Люди любят во все горло

— Арсений, — рука протянута вперед, а на губах легкая, едва уловимая улыбка, — Попов. Но вы, впрочем, наверное знаете. — Дима Позов. И давай на ты, — предлагает мужчина, касаясь чужой теплой ладони и пожимая ее. Кто такой этот Арсений Попов и схуяли его надо знать — предстоит выяснять в гугле. Но выглядит он уж точно лучше предыдущих соседей. От воспоминаний о «тете» Вале, старушке времен, кажется, самого Ленина, которая дни и ночи проводила у дверного глазка, и о запойном Сане, который, с завидной постоянностью, каждый будний день занимал по сто рублей, а в субботу, весь побитый, возвращал сразу пятьсот, Позов вздрагивает. Про квартиру, из которой подозрительно несло тухлятиной целых два года, он вообще старался не думать. — Ну, до закончившейся соли? — Что? — удивленно переспрашивает Дима. — У кого-то из нас рано или поздно закончится соль. Или мука. Тогда придется по-соседски просить, и точно встретимся, — мужчина бросает взгляд в небольшое зеркало, улыбается самому себе и покидает узкий коридорчик, — а пока — до свидания, Дима Позов. — До свидания, Арсений… — тяжелая металлическая дверь захлопывается, но Поз все равно продолжает: — …Попов. Странный. Это, пожалуй, самое точное краткое описание, которое Дима может подобрать для нового соседа. Он стоит еще пару минут, прокручивая в голове произошедшее, а потом ухмыляется. Странный, но интересный. Это уже расширенная характеристика, да. Обживается Позов медленно — коробковый хаос царит почти всю следующую неделю, а питание целиком состоит из доставок. Все из-за забитого рабочего графика, от которого силы остаются только на то, чтобы вечером плюхнуться лицом в подушку и проспать свои заслуженные шесть часов. И даже это удается не каждый раз. В целом, Арсений сосед тихий. Тихий настолько, что его существование забывается на первые пару дней. Только тапочки, то исчезающие, то снова появляющиеся в коридоре, отделяющем две квартиры от остального подъезда, хоть как-то напоминают о нем. А на третий день Дима, как на зло, возвращается особенно уставшим. Он принимает душ, и, даже не пытаясь суетиться с ужином, отправляется в постель. Уже лежа под теплым одеялом, он слышит стоны. Сначала тихие, но уже подозрительно близкие. Несмотря на то, что квартира в историческом доме, стены в ней такие же тонкие, как в былой панельной хрущевке. И, вот незадача, спальня Поза, кажется, вплотную прилегает к комнате соседа. Пару минут Дима все же пытается уснуть. Тщетно, к сожалению. К стонам добавляются и скрип кровати, и стуки изголовья об стену. Позов вздыхает тяжело в надежде, что через стену его услышат. Вряд ли конечно, им там есть чем заняться. Смирившись с тем, что на спокойный сон в ближайшее время можно не надеяться, он переворачивается на спину и нашаривает рукой телефон. Арсений Попов, значит. Гугл выдает результат сразу же — вот он, сосед Димки, с серьезным лицом и в костюме каком-то. Интересно, а дерут его за стенкой в таком же образе? Листнув ниже, Поз находит буквально все, начиная от года рождения и профессии актера, заканчивая ростом, весом и полной биографией. Он бегло читает информацию, а после, когда стоны становятся громче, посмеивается тихонько. Как много бы отдали сейчас фанаты Попова, чтобы оказаться на месте Димы. А как много, чтобы оказаться на месте того, кто эти стоны из Арсения выбивает… Впрочем, многие бы, наверное, расстроились. В интернете, кроме пары «разоблачений» от уж откровенно желтых газетенок, никакой информации о том, что актер гей. А вот звуки из-за стены, в частности второй, негромкий, но низкий мужской голос, кажется, прямое тому доказательство. Димка ухмыляется. Нет, он не осуждает. Просто приятно знать что-то, чего не знают другие. Секс в соседней квартире, судя по всему, близится к финалу, и Поз избавляет себя от наблюдения за этим, отправляясь на кухню за кружечкой чая. И о произошедшем забывается почти сразу — Дима засыпает как только возвращается в постель, а с утра встает неожиданно бодрым. Клиенты за день выматывают, но не сильнее, чем обычно, а вечером остаются даже силы на то, чтобы разобрать пару коробок с одеждой и поужинать нормально. Но стоит только уставшему телу опуститься на кровать, из-за стены вновь начинают доноситься стоны. Дима даже предполагает на секунду, что где-то в его квартире камеры. Как иначе соседу удается начинать трахаться именно тогда, когда он, Позов, собирается спать? Он внимательно осматривает комнату и спокойно выдыхает, не найдя ничего. А после снова лезет в гугл. Читает на этот раз о ролях и проектах Арсения. Оказывается, что кино тот либо не очень-то жалует, либо сниматься попросту не берут. Основа всей его актерской карьеры — театр, а ближайшее представление буквально в пятницу. На секунду проскальзывает мысль, не сходить ли. Но выбирает Позов все-таки здоровый сон. Громкие стоны Арсения за стеной повторяются и на следующий день, в то же время примерно. Димка посмеивается, потому что Попов мог бы быть его личным напоминанием, что пора ложиться спать. Он заваривает чай, и снова находит, что почитать. На этот раз в ход идут бесчисленные интервью Арсения. Вопросы во многих — банальные и скучные, только вот отвечает на них актер какими-то глубокими, философскими почти, мыслями. И это затягивает настолько, что Позов не замечает даже, как мешающие спать звуки прекращаются, погружаясь в пучину интернета все глубже и глубже. И на следующий день он — самая ворчливая и недовольная жизнью версия самого себя. Злится и на соседа, не дающего спать по ночам, и на пролившийся на последнюю чистую рубашку кофе, и на бесконечные пробки. Все эти недовольства приходится выслушивать Антону — коллеге и другу, который просто хотел пригласить Димку пивка выпить вечером. — А что, лучше было бы, если бы сверлил? Ну, сосед этот твой, — спрашивает Шастун с искренним интересом. — Да хуй поймет, Тох. — Хуй поймет только если по ту сторону стенки окажется. Первая улыбка за день с Димой Позовым случается именно после этих слов. Вторая появляется тогда, когда с работы удается уйти пораньше, а третья, когда, уже оказавшись в собственной постели, приходит осознание, что у Арсения сегодня выступление, а значит спать можно спокойно. Заслуженный выходной Позова начинается в двенадцать дня. На то он и выходной. Дима честно пытается разбирать и раскладывать оставшиеся вещи, но внезапно обнаруживается недостаток и вешалок, и шкафов, и контейнеров, и желания заморачиваться с такими домашними мелочами. А потому не придумывается ничего лучше, чем согласиться на предложение Антона посидеть с пивком. Они договариваются на вечер, и весь остальной день Позов позволяет себе прокрастинировать. И вот это получается хорошо настолько, что на сборы времени почти не остается. Винит Дима «ебаный интернет», потому что больше некого. Не себя самого же, ну! Любовь и стремление к пунктуальности все же помогают выбраться из квартиры вовремя, только вот в общем коридорчике ждет сюрприз. Позов сперва не понимает даже, что происходит. Он отступает назад в квартиру, проверяет, что вышел в нужную дверь, и делает шаг обратно. В узкой комнатке, нет-нет, глаза не обманывают, с десяток букетов в небольших аккуратных вазочках. Разноцветные и разномастные, они стоят и на полу, где обычно покоятся тапки, и на низком комоде, возле зеркала, и даже у самого выхода, на небольшой табуретке. — Охуеть, — не сдерживается Позов. А после, уже про себя, добавляет: вот что значит с актером жить. Вопросов, правда, в голове все равно куча. Сколько же ему надарили, если в коридоре столько? Или Попов просто не хочет домой их все заносить? Или вообще понтуется? В Диме возникает, пожалуй, самое внезапное желание — сфоткаться. Не пропадать же этой всей красоте. Да и зеркало вон, не зря же висит. Он действительно делает пару быстрых снимков в зеркало, а после ухмыляется всплывшему в голове, абсолютно клишейному «Москва меняет людей». На встречу с Антоном Поз все-таки опаздывает. Не критично, конечно, но неприятно. Благо оправдание придумано за него — фотку в окружении букетов Поз показывает почти сразу же, и ржут над ней они уже вместе. — А может, — Шаст прерывается на то, чтобы чуть отдышаться от смеха, — это он тебя обхаживает так. — Ой, не перегибай, Тох. У него там без меня все более, чем хорошо, — заявляет в ответ Поз, интригующе улыбаясь и отпивая пиво. — Имя-то не скажешь? Чтобы знать, кому завидовать. — Не скажу, — твердо отвечает Дима, — а завидовать тебе и так есть, кому. Вон один Роналду чего стоит. Дальнейший разговор уходит именно в футбольное русло. А мысли о соседе к Позову возвращаются только тогда, когда такси уже везет его в сторону дома. И правда, почему не сказал? Это же Антон, он даже если и начнет трепаться, то вряд ли кто-то всерьез расценит. Да и рассказывать ему в общем-то нечего. Но, почему-то, все равно не хотелось посвящать Шастуна в чужие тайны. Особенно те, которые и он сам еще не до конца разгадал. Например цветы в коридоре Диму дожидаются все-таки. И интригуют они настолько, что на секунду даже появляется желание постучать в квартиру напротив и спросить, почему букеты именно здесь стоят. Но в следующую же минуту порыв слишком глупым кажется, и вместо этого Позов заходит в собственную квартиру. Та приветствует холодом и неуютом, особенно выделяющимися на фоне недавней теплой дружеской встречи. Наверное, очень неправильно ждать секса своего соседа. Именно так думает Дима, плюхнувшись на кровать. Но ждет все равно. Просто потому, что ничего другое в квартиру «жизни» не принесет. А если просто лежать и тупить — можно и вовсе словить с десяток загонов. А постоянство Арсения все не перестает удивлять. Первый тихий стон доносится из-за стены как по графику, и Дима тут же улыбается. Как бы ни хотелось продолжать злиться на личную жизнь соседа, или вообще начать его стебать, невозможно не признаться — что-то в этом есть. В первую очередь в стабильности, да. Ведь не шестнадцать ему давно. По крайней мере, если биографиям прочитанным верить. Да и в том, как Арсений отдается есть какая-то магия. Стонет громко, открыто, не стесняясь совсем. И как не пытайся картинку из головы выбросить, она все равно всплывает. Телефон оставлен на соседней подушке и выключен, свет в комнату не попадает совсем. Позов открывает глаза и закрывает их снова — вид не меняется совсем. Он задумывается буквально на пару секунд, но мысли тут же прерываются скрипом кровати. По спине проходятся мурашки. В горле образуется тяжелый ком. Мозг, наверное, отключается вовсе, ведь как иначе объяснить руку, потянувшуюся к веревочкам штанов. Да, списать собственные действия на алкоголь и затуманенность рассудка в целом гораздо проще, чем признаться, пусть даже только самому себе, что у тебя встал от секса соседей. Позов на секунду сжимает член прямо через штаны, а после «да» из-за стены, в собственных действиях сомневаться перестает окончательно. Два слоя одежды оказываются сдвинуты в тот же момент, а сам Дима с какой-то непонятной надеждой оглядывается на прикроватный столик. Не обнаруживается там ни крема, ни смазки, как минимум потому, что их бы, по-хорошему, сначала купить. — Ну! На требование Арсения из-за стены не реагировать невозможно. Позов позволяет себе откинуть гигиену куда подальше на один вечерок. Он добавляет к смазке слюны и в такт постукиваниям изголовья об стену, начинает водить рукой. Чужие стоны (а именно — те, которые не принадлежат Арсению), как ни странно, процессу не мешают совсем. Более того, от мыслей о том, что он раз за разом становится невольным свидетелем чего-то настолько личного, по телу проходятся мурашки. — Быстрее, — просит Арсений, — да-а, быстрее. Позов громко выдыхает и подчиняется, водит кулаком быстрее, игнорируя ритм за стеной. Звуки в момент обрываются, и Дима останавливается тоже, едва сдерживая собственный стон. Неужели его… — Блять… — И очередная волна мурашек по рукам. Голос все тот же, Арсения, но теперь гораздо ниже, — блять, ты… Сращивает произошедшее с последующими поскуливаниями Поз за секунду — за стеной ушли на второй заход, сразу же, без паузы совсем. Собственный член призывно дергается, и Дима вновь накрывает его рукой. От такого Арсения, от хрипов его партнера, да и может, самую малость от собственного недотраха, Позов к финалу приближается неожиданно быстро. Пара движений у самой головки, все так же, в такт происходящему за стеной, и Диму накрывает оргазмом. Уже откинувшись на подушки и восстанавливая дыхание, Позов понимает, что за стеной все только продолжается. И отчего-то звуки, возбудившие до предела несколько минут назад, теперь вызывают только раздражение. Дима поднимается с кровати и топает в душ, убеждая себя, что вовсе не сбегает от анализа собственных проблем и тяжелых мыслей.