить, он только кивнул головой и смотря в окно мог надеяться, что все-таки найдет Юнги.       Открыв дверь практически нараспашку, он вышел из салона и в секунду его оглушили все звуки, находящиеся в радиусе нескольких километров. Сорвавшись с места, не смотря по сторонам, он побежал к узкой тропе за забором. Перебегая полосу один из автомобилей резко затормозил перед ним, чуть не сбив, после громко прогудев. Чимин только приложился ладонями на капот, похлопав по нему несколько раз и произнес: «Извините», и побежал дальше. На следующей полосе случилось то же самое, в этом случае он благодарил только всевышнего и хорошую реакцию водителей, за то, что сам еще остался жив.       Перепрыгнув полутораметровый забор, он быстро выдохнул, посмотрел налево, пытаясь опознать любую фигуру похожую на Юнги, и вдалеке он заметил крохотное черное пятно. Не думая ни секунды, он побежал так быстро, как только мог.       В глаза падал яркий солнечный свет, ослепляя настолько, что их было трудно открыть. Из-за палящего солнца было отвратительно жарко и душно, Чимин бежал, обливаясь сотым потом, при каждом толчке стопы от дороги он выдыхал и вдыхал короткие обрывки воздуха. Не имея физической подготовки и не связывая свою жизнь с физкультурой, бег ему дается ужасно плохо. Легкие начинают гореть, их как будто разрывает изнутри, но Чимин не собирается останавливаться, ведь понемногу отдаленная темная фигура начинает приближаться. Он пытается увлажнить горло хоть каплей слюны, но даже она не появляется во рту. Его икры начинает сводить, по ощущениям становясь каменными, ноги теперь бегут сами по себе, потому что Чимин перестал об этом задумываться, у него одна цель — добежать.       Машины, грузовики, и другие автомобили проезжали наравне с ним, все, кто сидели внутри, замечали одинокого, светловолосого парнишку, что бежит по огромному мосту невесть куда. Причем так быстро, будто пытаясь добежать до кого-то, спасти. По нему видно, что он напуган, наверняка истратил все силы на бег, но почему-то не останавливается. А потом, проезжая чуть дальше, они видят такого же одинокого мужчину. Он стоит спиной к дороге и смотрит куда-то вдаль по реке.       Фигура становится еще ближе, и Чимин понимает, что он может окликнуть его, он видит Юнги, видит, что он цел и невредим. Он вновь ускоряется не задумываясь, хочет скорее добежать до него, обнять, утешить, помочь. Чимин отдает последние силы на рывок.       Но почему-то в секунду все меняется, из-за чего он останавливается как вкопанный, ноги будто врастают в асфальт, и он смотрит на то, как Юнги взбирается на выступ, останавливаясь у самого края. Внутри все окончательно перехватывает, и это то, чего он боялся больше всего.       — Юнги! — кричит настолько громко, насколько это возможно, чтобы его можно было услышать среди шума проезжающих машин и расстояния.       Тот же оборачивается, кинув взгляд полной пустоты и машет головой, говоря: «Нет, не подходи». У Чимина перед глазами пролетают все моменты, воспоминания, эмоции, которые он испытал с начала их знакомства. Казалось бы, такой прекрасный человек, сильный, как внутри, так и снаружи, хочет перечеркнуть все в своей жизни за один раз. Он не может в это поверить, не хочет. Не хочет вновь терять человека, который стал ему родным, близким, который сделал для него то, чего многие не смогли бы. Он не хочет чувствовать эту отвратительную боль одиночества, а после «умирать» от нее. Ощущать себя гниющим изнутри, винить за любые совершенные ошибки. Он не может допустить этого вновь.       Чимин отрывает ноги из спутывающих и сковывающих оков, делает первый шаг, второй, идет. Идет напрямик. Он должен остановить его, а если же нет, то пойдет следом.       — Не подходи, Чимин! — кричит ему Юнги, и он впервые видит его таким напуганным и потерянным. Сердце больно колит, оно готово остановиться, потому что может не выдержать. Но Чимин не останавливается, он продолжает идти, осторожно, чтобы не напугать больше.       — Я прошу тебя! Не надо! — твердит ему вновь, Чимина охватывает паника, когда Юнги чуть не оступился, потеряв равновесие, но удержался, отступая назад держа себя за плечи.       У Чимина будто мир провалился, любые помехи ушли на второй план, и он был сосредоточен только на Юнги, на его эмоциях и движениях.       — Я стою, стою. Не подхожу, — успокаивает его, выставляя ладони вперед, пока у самого внутри рвется душа. — Юнги, давай поговорим, пожалуйста, — обращается очень аккуратно, мягко, делая микрошаги навстречу.       — Я не могу, Чимин. Он запрещает разговаривать с тобой, — Юнги не может совладать с эмоциями, по нему видно, что внутри им в какой-то степени управляет Мухёк, не дает ему сделать то, что он хочет. Он жутко напуган и от этого плачет.       — Он не узнает, мы ему не расскажем. Хорошо? — спокойно спрашивает Чимин и делает еще один короткий шаг. Юнги молча кивает головой и с силой сжимает плечо. — Ты кушал сегодня? — начинает он.       Юнги отрицательно машет головой и закусывает губы. Его брови надломлены в страхе, руки блуждают по телу лишь бы зацепиться за что ни будь, а ноги напряженно стоят на месте.       — Давай сходим с тобой в кафе или ресторан. Я тебя накормлю вкусной едой, которая тебе понравиться. Хочешь?       — Н-не знаю, — Чимин понимает, он на верном пути.       — Может сходим погулять? Погода сегодня замечательная, солнышко светит, облаков совсем нет. Можем даже посидеть дома, посмотреть кино и также покушать, — он старается его отвлечь, отвести мысли в другое русло, чтобы Юнги немного пришел в себя.       — Замолчи! Нет! — Юнги вновь оступается, закрывая руками уши и зажмуривая глаза. А Чимина бросает в дрожь, еще бы немного, и все бы закончилось.       — Юнги! Слышишь меня? Я тут, перед тобой. Посмотри на меня, — тот поначалу сильнее закрывает глаза и его губы искривляются, будто что-то приносить ему жуткую боль, а после также открывает, смотря на Чимина.       — Давай ты аккуратно спустишься, и мы поговорим на земле? — плавно показывает руками и делает еще один шаг.       — Стой где стоишь! — кричит Юнги и сам начинает двигаться назад.       — Хорошо, я стою.       Их прерывает молчание. Они смотрят друг на друга и у обоих в глазах страх. Еще один шаг или резкое движение, и Юнги может упасть. Чимин слушается его, стоит на месте и уже не знает, что может предпринять, он потерян, так же, как и Юнги.       — Помоги мне, Чимин, — просит совсем тихо и жалобно, а после отклонятся назад.       Последнее, что он помнит, это скатившуюся по щеке Юнги слезу, а после темнота.       Тяжесть, напряжение, правую руку тянет вниз. Он успел, успел его ухватить. Держась левой рукой за каменную опору, он тащит вверх Юнги. Выносливости совсем не осталось из-за бега, он всеми силами старается его поднять, но Юнги потерял сознание, его тело расслабилось и стало еще тяжелее. Адреналин ударил в голову, выплеск последних сил идет лишь на помощь, но Чимин не может его поднять. Кто-то обхватывает его сзади двумя руками за талию, и рядом появляется еще один мужчина, он также хватается за единственную держащуюся руку и тянет назад. Втроем своими силами им удается поднять его, и они кладут Юнги на землю.       В бреду Чимин благодарит их, кладет голову Юнги себе на колени и обхватывает ее своими маленькими руками. Теперь, от пережитого, от эмоций, что вылились через край, он может заплакать. Соленые слезы стекают по лицу, падая на темные волосы, он держит бледное, изнеможённое лицо и качается взад-вперед. Повторяя одно и то же.       — Прости меня, прости меня, прости меня…       Этот день Чимину запомниться надолго. Он ляжет тяжелым, неприподъемным грузом как воспоминание, которое невозможно просто забыть или выкинуть из головы. Сегодня именно тот день, в котором он оставит часть себя на этом мосту, половину прошлого себя, которая уже не вернется. Он отложит в памяти эту дату на всегда, и будет помнить о ней.       31 августа.       Тот день, когда Чимин потерял себя.