Граница времени

Штурм крепости начался с рассветом. Миша его не видел, буквально, зато слышал. Со страшным диким свистом и гортанными возгласами кочевники понеслись на приступ. Сеча была не очень шумной, к перелеску звуки доносились едва различимо, но Миша словно видел воочию всю картину. Особенно страшно стало тогда, когда над крепостью стал подниматься темный дым. Черный и плотный, могучим столбом он вздымался над крепостью, пожирая ее. Теперь для парня та крепость была не чужой, а своей, родной. Там был Анфим, Олеся, да, пусть и вечно угрюмый воевода Филипп. Что с ними станется? Лагерь был практически пуст. Лишь несколько старых воинов охраняли юрты, да наложниц боязливо сновали меж шатров, горестно поглядывая на конец московской эпопеи. Один из воинов, оставленный за старшего, отобрал самую красивую девушку и утащил к себе, из его шатра раздавались жалобные стоны. Остальные охранники на такую дерзость не решались, боясь расправы со стороны командиров, они стояли возле костра и весело обсуждали жалобные крики девушки. Все это Миша видел, высунувшись из юрты, куда его поселили. Неожиданно, двое из них как-то странно захрипели, хватаясь за горло, устремив свои взоры к бледно голубому небу, и повалились наземь. Третий воин что-то закричал, засуетился, стал метаться по лагерю. На его шум из своей юрты выскочил главный и рявкнул на возмутителя спокойствия, но увидев мертвых товарищей, принялся раздавать команды. - Пс-с! – услышал Миша, откуда-то из глубины шатра. – Пс-с! Пс-с! Он обернулся и увидел лицо, с красивой тонкой бородкой, оно мило улыбнулось. - Быстрей, - произнес парень, на чистейшем русском. Но не это было завораживающим в нем, его прическа, не здешняя, под горшок, а модельная, из его времени. Не раздумывая, Миша подбежал к парню, и они вылезли из юрты. Начальник стражи валялся рядом с подчиненными, «паникера» нигде не было видно. Миша и тот парень, словно зайцы, припустили до ближайшего леса, краем зрения он увидел еще пару фигур, бегущих в их сторону. «Погоня! Не уйти!» - прогремело у него в мозгу. Но стоило тем приблизиться, как его спутник приостановился и их догнали. - Смотрю, ты с трофеем, - глубоко дыша, спросил один из «преследователей», на его лице играла приятная улыбка, он вообще производил впечатление неунывающего человека, потому его Миша окрестил весельчаком. - Как видишь, - похвалился Мишин нежданный спаситель. - Кончайте, нужно выбираться, - осадил обоих третий, явно старший по возрасту, с волевым лицом и пронзительным взором. Парень него назвал главным. – Пойдем на север, так вернее, да и никто не заподозрит. - А они? – неожиданно осмелев, спросил Миша. - Кто? – удивился главный. - Они разбежались, кто куда, сам видел, - хмыкнул весельчак. - Вы о чем? – удивился Миша. – Я про тех, кто в крепости! - Рехнулся! – выпалил весельчак. - Эта история не твоя и не наша, - сказал главный. – Мы из службы времени. Нас прислали тебя забрать. - Нет! – чуть ли не крикнул Миша. – Они же погибнут! - Во бля… - констатировал весельчак и улыбка исчезла с его губ. - Послушай! – спаситель, парень с модельной стрижкой, нехило тряханул Мишу за плечи. – Ты вклинился в прошлое, прошлое, которого никто не может изменить. Посмотри на нас! По-твоему, мы голыми руками остановим монгольское нашествие?.. - Но, они же… там… их всех… это трусость… - на глаза Миши наворачивались слезы. Он и сам не смог бы объяснить, почему сейчас упрямился. Может, все дело в том, что за эти несколько дней он впервые кого-то защищал, брал на себя ответственность. - А, ну и хрен с ним! – выпалил весельчак. – Пусть катится, пусть сдохнет! Найдем его кости, отвезем родителям… - Парень, думай скорее, сейчас в лагерь вернуться монголы, нас быстро найдут. Или идешь с нами, или погибнешь! Решайся, чай не сосунок, - холодным тоном произнес главный. С этими словами он развернулся и быстрым шагом пошел прочь. Второй парень, весельчак, затопал следом. А Миша так и стоял в нерешительности, не зная, что и предпринять, как поступить правильно, ибо правильного ответа на свою головоломку он не находил. - Вот ведь! – зло фыркнул спаситель, и, схватив Мишу за руку, поволок за товарищами, продолжая ворчать. – Я, за ним, в такую историю пустился, а он… Миша послушно плелся за парнем, просто подчинился чужой воле, он ничего не чувствовал, ни о чем не думал, просто существовал, как биологическая единица. Наверное, потом, когда эмоции сникнут, он сможет подумать над ситуацией отрешенно, но теперь… Он может и не историк, но и не дурак. Ничего хорошего горожан, даже тех, кто выживет, не ждет. Мужчин, скорее всего, казнят, а женщин… в лучшем случае, уведут в рабство, правда, был ли это лучший выход? Они шли пару часов, после чего остановились. Все сочувственно глядели на парня. Наконец, главный, произнес. - Ты молодец. Попасть в такой переплет, не испугаться, да еще придумать эту штуку с взрывами… - Что со мной будет? – спросил Миша. - Ничего, - ответил главный, и улыбнулся уже по-доброму. - Жаль, что этому сученку, тоже ничего не будет, - процедил весельчак. – Ладно, давай, познакомимся, что ли. Я Петя. - Егор, - коротко, но радушно представился главный. - И когда мы вернемся домой? – спросил Миша. Но Егор будто не услышал вопроса. - Петь, глянь в той стороне, я пойду на юг. Если чисто, то будем двигаться к цели. И оба парня разошлись в разные стороны. - Меня зовут Макс, - представился «спаситель». И он мило улыбнулся. Он взял заиндевелые руки парня, сжал их в своих ладонях и стал дышать на них, обдавая теплом и паром. - Ты что? – испугался Миша столь откровенного проявления нежности. - Они все знают, и про меня, и про тебя… пусть смотрят, - только и ответил Макс, продолжая согревать руки парня. Они стояли в заснеженном лесу, над их головами простиралось прекрасное зимнее небо с красивыми белыми облаками, которые, словно роскошные галеоны, медленно плыли по бескрайнему океану. На ветвях деревьев лежал снежок, где-то стучал дятел, вокруг стояло умиротворение, которое, кажется, можно было даже осязать… - Только не пугайся. Этот мерзавец загнал тебя сюда на полтора года, - произнес Макс, крепко держа руки парня. В его пристальном взгляде было невероятно много тепла и любви, он явственно переживал за парня. А у Миши внутри все так и упало, он буквально ощутил эту внутреннюю пустоту. – Прошу, только не переживай. Мы все продумали. Мы нашли одно место, где ты спокойно сможешь пережить это время. - Вы вернетесь раньше? – спросил Миша. - Да. Но я буду тебя ждать. * * * Уже когда стало смеркаться, они добрались до промежуточной цели своего маленького путешествия – небольшой заимки, уже разоренной, не то пришлыми, не то своими. В их распоряжении был небольшой домик и хлев, правда, ни жильцов, ни скотины не имелось. Миша постоянно вспоминал об осажденной крепости, умом он понимал – нужно уходить и как можно дальше, что он не сможет изменить участь запертых в городе, да и свой долг он выполнил, но сердце так и шептало – предатель, предатель… - Я остановлюсь в сарае, - произнес Макс. – Все равно все в домике не поместимся. - Хорошо, - легко согласился Петя, ему совсем не хотелось сидеть в сарае, тем более что домик маленький и легко нагреется от дыхания. - Я, пожалуй, тоже в сарае перекантуюсь, - неуверенно, потупив взор, сказал Миша. Петя только хмыкнул, а Егор заметил: - Как совсем стемнеет, приходите, мы разведем огонь и что-нибудь приготовим. Парни кивнули и вышли. Впрочем, Миша хотел остаться с Максом вовсе не из гламурных соображений. Просто именно возле этого парня он чувствовал себя спокойней, защищенный, что ли, хотя и понимал, что те, двое, более способные к охранному делу, но Макс был свой, перед ним не нужно было притворяться. Да и Макс уже не дулся, первая обида, словно сама собой рассосалась. - Макс, я был неправ, - наконец выпалил Миша. – Я безмерно благодарен, что вы… что ты отправился мне на помощь, пойми… я не хотел вас обидеть, ну, когда назвал трусами, просто мы там несколько дней держали оборону, мы… Я просто не мог уйти, сделав вид, что ничего не было. Я уже тут, и мне придется провести здесь, в этом времени, бог знает сколько месяцев! - Я тебя ни в чем не обвиняю – попытался вставить слово Макс. - Да, да! Но я хочу объяснить, - просто ответил Миша, сев рядом с парнем. – Кто я там, в своем времени: педик, которого все презирают, этакий слабак, который только и может дружить с девчонками, которого можно отпиздить и тебе ничего не будет… А здесь… я здесь делаю… делал что-то важное, от меня многое зависело, не в смысле власти, я про другое. Там есть девчонка, Олеся, так она в меня влюбилась, - и Миша, улыбаясь, взглянул на Макса, который откинувшись на сено, слушал парня. – Она даже хотела, чтоб я ее взял, ну, в смысле секса… я бы смог, наверное, но это не мое. Ты считаешь, что это глупо? - Да, нет. Ты очень хороший, но еще совсем молодой. Да, ты поступил в говенный вуз, прости, я так считаю. Там нужно быть просто богатым, ну или сынком какого-нибудь чинуши… - Конечно, куда нам с наших рылом в Калашный ряд… - Да я не о том. Во-первых, многие ли вот так, без блата и бабла смогли оказаться в МГИМО? Ну, и второе, по-моему, раз решил там учиться – или терпи, или прогибайся. А роль карманного мальчика-гея – унизительна. Ты достоин большего, чем пресмыкаться перед всякой швалью... - Что со мной будет? – спросил Миша, посерьезнев. - Сейчас или вообще, когда вернешься? - Сейчас. - Мы тебя отведем в один монастырёк, там тихо и спокойно, и его обойдут стороной монголы. Пересидишь это время, а потом переместишься обратно. Запомни: +7-921-***-**-**. Когда выберешься отсюда – позвони. Мы приедем. - Это ваш номер? - Моя мобила. - Это твой личный номер?.. - Ты так против? Окей, просто нас могут расформировать, ликвидировать. Поменяться может многое, а я за тобой приеду по любому. - Почему по любому? - Ох, будем считать, что я в тебя влюбился… безответно и безнадежно. - Почему безнадежно? – хмыкнул Миша. - Потому, что безнадежно. - Странно, по-моему, есть надежда или нет, решать должен я. - Мы с тобой знакомы меньше суток, и уже успели разругаться… - И, помириться. И тут Миша совершил кувырок, оказавшись верхом на парне, вернее, на его бедрах. Медленно, словно испытывая неуверенность, он наклонился и поцеловал Макса в губы, очень нежные, окаймленные колючими волосками зачавшихся усов и бородки. Своя-то у парня еще не росла, так, пара жалких волосинок. - Зачем? – спросил Макс. - Стремно, если погибну девственником. - Ты девственник! Не свести! - Честно. Я же из маленького городка. Не то, что бы там все друг друга знали, но как-то не айс, да и подходящих кандидатов не было, - про монгольского принца Миша даже вспоминать не захотел. Для себя он решил что, то не был акт любви, а выживание, да и что это за «акт любви», так, легкий минет… - А я? - Ты очень даже подходящий кандидат… - Да-а? – протяжно, с улыбкой спросил Макс. - Еще бы. Мало кто отважился ради незнакомого парня отправиться в темные века прошлого, зная про такую опасность. И потом, ты очень даже милый… - Ладно, тогда поцелуй меня еще, - хихикнул Макс. Но Миша не стал его целовать, вместо этого он стянул рубаху, оголив свой торс. А потом, он начал стягивать рубаху и с приятеля. Грудь Макса была покрыта маленькими темными волосками, не редкими, но и не густыми. Миша припал к груди парня и стал покрывать ее поцелуями. Его губы скользили по бархатистой коже, дойдя до темно-бурых сосков, уже затвердевших, которые так приятно было сосать. Мишу не смущало отсутствие опыта, ему было все равно. Сейчас он просто отдался плотской страсти с головой. Все то, что он видел в порнушке, само собой реализовывалось на практике. Но главное, от чего перехватывало дух: ощущение плоти, чужого желанного тела, которое ты ласкаешь, тела, похожего на твое, ведь вы оба мужчины, и не похожее, индивидуальное, что ли, ибо вы разные мужчины. Это совсем не тоже, что дрочить перед зеркалом в ванной, не тоже, что и ласкать себя, дарить себе возбуждение. От Макса пахло мужиком, то есть банально потом, но этот запах, неприятный в обыденной жизни, теперь был так возбуждающ. Если бы не сила воли, он может, кинулся бы вылизывать подмышки. Но вместо этого, прильнул к губам любовника, стал целовать взасос. И чем дольше они целовались, чем дольше их руки ласкали тела друг друга, тем краше они становились, тем сильнее они влюблялись друг в друга, по крайней мере, Макс все сильнее начинал нравиться парню. Поняв, что хочет большего, Миша стал развязывать веревку на портах, чтоб снять их. - Постой, могут войти, - прерывисто дыша, сказал Макс. - Плевать, пусть завидуют, - легкомысленно ответил Миша. И Макс смирился, приподнял бедра, и порты легко соскользнули с него, открыв взору соблазнительные чресла. Возле пупка был небольшой ромбик волос, тонкой пирамидкой спускавшейся к лобку, растительность на котором было аккуратно подстрижена. Оттуда, вытянувшись на животе хозяина, вздымался член, не гигантский, так, сантиметров шестнадцать, с приличной розовой головкой. - Постой, - прошептал Макс и легко выбрался из-под Миши, что того очень удивило. Но в действиях Макса была своя логики. Подбежав к воротам и слегка их приоткрыв, он зачерпнул немного снега и стал протирать им свой пенис, пусть холодно, зато чисто. Улыбнувшись находчивости, Миша проделал тот же трюк, правда, он протер себе и анус. Хоть и было холодно, но умерить любовный жар было не под силу никакому льду, так что парни быстренько вернулись к самодельному ложу из тулупов. Сев на мягкое ложе, Миша обхватил руками стройные бедра подошедшего приятеля и его губы сомкнулись над головкой. Вначале ему казалось, что она занимает весь рот, и даже языком пошевелить не удастся, но потом он приспособился. Миша то скользил губами по шершавому стволу, то массировал губами головку, невероятно сочную и чуть солоноватую. Мише нравилось ласкать ее кончиком язычка, особенно уздечку, от этого по всему телу парня бежали любовные токи, Макс дрожал, хоть в сарае уже было вполне тепло. Его нежные пальчики уже скользили по покрытым коротеньким нежным волоскам на бедрах, потом они обхватывали мошонку у основания и слегка сжимали ее, так, что Макс громко, со страстью, выдыхал. С его губ все чаше начинали слетать стоны наслаждения, его нежные пальчики погружались в пряди волос Миша и нежно ласкали их. - Кончаю, - простонал Макс, и в тот же миг в ротик парня стали влетать капли спермы. Миша просто проглатывал их, стараясь пока не задумывать о вкусе и запахе. Он опасался, что его стошнит, но все прошло хорошо. – Ложись, - скомандовал Макс, когда его пенис стал немного вялым. Миша подчинился команде, в тот же миг, сев на корточки, Макс прильнул к чисто выбритому лобку парня, к его чистому животу, покрывая их поцелуями. Его ладонь нежно сжала сочный, влажный от смазки пенис, чуть длиннее чем у самого, но потоньше. Решив, что маленькая прелюдия отыграна, и просто вожделея парня, Макс обхватил губами ствол и шершавый язычок, прижался в плоти, медленно терся, вызывая ощущения, от которых дыхание перехватывало. Макс был опытным, но волновался как мальчишка. Он то и дело поглядывал на Мишу, на его прикрытые глаза, на его сладостные губы, с которых без стеснения слетали стоны страсти. Макс то покрывал головку поцелуями, то нежно сжимал ее зубами. Он то теребил уздечку кончиком язычка, то терся об нее всей шершавой поверхностью. Ответом ему была выгнутая спина парня, его руки, безвольно запрокинутые за голову. - Я… я… я, - начал было Миша, но сил продолжать у него не было, да Макс и так все понял. Он накрыл головку своим ртом и сперма, мощно фонтанировала во рту, тут же стекая по язычку и капая на ствол пениса, лобок. Когда любовный спазм прошел, когда Миша взглянул на любовника, Макс мило улыбнулся и стал слизывать сперму, проглатывая. - Как ты? – спросил он, устроившись рядышком. - Здорово! – искренне ответил Миша. – Правда, финал, я думал, наступит немного позднее… - А кто сказал, что наступил финал? - Вау! – выпалил Миша и задрал правую ногу, подставив промежность. Но Макс легко перевернул парня на четвереньки, готовый прильнуть к заветной дырочке губами. – Нет, - твердо ответил Миша, возвращаясь к прежней позиции. – Не сейчас, потом… - У нас уже не будет возможности, не в монастыре же… - Нет, не сейчас, - настойчиво повторял Миша, ему очень не хотелось, чтобы что-то омрачило его настоящий первый раз, а снег – это уж больно ненадежно… - Тогда обещай, что когда вернешься, мы провернем это дело? - Ладно. Вздохнув, Макс приставил твердый, словно из стали пенис к сфинктеру и слегка надавил. Результата не было. Тогда он повторил попытку, немного усилив нажим и оп! – он внутри. Миша только охнул, все ж член не пальчик, потолще будет, главное же, то была не боль, а, скорее, легкое неудобство. Но он быстро привык, особую легкость обеспечивало приятное, все поглощающее чувство, что стало растекаться по всему телу и бравшее свое начало именно оттуда, из промежностей. Миша прикрыл глаза и отдался во власть этому приятному чувству. Он чувствовал, как сильные руки любовника скользили по его спине, как она обхватывали и ласкали его грудь, живот, как они скользили по стальному члену, источавшему смазку. Это чувство, казалось, походило на пытку, лишая парня воли, перехватывая дыхание, заставляя изнывать его жезл любви, но желания прервать это сладостное мучение у Миши не возникало. Макс имел опыт, так что был уверен в себе, своих действиях, но все равно волновался. Уж больно много в его жизни было простого, незамысловатого траха, траха как удовлетворения потребности, пусть и не самой жизненно важной. Но не сейчас. Этот парень, которого он, в сущности, не знал, но ради которого пустился в это приключение, был для него важен, Максу было просто необходимо, чтобы этот раз запомнился парнем как можно приятнее. Его пенис легко скользил в аккуратной, практически девственной попке, и все его тело ликовало. По нему, словно тягучий сироп, растекалась истома. Глаза сами собой стремились сомкнуться, дыхание становилось прерывистым, но он не позволял себе расслабиться полностью, утратить контроль. Потому он скользил по влажной от пота спине парня, ласкал его грудь, легко теребя набухшие сосочки. У Макса вызывал восторг, крепкий пенис, не сдававшийся, а это означало лишь одно – он все делает правильно. - Перевернись, пожалуйста, - попросил Макс, выйдя из парня. Миша словно вынырнул из уютного кокона, словно на автопилоте, он перевернулся на спину, широко разведя ноги. Макс плавно ввел свой «меч любви», начал скользить, при этом он словно навис над парнем. Теперь они могли смотреть друг на друга, наслаждаться ощущениями, что дарили друг другу, каждый по-своему. Макс припадал к губам парня и тогда его бедра замирали на какое-то время, чтобы вновь продолжить свою страстную гонку. Наконец, он не выдержал и, почувствовав, как в его паху зародился ураганчик страсти, позволил ему захватить всего себя и излил живительную влагу в парня. Ему потребовалось всего пара секунд, чтоб и Миша ощутил пик экстаза, украсив перламутром спермы свой живот и грудь. * * * Уже когда ночная мгла накрыла лес, парни вошли в избушку. В ней было жарко, именно так, потому что в очаге пылал огонь. Над красновато-оранжевато-желтыми языками пламени весел котелок, в котором уже булькало варево. Выглядело оно не слишком аппетитно, но запах был такой, что слюнки сами стали течь… - Вы хоть отдохнули? – спросил Петя, с легким, немного наигранным укором. Парни покраснели, отвечать не стали, а только кивнули. Они и отдохнули, с час лежа голышом в объятиях друг друга. - Нам скоро выходить, сегодня вьюги не будет, так что постараемся уйти как можно дальше. - Куда мы пойдем? – спросил Миша. - Владислав Николаевич, наш историк, - начал Макс. – Выяснил, что в пятидесяти километрах отсюда есть Гавриило-Архангельский монастырь. Он не пострадает от нашествия, такая уж у него судьба. Мы тебя там оставим, придется тебе годик пожить так, ну а потом, вернешься… Миша сник. Этот день, что он провел с этими ребятами, после всего пережитого и увиденного, казался просто сказкой. Ему не нужно было ничего придумывать, лгать. Они знали о нем все, и даже любовью он занялся с одним из них, очень даже красивым парнем… Идти пришлось два дня – девственные, непролазные сугробы в лесу, где редка была нога человека, с редкими следами животных, все это не облегчало пути. Едой, пусть и скудно, они запаслись в избушке. Хозяину, ежели тот жив и вернется, оставили два золотых, словно плату за постой. Лишь на следующий день, когда солнце стало садиться, они вышли к замерзшему озеру, с совершенно ровным льдом. На противоположной стороне возвышались белые стены монастыря, испещренные узенькими бойницами, над башнями которого возвышались потемневшие от времени деревянные шатры. За могучей оградой виднелись купола церкви, не золотые, но в лучах заходящего солнца, припорошенные снежком, они казались бледно-розовыми, с этаким желтым отливом. Молодым путникам потребовалось полчаса, чтоб пересечь замерзшую гладь озера, и подойти к воротам, что были с другой стороны. Их приближение не осталось незамеченным. Стоило подойти к воротам, как оконце отворилось и косматая рожа рявкнула: - Кто такие? - От рязанского боярина Рябины, - крикнул Егор Денисов. - Чаво надо? – не унимался кудлатый. - Не твоего ума. Отворяй, к игумену идем, - сказал Егор и из-под плаща, как бы случайно, показал край меча, подобранный где-то под Москвой. За воротами слышались голоса, о чем-то спорили, но ворота все ж открыли, и путники вошли внутрь. По истоптанному снегу их подвели к храму, на паперти которого стоял высокий, скорее худой, с пронзительными глазами, настоятель. - С миром ли? - С миром, - ответил Егор. Наступила пауза, так что он продолжил. – Мы люди Рязанского боярина Кирилла Рябины. Сам он полег под Володимиром, а нам пред кончиной своей заповедовал схоронить сына своего единственного. – И он показал на слегка растерянного Мишу. - Отчего ж отрок не бьется с супостатом, чай не маленький? – бесстрастно спросил игумен. - Не способный он к ратному делу, зато грамотей, ученый он. Боярин заповедовал нам, коли примешь на проживание, вручить десять монет, на содержание сына и помин своей души - и показал пять золотых кругляшков. Настоятель лишь мельком взглянул, а потом погрузился в раздумья. - Так как, оставишь парня, или нам дальше путь держать? – уточнил Егор. - Ступайте в дом, завтра утром порешим, все одно ночь скоро, - молвил настоятель и опять вошел во храм. Парни устроились в небольшом доме, что-то вроде запасных келий. Утром, ни свет ни заря, по удару колокола, отправились в церковь, где отстояли утреню и 1-й час. Только после трапезы игумен позвал их. - Что ж, коли такова воля боярина, то приму сына, а сами-то вы? - Мы возвращаемся. С погаными схлестнуться, может, Господь и не позволит, но опоганенные уделы восстанавливать надо. - Так тому и быть. - Только отче, не обидься, но время ноне такое, так что поклянись на Святом Евангелие, что сироту не обидишь и по-отечески пригреешь. Игумен недовольно фыркнул, но приказал принести книгу в дорогом переплете и поклялся на ней, что выполнит обет со всей точностью. На том и порешили. Утром того же дня Егор, Петя и Макс покинули обитель. Миша поднялся на монастырскую стену и меж зубцов смотрел на уходившую в белую мглу троицу. Ребятам нужно было спешить, чтоб появиться в назначенной точке, так и безопаснее и не придется срамиться перед людьми. Они хоть и привычные к такому, но все ж… - Ну, парень, хвост пистолетом! – весело подмигнув, произнес Петя. – Самое страшное позади. - Главное, береги себя, - подхватил Егор. Полтора года – это срок, всякое может стрястись, главное, не унывай. - Как только вернешься, сразу звони, - настал черед Макса. - Я помню, - грустно вздохнув, ответил Миша, и произнес номер мобильного, который заучил наизусть, по которому обязательно позвонит, если выберется. - Ну ладно, пора прощаться, - резюмировал Егор. – На нас смотрят, так что без нежностей. И еще. Там, в твоей кельи, в твою котомку я положил десять золотых. Не транжирь, это твой энзэ – неприкосновенный запас. И первым обнял Мишу, просто, как хорошего знакомого. * * * К точке возврата шли молча, особого желания говорить не было, каждого волновала судьба парня, как он тут, в столь невероятных обстоятельствах, справиться ли. Особенно терзался Макс, то и дело попрекая себя за малодушие, за то, что не проявил характера и не отослал себя на те же полтора года, чтоб быть рядом, помогать, поддержать. Но дело было сделано, оставалось только ждать. * * * Старый новый год они в отделе никогда не отмечали, но… Анна Станиславовна под новый год разболелась, а устраивать застолье без начальницы было неудобно, так что отложили на потом, который (повод) и возник пятнадцатого января, благо, кое-кто сумел выкроить время и провести новогодние каникулы очень даже хорошо. Елочку пока не убирали, она всё еще мигала разноцветными огоньками, и хоть буквально отмечать новый год было глупо, простое застолье, без пафоса и безобразий, удалось. Наличие приличного числа девушек не позволяло налегать на водку, так что все выглядело исключительно пристойно. Их подчинение ФСБ, случившееся аккурат через месяц после возвращения, серьезно ничего не изменило. Да и спасателям ничего не было. В отчетах это была самая обычная операция по спасению заблудившегося в прошлом дилетанта, которого, что редкость, не удалось поймать. Скорее всего, высокопоставленные кураторы все понимали, но шум раздувать не захотели, скандал ведь легко выплеснулся бы наружу, а в МГИМО Мише Рябинину выписали академический отпуск на все эти полтора года. Вечеринка подходила к концу, уже начали убирать со столов, как вдруг у Макса зазвонил мобильный. - Странный номер, - пробурчал он, Петя-ж, без зазрения совести уставился на дисплей айфона, где высвечивались цифры, он чуть ли не выхватил мобильный и сделал громкую связь. - Алле, - устало произнес Макс, вернув себе свою собственность. Ожидание звонка от Миши, или отсутствие такового его просто выматывало. Больше всего он боялся звонков по-городскому, что менты, вернее, полицейские, сообщат об обнаружении трупа по отпечаткам пальцев или анализу ДНК. Миша уже должен был вернуть, неделю как должен был, но… - Buenos días, - раздалось на другом конце невидимого провода. Голос был молодой, звонкий, и на розыгрыш совсем не походил. - Pidan a teléfono аl señor Gorelov. - Чего-чего? – Макс ничего не понял, но нервы его напряглись. - Es la policía Barcelona, - спокойно произнес голос. - Барселона, полиция? – Петя был совершенно сбит с толку, в отделе стало тихо. – Макс, когда ты в Испании успел наследить? – хмыкнул он. - А-а, I’m mister Gorelov, - ответил Макс на единственном знакомом ему языке, а сердце его так и застучало часто-часто. - A nosotros aquí el señor Rja-bi-nin. Él ha dicho que es necesario llamarle. Certificaréis a su persona. Макс ничего не понял, кроме двух слов: персона и Рябинин. - He is living? – спросил он. - Sí-sí. Él es vivo. А-а. It’s live! Такого счастья Макс не испытывал. Он издал какой-то невероятный вопль, а потом просто закричал: - Он жив! – все как-то сразу поняли, о чем речь. - Горелов, ты что орешь! – рявкнула Анна Станиславовна, только что вернувшаяся из дамской комнаты и потому не знавшая причин странного поведения подчиненного, но её начальственный окрик привел парня в чувства. - Sorry! – сказал он, кажется, всем. – Please, your fax. I will send you documents on mister Rjabinin. Испанский полицейский по-английски продиктовал цифры. Программист вмиг кинулся к своему столу и, достав папку, принялся пересылать все нужные бумаги, которые приготовил заранее. Его лицо излучало счастье. Его Миша жив, жив и скоро вернется домой, это ли не лучший подарок на новый год?! - Хм, и какого черта он делает в Испании? – спросила Анна Станиславовна, которой уже явно все рассказали. - Наверное, после монгольского нашествия, наш герой решил узнать, что такое испанская инквизиция, - пошутил Егор Дружинин и все рассмеялись.